- Кстати, а где дети?
- Твой Габи расстроился, что не застал машину на месте и поплёлся пешком, несчастненький, встречать со школы Патрисию.
- Чтобы мы не стали с тобой несчастненькими от этих встреч!
Знаешь, как я теперь жалею, что надумала тогда всех вокруг осчастливить, вон какая каша заваривается, скоро отравимся её глотая!
- Верка, я понимаю, что у тебя после визита к родителям плохое настроение, но мне на него глубоко начхать - не был бы тогда этот ребёнок, был бы другой, но сейчас я не позволю тебе называть Патрисию отравой!
- А я так её не называла и не питаю к девочке никаких отрицательных чувств, но наших детей надо, как можно скорей разлучить и желательно навсегда!
Вера со звоном прикрыла крышкой сковороду.
- Может быть ты, другого мнения?
- А тебе ведь насрать на моё и прочих мнение, ты уже сама за всех и всё решила - давай выкладывай или мне самой догадаться!?
Глаза подруг встретились и огоньки гнева, пронзили обеих до воспаления в мозгах.
Наташа первая пришла в себя:
- Вер, мы ведь уже на эту тему с тобой разговаривали и к ранее сказанному добавить нечего.
Потерпи нас месяц, не срывать ведь мне девчонку со школы, но если хочешь, то могу съехать и снять квартиру.
Запретить или отговорить дочку от встреч с Габи я не могу, для этого у меня нет подходящих аргументов, даже если сейчас ты мне плюнешь в рожу!
Все решительные действия за тобой, а я буду до последнего упираться и признаюсь дочери только тогда, когда ничего другого не останется.
Я, ты слышишь, я её мать и ею останусь до конца своей жизни!
- Прости Наташка, не надо столько эмоций - пусть каждая из нас поговорит доступным языком со своим ребёнком и попробуем как-то повлиять, чтобы они смотрели друг на друга, как брат с сестрой, а не влюблённые голубки. Согласна?
Вера вдруг увидела, как по щекам подруги побежали слёзы, и она судорожно прижала к себе вздрагивающее в плаче тело никогда не унывающей родной и обожаемой Натахи:
- Ну, ну, что мы с тобой делаем, ведь ещё ничего страшного не произошло, а мы уже вдарились в панику.
Клянусь, я никогда и никому не выдам нашего секрета, пусть даже мне ногти вырывать будут!
Успокойся Наташенька...
И Вера сама в голос разревелась.
Такими обнявшимися и плачущими их застали, вошедшие в дом Габриэль и Патрисия.
- Ого, что произошло, кто-то умер?
Парень насторожился, а девушка подбежала к матери.
- Мам, кто тебя так расстроил, ты ведь при мне так плакала только на похоронах у папы.
Наташа с Верой вытирали слёзы и улыбались.
Патрисия задёргала мать:
- Ну, что, что произошло?
- Доченька, мы только что чуть не похоронили нашу с тётей Верой дружбу!
Последние, пронзившие острой иглой слова подруги, отозвались в душе у Веры предостерегающим набатом, а недоумевающие подростки, разбежались по своим комнатам переодеваться.
Наташа с Верой последовали их примеру - каждой из расстроенных подруг было о чём подумать наедине со своими мыслями.
...друг не второе я, не отраженье
и против шерсти гладит иногда,
но в трудный час лишений и свершений
не надо звать, он сам придёт всегда...
Вера машинально вписала эти давно написанные Олегом Фрейдманом строки в блокнот и застыла над ними, перебирая в памяти всё, что было у неё связанно с сердечной подружкой Наташей.
Вновь склонилась над блокнотом и вписала ещё один катрен:
Горячий спор не повод для обиды,
Корысть и зависть не найдут приют.
Из добрых дел не строят пирамиды -
С друзьями делятся, не подают...
От внезапного стука в дверь вздрогнула, как от взрыва ракеты:
- Кто там, входи...
- Мам, это я.
Ты не хочешь мне рассказать, отчего вы так горько плакали с тётей Наташей?
- Да, бабье всё, бабьи слёзы, не обращай внимания.
- Мам, за кого ты меня держишь, не хочешь, так не рассказывай, но дурака из меня не делай - слезливые нашлись, можно подумать, что я вас обеих с раннего детства не знаю?!
- Ну, если знаешь, то не расспрашивай, а лучше ответь - насколько у тебя всё серьёзно по отношению к Патрисии?
- Мама, я обязан тебе отвечать на эту глупость, после трёх недель, как мы встретились с Пати?
- Наверное, нет, потому что и слепому видно, какими глазами вы смотрите друг на друга...
- Какими и, что тут предосудительного?
- Влюблёнными и было бы с моей стороны неправильно кое о чём тебя не предостеречь.
Насупленный парень стоял, облокотившись о косяк двери.
- Не стой опорой, а присядь и выслушай меня, пожалуйста.
Я ничего не имею против дочери Наташи и желаю ей в жизни только счастья и здоровья, но я обязана предупредить о тяжёлой наследственности той семьи...
- Мама, ты смеёшься?
- Нет, сынок, плачу!
Так, вот, для особо непонятливых - в роду у отца Патрисии, включая самого Офера, все умерли в раннем возрасте от рака, а родители самой Наташи закоренелые алкоголики и это тоже не может не сказаться в генах у их внучки.
А теперь под большим секретом сообщаю тебе, что сама моя подруга, в юности сидела на наркотиках, а следом перенесла жуткий стресс, связанный с терактом, после которого чуть выкарабкалась!
- Мамочка, очень интересная информация, обязательно возьму её к сведенью.
У тебя есть ещё, что к этому добавить или ограничимся выше сказанным?
- Сынок, ты почему язвишь и в каком тоне разговариваешь с матерю?!
- А каким тоном ты разговариваешь с сыном, которому на днях исполнится девятнадцать лет и находящемуся одной ногой уже в армии!?
Вера подошла к парню и прижала его голову к груди.
- Габриэль, мальчик мой, конечно, ты у меня уже взрослый, поэтому я тебе всё это рассказала, рассчитывая на твоё благоразумие.
Вам с Пати ничего не мешает оставаться добрыми друзьями и даже быть и вести себя так, как это делают брат с сестрой...
- Мама, а брат с сестрой целуются в губы?
Вера растерялась.
- А, что, вы уже целуетесь?
- Да, мама, пока ещё только целуемся.
Глава 10
Оставшиеся дни до именин сына, для Веры ничем не отличались друг от друга.
Все домашние как будто сговорились, вели себя крайне сдержанно, и ей казалось, что они намеренно избегают общения с ней.
Наташа с самого раннего утра уходила куда-то из дому и возвращалась часто только к вечеру.
Габриэль валялся на кровати почти до обеда, а потом пил кофе и убегал встречать со школы Патрисию, у которой подходил к концу учебный год.
Сама Вера по давно выработанной привычке вставала с постели ровно в шесть и, надев наушники, выбегала из дому на десятикилометровый кросс.
Через час, вернувшись с пробежки, делала во дворе лёгкую зарядку, принимала душ и уже полвосьмого садилась пить неизменное утреннее кофе.
Заглядывающая на кухню Наташа, на ходу отпивала из её чашки несколько глоточков и, махнув на прощание рукой, без всякого оповещения вместе с Патрисией выходила из дому.