========== Часть 1 ==========
Ещё одно утро настало в деревушке под Москвой. Здесь было лишь три поместья, и все находились друг от друга в непосредственной близости: около пятидесяти километров отдаляли их друг от друга.
Солнце всходило из-за зеленеющих холмов, поднималось всё выше и выше, отбрасывая свои розовые и оранжевые лучи на горизонт, а затем, возвышаясь над вековыми елями и могучими дубами, виднеясь из-за тонких берёзок и лип, пригревало землю, ещё не просохшую после вчерашнего дождя.
Где-то вдалеке проснулись птицы. Своими переливистыми трелями они встречали утро и пробуждали жителей. Одинокий дятел где-то в лесу монотонно стучал по коре, здесь же пробегала белка, цепляясь за тонкие ветви и перепрыгивая с дерева на дерево. В траве шуршал ёжик, маленьким носиком пронюхивая землю в поисках еды. Рядом пролетала птица, ловко уворачиваясь от острых палок и больших листьев.
У усадьбы лаяли собаки. Был ли это бас, был ли высокий, пронизывающий до костей лай - всё сливалось воедино и складывалось в общий звук. Им внимали гордые и красивые петухи - они кричали, пробуждая крепостных и призывая их к работе.
Никита Мельников, крупный двадцатипятилетний парень, отворил дверь наружу и вышел из домика для крестьян, и глубоко вдохнул свежий воздух. Лёгкий ветерок, который бывает утром в июне, трепал его густые светло-русые волосы. Было довольно прохладно, но Никита этого не замечал: он попросту привык. Уже около двадцати лет он работает в поместье Курякиных. После смерти своих родителей он остался один, без родственников. Благо, хозяева оказались добрыми: они не издевались над мальчиком, а приютили его. Работой старались не нагружать, поначалу оставили слугой в доме, а уж потом он сам захотел переселиться в домик для крепостных. С тех пор он каждое утро вставал с первыми криками петухов, весь день работал на улице, а затем снова ложился спать в ожидании нового дня. Он знал, что его жизнь не изменится, ведь он был таким же простым и обыкновенным крестьянином, как и все окружавшие его.
Никита ступил ногой на мокрую землю: на траве уже выступила роса, а почва так и не просохла после вчерашнего ливня. Он сладко зевнул и потянулся, подготавливаясь к рабочему дню. Какое-то радостное предчувствие возникло у него в душе: светило тёплое солнышко, на небе ни облака, а свежий воздух придавал бодрости. Мельников улыбнулся и направился к кухне в доме.
На улице понемногу появлялись крепостные: вышла тучная Ефросинья в своём тонком сарафане, который сама сшила из хлопка несколько лет назад. Казалось, ей было тяжело передвигаться: она, ухватившись за бок, медленно ковыляла в сторону колодца.
Чуть поодаль скакал молодой Андрюша, десятилетний мальчик с причудливыми кудрями, обрамляющими его детское лицо. Он нёс в руке горстку овса, который перехватил на господской кухне, и теперь с радостью бежал к конюшне, чтобы угостить лошадей.
Территория у поместья была большая: около двадцати квадратных километров. Да и сами хозяева были людьми богатыми: постоянно заключали сделки с какими-то крупными торговцами и ежемесячно пополняли свой карман крупной суммой. Здесь был и глубокий колодец, из которого можно было достать чистую грунтовую воду, здесь же стояла крепкая крупная конюшня, лошади в которой всегда накормлены и ухожены. Никита любил проводить там время: он мыл и причёсывал лошадей, помогал конюху подковывать их, часто выходил с ними в поле.
А сейчас он шёл к кухне в доме хозяев. Добрая повариха, Катерина, была уже престарелой женщиной лет шестидесяти пяти-семидесяти. Несмотря на свой возраст, она оставалась добродушной и весёлой, всегда поддерживала остальных крепостных и частенько позволяла им слегка перекусить сытной овсяной кашей или ароматным свежесваренным супом. О Никите она заботилась ещё с первого его появления в усадьбе: двадцать лет назад его и его родителей барин купил у своего знакомого в деревне под Петербургом, а когда родители мальчика умерли от инфекции, ходившей в селе, то добрая кухарка стала присматривать за ним и баловать яблоками. Он был благодарен ей за это: не раз она поддерживала его и давала ценные советы. Она стала ему как родная мать. Без неё он бы чувствовал себя одиноким.
Никита ступил на мраморную плиту и поднялся по лестнице, перепрыгивая через ступени. Он оказался у чёрного входа - узкой деревянной двери со слабым замком, который вот-вот отвалился бы и с тяжёлым стуком упал на землю. Парень отворил дверь, и та со скрипом отъехала в сторону.
На кухне уже пахло кашей и свежим хрустящим хлебом. Катерина аккуратно вытаскивала глиняный горшок из печи раскалённой кочергой, немного запылённой сзади. За столом уже сидела Аня Куропаткина, двадцатилетняя девушка, которая почти всё своё время проводила на кухне, помогая доброй поварихе. И хоть она не числилась среди домашней прислуги, не ходила в прелестном пышном платье с кружевами, не делала каждое утро красивую причёску с заколотыми локонами и кудрявой прядью, струящуюся у виска и щеки, она всё равно была любимицей господ. Николай Андреевич и Марья Александровна Курякины сами по себе были очень благородными и снисходительными, относились к крепостным с понимаем и даже давали им некоторую волю. За это крестьяне любили их и благодарили, сильно уважали и боялись потерять их доверие.
Аня заслышала тяжёлые шаги Никиты и тотчас же обернулась.
- Никитка! - воскликнула она своим тонким голоском. - Доброе утро! Проходи, садись, - она жестом пригласила его присесть на низкую длинную скамью у широкого стола. Мельников поздоровался со всеми и, уложив руки на стол, сел в ожидании продолжения разговора. Каждое утро они могли втроём подолгу что-то обсуждать, а иногда к ним мог присоединиться либо кто-то из крепостных, либо даже управляющий поместьем, изящный француз сорока лет с мелодичным именем Мишель Петрович.
- Слыхали новость? - произнесла Катерина с лёгкой хрипотцой в голосе. - Николай Андреич и Алексей Николаич сегодня не одни приезжают!
Аня ахнула.
- Неужто привезут с собой ещё одного крепостного?!
Катерина разложила ароматную кашу по тарелкам большой деревянной ложкой и поставила перед Аней и Никитой.
- Мишель Петрович сказал, привезут какого-то молоденького из Москвы. Говорят, раньше служил очень влиятельному человеку! - кухарка присела на скамью, опёрлась своими пухлыми руками о поверхность и с улыбкой на лице посмотрела на крепостных.
- Пополнятся наши ряды счастливчиков, - тихо засмеялась она.
Аня улыбалась и понемногу кушала свою порцию. Никита с жадностью поедал овсяную кашу, чуть не прогрызая деревянную ложку, и ничего не говорил. Он вспоминал, как когда-то и он приехал в это поместье. Маленький, ничего не понимающий, ещё такой глупый и беззащитный, он стоял рядом с каретой, которая привезла их сюда, и оглядывался по сторонам. Приложив крохотную ладошку к полураскрытому рту, он задрал голову вверх и смотрел на эти великие ели и дубы, тонкие берёзки и липы, а мама тем временем уже взяла его за другую руку и торопила. “Пойдём, Никитка, - говорила она тогда своим ласковым голосом. - У тебя будет время осмотреться. А господа не ждут.” И он потопал за ней, спотыкаясь на каждом шагу и всё ещё оглядываясь по сторонам. Небо над ним было таким большим и голубым, а деревья казались такими высокими, словно упирались вверх, в эти бескрайние просторы, охватывающие и их деревушку, и Москву, и поместье, в котором жил их бывший хозяин со своей семьёй. Лёгкий ветер шевелил его волосы, достающие до мочки уха и аккуратно зачёсанные по бокам, разделённые пробором посередине. Было прохладно, но на небе не виднелось ни облачка, а солнце вовсю светило. И Никита понимал, что этот момент - один из важнейших в его жизни. Он переселяется в другой дом, к другому барину, здесь царят другие порядки - каково ему теперь будет? Добрый ли их хозяин или издевается над всеми? Есть ли здесь добродушные и мягкосердечные крепостные? Появятся ли у него друзья?
Так он и прожил здесь около двадцати лет до сих пор. Единственными друзьями у него были Катерина да Аня, с которыми он частенько общался. И хоть большинство крепостных были доброжелательными, иногда некоторые могли подложить ему свинью.
Никита не был особенно общительным, особенно после того как потерял родителей. Все свои дни он проводил либо за работой, либо у себя в комнате, запершись ото всех, чтобы никто его не беспокоил. Он не испытывал какой-то особой симпатии по отношению к окружающим его людям. Они просто были для него, и на этом всё заканчивалось. Он никогда не заводил какие-то темы для разговора, чтобы специально с кем-то обсудить что-то пустое и незначительное. Разговаривал он лишь с кухаркой и Аней - эмоциональной весёлой девушкой, способной поднять настроение кому угодно в этом поместье. Она была самым жизнерадостным человеком, которого он повидал за все свои двадцать пять лет. Он даже не мог вспомнить такие моменты, когда она грустила или плакала от горя. Она на всё старалась закрывать глаза и идти дальше по жизни. Когда по деревне прошлась инфекция, она была ещё восьмилетней девочкой, ничего не понимающей, да и терять ей было некого: она жила здесь совсем одна, без родителей.
Они выросли вместе. Выросли, собирая цветы на поляне для дочери хозяев; выросли, лёжа вместе на траве и смотря на звёзды; выросли, собираясь каждое утро за столом у Катерины. Выросли, доверяя друг другу свои тайны и секреты. Выросли, терпя мимолётные ссоры, возникшие из ничего. Выросли, любя друг друга как брата и сестру.
Аня не привлекала Никиту совершенно: она казалась ему младшей сестрой, которую нужно оберегать от её глупого ума и детской непосредственности.
Однажды - это было несколько лет назад - стояла невыносимая жара, солнце вовсю пекло, а на деревьях не колыхался ни листочек. Крепостные уже скинули с себя верхнюю одежду, оставшись в том, что ещё можно было считать приличным, и зачастую пили прохладную воду со дна колодца, но тёплая погода давала о себе знать. Никогда в деревне ещё не было так жарко. У многих женщин уже случился удар, и они отдыхали в своих комнатах во флигелях, а мужчины старались работать в тени. Никите тогда было семнадцать, а Ане - двенадцать, и она укрылась в небольшом сарае, чтобы не упасть в обморок на палящем солнце. В своей тонкой сорочке она сидела на сырой земле, облокотившись о высокую деревянную балку, и рядом с ней стоял стакан воды. Вокруг было темно, лишь тонкая полоска света прорывалась сквозь узенькую щель в крыше и освещала небольшой участок пола, захватывая кружащиеся в воздухе пылинки. Ане изнемогала от жары и скуки, ей хотелось забраться ещё глубже, чтобы не потеть, но вскоре, после попыток усесться поудобнее, она наткнулась на железные грабли, которые, в свою очередь, задели деревянную балку, поддерживающую крышу. Послышался треск, и она согнулась под маленьким углом. Где-то наверху скатились садовые инструменты. Аня резко соскочила с земли. Балка прогибалась всё больше и больше, сотрясая сарай, и тогда откуда-то упал на землю коробок спичек. Он раскрылся ещё на лету, и несколько тонких маленьких палочек выскочило, царапая балку и возгораясь. Аня, впадая в панику и ничего не соображая, помчалась к выходу, спотыкаясь на каждом шагу и чуть не падая в стога сена. Балка всё ломалась и ломалась, спички, уже зажжённые, лежали на полу и давали начало пожару. Аня добралась до двери и подёргала её. Замок, весь заржавевший и сломанный, отвалился с петель, и высокие железные двери не поддавались. Девочка со скрипом дёргала их, оглядываясь назад: балка понемногу приближалась к земле, а пламя становилось всё выше и выше, и Аня, уже прощаясь со своей надеждой спастись, кричала и звала на помощь. Крыша падала, огонь распространялся по всему сараю, сжигая сено и дерево, и тогда за дверью послышались голоса. Ане прокричали отойти в сторону, и тогда кто-то с силой вышиб дверь, и она улетела в сторону, спуская за собой луч солнечного света. Снаружи стоял Никита и ещё пара крепостных. Аня со слезами на глазах вылезла из горящего сарая и побежала прочь.
С тех пор Никита не отходил от неё. Он заботился о ней и следил, чтобы с ней снова ничего не случилось, однако не испытывал к ней никаких чувств.
А сейчас они сидели на кухне, и парень поедал свою кашу, ложкой зачерпывая большую порцию, потом глотал, не пережёвывая.
- А ты, Никита, - снова подала голос Катерина, - как думаешь, какой наш новый крепостной будет? - она улыбнулась.
Никита и не заметил, как кухарка и Аня разговорились о новичке, который должен был приехать с баринами с минуты на минуту.
- А, - вздохнул он, - какой-нибудь зазнавшийся московский паренёк. Они в больших городах все такие.
- Ну что ты такое говоришь! - воскликнула Аня. - Я вот считаю, что он будет порядочным и благородным. Всё же он из Москвы, служил богатому помещику! Наверняка, и Кремль видел… - она мечтательно уставила подбородок на ладони и прикрыла глаза. - Эх, поменяться бы сейчас с ним местами… В город хочу, ужас как хочу!
Катерина чуть слышно засмеялась.
- Эх, мечтательная ты натура, - произнесла она. - Не забывай, кто мы и что мы должны делать.
- Откуда тебе знать! - возмутилась девушка. - Может, мне вольную дадут и какой-нибудь дворянин заметит? Не зря же ты меня такую растила. Вот, например, друг нашего Алексея Николаича…
- Это ты уже совсем замечталась, милочка, - прервала её повариха.
- Ну не Николая Андреича же…
Никита доел последнюю ложку каши и отставил тарелку в сторону.
- Спасибо тебе, Катерина. Я работать пойду.
Кухарка посмотрела на него, умоляя посидеть с ними ещё чуток, но парень начисто отказывался. Тогда женщина отпустила его, сказав: “Иди, бог с тобой”, - и убрала тарелку со стола. Никита вышел на улицу и надел на голову свою кепку. Солнце поднималось всё выше, воздух был влажным, но тёплым. Парень сошёл с мраморных ступенек и потянулся. Как вдруг услышал шум приближающейся кареты.
========== Часть 2 ==========
Крепостные сбежались на шум. Карета, оставляя на сырой земле глубокие следы своими колёсами, медленно приближалась к воротам, скрипя и тарахтя. Лошади фыркали и останавливались на пути, чуть не вставая на дыбы. Ворота отворили, и кучер приказал коням двигаться дальше. Они проехали ещё немного, крепостные всё налегали на кареты, приветствуя господ, и тогда они остановились.
Первым вышел Николай Андреевич. После месяца отсутствия, проведённого в Москве, он, казалось, прибавил в весе, а потому прежний мундир сильно утягивал его живот.
К тому времени, как подъехал экипаж, Никита уже успел добежать до ворот, чтобы поприветствовать господ. Аня бежала вслед за ним, а Катерина еле-еле передвигалась, улыбаясь прибывшим хозяевам.
После того как Николай Андреевич поздоровался с крепостными, лакей открыл вторую дверь кареты, и тогда все замерли, предвкушая последующие события. Казалось, что даже Земля остановилась и лёгкий ветер куда-то исчез. Медленно, с излишней напыщенностью, мужчина поставил ногу на ступень кареты, а затем, подав руку лакею, с надменным видом ступил на мокрую землю. Его волнистые чёрные волосы, доходящие до выпирающего подбородка, обрамляли узкое овальное лицо, а серые глаза были словно тучи. Ростом он был высок и статен, внешностью издалека походил на своего отца, а резкие черты лица - в том числе и острый длинный нос и - выдавали его за ворона. Это и был Алексей Николаевич, сын Николая Андреевича. Последние пять лет он провёл в академии, получая образование, а сейчас он, наконец, вернулся после долгого пребывания в Москве. Никита помнил Алексея ещё двадцатитрёхлетним, молодым мужчиной, уезжающим из небольшой деревушки навстречу взрослой жизни в академии, и сейчас был уже умным, образованным, завидным женихом.