От неожиданности экспедитор мгновенно остановил коня, и замер, соображая-заряжен ли пистоль. К своему облегчению вспомнил — заряжен. Но момент был упущен: женщина, или чтобы это не было, охнула и скрылась в лесу, оставив оторопевшего мужчину. Он спешился и пошёл за ней. Кругом было тихо и не слышалось ни шороха. Геройствовать не хотелось. Умирать — тем более. «Лезть за ней одному — глупо», — подумал доследователь и, вернувшись к коню, взобрался на него и пришпорил, побыстрее убираясь из данного места.
***
По приезду Егор не стал тянуть резину, сразу заставив Яшку «выложить» всё, что тому удалось разузнать в кабаке, откуда тот явился явно «навеселе», что означало-его щедро угощали.
— Как с коня не свалился? — Проворчал доследователь, и прошёл вниз, куда его попросили спуститься отужинать. Там он обнаружил новые лица. Приехал Илья Сергеевич и Глашенька.
Ужин явно всех раскрепостил, потому как явился жених Татьяны, сразу же представившийся столичному гостю. И, не откладывая в долгий ящик, высказал своё горячее желание отловить лисицу-упыря, похваляясь своими масштабными поисками. Правда, пока не приведшие ни к чему результативному.
— А вы действительно верите в мужицкие россказни? — Поинтересовался Егор, чтобы немного остепенить не в меру разошедшегося гостя.
— Да нет, конечно, — улыбнулся тот, — но идея… Сама возможность существовать вечно разве не привлекательно? Вечно любоваться этим миром, любить, — и он, нежно глянув, галантно поцеловал руку Танюши.
— Вот уж избавьте, — вдруг встряла Глашенька, «стрельнув» глазами в Егора, — быть вечною кровопийцею, и затем в ад попасть. Много ли счастья?! — Фыркнула девушка.
«Пребойкая особа», — подумалось экспедитору, отметив, что девица хороша. Это его смутило, но насмешило кокетку. И она ещё раз «стрельнула» в него глазами.
Для экспедитора день был немного тяжеловат, и он быстро закончил ужин и, извинившись, поднялся к себе, где пьяный Яшка храпел вовсю. Не раздеваясь, Егор прилёг на кровать, рассчитывая поспать.
Но, раздавшийся стук в дверь, перечеркнул все его надежды:
— Егор Демьянович! Откройте! Нарочный от соседей.
Вставать не хотелось, но пришлось. Это был Семён Васильевич.
— Меня вызвали к Иоганнесу. После того, что я там увидел, я заставил слуг-мужчин оцепить место происшествия, и сразу же за вами. Он — убит.
Вот тут Егор вскочил, и вскоре тарантас земского врача и экспедитор, верхом, достигли домика коллеги Семёна Васильевича.
***
Тело доктора лежало неподалёку от него. Покусано, обрито, но кровь не спущена.
— Да чтоб тебя! — Воскликнул дознаватель, и выругался про себя.- Кто обнаружил?
— Я, — пролепетала горничная, вся заплаканная и дрожащая от прохлады вечера и, больше — от ситуации.
— Что видела? — Грозно потребовал он ответа, чтобы сразу дать всем понять — шутки закончились.
— Его кто-то позвал с улицы. Петрович открыл дверь и выглянул, но никого не увидел. А тут хозяин спустился и приказал за ним не следовать, и не лезть. Петрович погнал меня спать. Я вроде собралась, да вспомнила, что закрутилась и бельё не сняла. Дождей нет, но пойдёт в ночь — достанется от хозяина. Я и спросилась у Петровича, он вышел на крыльцо, и стоял на нём, дожидаясь, пока я не вернусь. Знаете ли времена сейчас тревожные, и он блюдёт нас. Вот тут я и наткнулась на тело хозяйское. От страху завопила, ну, а дальше Петрович за дохтуром послал, а он за вами поехал.
Егор попросил прислать к нему Петровича, который оказался важным и чванливым камердинером. Его рассказ подтвердил слова горничной.
«Распутаю дело — напьюсь!» — Подумалось Егору, и он принял решение осмотреть кабинет врача и его бумаги. Вместе с врачом они уже повторно осмотрели тело, помогли слугам оттащить его в сарай. И уже совсем освободившись, приказали принести свечей в приёмную Иоганнеса, где расположились, чтобы просмотреть картотеку, которую вёл педантичный австриец.
***
Время, потраченное на разбор бумаг, принесло неожиданные результаты.
— Больной Т. — мать А., передала сыну болезнь, частую в их роду среди мужчин — порфирию…- Семён Васильевич вдруг пришёл в возбуждение, — а вот это может объяснить кровопускание скоту.
— А люди, да ещё зачем-то покусанные? — Скептически не согласился экспедитор. — Хотя за покусами может скрываться желание скрыть преступление, спихнув на больное дитя вину.
— Так может решили, что людская кровь окажет более сильное влияние, — предложил земский врач свой вариант развития ситуации.
— Осталось немного: выяснить кто такие Т и А.
И тут к ним постучали.
— Войдите.
— Барин, забыла я, — в кабинет зашла служанка со свечой в руке, явно одетая для сна и укрытая шалью. — Я, когда шла бельё снимать, лисицу видела — чёрную.
И экспедитор представил бутылку французского вермута и кусок говядины, как Яшка умеет жарить, под который он и «уговорит» красненькое.
***
Вернувшись Егор застал Тотьминых в томлении от недостатка информации.
— Так что там случилось, батюшка? — Лицо Анны Львовны изображало столь неподдельный интерес, что Егор решился выдать немного информации, чтобы со старушкой с досады чего не случилось.
— Убит. Нет, не упырь. Не существует ваш кровосос, и я это докажу! — Егор обвёл всех строгим взглядом. И неожиданно отметил, что нет Глашеньки, Татьяны и Нила Петровича.
И тут раздался выстрел.
Экспедитор, Илья Сергеевич и Прохор Иванович помчались в сторону, откуда он послышался. Слуги мужского пола, захватив масляных ламп, последовали за ними.
По прибытии к заднему фасаду здания ими были обнаружены девицы Тотьмины. Глашенька с пистолью в руке и Танюша, без чувств, лежащая на земле.
— Я её видела! Видела! — Глашенька имела вид испуганный, но сестричку не оставила, и продолжала размахивать оружием.
— Глафира, отдай пистоль, — Прохор Иванович, не торопясь, чтобы повторно не напугать неробкую племянницу, осторожно подошёл к ней и, схватив за руку, отобрал пистоль.
— А теперь Глафира Андреевна объясните всё спокойно, — голос экспедитора стал ледяным. Это семейство его немного достало.
— Да будет вам, Егор Демьянович. Пройдемте в дом, там в тепле и поговорим, — предложил Илья Сергеевич. И мужчины, подхватив Танюшу, с Глашенькой проследовали в гостиную, где слуги подали домашнюю наливочку, чтобы всем успокоиться.
— Итак, сударыня, — Егор строго смотрел на виновницу переполоха.
— Танюше передали записку через деревенского мальчишку. Якобы Макариха… — начала Глаша, но её перебил Прохор: -Это знахарка, поговаривают, что и ведьма. Живёт возле местного болота, возле самой топи. К ней бабы от дури бегают, женихов привораживать, да заговоры разные творить.
— Прохор Иванович, благодарю за информацию, но мне сейчас хочется выслушать Глафиру Андреевну, — экспедитор не любил, когда в его допрос кто-то встревает.- Продолжайте, сударыня.
— Я её одну не отпустила. А чтобы не попасть в оказию, захватила пистоль… — И её опять перебили.
— Вот так Егор Демьянович, раньше девушки славились шитьём, да благонравием, а теперь они с пистолями расхаживают, — встрял неизвестно откуда взявшийся Нил Петрович.
— А вы где были сейчас? — Переметнул допрос на жениха дознаватель.
— Так спал. Сон у меня крепкий, знаете ли, — ответил тот, не смущаясь, что стоит в исподнем и домашнем халате. «У другого прошло бы, да больно у тебя рожа не заспанная» — подумал Егор, оставив на потом разбор с этим молодцом. Между тем, Глашенька опять продолжила: — Мы подошли к тому месту и вдруг впереди лисица мелькнула. Чёрная! И, как исчезла, вдруг к нам вышла упырша с красными глазами. Танюша закричала и упала без чувств, а я со страху пальнула. «Бедовая девка, — с удовольствием подумал Егор, — другая бы со страху, тоже без чувств оказалась или побежала. Но эта — пальнула. Жаль, если виновна окажется.»
***
С утра экспедитора ждал сюрприз в лице местного батюшки. Они прошли в комнату, выделенную Егору, откуда выставили Яшку с приказом скакать к губернатору, чтобы тот солдат прислал.
— Слушаю вас, батюшка, — Егор был внимателен. Навряд ли тот с пустяками пришёл.
— Борис Анисимович, — представился поп и продолжил: -Я насчёт рабы Божией Анастасии с её больным чадом, Тимофеем.
«А вот — А и Т» — подумал экспедитор, радуясь, что дело двинулось.
— Я с полным основанием могу заверить вас, что не Настиных рук это дело. Кровь скоту пускали, немчура им помогал. Учитывая заболевание, я мирился с этим, но поставил условие — дитё причащать каждый месяц, кровь звериную перед этим неделю не пить. Что Настя и делала. Да и саму её Бог посетил. Немчура эту болезнь мне называл, да я не запомнил. Видать, крепко род грешил, что они такую муку несут. Да, ещё вот что. Дитё крещённое, в деревне Плоскуново Никольского уезда.
— Благодарю вас, Борис Анисимович. Я думаю, что мне через вас Бог подсказку дал, — экспедитор сложил ладони под благословение, и батюшка осенил его крестным знамением. Егор не верил в знаки судьбы, но это утреннее происшествие дало ему новые силы и надежду закончить всё поскорее.
Прежде чем ехать на болота, он поскакал в храм при деревне Плоскуново.
========== Конец легенды ==========
Никольский уезд был рядом и уже к полудню Егор отыскал село Плоскуново и местную церковь. Маленькую, уютную с воздУхами, старинным Поклонным Крестом и небольшим заросшим кладбищем позади церквушки. Домик отца Александра располагался неподалёку и вскоре, показав грамоту и отказавшись попить чаю с вкусно пахнущей выпечкой попадьи, он сидел у свечного ящика и листал очередную метрическую книгу. И когда он готов был сделать перерыв и немного расслабиться, поддавшись уговорам хлебосольного священника, его взгляд упёрся в запись:
С 14 октября 1777 года родился и 15 сентября крещен Тимофей,
его родители вологодский дворянин Нил Петров сын Дружников
и законная жена его Анастасия Гавриловна,
оба православного вероисповедания.
«Вот это-поворот! — Поражённо раздумывал над обескураживающей новостью экспедитор. — Теперь понятно, зачем Настя пришла вчера вечером. Она пыталась предупредить Татьяну, что брак будет недействительным. Хотя… Господи! Да она в опасности!»
Отец Александр поддержал его опасения, и вскоре Егор мчался обратно, пытаясь предупредить очередное возможное преступление. «Теперь, зная — кто, надо понять — зачем? Благородные порывы гибель людей не оправдывают. И навряд ли такой хладнокровный и расчётливый ум будет действовать спонтанно, » — мысли лихорадочно выскакивали и погружались в пучину раздумий. Наконец он достиг нужных ему мест и сразу отправился к Семёну Васильевичу, где, взяв дополнительно оружие, они поспешили на болота к домику Макарихи.
Но они опоздали. Уже подходя к болотам можно было рассмотреть густой дым, поднимающийся столпом в небо. Всё было сожжено, тело Насти лежало посредине открытого места. Её избили и вбили осиновый кол в грудь. Погромщиков нигде не было видно, и навряд ли теперь удастся установить, кто это сделал. Мужики не сдадут своих. Но Егор знал, кто зачинщик. И этот оборотень должен был ответить за содеянное.
***
Но неожиданно, когда Семён Васильевич предложил обратиться за помощью для прочёсывания окружающего леса, чтобы разыскать тела Макарихи и несчастного дитя, из чащобы леса послышался стон.
— Не ходите за мной, — Егор вытащил оружие и на всякий случай взвёл курок. Потихоньку продвигаясь на звук стона, он обнаружил спрятавшуюся Макариху и лежащего под ней… Описать существо, которое она укрыла собой, обычными словами было невозможно. Покорёженная от ожогов кожа, выпирающие зубы, уши конусовидной формы и мутные глаза, во взгляде которых было много муки и боли. Экспедитор испытал сложное чувство: одновременно и жалость, и отвращение. Но, пересилив себя он помог подняться пришедшей в себя женщине, и донёс мальчика до таратайки доктора. Затем они завернули в одеяло из таратайки тело несчастной матери и закрепили его на лошади Егора. Макарихе не осталось ничего, как отравиться вместе с ними. И место, родившее столько мифов, опустело.
***
Вот теперь в голове экспедитора мелькала некая мыслишка. Но, чтобы её разрешить, ему необходимо было встретиться с поверенным Тотьминых и проверить место гибели Ивана Сергеевича. Что он и сделал.
Поверенный оказался бойким, говорливым, но очень недоверчивым малым. Он несколько минут изучал грамоту, только что на вкус не попробовал. Затем, тяжко вздохнув, ответил на вопрос Егора: — Так как Прохор Иванович не оставил завещания, хотя я его просил это сделать, то в силе остаётся завещание его батюшки, по которому выходит, что если его сын, Прохор Иванович, в силу обстоятельств не сможет получить наследства, или умрёт, не оставив завещания и детей, то всё оставшееся имущество отходит его сестрице — Татьяне Ивановне.
— Благодарю вас, — ответил Егор, поражаясь, как всё, после посещения Бориса Анисимовича, пошло ладно складываться. «Свечу в церкви самую большую поставлю, » — подумал Егор и отправился на место обнаружения неким господином тела дворянина Ивана Тотьмина.
Иоганнес хорошо описал и само место, и окружающее пространство. Так что найти камень, который оборвал жизнь человека, труда не составило. «Да уж, такой не поднимешь, — оценил массивный булыжник экспедитор. — Ну, а пятна крови теперь уже и не обнаружить. В мае сильные грозы здесь были. Поди уже всё смылось.» Но на поверхности ещё можно было различить слабо видимые темные пятна. Но не понятно — каких.
И разузнав всё, что хотел, и пребывая в самых грустных размышлениях, Егор вдруг повстречал Прохора, странно крадущегося к ближайшему пруду. Экспедитор спешился и потихоньку стал следить за ним. То подошёл и, размахнувшись бросил нечто в самую середину.
— Развлекаетесь, Прохор Иванович? — Спросил он мужчину. Тот вдруг побледнел, рухнул на колени и стал причитать: — Не я это, не я!
— Что туда бросил? — Не рассчитывая получить ответ, сурово поинтересовался Егор. И арестовал Прохора Тотьмина. После чего отвел его в имение, где и посадил в чулан под замок.
Затем дождался Яшку, явившегося с солдатами, которые увезли хозяина Кичаево в губернскую тюрьму под причитания женщин и косые взгляды мужской части имения
.
Извлечённый Яшкой из пруда предмет оказался мудрёнными щипцами, имитирующими пасть скорее всего лисицы. Егор был доволен и теперь ему было нужно быстро найти того, кто их сделал. И начать поиск он решил с местного кузнеца.
***
— Мудреная вещь, но не моя, — тот с восхищением осматривал орудие. -Тебе бы, барин, в Михайловку. Вот там Спиридон и не такое выковать может.
До Михайловки экспедитор добрался, когда солнце стало клониться к закату. Благо было лето и ещё не скоро совсем стемнеет.
— Ого! И не думал, что ещё раз свижусь с ними, — Спиридон любовно оглядывал своё изделие. — Действительно — моя работа. Но только делал я её более двух лет назад.
— Ничего не путаешь? — Егору было важно теперь точно составить своё рассуждение.
— Да. Вот моё клеймо. Его редко кто увидеть может, а я ставлю для удовольствия. Что, мол, я это изготовил. Даже на подковах, мною кованных, оно есть. А это изделие я сделал по просьбе… — Спиридон назвал заказчика.
— Тогда, мой друг, ты попал в историю. Как он ещё не добрался до тебя, — заметил Егор, но, увидев, что кузнец нахмурился, быстро предложил ему: — Ты же на вид не робкого десятка.
— В моём деле отвага — самое первое, без неё огонь не укротить, — хмыкнул мужик.
— И прекрасно, — продолжил Егор, — мне нужно, чтобы ты побыл приманкой.
— Какой-такой приманкой? — Возмущаясь произнёс кузнец, и двинул корпусом вперёд, но экспедитор жестом руки остановил силача: — Я сюда пришлю солдат и объясню им, что надо сделать. А потом и сам явлюсь по-тихому. Ты же слушай…
***
Солнце скрылось за деревьями, но сумерки густыми ещё не были. И первое, что сделал Егор по прибытии в Кичаево-поднял вернувшихся солдат и отправил их в Михайловку с доскональным растолковыванием фельдфебелю, что нужно сделать.