– Ваше Величество…
– Посмейте перебить меня ещё раз, и я велю отрубить вам голову, как смутьяну и изменщику, коим вы, сеньор, и являетесь. Если потребуют обстоятельства, если не прекратите ваши бунтарские речи, вы вынудите меня отдать приказ о казни Стеллы Рэйв, после чего ни у кого в Саркасоре не останется сомнений в том, кто истинная герцогиня Рейвская!
Гаитэ вздрогнула, с тревогой вглядываясь в лицо императора в надежде понять, насколько серьёзно им сказанное.
– У этой юной особы хватило разума на то, что до сих пор никак не возьмут в толк мудрые мужи вроде вас: война не может и не должна длиться вечно. Все жаждут мира. Любой ценой. И есть два пути положить конец этому безумию. Либо полное уничтожение всех побегов на Рейвдолском древе, либо… – император обвёл взглядом присутствующих, – либо объединиться, тем самым положив вражде конец. Свадьба – чем не отличный повод поставить точку в кровавом противостоянии? Именно так мы и поступим. Именно так искореним застоявшийся очаг зла.
Фейрас и Сорхэ Ксантий переглянулись между собой, бледные от бессильного гнева.
– Закон запрещает принуждать девушку высокого положения к замужеству, которому противится её сердце, – пророкотал Сорхэ.
– Душенька, – поманил пальцем Алонсон, обращаясь к Гаити. – Подойди.
Она подчинилась.
– Скажи этим господам, повинен ли я в том грехе, в котором они столь несправедливо меня обвиняют?
– Нет, ваше величество, – не минуты не колеблясь, твёрдо отчеканила Гаитэ. – Я говорила ранее и повторюсь при свидетелях, что согласна на брак с вашим сыном, Торном Фальконэ. Уверяю, что решение исходит из моего сердца, без всякого принуждения или угроз с чьей-либо стороны. Так же заверяю благородных лордов в том, что прибываю под покровительством Вашего Величества по доброй воле и готова подтвердить мои слова хоть под присягой.
– Отлично, – довольно улыбнулся Алонсон, расслабленно откидываясь на высокую спинку кресла. – Вы слышали, лорды? Можете возвращаться к себе И вы, сеньорита, тоже.
– Ваше Величество, – Гаитэ отступила, намереваясь воспользоваться полученным разрешением, однако Сорхэ Ксантий, гневно сверкая глазами, забывшись, сделал шаг вперёд:
– Какими пытками и угрозами вы заставили бедную девочку предать свои интересы и замарать великий подвиг её матери?
Сезар выразительно положив руку на эфес меч:
– Великий подвиг? – его смех звенел, как ударяющая сталь. – Проиграть всё из-за неумения вовремя признать силу противника теперь называется именно так? Хотя, нужно отдать даме должное, собственный замок она обороняла куда лучше, чем честь.
Сорхэ побагровел от ярости. Было такое чувство, что эти оба схватятся за оружие прямо здесь.
– Довольно! Прекратите ссору, – приказал император. – Сезар! Извинись перед герцогом Ксантием за то, что посмел оскорбить герцогиню Рейвдолскую.
– Но отец…
– Немедленно.
Белый от ярости, как полотно, Сезар, тем не менее, подчинился, тихо произнося: «Прошу прощения за мою несдержанность», – голосом, зажатым, как кулак.
– Лорд Ксантий? Граф Фейрас? Вы принимаете извинения Сезара?
– Безусловно, – кивнули оба.
Гаитэ, воспользовавшись секундной передышкой в словесной дуэли, поспешила покинуть зал.
Добравшись до комнаты, заперлась, радуясь, что может уединиться хотя бы и ненадолго, но в дверь сразу же постучали.
Отворив, Гаитэ обнаружила, что Эффидель по-прежнему не торопилась вернуться к мужу.
– Ты мчалась по переходам дворца так быстро, что я за тобой не успевала, – жизнерадостно сообщила девушка, бочком просачиваясь в комнату, как бы между прочим, позабыв, испросить разрешение войти.
Будь на месте Рыжика кто-то другой, Гаитэ бы наверняка рассердилась, но настолько же, насколько братья Фальконэ казались невыносимыми, настолько же их сестра была очаровательна. Сердиться на неё не получалось.
– Ты была такой смелой, когда говорила с этими грозными мужчинами, – захихикала Эффидель, зажимая рот ладошкой. – Я думала, что ты с ними заодно, а ты, оказывается, наш друг? И очень рада этому! Я бы хотела, чтобы мы с тобой по-настоящему подружились, но с женщинами так трудно ладить. С мужчинами это гораздо проще, правда?
Гаитэ не знала, что ответить. В монастыре она привыкла к женскому обществу и все, кому до сих пор случалось доверять, тоже были женщинами. Мужской мир, с его напором, коварством, необузданностью, непомерными амбициями и страстями скорее пугал и отталкивал, чем привлекал.
– Меня окружают одни служанки, – посетовала Эффи, – а общаться со слугами это ведь не одно и то же, что с ровней? Правда, иногда приходится проводить время с папиной любовницей, но это ещё хуже, чем с прислугой. Те хотя бы просто пресмыкаются, а эта прикидывается другом, но на самом деле ненавидит меня. Ведь папочка любит меня сильнее, чем её. Но ты ведь не станешь меня ненавидеть, когда выйдешь замуж за Торна? – заглянула Эффи в глаза Гаитэ с детской непосредственностью.
– Если ты постараешься полюбить меня, я отвечу тем же, – пообещала Гаитэ.
Эффидель прошлась по комнате, делая вид, что рассматривает роспись на стенах, изображающих единорогов и дев, кустистые рощи и белые курчавые облака под потолком.
– Тебе нравятся твои покои? – спросила она.
– Нравятся, – кивнула Гаитэ.
– Они лучше тех, что были у тебя раньше?
Гаитэ усмехнулась, вспоминая унылую келью, размером меньше шкафа в этой комнате, продуваемую всеми ветрами и заливаемую дождём.
– Гораздо.
– А я слышала, что Рейвдэйлы богаче нас?
– Мать предпочитала воспитывать меня в строгости, поэтому фамильные богатства мало влияли на мой образ жизни.
У Эффидель, кажется, был талант наступать на больные мозоли.
– Торн правда на тебе женится? – спросила она после небольшой паузы. – Он ведь ужасно привередлив и чванлив. И весьма щепетилен в выборе жён. Папочка уже несколько раз договаривался о его свадьбе, но каждый раз, в самый последний момент, свадьба расстраивалась. И всё из-за Торна! То невеста казалась ему недостаточно знатной, то недостаточно красивой. Вы, конечно, очень красивая, но, откровенно говоря, ваша красота не во вкусе моего брата. Он любит всё кричащее и безвкусное. Ему нравится, когда у женщины вот такая грудь, – девушка со смехом выставила руки перед собой чуть ли не на всю длину, – и вот такая попа. Торн всегда предпочитал женщин попроще, без заморочек, как он любит говорить. Для него даже я порой кажусь слишком сложной.
Слова Эффи задели Гаитэ за живое, обидев.
– Да имей я возможность выбрать мужа по сердцу, – сказала Гаитэ, – в свой черёд, предпочла бы найти в спутнике жизни совсем другие качества, чем у вашего брата.
– Торн вам не нравится? – удивилась Эффидель. – Странно! Все женщины, которых я знала, рано или поздно влюблялись в моих братьев. Разве он не красив?
– Не берусь судить. Да и какая разница? В династических браках важны не я, не он и не наши вкусы. Даже если нас обоих будет друг от друга с души воротить, ничего это не изменит.
– Ну я бы так не сказала! Торн слишком своеволен и самолюбив, если он решит, что вы ему не нравитесь, даже папочка не сумеет его убедить жениться на вас. И никакое чувство долга тут не поможет.
– Думаю, ваш брат женится на мне. Уверена в этом.
– Хорошо, если так. Но, знаете, если даже заартачится – не огорчайтесь. Для вас же будет лучше. Если бы невестой была бы я, я бы из двух братьев Фальконэ выбрала Сезара.
– Ваш брат Сезар уже женат.
– Брат как-то мне обмолвился, что его брак не консумирован. Так что его легко можно расторгнуть.
Безмятежное выражение, застывшее на фарфоровом личике Эффидель, наводило на мысль, что разговор не случаен. Уж не нарочно ли Сезар подослал к ней эту рыжую лису?
– Вы молчите? – голосом капризного ребёнка потянула Эффи.
– Я должна что-то ответить?
– Просто подумайте о таком варианте. Сезар лучше относится к женщинам, чем Торн. Он добрее, не так любвеобилен. С ним вы могли бы быть гораздо счастливее.
– Мне безразлично, за кого из ваших братьев выходить замуж, – с наигранным спокойствием оповестила Гаитэ. – Я не повторю ошибку моей матери, не проявлю своеволия – сделаю то, как велит ваш отец. Скажет пойти за Торна – пойду за Торна, отдаст за Сезара – выйду за него.
– Разве не грешно так говорить? – насупилась Гаитэ.
– Грешно лгать, а я говорю правду.
– Значит, против Сезара вы ничего не имеете?
– Он убил моего брата, а мою мать посадил на цепь. Он принёс клятвы своей жене, женившись на ней по политическим расчётам, а теперь, не колеблясь, готов нарушить их, потому что видит перед собой новые выгоды за другим политическим союзом. Как вы думаете, какие чувства это у меня вызывает?
– Я не знаю. Скажите.
– Ваш брат умён, беспринципен и силён. В какой-то степени он вызывает восхищение, но, с другой стороны, отвратителен.
Кукольное личико застыло. За приторной напускной детскостью проступили совсем другие черты. Удивительно, но Гаитэ это не оттолкнуло. Это нормально – любить своих близких и оставаться на их стороне, часто даже в ущерб справедливости. Большинство людей поступают именно так.
– Мой отец всегда всё самое лучшее отдаёт Торну. Хотя Сезар завоевал ваши земли, их корона достанется не ему! – притопнула маленькой ножкой принцесса. – По-вашему, это справедливо?
Вот что значит ещё ребёнок! Или фамильная кровь Фальконэ настолько горяча, что их истинные страсти прорываются через любые маски?
– Хотите правду? – Гаитэ заглянула в горящие негодованием лисьи глаза. – Мне всё равно, справедливо или нет, мне всё равно, Торн или Сезар. Я просто хочу выжить!
– Вы отвратительны! – снова притопнула ножкой Эффидель гневливо. – Вы порочны! Вы даже не пытаетесь соблюсти приличия! Прямо говорите, что для вас не существует любви, а есть только расчёт и жажда собственной выгоды!
– Если бы я сказала, что люблю Торна до безумия и потери сознания, я была бы менее отвратительной и порочной? – не удержавшись, Гаитэ рассмеялась. – Как понимаю, ваше предложение дружбы вы забираете обратно? Только потому, что я не стала вам льстить?
– Не знаю. Может быть, мы всё же ещё подружимся, – передёрнула плечиками Эффи.
Глава 6
Шаг к взаимопониманию девушки сделали очень быстро.
– Скажи, как я выгляжу? – вертясь перед зеркалом, спросила Гаитэ.
– С чего такой вопрос? – удивилась Эффидель.
– Собираюсь нанести визит моему жениху, твоему брату. Хотелось бы, чтобы первое впечатление было как можно лучше.
– Тогда распусти волосы.
– Распустить? Зачем?
– Они у тебя такие красивые, немилосердно стягивать их в узел вокруг лица. Ну-ка, присядь.
Не без сомнений Гаитэ отдалась в руки Эффи, но, как вскоре убедилась, не зря. Волосы под умелыми руками покорно приняли задуманную Лисичкой форму, выгодно подчёркивая точёные черты Гаитэ, делая лицо мягче и женственней.
– Так и вправду лучше, – поблагодарила она.
– Пойдём, провожу, – предложила Эффидель. – Возможно, моё присутствие заставит Торна вести себя сдержанней?
– Проводи.
Гаитэ не видела причин отказываться от помощи.
– Со мной путь будет короче, правда? – улыбнулась Эффи и на мягких щеках заиграли игривые ямочки. – Идём, сестра. Я ведь могу называть тебя так, правда? За кого бы из братьев ты не вышла замуж, мы всё равно породнимся?
– Надеюсь на это.
– Вот и пришли – покои Торна перед тобой. Даст бог тебе терпенья с ним, нрав у него тяжёлый. Особенно теперь, когда излишествами он довёл себя до крайности.
Из полумрака так внезапно вынырнула фигура, что Гаитэ остановилась, прижимая руку к невольно заколотившемуся от испуга сердцу.
– Слуга моего брата, – представила Эффидель, – Маркелло.
– Сеньориты, вас не ждали, – проговорил мужчина мрачным голосом.
– Конечно, не ждали. Мы без предупреждения. Папочка пожелал, чтобы брат познакомился со своей невестой, герцогиней Ревиндэйлской.
Маркелло вклинился между девушками и дверью:
– При всём уважении, – пробормотал он, – не думаю, чтобы господин принял вас.
Но Эффи не собиралась отступать. Вскинув голову, напустив на себя самый властный вид, она высокомерно молвила:
– Ты всего лишь слуга и не тебе решать, желает ли мой брат видеть меня или нет. Если он против нашего визита, пусть сам скажет об этом! А сейчас – немедленно отойди в сторону.
– Как прикажите, госпожа.
Эффи, подхватив Гаитэ под руку и подвела её к двойным дверям.
– Как думаешь, что с ним не так? – шёпотом затараторила Лисичка. – Торн болен? Или, что куда более вероятно, снова пьян? Будь с ним поосторожней.
– Хорошо, – пообещала Гаитэ.
Эффи заколотила в дверь.
– Торн, это я, – не допускающим возражения голосом позвала она. – Впусти меня!
Ответа не было.
Гаитэ расслабилась, с облегчением подумав, что встреча не состоится, и тут ключ в замке провернулся. Дверь приоткрылась. Эффи тем же манером, каким обычно проскальзывала к Гаитэ, просочилась в образовавшуюся щель. Гаитэ – за ней.
В комнате было темно. Плотными гардинами Торн устроил в ней искусственную полночь, посреди которой он, в своей белой рубахе, висевшей мешком, походил на полупрозрачный призрак.
– Какого чёрта ты сюда явилась? Что надо?
Голос его звучал глухо и ровно.
– Папочка попросил зайти, – высоким сладким голосом пропела Эффи. – Он очень беспокоится за тебя. Считает, что ты болен. Ты только посмотри на себя!
Эффидель хотела взять Торна за руку, но тот резко дёрнулся, избегая её прикосновения.
– Да ты весь горишь, – воскликнула девушка. – Тебя лихорадит!
– Ерунда, – нервно дёрнул он головой. – Просто подцепил простуду. Скоро пройдёт.
Ненужно было быть лекарем, чтобы распознать ложь. Расшнурованный ворот рубахи промок от пота и лип к груди так, словно Торн только что вымылся и оделся, не вытираясь.
– Брат, тебе лучше лечь, – запричитала Эффи. – Нужно немедленно позвать врача.
– Да не суетись ты! Я уже его звал и принимаю поганое лекарство.
Заметив Гаитэ, беззвучно стоявшую в дверях, Торн нахмурился, распрямляя плечи:
– Это ещё кто с тобой?
Взгляд его поначалу словно вскользь мазнул по Гаитэ, но тут же вновь вернулся задержавшись.
В нём читалось узнавание:
– О! Да гостья не нуждается в представлении. Герцогиня Рэйвская, если не ошибаюсь?
От сухого грубого смеха мороз продрал по коже.
– Конечно же, я не ошибаюсь. Это с вами мы довольно близко познакомились на днях? Что ж вы сразу-то своего имени не назвали?
– Вот что за бред ты сейчас несёшь? – всплеснула руками Эффидель, но Гаитэ отметила, что глаза у Лисички острые, пытливые, ничего не упускающие.
Господи, помоги ей, Гаитэ, дай терпения с этим семейством. И помоги накинуть узду на этого одичалого жеребца! С чего только она взяла, что сможет справиться с ним?
«С того, что выбора изначально не было», – напомнила она себе.
– Прости, сестра, – по бледному лицу Торна снова скользнула усмешка. – Но так неожиданно оказаться помолвленным для меня не совсем приятный сюрприз. Вернее сказать, совсем неприятным. Вот я и занемог.
– Не понимаю, почему? – с наигранным, показным возмущением проговорила Эффи. – Гаитэ красива и знатного рода. Чем тебе быть недовольным?
В сумеречном свете затемнённой комнаты казалось, что глаза Торна залиты сплошным мраком, будто ярость поглотила его зрачки.
А Эффидель продолжала читать нотацию:
– Сделай так, как хочет папочка, пока кое-кто другой не поспешил выполнить его желания за тебя.
Стоило Эффидели закончить фразу, как Торн уставился на неё с таким выражением, что Гаитэ всерьёз начала беспокоиться, как бы он не ударил свою, не в меру болтливую, младшую сестрёнку.
– Госпожа, не могли бы вы оставить нас? – поспешила Гаитэ вмешаться, чтобы разрядить ситуацию. – Я хотела бы переговорить с вашим братом наедине.
Эффидель охотно выполнила желание подруги.