Я устало опустилась на кровать и прикрыла глаза. Если бы все оказалось не игрой разума, а правдой… Я каждый день об этом думала. У меня ведь могла быть совсем другая жизнь. Джеральд мог ведь оказаться не плодом моего больного воображения, а вполне реальным мужчиной, которому я понравилась. Ведь могло же быть такое? Ведь другие женщины вокруг как-то встречают свою половинку? Почему же мне досталось всего лишь видение, иллюзия? Может, мне просто не суждено быть рядом с мужчиной, и боги решили показать мне это…
Встала и подошла к большому зеркалу, висящему на стене. Утром собиралась впопыхах, лишь бы не слышать проклятий Генри и не видеть его злобного взгляда. Муженек Мартины вообще не отличался хорошими манерами и очень любил бренди из винного погреба. Ума не приложу, как сестра с ним живет. Он же ужасный, грубый, неприятный! А вот Джеральд… Он был идеальным… Видимо, поэтому и оказался нереальным. Все было слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Я распустила наспех собранные волосы, расчесала и снова заколола изумрудными шпильками. На мне было атласное медовое платье со скромным вырезом, прямое и простое, но все же для этого места казалось слишком нарядным. Пришлось заглянуть в саквояж. Мартина сама собирала для меня вещи, даже не пустив в собственную комнату, заперев в кабинете отца. На ее доброту и великодушие я, конечно, не надеялась, но реальность превзошла все мои ожидания… В саквояже я обнаружила два платья из грубой серой ткани с длинными широкими рукавами. Где она взяла этот ужас? Я, конечно, никогда не была модницей, но услугами наших портних пользовалась регулярно. А этот серый ужас, похоже, наша экономка носила. Ну, спасибо, дорогая сестренка… Еще нашла несколько смен белья и жуткую ночную сорочку в мелкий цветочек на бретельках. Вот же гадина! И здесь умудрилась насолить мне! Я ведь не смогу теперь домой вернуться за вещами… Хорошо, что Лаура разрешила мне выходить ненадолго. Хорошо, хоть деньги при мне… От бессилия и обиды даже расплакалась. Ну за что Мартина так со мной? Я ведь ничего плохого ей не сделала…
— Здравствуй!
Я обернулась, вздрогнув. Приоткрыв дверь, в комнату заглядывал незнакомый светловолосый мужчина.
— Ты ведь новенькая, да? Меня Трой зовут.
— А меня Корделия, очень приятно.
— Не хочешь поболтать?
Новый знакомый казался вполне нормальным и спокойным, а поговорить с кем-то мне сейчас бы очень не помешало. Мы вышли в гостиную и устроились на одном из диванов. Трой по возрасту казался старше меня, но открытая мальчишеская улыбка делала его моложе, несмотря на густую щетину. Он был одет в кафтан из бархатной дорогой ткани модного покроя, да и вообще весь его вид и манеры говорили о высоком положении.
— Мрачновато тут, не находишь? — спросил он. — Я тут со скуки умираю, хорошо хоть от заклинаний сплю много… Поговорил со смотрительницей нашей, она и рассказала о тебе. Ну, что ты нормальная вроде.
Трой подмигнул и рассмеялся.
— Вот именно, что вроде, — ответила и тоже невольно улыбнулась. — А ты давно здесь?
— Две недели, а остальные дольше. Здесь все просто чокнутые, можешь мне поверить… Вот взять моего соседа, Райана. Он у Имперской гавани живет, состоит в рыбачьей артели. Так вот, этот чудак вообразил, будто стал аристократом. Заперся в комнате на три дня и не выходил. Начальник артели ходил, ходил, а потом рассказал все его родителям. Дверь выломали, а Райан там еле живой. Ничего не ел три дня, не пил и даже не спал. Еле откачали… А когда расспрашивать стали, сказал, что ему показалось, будто развлекается он на балу во дворце Императора дни и ночи напролет. С девицами роскошными танцует, яствами да винами заморскими балуется… Вот его сюда и отвели от греха подальше. Мать часто приходит, плачет. А Райан сидит целыми днями, молчит и хмурится. Видно, не по нраву реальная жизнь-то.
— Вот как бывает, — пробормотала я. — Ничего себе…
— А соседка твоя, Мэй… Вообразила, значит, что у нее ребенок есть, сын. Люльку купила, распашонки там, ползунки… Ну все, что малышу положено. И ходит счастливая такая, все про ребенка говорит. А все вокруг знают, что не рожала она вовсе, а муж ее год назад умер. Отец пришел к ней, давай расспрашивать про малыша, а Мэй на пустую люльку показывает, качает ее, колыбельную поет. Ну, отец объяснить попытался, что ребенка-то и нет никакого, а она в истерику тут же. Еле притащили сюда…
— Как страшно… А вторая девушка?
— А Карэн с чего-то решила, что она безобразна. Говорит, шрам у нее через все лицо и морщин полно. Молоденькая совсем, лет восемнадцать, из богатой семьи. В академию поступила, поклонники были… Что случилось, вообще не понятно!
Слов нети, как меня впечатлили рассказы Троя. По сравнению с внутренними демонами друзей по несчастью, мои казались не такими уж и страшными. Подумаешь, жениха себе выдумала…
— Трой, а откуда ты столько подробностей знаешь?
— Так они ведь не всегда такие неразговорчивые. Вот вернется господин Шерман, и снова в себя придут. Его ритуалы хорошо помогают, только вот эффект недолгий. Пройдет время, и снова в иллюзии свои возвращаются. Целители все никак причину понять не могут…
— А господин Шерман… Он какой? — осторожно спросила, стараясь не выдать излишней заинтересованности.
— Очень сильный доринг, в ковене состоит. Да и просто очень хороший и душевный человек… А ты, Корделия, почему здесь?
— Можно сказать, тоже придумала несуществующую жизнь, — ответила уклончиво.
Хоть Трой мне и нравился, откровенничать все же не хотелось.
— Это, похоже, сейчас самая распространенная болезнь, — заметил мужчина, грустно улыбнувшись.
В комнату вошла смотрительница, позвала нас ужинать и отправилась собирать остальных пациентов.
— Зато кормят тут очень хорошо, — сказал Трой, весело подмигнув.
Он хотел уйти, но я удержала.
— Трой, а ты… почему здесь?
Мужчина обернулся, посмотрел на меня странным долгим взглядом, а потом сказал:
— Я жену свою убил.
Эти страшные слова были произнесены так просто и буднично, словно речь шла о каком-то незначительном пустяке. У меня мурашки побежали по коже. Трой разом перестал казаться милым и симпатичным. Боги, куда же я попала?
Интересный случай
Раздался вежливый стук в дверь, и в кабинет вошел Шерман Стонфилд собственной персоной. Он как обычно тепло поприветствовал коллегу и улыбнулся, устраиваясь в любимом кресле. Лаура в очередной раз почувствовала, как ее отпускает напряжение при возвращении главы заведения. Когда Шерман был на месте, казалось, что все под контролем, и даже пациенты становились спокойнее. К тому же, руководящая должность в его отсутствие тяготило целительницу, ведь излишняя ответственность немало портила ей нервы, так что в пору было присоединяться к здешним постояльцам.
— Ну, как у нас дела? — спросил Шерман. — Надеюсь, никаких происшествий?
— Нет, к счастью! — воскликнула Лаура, всплеснув руками. — Справляемся потихоньку. А вы как съездили?
— Ерунда, — отмахнулся с досадой доринг. — Эти конференции в ковене совершенно бесполезны и отнимают время только. Я поймал себя на мысли, что ужасно скучаю по этому месту. Не находите, Лаура, что у нас особая атмосфера?
Никакой особой атмосферы пожилая целительница не замечала, да и восторгов начальника не разделяла, поэтому просто пожала плечами в ответ.
— Знаете, есть мнение, что мы рано или поздно станем такими же, как и наши пациенты.
— А вот это вполне возможно, — ответила женщина. — Мне иногда кажется, что я тоже начинаю потихоньку сходить с ума. Ну ничего, светлейший, вы ведь обязательно меня вылечите.
— Если это будет в моих силах, — усмехнулся Шерман.
Лаура рассматривала мужчину и в очередной раз думала о том, какой же он красивый, статный, да и воспитанный очень, обходительный. И чего не женится никак? Будь у целительницы дочь, она бы все сделала, чтобы отхватить такого завидного жениха. Вот только боги подарили Лауре двух сыновей, которые уже были счастливо женаты, а целительница с удовольствием нянчила внуков. Но это не мешало женщине размышлять о личном счастье собственного начальника.
Мужчина ведь не может быть один, всем нужна рядом дорога половинка. А он даже на симпатичных целительниц не заглядывается, со всеми всегда вежлив, но держится на расстоянии. Пару раз Лаура видела его с какой-то барышней, но сразу поняла, что ничего серьезного. Среди персонала ходили слухи, что Шерман еще в молодости собирался женится, но что-то сорвалось, и с тех пор мужчина с головой ушел в работу. А ведь и сорока еще нет, должность высокая, да и хорош собой. Лаура сама видела, как женщины на него реагируют. Была бы помоложе, сама наверняка бы присмотрелась… А он все медлит чего-то.
— Как там наши любимые пациенты? — спросил Шерман, подходя к окну.
На улице, в специально огороженном месте прогуливались пациенты из самого тяжелого отделения. На них всех были одеты специальные костюмы из тонкого сетчатого материала, удерживающего магию. Такой наряд сдерживал безумцев, не давая навредить себе и другим. Однако Шерман явно спрашивал не о них. Уже некоторое время любимыми пациентами всего персонала стали обитатели отделения легких нервных расстройств. Очень интересный случай… Люди больные и здоровые одновременно, как бы странно это ни звучало.
— Без изменений, — ответила Лаура, вздохнув. — После последнего ритуала лучше было, а потом опять все заново. Такое впечатление, что эти люди магию рассеивают, уничтожают ее, честное слово! Мэй снова плачет, сына повсюду ищет. Карэн зеркал боится, как огня. Райан требует позвать Императора, называя его лучшим другом. А Трой…
— Как всегда? Убил?
— Конечно. Зато он самый счастливый из них, веселый. Не знаю уж, чем ему так бедная жена насолила…
— Лаура, я уже голову сломал, все думал о них, — сказал Шерман, садясь рядом с целительницей. — Ну как еще провести ритуал? Ведь по всякому уже пробовал…
— Может, сначала с аурой поработать, залатать ее, — предложила целительница.
— Похоже, в ауре все дело. Она словно отражает целительную магию, не дает рассудку покинуть мир грез.
— Значит, они сами не хотят возвращаться в реальность.
— В этих случаях есть нечто общее, странное, — задумчиво проговорил Шерман. — Четыре человека…
— Уже пять, — сообщила Лаура.
— Вы не шутите? — изумился Шерман.
— Какие уж тут шутки, — ответила целительница, протягивая мужчине исписанную карточку. — Корделия Саури, двадцать шесть лет…
— Саури? Это не то семейство, что владеет швейными мастерскими?
— Именно. Привела ее сестра… Неприятная барышня, хочу вам сказать… Впрочем, не важно. Симптомы вроде совпадают с нашими любимыми пациентами…
— А в чем отличие? — заинтересовался Шерман.
— Корделия, в отличие от остальных, прекрасно осознает, что ее видения нереальны, и истерик не устраивает. Вот только я не обнаружила болезни и видимых причин произошедшего, поэтому и определила ее в то же отделение.
— «Нервное расстройство неустановленных причин», — прочел Шерман в карточке. — Мы с вами прямо-таки изобретаем новые диагнозы.
— Уже пять человек, — заметила Лаура. — Похоже на эпидемию, как считаете?
— Будем молиться всем богам, чтобы это было не так… Значит, видения… — задумчиво проговорил доринг, продолжая изучать карточку новой пациентки. — Мужчину видела… Приходил, дарил цветы… Оригинально!
— Да, и такое бывает, оказывается. Думаю, все дело в душевном состоянии. Ну, знаете, лет уже много, не замужем, шансов все меньше…
— Много лет? — удивленно переспросил Шерман. — Вы тоже верите в эти дурацкие условности?
— Ох, бросьте, светлейший! Это для вас, мужчин, условности, а для женщины…
— Ладно, давайте-ка посмотрим на Корделию. Приведите ее, пожалуйста, в мой кабинет.
Оказавшись на своем рабочем месте, Шерман окончательно расслабился и в очередной раз понял, что любит свою работу несмотря ни на что. В ожидании новой пациентки, доринг полистал бумаги, скопившиеся на рабочем столе за время его отсутствия, заварил любимый крепкий чай, который всегда помогал ему включаться в работу, думать, искать выходы даже из самых безнадежных ситуаций… И мысли его вновь вернулись к пациентам из отделения нервных расстройств. Интересный случай, но и очень сложный. Когда человек повреждается рассудком, по-настоящему сходит с ума — это страшно, но в то же время понятно. Это такая же болезнь, только страдает не тело, а душа. А вот если болезни никакой нет… Можно было бы объяснить все магическим воздействием, но кому понадобилось заколдовывать этих людей? Таких разных, особо ничем не примечательных…
Дверь открылась, и в кабинет вошла Лаура, держа за руку девушку… Шерман сам не понял, как ему удалось удержать в руках чашку. Он буквально застыл, рассматривая гостью, не в силах отвести глаз. Она сказала что-то, поздоровалась, кажется…
— Вот, светлейший, это Корделия Саури, — сказала Лаура, мягко подтолкнув девушку к креслу, в котором обычно сидели пациенты на осмотре.
Шерман так и остался стоять, следя за каждым жестом гостьи, и все ему виделось словно в замедлении. Было ощущение, что воздух вокруг стал густым и тягучим, словно патока… Не зря он сегодня говори о том, что целители рано или поздно сами повредятся рассудком… Помнится, в детстве Шерман читал сказки о лесных нимфах — дивных легких созданиях, которые способны были заворожить мужчину с первого взгляда. Сейчас доринг уверился в том, что перед ним именно она — прекрасная волшебная нимфа.
— Светлейший? — позвала Лаура. — Я могу идти?
Голос коллеги подействовал на мужчину отрезвляюще.
— Да, Лаура, спасибо…
Шерман поставил чашку, медленно обошел стол и сел напротив Корделии. Девушка взглянула на него, а потом быстро опустила глаза, но доринг успел разглядеть в них усталость, тоску, обреченность. Удивительные серые глаза, в глубине которых плескалось серебро… Девушка казалась сонной и вялой, что было вполне естественными последствиями успокоительного заклинания… Но Шерман все равно не мог отвести от нее глаз! Стройная, миниатюрная, белокожая, а на щеках нежный румянец… Длинные светлые волосы заплетены в косу… Шелковое медовое платье подчеркивало все изгибы прекрасной фигуры… Шерман никогда не дал бы ей двадцать шесть лет! Светлая, невесомая… нимфа…
У Шермана никогда не было проблем с общением, но сейчас он молчал, силясь подобрать слова. Мысленно призвал себя к порядку, попытался заставить себя думать трезво. Он ведь доринг, и не в его правилах растекаться перед пациентками. Можно подумать, девушек красивых не видел… Мужчина встал, сделал пару глубоких вдохов и отхлебнул горьковатого чая. Кажется, разум начинал проясняться.
— Меня зовут Шерман Стонфилд, — зачем-то представился он, снова садясь напротив девушки.
— Мне очень приятно познакомиться с вами, светлейший, — тихо произнесла Корделия, взглянув на него. — Спасибо за помощь…
— Я еще ничего не сделал, Корделия, — как можно мягче произнес Шерман и улыбнулся ей.
Девушка тут же вновь спрятала глаза и принялась нервно теребить оборки на платье.
— Давайте поговорим о том, что случилось, — предложил доринг. — Расскажите все по порядку.
Корделия вздохнула, словно собираясь с мыслями, и заговорила негромко и сбивчиво:
— Это началось пару недель назад. Я работала, как обычно… Знаете, у нас семейное дело — швейные мастерские. Больше всего времени я провожу в самой крупной из них, что на Центральной улице. Однажды вечером вышла на улицу, а там мужчина… Сказал, ждет меня давно. Я испугалась, конечно, уйти хотела, а он следом пошел. Говорил, что видел меня здесь часто, познакомиться хочет… Я не согласилась, ушла, а на следующий день снова его увидела. Сказал, что зовут его Джеральд, что живет неподалеку, служит в императорской страже.
— Даже так? — изумился Шерман. — Какие подробности… Вы кому-нибудь рассказывали о нем?
— Нет, никому… Подруг у меня нет особо, а с сестрой мы не ладим… Вот только однажды швеям в мастерской проговорилась. Джеральд каждый день приходил, цветы дарил. Мы гуляли немного, а потом он уходил… Говорил, что служба, даже домой не провожал.