Вот они, близкие и бездушные. Без масок, уверенные в безнаказанности. Один держит в руках странный предмет…
«Гады! Дряни! Я растоптал бы вас всех, дайте мне только свободу, я убью, я разорву ваши каменные морды!»
Что-то случилось вдруг в душе мальчика. Он почувствовал себя выше этих мерзких тварей, сильнее, гнев подступал к горлу и перехлёстывал через край.
«Как вы смеете, подлые изменники, пугала с глазами питонов, подойдите только ближе, и я… я!..»
Димка захлебнулся воздухом, сжал зубы и пальцы, до крови раздирая кожу о путы, в дикой ярости вжимаясь в каменный столб. В его глазах в тот момент пылал огонь ещё более сильный и грозный, чем даже ледяные молнии врагов. Это пламя, вырвись оно наружу, поразило бы магов, словно струя пламени из огнемёта сухие снопы. Димка стал Принцем…
Маг, уже было двинувшийся к нему, остановился, поражённый столь внезапной переменой, потом отпрянул в растерянности. Они стояли неподвижно. Они не могли смотреть ему в глаза. Они, смотревшие в глаза Мерлину! Они пятились, будто шкодливые шакалы под взглядом Человека.
Принц заметил это.
«А, поджали хвосты! Ну, вы, трусы, вы всесильны только над теми, кто прячет глаза перед вами. Что затихли, гады! Я освобожусь — как я покараю вас!»
Димка уже уверился в победе, совсем забыв о своей беспомощности, и тут…
— Э, вы размокшие тряпки! Что смотрите, как кролики? Он младенец, а не удав. Неужели, забыли, кто он? Вы маги, вы Наместники. Выколите ему глаза, и, если у вас нет воли смотреть в лицо щенку — не смотрите! Но помните — вы превращаетесь в ничтожеств. Чего боитесь — вам теперь нечего терять. Скорее! За дело!
Тут бы и кончилось, вернее всего, наше повествование, но те секунды промедления, что допустили маги, оказались для них роковыми…
* * *
…Грук вёл спутников бесконечными переходами, лестницами, большей частью погружёнными во тьму, злым шёпотом торопя великана, неуклюже протискивавшегося в тесные проёмы. Шаги почти полностью глушил пол, нарочно вымощенный пористым камнем, и это тоже сбивало с толку Джа — переходы то поднимались, постепенно превращаясь в ступени, то, сделав очередной крутой поворот, вдруг резко уходили вниз — и по звуку шагов нелегко было определить, как движется идущий впереди маг. Худо приходилось и Славке, мальчик боялся отстать и навсегда пропасть в подземном лабиринте.
Тайные переходы дворца долгое время пребывали без надобности, порою целые пласты пыли рассыпались от движения воздуха, изредка проносились у самой головы летучие мыши — и Славка всякий раз вздрагивал и ежился от озноба.
Маленький отряд пробирался туда, где по словам Грука должны были собраться маги-изменники. И внезапно Наместник остановился.
— Чего?! Чего, а? — взволнованно и тихо просипел Кхо, когда великан едва не свалил мага с ног.
— Здесь, — Грук указал на дверь в стене, почти сливавшуюся с нею. — Маги заточили Ворона. Без него нам нечего и пытаться спасти принца. Но дверь заперта… И мои заклинания перед этим замком бессильны. Всю дорогу я думал, как справиться с этим препятствием. Не знаю. Не нашёл способа…
— Так… — прошептал малыш. Напряжённое молчание повисло в подземелье.
— Талисман! — звонкий, сорвавшийся от волнения на последнем слоге, голос мальчика разбил тишину.
— Тише! — Грук даже вздрогнул. — Какой, к чёрту, талисман?
Славка молча, не медля ни секунды, выхватил из кармана подарок Урда, приложил к замку. Казалось, даже стены заскрипели, просыпаясь от вековой дрёмы, когда тяжёлая глыба из почерневшего серебра со скрежетом отошла в сторону. Грук только мельком взглянул на перстень в руке у мальчика, и в следующее мгновение проскользнул в нишу, махнув остальным, чтобы шли следом. Очутившись в сплошном мраке, они вертели головами, напряжённо вглядывались во тьму, на ощупь продвигались вдоль холодных стен, пока не упёрлись в тупик. Тогда Грук что-то вспомнил, коротко выругавшись, достал из кармана камзола старинное огниво. На трут посыпались снопы искр, слабый огонёк выхватил из темноты кусок стены со вставленным в отверстие факелом. Грук поспешно ткнул горящим клочком в фитиль, зашипел, обжёгши пальцы, и выдернул факел из стены.
Теперь путники смогли различить очертания небольшого зала. Он был похож, скорее, на коридор с высоким потолком, абсолютно без украшений, без люстр и факелов, кроме того, единственного, что был в руках у мага. Неровно обтёсанный камень стен, пола, потолка словно вытягивал тепло и свет, отдавая взамен мертвый холод. Наверное, это место было самым тайным и надёжным укрытием дворца — или тюрьмой, расположенной в стороне от парадных, роскошно отделанных самоцветами и драгоценными металлами покоев. Камень словно сам говорил о неприступности этого обособленного убежища — здесь каждая клеточка тела чувствовала мощь и тяжесть нависающих над живыми существами тысяч тонн тверди. Даже Грук на секунду замер, поддавшись власти камня, об остальных же и говорить нечего — они будто сами превратились в изваяния и зачарованно молчали. Грук, однако, очень быстро собрался внутренне, ещё раз окинул взглядом зал, выступил на середину. Лицо мага как-то исказилось, словно по нему прошла судорога, тень Наместника причудливо и страшно заплясала по полу и стенам. Пламя факела отчаянно трепыхалось, будто живой зверь, попавший в капкан и чующий неминуемую смерть.
Маг вставил факел в углубление в полу, сам стал рядом, едва не задевая краем плаща коптящие языки. Он расположился спиной к поражённым спутникам, и они видели только, как бесилась тень мага, выписывающего руками в воздухе невообразимые пассы, видели, как пламя то вздымалось в рост человека, то грозило погаснуть, а облака сизого, едкого дыма, принимая феерические очертания, десятками невесомых химер уносились к потолку.
В полной тишине, без движения застыли у стены свидетели магического действа. Впервые у них на глазах творилось истинное, могучее волшебство. Джа теперь был похож на чучело медведя со вздыбленной шерстью и остекленевшим взглядом, словно в ту минуту разум и даже жизнь покинули великана. Кхо, вцепившийся ручонками в косматую шею друга — казался маленьким котёнком перед лицом неведомой опасности. И Славка — точно испуганный цыплёнок, не выпустивший из побелевших ладоней лапу Джа… Они смотрели.
И это произошло. Где-то внизу послышался сдавленный рёв проснувшегося чудовища — так показалось друзьям — и перед магом прямо из щели в разверзшемся полу появился огромный чёрный ворон. В то же мгновение раздался страшный треск — скальные плиты сдвинулись, и щель исчезла. Ворон пошевелился. Сверкающим взором он окинул мага с ног до головы — и тот съёжился, словно уменьшился в размерах.
— Подлецы! — гневно, громовым голосом воскликнул Ворон. А Славка в ужасе опустился на пол — колени мальчика подогнулись. — Подлецы, изменники!
— О, Ворон…
— Ты… Ты! Я раздавлю тебя, как блоху!
— О, великий, я не виновен, я не с НИМИ… — Ворон пристально взглянул в глаза мага. — Великий, я старался, как мог. Но открыто противостоять им — значило только погубить всё. Всё напрасно, великий, принц у них, он в страшной опасности, и у нас нет времени…
— Презренный, ты хочешь, чтобы я поверил тебе? Только потому, что ты освободил меня для какой-то своей, корыстной игры!
— Но за что ты отказываешь в доверии мне? Взгляни, великий, я привёл с собой друзей принца, они подтвердят мои слова и намерения.
Только теперь Ворон обратил взгляд на прижившиеся к скале фигурки.
— Кто вы?
Но ответа не последовало. Ворон приблизился к ним, глаза несколько мгновений изучали лесных существ, и невыносимо долго пытали мальчика.
— Хорошо. Пусть так. — Ворон повернулся к выходу. — Твоё счастье, Грук, что я не знаю за тобой тайных делишек. Но — смотри!
Великий маг направился к двери. В проёме он чуть задержался.
— Принц во дворце?
— Да.
Едва Ворон скрылся в переходе, Грук обратился к спутникам:
— За ним. Быстро!
* * *
Помощь подоспела вовремя. В зал первым ворвался Грук, заставив магов своим появлением прервать исполнение их дьявольского действа. Вампыр, не скрывая подозрительности, раздражённо спросил:
— Грук, что такое?..
Но тут же был вынужден защищаться, потому что Грук без слов выхватил палаш, направив клинок с маленьким огненным шариком на конце в сторону магов. Они тут же обнажили оружие, изготовившись к схватке. Исход боя был бы предрешён, но вдруг…
Сразу два смутьяна рухнули замертво, обратившись в кучки пепла на том месте, куда низвергся со свода огненный смерч. Маги в ужасе отпрянули. Перед ними стоял старик, низенький, сухой и немощный с виду, с косматыми седыми бровями, седою, до самого пола бородой и лысой головою, такой иссохшей, что казалось, кожа обтягивала череп, лишённый мускулов и жил. Но страх и изумление магов быстро прошли. Ибо стариком этим оказался всего лишь Ворон в своём настоящем обличии, не виденном доселе никем из живых, — а вовсе не Мерлин, за которого они и приняли в первые мгновения его верного слугу. Не Мерлин — хотя куда опаснее Грука.
Некоторое время маги колебались, зная — в схватке с Вороном и Груком многие изменники будут уничтожены — их осталось пятеро против двоих.
— Маги, иного пути нет, — мрачно прохрипел Вампыр. — В человечьем обличье Ворон опаснее, но и сам он вот-вот рассыплется от древности — действие Эликсира Мерлина для него прекратилось! — Он ядовито усмехнулся, глядя в глаза Ворону. — Твои часы сочтены, слуга!
И завязался бой. Самый беззвучный и при этом — самый смертоносный из когда-либо виденных людьми. Грук и Ворон, прислонившись друг к другу плечами, выставили клинки. Маги-изменники тоже сдвинулись, направив на противников острия палашей. Сталь раскалилась добела, испуская молнии — зелёные и синие трещины в пространстве метались от клинка к клинку. Кто-то из Наместников уже обратился в серый пепел, а его палаш с тихим и жалобным звяканьем упал на пол, когда за спинами сражающихся отступников показались Джа с Кхо и Славка. Малыш прыснул с плеча друга к столбу и моментально перегрыз путы на Димке. Тот еле устоял на ногах, и, поддерживаемый Джа, с волнением наблюдал за поединком. В живых теперь оставались только Ворон и Вампыр, но силы старца-слуги быстро угасали. Едва удерживая в ладонях палаш, он обратился к принцу:
— Ваше высочес… в тронный зал скорее… за троном меч… сруби цепь!
Произнесённые слова ещё больше истощили Ворона, он отступил к стене, чтобы прислониться. Почерневшие пальцы судорожно сжимали рукоять.
Димка не смог ступить и шагу — голова вдруг закружилась от слабости. Он умоляюще глянул на Джа. Великан всё понял. Подхватив Димку на руки, Джа бросился из зала, наугад по тёмным коридорам.
Чутьё или удача, или что-то другое привело Джа к гигантской двери, украшенной золотым барельефом. Толкнув её ногою, Джа ворвался в зал и тут же растянулся на скользком полу. Увидев трон, Димка переборол слабость и, не дожидаясь, пока великан поднимется, на четвереньках пополз к возвышению. Большего всего в эти мгновения Димка боялся, что меч окажется теперь слишком тяжёлым для него, но все опасения рассеялись, едва только он, собравшись с силами, дотянулся до цели. Через ладонь, соприкоснувшуюся с холодным металлом рукояти, как будто хлынула свежей волной неведомая мощь, и Димка почувствовал, как приятная прохлада делает его тело живым и сильным, словно сжались и стали готовыми к действию миллионы тугих пружин.
Димка вскочил — свободно и бесстрашно, без усилия поднимая сверкающее драгоценными камнями оружие. Бесконечную секунду он не мог оторвать глаз от бегучих огоньков на лезвии — таким оно казалось прекрасным. И ни за что на свете не назвал бы Димка в тот миг чудесный меч тем, чем являлся он на самом деле — грознейшим оружием в мире…
В зал, пошатываясь, ворвался Вампыр с перекошенным от ярости лицом. Страшная догадка поразила Димку: «Ворон!..» И чуть-чуть шевельнулся где-то далеко внутри страх. И сразу пропал. Вампыр сам испугался, увидев меч. Он замер перед троном, и слёзы покатились по его изрезанному морщинами лицу. Он проиграл. Проиграл не могущественному Ворону, не магам, а мальчишке. Но даже не это душило сейчас Наместника. Какая-то неизвестная доныне боль, боль неминуемого прощания с жизнью. С борьбой, с надеждой, сожаление по бессмысленно прожитым векам, которых не вернуть, как не вернуть и надежды на что-то великое, что-то дивное, надежды, сделавшей много веков назад из человека — мага.
Глаза Вампыра, источавшие ледяной огонь, потухли и остекленели, а тело жило. И тут Джа, находившийся позади мага, бесшумно подскочил к нему, вытянув руки. Раздался отвратительный хруст, и окровавленная голова смутьяна-Наместника полетела в дальний угол. Джа радостно плясал, а Димка, чуть вздрогнув при этом звуке, даже не посмотрел в их сторону. Его внимание несколькими мгновениями раньше привлёк Ворон, появившийся в зале.
Великий старец, поддерживаемый Славкой, беззвучно всхлипывавшем от потрясения, едва живой, весь обгоревший и без одного глаза был невыразимо страшен и жалок. Несчастный умирал, вместо дыхания из его груди вырывались хрип и стоны, и Славка, вконец измученный, остановился посреди зала. Димка подбежал к ним, опустился на колени рядом с Вороном и заплакал.
Мутный взор старца вдруг прояснился. Он прижал дрожащей рукой белую, без кровинки, ладонь мальчика к своей груди.
— Мой принц, — прошептал он холодеющими губами. Ноги уже не слушались его. Ворон опустился рядом с Димкой. — Это страшно, мой принц. Но ты будешь жить. Ты — Принц, я понял это ещё тогда… Ты станешь прекрасным и великим… — Ворон задыхался, но из последних сил не закрывал глаз, чтобы видеть мальчика. — Ты спасёшь волшебство мира, Принц! — Он повалился на зеркальные плиты, и агония сотрясала его тело, но ладонь Димки он сжимал крепко. Вдруг он на мгновение пришёл в сознание и прошептал:
— Ты разрубил Цепь? Разруби… — и затих.
Во дворец входила новая Сказка. Скоро-скоро она высушит слёзы на лицах друзей, развеет печаль и прежние тревоги, будто летний дождик пробежит по земле, смывая пыль, и мир засверкает под солнцем…
Книга вторая
Часть первая Дворец
глава 1
А в городе шёл дождь.
Крупные, холодные капли падали на асфальт, на камни, на скучную, голую землю. Она недовольно фыркала и чихала, ёжилась мутными лужами. Всё было серым и безжизненным.
Земле не нравился этот дождь. Она готовилась к зимнему сну, по утрам поскрипывая в морозце, а глубокие овраги до самого полудня оставляли у себя внизу на потемневшей траве серебристый налёт инея. Земля устало задремала, и дождь ей теперь только мешал.
Город просыпался. Облака беспорядочно двигались в небе, толкаясь, рассыпаясь в разные стороны. Лужи на асфальте начинали всхлипывать и плескать водой на ноги торопливо шагающим людям. Просыпались дома, на час обсыхали, обдуваемые ветром, потом снова покрывались кляксами дождя. Окна, сияющие голубым или оранжевым в солнечную погоду, сейчас растворили в себе унылость, вдвинулись глубоко в ниши каменных панцирей. Автомобили сновали туда и сюда, не делая город живым. Взрослые торопились, не поднимали взгляды. Замелькали школьники в пёстрых куртках, но и они были молчаливы и сосредоточены. Таяли остатки ночных тайн и настроений, рассыпались бесплотные сны.
Как мало знает город дня о городе ночи. Не о том городе, где огни, шумные рестораны, тёмные личности крадутся в тёмных переулках, и временами воцаряется какая-то нереальная даже для спящих улиц тишина. Жизнь истинного города ночи обыкновенно не видна людям. Но обнаружить её можно, если знать, где и что хочешь найти.
После полуночи заберёмся на крышу трёхэтажного дома в старом квартале. Увидим множество других крыш, кое-где здания снизу будут скрыты тьмой, другие же помигивают точками огней. Простор. На крыше — чистый, промытый дождём воздух. Где-то поблизости живут птицы, а ветер приносит неожиданные и необычные звуки и запахи. А в небе сквозь слои бегучих облаков проглядывает луна. Дух приключений — они рядом. И грудь хочет разорваться, чтобы вдохнуть в себя всё это. Ну кто же станет спать, когда такая ночь? Не спите! Пусть ваши родные там, внизу, в мягких кроватях видят сны. А мы высоко. Мы сейчас дышим жизнью настоящего Ночного Города, и сны наяву прилетят к нам. Мы увидим Город, мы увидим волшебство…