Фош решительно отверг любые попытки германской делегации завязать переговоры по поводу условий перемирия. Фактически это означало требование безоговорочной капитуляции.
В ночь с 9 на 10 ноября Вильгельм II бежал в Голландию. Пост канцлера взял в свои руки лидер социалистов Фридрих Эберт. Социалист Густав Шейдеман провозгласил Социалистическую республику, а Карл Либкнехт провозгласил Германскую советскую республику.
Вечером 10 ноября Берлин принял все условия, выдвинутые противником. Командующий 1-й американской армией генерал Джон Першинг, узнав об этом, огорчился. «Я боюсь того, что Германия так и не узнает, что ее сокрушили, – сказал он. – Если бы нам дали еще одну неделю, мы бы научили их».
Возможно, генерал Першинг переоценил свои силы, и на самом деле для окончательного «сокрушения» Германии понадобились бы месяцы ожесточенных боев. Так или иначе, но теперь создавалась почва для рождения легенды о предателях, которые подписали унизительное перемирие. И легенда не заставила себя ждать. Генерал фон Айнем, командир 3-й германской армии, обратился к своим войскам: «Непобежденные, вы окончили войну на территории противника». Таким образом, еще не успели отгреметь выстрелы артиллерийского салюта, возвещающего победу Антанты, а идеи реванша уже витали над поверженной в прах Германией.
Не приходится удивляться и тому, с какой наглостью и высокомерием вели себя весной 1919 года генералы разбитой армии, приехавшие во французский город Версаль, чтобы подписать договор, официально завершающий Первую мировую войну. Они не считали себя побежденными.
Министр иностранных дел Германской республики граф Брокдорф-Ранцау, едва заполучив толстый том с предварительными условиями мира, взял слово и сказал: «Мир, который не может быть перед лицом всего света защищен во имя права, неизбежно будет вызывать противодействие. Ни у кого не хватит совести подписать его, потому что он невыполним».
После долгих споров, в которых германские представители убеждали бывших врагов смягчить условия, 28 июня 1919 года был подписан договор, названный впоследствии Версальским. Правительство Германской республики согласилось с условиями мира лишь за четыре часа до определенного союзниками срока и под угрозой немедленного возобновления военных действий. Накануне рейхспрезидент Фридрих Эберт спросил фельдмаршала Гинденбурга и генерала Тренера, есть ли у Германии возможность защитить себя в случае обострения ситуации. Обуреваемый эмоциями Гинденбург просто вышел из комнаты, Тренер же стоически объяснил, что на Востоке Германия дееспособна, а на Западе она обезоружена.
Условия мирного договора, по которым предстояло жить послевоенной Германии, были необыкновенно жестки. Согласно этим условиям, она возвращала Франции спорную область Эльзас-Лотарингия, Бельгии – округа Мальмеди и Эйпен, а также так называемую нейтральную и прусскую части Морене, Польше – Познань, части Поморья и другие территории Западной Пруссии. Город Данциг и его округ был объявлен «вольным городом», город Мемель (Клайпеда) передали в ведение держав-победительниц (потом его присоединили к Литве). В результате плебисцита часть Шлезвига перешла к Дании, часть Верхней Силезии – к Польше. Чехословакии отошел небольшой участок си-лезской территории. Саар переходил на пятнадцать лет под управление Лиги Наций. Угольные шахты Саара были переданы в собственность Франции. Германская часть левобережья Рейна и полоса правого берега шириной пятьдесят километров подлежали демилитаризации. Германия лишилась всех своих колоний, которые позднее были поделены между державами-победительницами. Германия обязывалась возместить в форме репараций убытки, понесенные правительствами и отдельными гражданами стран Антанты в результате военных действий. Вооруженные силы Германии ограничивались 100-тысячной сухопутной армией; обязательная военная служба отменялась.
Впрочем, за потерей земель для немцев стояло нечто большее, чем сокращение государства. Ведь вместе с областями и природными ресурсами у Германии отнимали и часть народа. Вопреки декларированному Антантой праву наций на самоопределение австрийским немцам запретили воссоединение с Германией. Судетская область, населенная почти одними немцами, была передана в состав новообразованной Чехословакии. В Эльзасе и Лотарингии для 85 % жителей родным оставался немецкий язык, а селяне поголовно не знали французского даже в 1920-е годы. Сторонники эльзасской автономии в составе Германии победили на выборах 1928 и 1929 годов, но Франция не допустила такой вольности. В отторгнутом у Германии Данциге (нынешний Гданьск) из 327 тысяч жителей 317 тысяч были немцами. А «данцигский коридор» из Польши к Балтийскому морю (шириной до 100 километров) отсекал от единой Германии ее Восточную Пруссию с Кёнигсбергом (ныне – Калининград).
Версальский мирный договор должен был сделать Германию частью обновленной Европы, но вместо этого еще больше отдалил немцев от идеологии строительства единого политико-экономического пространства.
– …Мюллер, почему Германия проиграла войну?
– Потому что ее не поддержал тыл, господин штудиенрат. Рабочие бастовали, и солдат перестали снабжать боеприпасами.
– Хорошо, сынок. А что Германия потеряла в этой войне?.. Кто может мне сказать, какие из своих ценных владений потеряла Германия?
– Все колонии и Цинцзяу, господин штудиенрат.
– Кто может перечислить колонии?
– Я, господин штудиенрат! Немецкая Юго-Западная Африка, немецкая Восточная Африка, Камерун, Того, немецкая Новая Гвинея с землей Кайзера Вильгельма, архипелаг Бисмарка, Каролинские острова, Марианские острова, острова Палау и Маршальские острова, Науру, Самоа и арендованная территория Киао-Чао со столицей Цинцзяу.
– Отлично, мой мальчик! Кто может продолжить?
– Я, господин штудиенрат. Кроме того, мы потеряли Мемельскую область, Познань, Западную Пруссию и часть Верхней Силезии.
– Превосходно! Что еще у нас отняли?
– Эльзас-Лотарингию и Саарскую область.
– Чудесно, дети. А что для нас самый большой позор?
– Оккупирована Рейнская область, французы вторглись в Рурскую область и воруют наш уголь.
– Да, дети, всегда помните об этом: французы, такие же белые люди, как и мы, не стыдятся посылать против нас на германском Рейне грязных негров! Беспримерное глумление над культурой!.. От чего еще страдает Германия?
– От репараций, господин штудиенрат.
– Совершенно верно! Мы вынуждены платить всем нашим бывшим противникам миллиарды и миллиарды репараций, хотя мы ничуть не виноваты в войне. Чудовищная несправедливость!..
Такой обмен вопросами и ответами на самом обычном уроке истории в немецком реальном училище образца 1923 года приводит бывший «солдат трех армий» Бруно Винцер в книге своих воспоминаний.
Из-за духа реванша, взращенного на естественном желании исправить «чудовищную несправедливость» и витавшего над равнинами Пруссии, Баварии и Силезии, республику постоянно лихорадило и бросало во все тяжкие. В марте 1920 года случился путч под руководством крупного землевладельца Вольфганга Каппа и генерала Вальтера фон Лютвица. Добровольческие части из новой республиканской армии вошли в Берлин и низложили правительство. Путч провалился, но только потому, что против него выступил пролетариат, объявивший всеобщую забастовку. Затем уже и сам пролетариат попытался взять власть в свои руки, что привело к Гамбургскому вооруженному восстанию. Тогда же впервые заявили о себе националисты, организовав «пивной путч» в Мюнхене.
Политическая нестабильность отягощалась экономическим коллапсом. Признание поражения в затяжной кровопролитной войне буквально уничтожило экономику Германии. Международные кредиты, взятые у нейтральных стран, были исчерпаны, а новое правительство стояло перед необходимостью демобилизации армии и перевода промышленности на производство «гражданской» продукции. Страна была фактически оккупирована, ощущался недостаток элементарных продуктов питания. В этой ситуации республика распродавала свой золотой запас для финансирования закупок продовольствия, не имея возможности ни экспортировать произведенные в Германии товары для снижения дефицита торгового баланса, ни прибегать к кредитам, внутренним или внешним. Эмиссия бумажных денег привела к гиперинфляции. В ноябре 1923 года один американский доллар стоил в Кёльне 4 триллиона марок. Окончательное уничтожение национальной валюты было предотвращено искусственной стабилизацией марки на уровне 4200 миллиардов марок за доллар. Была выпущена временная валюта – так называемая «рентная марка», на которую обменивались обесценившиеся деньги (из расчета 1 триллион бумажных марок за 1 рентную марку). В 1924 году рентные марки были заменены рейхсмарками, частично обеспеченными золотовалютными запасами. Гиперинфляция полностью уничтожила сбережения населения и разорила многие страховые компании, промышленные корпорации и небольшие фирмы.
Не следует забывать и о бремени репараций, наложенных на Германскую республику условиями Версальского договора, который обязал выплатить державам-победительницам 132 миллиарда золотых марок в течение 66 лет, то есть регулярная двухмиллиардная «дань» была запрограммирована аж до 1985 года!
Только в 1924 году немецкому правительству удалось переломить ситуацию. США согласились выделить Германии кредит в размере 200 миллионов долларов на восстановление экономики. К 1927 году трудолюбивые немцы превзошли довоенный уровень развития, в 1931 году, по согласованию с финансистами США, Германия, которой управлял рейхспрезидент Пауль фон Гинденбург, прекратила выплату репараций.
И тут грянул мировой экономический кризис. Общее падение производства в 1932 году превысило 40 %, безработица охватила почти половину трудоспособного населения страны. Крах надежд на улучшение жизни – лучшая подпитка для реваншистов. Отчаявшиеся мелкие производители всё больше винили в своих бедах парламентскую демократию и верили, что выход из кризиса – в укреплении государственной власти через создание однопартийного правительства. Их требования поддерживали и крупные предприниматели с банкирами, субсидировавшие предвыборные кампании национал-социалистов и связывавшие с Адольфом Гитлером личные и общегосударственные устремления. В обращении НСДАП от 1 марта 1932 года говорилось: «Гитлер – это девиз для всех, кто верит в возрождение Германии… Гитлер победит, ибо народ желает его победы…»
И это действительно было так. Рядовые немцы устали от бесконечных унижений. Гитлер обещал чудо, он обещал исцелить нацию и вернуть земли, исконно принадлежавшие Германии. Затаенная мечта продолжить войну и одержать в ней победу нашла выражение в массовой поддержке НСДАП. Тридцать первого июля 1932 года на очередных выборах в рейхстаг национал-социалисты получили 230 мандатов (социал-демократы – 133, коммунисты – 89 мандатов), став самой крупной фракцией в парламенте. Начиналась история Третьего рейха.
Спрятанная армия
Надо помнить, что Германия начала ХХ века привыкла иметь мощную и высокопрофессиональную армию, набранную в основном из призывников, но под управлением опытных офицеров. Перед Первой мировой армия насчитывала два миллиона человек. Теперь всё изменилось.
Новая армия Германии, или рейхсвер (Reichswehr), комплектовалась на добровольной основе, то есть путем вербовки всех желающих. Срок службы для офицеров при этом составлял 25 лет, унтер-офицеров и рядовых – 12 лет. По условиям Версальского договора Германии запрещалось иметь военную авиацию, танки, зенитную, тяжелую и противотанковую артиллерию, подводные лодки, линкоры водоизмещением свыше 10 тысяч тонн и крейсеры – свыше 6 тысяч тонн, а также Генеральный штаб в любой форме. Военные академии закрывались. Численность сухопутных войск ограничивалась сотней тысяч человек: 7 пехотных и 3 кавалерийские дивизии, 288 орудий и 252 миномета. Военно-морской флот имел 6 старых линкоров, 7 легких крейсеров, 12 эсминцев и 12 миноносцев (вместе с береговой обороной в 15 тысяч человек). Огромное количество офицеров и молодых солдат, которых забрали на войну из-за школьной парты, а потому не умеющих ничего другого, кроме как стрелять и окапываться, остались не у дел.
В этой связи весьма показательна биография «нациста номер два» Германа Геринга, который закончил Первую мировую героем, лучшим асом кайзеровской Германии, командовавшим знаменитой эскадрильей Манфреда фон Рихтхофена, известного как Красный Барон. Геринг демобилизовался в конце 1919 года в чине капитана. На его груди красовались Железный крест I степени, орден Льва с мечами, орден Карла Фридриха, орден Гогенцоллернов III степени с мечами и орден «За заслуги». После демобилизации Герингу пришлось искать себе работу. Он числился военным летчиком, а в рейхсвере не было ВВС. Кроме того, мешали политические соображения: Геринг был противником Версальского договора и Веймарской республики, поэтому предпочел зарабатывать показательными полетами в Дании и Швеции. Много денег он не заработал и по возвращении в Баварию еле-еле сводил концы с концами. Осенью 1922 года Франция потребовала от германского правительства выдачи целого ряда «военных преступников», среди которых числился и Геринг. Понятно, что это вызвало невероятную ярость у ветерана, в результате чего он подался к нацистам, которые открыто выступали против республиканского правительства.
И таких людей по всей Германии были десятки и сотни тысяч. Поверившие в то, что война за Европу не закончена, а последнее слово в переделе мира не сказано, что Веймарская республика – ублюдок, порожденный врагами и предателями, они начали собираться в военизированные отряды, образуя «черный рейхсвер».
Первые такие отряды появились еще в ходе революционного кризиса 1918–19 годов, сформированные из вернувшихся с фронта солдат; назывались они «фрайкорами» (Freikorps). Позднее, когда после подавления большевистских мятежей в Берлине, Бремене, Мюнхене и Брауншвейге гражданская война закончилась не начавшись, фрайкоры утратили свою роль «политических армий», мутировав в общественные организации – бунды (Bund), декларировавшие себя разнообразно: союзы фронтовиков, спортивные клубы, молодежные движения или даже объединения пострадавших вкладчиков (именно под такой вывеской, к примеру, Герхард Россбах легализовал свой союз в 1920 году).
Поначалу все бунды находились примерно на одном уровне, представляя собой местные боевые отряды (численностью в среднем не более тысячи человек), активно сотрудничающие с органами местного самоуправления по поддержанию порядка; они же содействовали производству товаров первой необходимости. С этого начинали и «Стальной шлем» (фрайкор братьев Зельдте в Магдебурге), и орден «Молодая Германия» (фрайкор Артура Марауна в Касселе), и «Оберланд» (фрайкор Эрнста Хорадама и братьев Ремер в Мюнхене), и многие другие. Со временем на первые роли выдвинулся союз «Стальной шлем» (Stahlhelm), пользовавшийся поддержкой правых партий. Его почетным председателем был сам Пауль фон Гинденбург, генерал-фельдмаршал и бывший начальник Генерального штаба кайзеровской армии. На выборах 1924 года союз выступал уже как серьезная политическая сила: в рейхстаг были избраны 45 депутатов, числящихся членами «Стального шлема». Всего же отряды «черного рейхсвера» объединили около четырех миллионов здоровых и способных носить оружие мужчин.
Свою игру на этом поле повел и официальный командующий рейхсвера – генерал-майор Ганс фон Сект, назначенный на этот пост в июне 1920 года. Очевидно, фон Сект хорошо изучил знаменитый труд китайского теоретика военного искусства Сунь-цзы и помнил высказывание последнего о том, что «хорошие воины сначала побеждают, а потом идут на войну, тогда как плохие воины сначала идут на войну, а потом уже ищут победы». Сообразуясь с этим принципом, командующий рейхсвера решил создать армию нового типа – спрятанную армию, которая как бы и не существует, но в то же время в любой момент готова появиться из тени, чтобы принести победу Германии.
С самых первых дней фон Сект нашел способы обойти ограничения, наложенные в Версале, и не уставал придумывать лазейки в дальнейшем. Он сохранил Генеральный штаб, переложив его функции на «невинное» Управление войск и регистрируя его различные подразделения под фиктивными названиями. Деятельность разведки штаба, например, происходила в двух мнимых агентствах, которые назывались «Статистический отдел» и «Служба благосостояния». Ганс фон Сект обошел требование ликвидации военных академий, создав программу «специальных курсов» в рейхсвере, которая выполняла те же задачи. С целью увеличения офицерского корпуса он скрытно менял подчиненный управленческий аппарат, назначая офицеров на должности гражданского персонала в Министерстве обороны и других правительственных ведомствах. Кроме того, фон Сект содержал незаконные вооруженные формирования на восточных границах Германии с целью противодействия возможному вторжению польской армии. Эти войска, насчитывавшие около 60 тысяч бывших участников фрайкоров, были обучены, вооружены и замаскированы под рабочих.