В оформлении обложки использован арт автора Pexels с https: //pixabay. com/ по лицензии CC0.
Начальник склада Юрий Джанович был человеком не по статусу озорным. И порой его «безобидные» шутки доходили до эпатажа. Именно поэтому меня совершенно не напугал звук взрыва, раздавшегося на лестнице, и оранжевый дым, наползающий густо из-под хлипкой офисной двери.
Коллега Оля удивленно вскинула брови, она работала с нами недавно и еще не привыкла к местным забавам.
Через пять минут к нам заглянул Юрий Джанович и заговорщицки подмигнул.
– Кукла-Л? – поинтересовалась я.
Кукла-Л, если кто не знает, это охранный датчик, изготовленный в виде пачки денег, который, срабатывая, разбрызгивает краску, взрывает дымовую шашку или творит прочие веселые вещи с тем, кто неосторожно к нему притронется. Зачастую используется работниками банков и инкассаторами, эти ребята кладут его к настоящим деньгам, и тогда, в случае ограбления, несчастного вора ожидает весьма неприятный сюрприз.
– Сегодня же день зарплаты у казначейства, – довольно потер руки начальник, – подумали, небось, хапуги, что бухгалтер им деньги нес и по дороге пачку посеял.
Мы дружно посмеялись над незадачливыми казначеями, нашими несчастными соседями с верхних этажей девятиэтажной «башни Мордора» – офисного здания еще советских допотопных времен. Когда общее веселье закончилось, настало время для Той Самой реплики, которую я готовилась сказать уже неделю:
– Юрий Джанович, можно мне в отпуск? – спросила я робко, но, в то же время, уверенно, ибо ничто уже не могло меня остановить в моем намерении.
По-видимому, Юрий Джанович и сам понимал неотвратимость моего решения и поэтому возражать не стал…
Все мои деньги и силы тогда уходили на клубы. Клубы были моей жизнью. Однако, в родном городе я их не посещала. Я вообще старалась не посещать их до того, как получила инъекцию клубной лихорадки, впервые оказавшись за границей. До этого момента я испытывала к клубам лютую ненависть, и, пожалуй, не зря.
Задыхающиеся от провинциального пафоса заведения родной Твери, с их сумбурным дресс-кодом и хаотичным фейс-контролем, как антихрист, умело выдающий себя за Христа, и ужасно на него похожий, а потому с легкостью дурящий голову обывателям, являлись противоположностью клубам заграничным в том самом, библейском смысле слова.
Мне там не находилось места никогда. Меня тошнило от золотой молодежи, автозагарно-розового гламурья, хищных выхоленных искательниц чужих денег и унылых наркоманов, искренне считающих, что без колес веселья нет… Добавить к этому мое школьное ботанство и постоянные финансовые трудности, так по всему выходило, что для местной клубной жизни я не подхожу.
Моя жизнь изменилась с посещением «Карлов Лазне», что в Праге. Тогда, ночью, уставшая от экскурсий, я нехотя поддалась на уговоры Натки и отправилась в самое тусовочное место чешской столицы. Чудеса начались у входа, когда шкафообразный охранник улыбнулся мне, как старой подруге, и даже не стал контролировать мой фейс, как я того ожидала…
А потом… Потом я увидела то, что изменило мое сознание навсегда. Я увидела Единство Танцующих. Я стала его частью, влилась в него и познала изнутри. Это состояние трудно передать словами, это экстаз, эйфория, когда тысячи людей вдруг становятся единым целым, и дышат, и танцуют, и живут в едином ритме. Первобытное равенство и братство, когда «я» превращается в «мы» на одну долгую ночь…
Та ночь стала для меня таинством посвящения в это клубное братство. После я уже четко могла отличить клубы истинные от антиклубов…
Самым главным в клубной жизни для меня стал Танец. Танец был единственной причиной посещения клуба, все остальное отходило на второй план и становилось табу. Танец должен был быть искренним и честным, танцем ради танца, и иным путем познать Единство Танцующих было невозможно. Этот уникальный феномен абсолютного равенства между теми, кто приехал на Порше и, как я, пришел пешком, между теми, кто покупал себе в баре Кристалл и теми кто, как я, пил воду из-под крана в туалете, теми, кто одевался в Гучи и теми, кто, как я, рядился в обноски из секонд-хенда. Танец сметал все социальные преграды. Танец был превыше всего. Танец являлся единственной ценностью и единственной правдой, и право на него имел каждый, кто начинал танцевать.
Познав Танец, я уже не могла существовать спокойно. Каждый год я копила деньги на то, чтобы отправиться за границу и совершить там свой клубный ритуал. Моя зарплата со скрипом дотягивала до десятки, что для провинции было нормой, а москвичу показалось бы смешным. При этом я методом строжайшей экономии умудрялась за полгода накопить себе на поездку. Мой метод был прост – на работу пешком, в буфете – чай без всего, одежда не дороже трехсот рублей. Вот так.
Ибица оказалась самым дорогим вложением и самым долгожданным. И последним, вернее финальным, заключительным. После Праги я побывала во множестве веселых мест, но именно там, в Праге я дала себе слово, что не остановлюсь до тех пор, пока не побываю на Ибице.
Я долго ждала этого, долго к этому шла. И вот, наконец, моя мечта должна была исполниться. Со штукой евро в нагрудном кармане джинсовки я проспала три часа на переднем сиденье рейсового автобуса Тверь-Москва… Я прибыла в столицу, где меня уже встречала взволнованная Натка. Подруга. Оказалось, что наш сработанный дуэт будет разбавлен кем-то третьим. И этим третьим будет Майка.
Тот факт, что с нами едет Майка меня не очень обрадовал. Во-первых, потому что присутствие третьего нарушало наш привычный интим. Каждое семидневное путешествие становилось для нас таинством, в котором мы с Наткой, словно пара бывалых супругов, проверяли свои отношения в спартанских условиях. Надеюсь, мысль, что я пыталась донести этим сравнением, будет понята правильно. На каждые несколько дней путешествия мы с Наткой становились семьей, и умудрялись не поссориться на крошечной территории однокомнатного номера. Это было сложно и требовало от нас огромных усилий и мудрости. Именно мудрости, потому что ничто другое не могло пересилить по своей убойной мощности нашего назревшего за бессонную неделю нервоза. И порой, когда мы, уставшие от постоянного нахождения рядом, начинали рычать друг на друга, наш пыл неожиданно угасал, и мы мирились, замолкая на полуслове, мгновенно забывая причину раздора.
Во-вторых, (вернемся к Майке). Майка не из нашего числа. Москвичка до костей и мозга, Майка была старше нас всего на пару лет, но наши щенячьи интересы и «походные» правила вызывали у нее брезгливую полуулыбку. На Майке толстым слоем лежал налет жирной столичной респектабельности, совершенно не свойственный нам, провинциалкам. Самым страшным для меня было то, что моя Натка, за три года своей московской жизни уже получившая в свой организм изрядную порцию «столичности», наверняка пойдет на поводу у Майки, предавая все наши устоявшиеся идеалы. Так что, прощайте бомжпакеты в чемодане и суточное питание на пару евро в день в Макдональдсе. А Макдональдс – это святое.
По дороге к офису «Ибица-тур» Натка уверяла меня, что Майка полностью разделяет наши интересы и относится к клубам так же как и мы. Наивная Натка! Наивная и доверчивая. Я раскусила Майку сразу – главной ее целью было устройство собственной личной жизни, а конкретнее, поиск богатого МЧ за которого можно удачно выйти замуж в перспективе. Ясно, что осуждать Майку за подобные желания в обычной ситуации у меня не было никаких оснований, но клубные правила (см. выше), такое положение вещей исключали.
Избавившись от тревожного груза евро, я отправилась домой, паковать чемоданы. Вернее один, видавший виды бывалый черный чемодан, избитый и искалеченный нерадивыми грузчиками в аэропортах России и Европы. Накануне отъезда мой багаж включал в себя запас бомжпакетов и растворимого кофе «три в одном», купальник, шлепки, босоножки на огромных каблуках, пару топиков, шорты, юбку, мамино платье из шифона и средства личной гигиены.
Я выехала в полдень на автобусе из Твери. Мой путь снова лежал в столицу, там мы должны были пересечься с Наткой и вместе отправиться в аэропорт, где нас ожидала Майка.
Утренний вылет не оставлял нам времени на отдых и мы, передохнув пару часов в Наткиной съемной квартире, вызвали такси до Домодедово, где нас уже встречала недовольная Майка…
Наш Боинг приземлился на заветном острове и мы, словно кошки из переноски, вылезли наружу, щурясь и потягиваясь. После паспортного контроля, ожидая багаж, мы оглядывали окружающий народ. К моему удивлению, в аэропорту не было бешеных толп модной молодежи – публика вокруг ничем не отличалась от публики в любом другом аэропорту Европы: пенсионеры, супруги, дети.
Провожатый отыскал нас сам и сам оказался трансфером. Это был русский мужчина неопределенного возраста, приятной внешности, с печальным взглядом, наполненным бесконечной тоской по Родине.
– Так, вас я нашел, – он сверился со списком, – а вот этот молодой человек где? – спросил он у Майки, показывая на одну из фамилий.
– Он не с нами, – открестились мы от пропавшего попутчика.
Слава богу, пропажа отыскалась очень скоро, на скамейке у конвейера с багажом. Наш молодой человек заслушался музыкой на телефоне последней модели и, видимо, задремал.
Собрав, наконец, всех (меня, Натку, Майку и товарища-потеряшку) провожатый, назвавшийся Владимиром, погрузил нас в старенький джип и повез в отель.
Чтобы скоротать время, Майка с серьезным видом расспросила Владимира о местном курсе валют и других необходимых мелочах. Мы же с Наткой в тот момент внимательно изучали будущего соседа, который гордо восседал на переднем сиденье и высокомерно косился на нас через зеркало заднего вида. Пока что из всех, встреченных нами на Ибице людей, он больше всех тянул на тусовщика. На нем была белоснежная футболка с кислотным принтом, белые высокие «Найк Эир». Образ завершали панама и очки в стиле Рауля Дюка, главного героя романа Хантера Томпсона «Страх и отвращение в Лас-Вегасе».
После того, как удовлетворенная ответами Майка отстала от провожатого и перевела свое внимание на виды за окном, молодой человек подал голос:
– Скажите, а где можно арендовать машину? – начал он издалека.
– Да в любом прокате, – искренне удивляясь, ответил Владимир, кивая на проплывающую за окном вывеску «Рент э кар».
– Скажите, а открытый БМВ или Мерседес тут найти можно? – продолжил молодой человек, а мы с Наткой тут же переглянулись, изобразив наморщенными носами дружное «ф-у-у-у».
Такое отъявленное позерство было смешным. Молодой человек явно хотел повыделываться, и это было заметно. Да уж, знаем мы таких – любителей шика и блеска. Был у меня подобный знакомый – ради понтов сложить голову готов, а у самого в кармане три рубля и комната в коммуналке. За душой имеется кредит на несколько сотен, белый Мерседес и альбом в Контакте под названием «Сладкая жизнь»…
Я еще раз внимательно оглядела нашего спутника. Нет, дружок, меня не обманешь, если бы ты и вправду был таким «золотым», каким хочешь казаться, ты бы не поехал сюда с самым дешевым тур-пакетом, ведь мы прибыли именно так. И часы у тебя (я прищурилась, рассматривая руку парня) – Касио, цена три тысячи рублей, я такие отцу дарила на день рождения…
Услышав вопрос, Владимир удивленно посмотрел на парня и приподнял бровь. Я ожидала услышать от него все, что угодно, но только не то, что он ответил:
– БМВ? Вряд ли, – задумался мужчина, – тут подобные машины мало кто держит. Нисан возьмите, или Сеат. Тут, понимаете, такие машины не популярны, он понизил голос до шепота и наклонился к собеседнику из водительского кресла, – ведь люди могут подумать, что вы… выпендриваетесь!
Не выдержав, мы хором прыснули от смеха, издав нечленораздельное фырканье и хрюканье в тщетной попытке скрыть свое веселье. Парень, похоже, поняв, что сморозил глупость, тут же принялся оправдываться:
– Вы не так меня поняли, просто мой друг, что приедет позже, очень большого роста. Он в Нисане просто не поместится, я поэтому про БМВ и спросил.
Парень замолчал на некоторое время, но потом снова продолжил начатый разговор:
– А, скажите, магазины тут есть, ну, там, Дольче Габана или Гучи?
– В городе есть, – отмахнулся Владимир, – только, поймите, тут так не ходят. Это не принято, ходить и сверкать лейблом, это просто неприлично! Вы поймите! – в его голосе послышались нотки обиды и недоумения. …
Это было первым приятным впечатлением о Ибице – скромность и демократичность местных жителей. Та самая скромность и демократичность, которой порой так не хватало моей родной провинции, где верхом шика считалось напялить какую-нибудь китайскую шмотку с огромным логотипом «Армани», купленную за баснословные деньги в сомнительного вида бутике, и отправиться в местный клуб – царство высокомерия и безграничного пафоса… К счастью, здесь, на Ибице, все обстояло по-другому.
… Второе приятное впечатление об Ибице – двадцать пять центов, которые не взял таксист, перевозивший нас из одного отеля в другой (ибо в том отеле, куда привез Владимир, места не нашлось), и, которые нам по чеку вернули на ресепшене гостиницы, где нас все же приняли… ну, это, в общем-то, к делу не относится.
Не относится к делу и то, что переходя дорогу на красный свет (очень хотелось поскорее попасть в отель после бессонной ночи (у меня автобус из Твери до Москвы, такси до аэропорта и пяти часовой перелет)), мы попали под колеса полицейского, который ехал на скутере. В общем, он сбил Наткин чемодан и отделался легким испугом…
Помывшись с дороги и переодевшись, мы отправились на пляж. Тратить драгоценное время на отдых в отеле было слишком расточительно, поэтому мы решили отправиться в клубный квест незамедлительно.
К большому разочарованию, пляж оказался пустым. Мы пошатались по нему из стороны в сторону, изучили безлюдный бар и деревянную вывеску «Бора-Бора», сиротливо покачивающуюся на ветру:
– Это то, что я думаю? Бора-Бора? – Натка уныло посмотрела на Майку, которая прожужжала нам все уши рассказами о знаменитой пляжной дискотеке.
– Бора-Бора, – тут же огрызнулась Майка, – может у них выходной, – предположила она, – вглядываясь в окружающую пустоту.
– А может это все-таки не Бора-Бора? – усомнилась Натка, оглядывая пляж, – давайте дойдем дотуда, сходим туда и поищем там…
– Лично мне пофигу, что это, – вставила свои пять копеек я, – давайте остановимся здесь и отдохнем, сил уже нет бродить по этому пляжу.
Майка кивнула, Натка тоже согласилась, расстроено отметив, что Ибица эта совсем не та, которую она представляла:
– И где туса? Где пати? Это вообще что? Пенсионеры какие-то и дети с крокодилом.
Единственными живыми существами по-соседству были трое ребятишек с большой надувной игрушкой и караулящие их тетушки неопределенного возраста.
Стоило только нашим сумкам коснуться песка, как, откуда ни возьмись, появился работник пляжа с заманчивым предложением арендовать лежаки и зонты, причем, за баснословную сумму. Избалованная Майка отдала вымогателю несколько евро и взгромоздилась на свой комфортабельный топчан, тогда как мы с Наткой, подобно верным псам, легли у подножья Майкиного топчана, растянувшись на полотенцах. Усталость дала о себе знать, и мы, не медля, отправились в царство Морфея. … Часы показывали полвторого дня.
Проспав три часа, я сквозь сон услышала музыку, вопли и радостное топотание толпы. Восстановив в ничего не соображающей голове события последнего дня, я осторожно открыла один глаз. Перед моим взором бодро топтались чьи-то волосатые ноги, а за ними виднелся целый лес выплясывающих конечностей. Пожалуй, это было самое необычное пробуждение в моей жизни – на пляже, посреди опен-эйра, прямо в танцующей толпе.
По идее, самым логичным было бы поскорее подняться и присоединиться к танцующим, но моя усталость совсем не прошла, и даже усилилась от спонтанного пляжного сна. Поэтому я, не задумываясь, совместила два своих излюбленных дела – поспать и потусоваться. Сунула под щеку сумку, укрыла голову серым, видавшем виды топиком и безмятежно уснула.