По правде говоря, некоторые мелкие нестыковки и вопросы, оставшиеся без ответа, до сих пор беспокоили Арию, и она не могла избавиться от навязчивых мыслей. Скажем, как Билли удалось узнать так много о ней и ее подругах – вплоть до самых темных секретов семьи Спенсер. Или что имел в виду Джейсон ДиЛаурентис, когда на кладбище, после того как Ария обвинила его в том, что он лечился в психиатрической клинике, сказал ей: «Ты все неправильно поняла». Но что Ария не так поняла? Джейсон, очевидно, находился на амбулаторном лечении в Рэдли, психбольнице, ныне переоборудованной в шикарный отель. Эмили нашла его имя в старых журналах регистрации пациентов.
Ария захлопнула дверцу шкафчика. Она направилась по коридору, когда вдруг услышала отдаленный смешок – тот самый, что преследовал ее с тех пор, как она начала получать записки от «Э». Ария огляделась по сторонам, чувствуя, как сильно колотится сердце. Школьные коридоры постепенно пустели, все расходились по классам. Никто не обращал на нее никакого внимания.
Дрожащими руками Ария полезла в сумку из меха яка и вытащила мобильник. Она кликнула иконку конверта, но никаких новых текстовых сообщений не поступало. Стало быть, и никаких намеков от «Э».
Она вздохнула. Конечно, глупо было ожидать записок от «Э» – ведь Билли находился под стражей. И все подсказки «Э», в конечном счете, только вводили в заблуждение. Дело закрыто. А значит, ни к чему ломать голову над всякой несуразицей. Ария бросила телефон обратно в сумку и вытерла потные ладони о блейзер.
– «Э» больше нет, – сказала она себе. Может, если повторять это чаще, удастся и поверить.
3
Ханна и Майк, убойная парочка
Ханна Марин сидела за угловым столиком в Steam, шикарном кофе-баре роузвудской школы, в ожидании своего бойфренда – Майка Монтгомери. Только что начался последний урок, но для них обоих посещение этого предмета было свободным. Готовясь к сегодняшнему мини-свиданию, Ханна пролистала последний каталог Victoria’s Secret и отметила несколько страничек. Они с Майком соревновались, угадывая, у кого из девушек-моделей силиконовые сиськи. Когда-то Ханна играла в похожую игру со своей теперь уже покойной лучшей подругой, ставшей маньяком-убийцей, – Моной Вондервол, но с Майком это получалось куда более забавно. С Майком вообще было веселее. Парни, с которыми Ханна встречалась в прошлом, либо оказывались слишком стыдливыми, чтобы пялиться на полуобнаженных девушек, либо считали зазорным высмеивать других. К счастью, Майк, будучи членом школьной сборной по лакроссу, превосходил по популярности всех – даже Шона Эккарда, который ударился в нравоучения с тех пор, как расстался с Арией, и вновь заявил о своей преданности Клубу девственников.
Айфон Ханны ожил колокольным звоном. Она вытащила его из розового кожаного чехла. На экране отразилось новое письмо от Джессики Барнс, местного репортера. Она все рыскала в поисках горячих новостей, чтобы состряпать еще одну историю про Билли Форда. «Как тебе заявление адвоката о невиновности Билли? Что скажешь по поводу полароидных снимков вашей четверки в ночь исчезновения Элисон? Твитни мне! Дж.».
Ханна удалила сообщение, не собираясь отвечать. Идея невиновности Билли казалась бредовой. Адвокаты, наверное, вынуждены говорить такое о своих клиентах, даже если те – полные отморозки.
Ханне нечего было сказать и насчет полароидных снимков, сделанных в ночь исчезновения Эли. Ей хотелось забыть тот ночной девичник и не вспоминать о нем до конца своих дней. Всякий раз, когда она осмеливалась задуматься об убийствах Эли, Йена или Дженны – как и о том, что Билли преследовал каждую из них, – сердце билось быстрее, чем в техноритме. Что, если бы копы не поймали Билли? Могла ли она стать следующей жертвой?
Ханна оглядела школьный коридор, мысленно призывая Майка поторопиться. Возле шкафчиков ребятня возилась со своими «блэкберри». Какой-то чокнутый десятиклассник строчил на руке шпаргалки, видимо, готовясь к контрольной на следующем уроке. Наоми Зиглер, Райли Вульф и будущая сводная сестра Ханны, Кейт Рэндалл, стояли возле большого, написанного маслом, портрета Маркуса Веллингтона – одного из основателей школы. С блестящими волосами, в укороченных юбках, похожих лоферах от Tod’s и узорчатых колготках от J. Crew, они заливисто хохотали, но Ханна не могла разглядеть, что их так рассмешило.
Ханна разгладила новенький шелковый топ от Nanette Lepore, который купила вчера в Otter, своем любимом бутике в молле King James, и пробежалась пальцами по всей длине выпрямленных темно-рыжих волос – сегодня утром она сходила на укладку в спа-салон Fermata. Выглядела она сногсшибательно и гламурно – уж точно не как девчонка, побывавшая в психушке. И не как слабачка, которую третировала душевнобольная соседка по палате, Айрис, или как хулиганка, просидевшая пару часов за решеткой всего две недели назад. Одним словом, она была не из тех, кого можно игнорировать или подвергать травле.
Но, несмотря на безупречную внешность, Ханне пришлось пережить все эти неприятные события. Отец предупредил Кейт, что ее ждут огромные неприятности, если хоть кто-то узнает о пребывании Ханны в интернате психиатрической клиники Эддисон-Стивенс. Ханну отправил туда Билли-«Э», убедив мистера Марина, что только там ей обеспечат надлежащее лечение посттравматического стрессового расстройства. Однако все договоренности пошли прахом, когда фотография Ханны в клинике появилась на страницах журнала People. Путешествие в «дурку» тотчас превратило Ханну в социальную парию, и о королевском статусе пришлось забыть. Вскоре после возвращения Ханны в школу на ее шкафчике появилась надпись: «ПСИХ». Потом к ней на страницу в Facebook заглянула некая Ханна Псих Марин с просьбой добавить ее в друзья. Разумеется, у самой Ханны Псих Марин друзей вообще не было.
Когда Ханна пожаловалась отцу – она знала, что за этими проделками стоит Кейт, – он лишь пожал плечами и сказал: «Я не могу заставить вас подружиться».
Ханна встала из-за столика, снова поправила одежду и стала пробираться сквозь толпу, усиленно работая локтями. К Наоми, Райли и Кейт присоединились Мэйсон Байерс и Джеймс Фрид. К великому удивлению Ханны, с ними оказался и Майк.
– Это неправда! – возмущался он. По его лицу и шее расплывались розовые пятна.
– Против фактов не попрешь, чувак. – Мэйсон закатил глаза. – Я знаю, это твой шкафчик. – Он повернул экран своего айфона в сторону Наоми, Кейт и Райли. Они застонали и взвизгнули.
Ханна сжала руку Майка.
– Что здесь происходит?
Серо-голубые глаза Майка округлились.
– Кто-то прислал Мэйсону фото моего шкафчика в спортивной раздевалке, – смущенно произнес он. – Но это не мое, клянусь.
– Еще бы, со следами какашек, – поддразнил Джеймс.
– Засеря, – съязвила Наоми. Все захихикали.
– Что не твое? – Ханна мельком взглянула на Наоми, Райли и Кейт. Они по-прежнему таращились в айфон Мэйсона. – О чем речь? – твердо повторила она.
– У кого-то легкое недержание, – запричитала Райли. Парни загоготали, подталкивая друг друга локтями.
– Я здесь ни при чем, – возмутился Майк. – Это подстава, кто-то хочет мне нагадить.
Мэйсон фыркнул:
– Скорее, ты сам себе нагадил.
Все снова захихикали. Ханна выхватила айфон из рук Мэйсона. На экране высвечивалась фотография шкафчика в раздевалке спортзала. Ханна узнала висевшую на крючке голубую толстовку Майка от Ralph Lauren, на верхней полке стоял плюшевый петух от Kellogg’s Cornflakes – его талисман удачи. А впереди крупным планом были засняты белые трусы-боксеры D&G, перепачканные чем-то… коричневым.
Она медленно отпустила руку Майка и отошла в сторону.
– Я даже не ношу нижнее белье от D&G. – Майк ударил по экрану, пытаясь удалить фотографию.
Наоми заверещала:
– Фу, Мэйсон, Засеря прикоснулся к твоему телефону!
– Нужен антисептик! – завопил Джеймс.
Мэйсон забрал телефон у Ханны и брезгливо зажал его большим и указательным пальцами.
– Фу. Микробы от Засери!
– Микробы от Засери! – эхом откликнулись мальчишки. Две хрупкие блондинки-девятиклассницы, стоявшие напротив, зашептались и стали показывать пальцами. Одна из них принялась фотографировать на телефон.
Ханна сурово посмотрела на Мэйсона.
– Кто прислал тебе это фото?
Мэйсон сунул руки в карманы брюк в тонкую полоску.
– Обеспокоенный гражданин. Номер мне не знаком.
Перед глазами Ханны задрожал и расплылся висевший на стене плакат с рекламой предстоящего французского кулинарного фестиваля. Она бы не удивилась, узнав о том, что фотографию Мэйсону прислал «Э». Но «Э» – это же Билли… а он арестован.
– Ты мне веришь? – Майк снова схватил руку Ханны.
– Ой, они держатся за руки! – Райли подтолкнула локтем Наоми. – Засеря нашел девушку, которую не смущают его грязные трусы!
– Чем не сладкая парочка? – хихикнула Кейт. – Засеря и Псих!
Компания взорвалась ядовитым хохотом.
– Я не псих! – воскликнула Ханна, и ее голос треснул.
Смех не смолкал. Ханна беспомощно огляделась вокруг. Со всех сторон на нее глазели школьники. Даже учительница-практикантка высунулась из кабинета науки о Земле и наблюдала за происходящим с благодушным любопытством.
– Валим отсюда, – пробормотал Майк Ханне на ухо. Он развернулся и побежал по коридору. Шнурок развязался на его кроссовке, но он даже не остановился. Ханна хотела последовать за ним, но ноги будто приросли к полированному мраморному полу. Смешки множились.
Это было хуже того раза, когда Эли, Наоми и Райли обзывали Ханну в пятом классе «жиртрестом» на уроках физкультуры, по очереди тыкая ее пальцами в живот, как «пекаренка Pillsbury». И куда хуже момента, когда Мона Вондервол, якобы ее лучшая подруга, прислала Ханне платье фрейлины на шесть размеров меньше, которое треснуло на заднице, как только она появилась в нем на дне рождения Моны. Майк претендовал на звание самого популярного парня школы. Она считала себя самой популярной девчонкой. И теперь оба они стали… фриками.
Ханна пронеслась через вестибюль и выскочила на улицу. Зябкий февральский воздух обжигал лицо, яростно трепал флаги на флагштоках посреди лужайки. Они уже не были приспущены, но на земле остались цветы, возложенные в память о Дженне и Эли. Школьные автобусы кряхтели на подъездной дорожке и урчали на обочине, готовые к вечерним рейсам. Парочка ворон сидела, сгорбившись, под раскидистой ивой. Темная тень скользнула в высокие заросли кустарников.
Мурашки пробежали по рукам Ханны, когда у нее перед глазами всплыла злосчастная фотография в журнале People. Сумасшедшая соседка, Айрис, сфотографировала ее в потайной комнате на чердаке, стены которой были разрисованы каракулями бывших пациентов. Прямо над головой Ханны, в жутковатой близости к ее лицу, оказался огромный портрет, в котором безошибочно угадывалась Эли. Девушка выглядела зловещей и… живой. «Я знаю то, чего не знаешь ты, – казалось, говорила нарисованная Эли. – И я храню этот секрет».
Вдруг кто-то постучал Ханну по плечу. От неожиданности она вскрикнула и резко обернулась. Эмили Филдс испуганно попятилась назад, прикрывая лицо руками.
– Извини!
Ханна пробежалась пальцами по волосам, судорожно глотая воздух.
– Боже, – застонала она. – Больше никогда так не делай.
– Я искала тебя, – сказала Эмили, переводя дыхание. – Меня только что вызывали в администрацию. Звонила мама Эли.
– Миссис ДиЛаурентис? – Ханна сморщила нос. – С чего вдруг она беспокоит тебя в школе?
Эмили потерла замерзшие руки.
– У них дома сейчас проходит пресс-конференция. Миссис ДиЛаурентис хочет, чтобы мы все там были. Она сказала, что у нее для нас какая-то важная новость.
Ледяная дрожь пробежала по спине Ханны.
– Что это может быть?
– Не знаю. – Эмили смотрела на нее широко распахнутыми глазами, и на ее бледной коже отчетливо выделялись веснушки. – Но нам лучше туда пойти. Пресс-конференция уже начинается.
4
Сногсшибательная блондинка
Зимнее солнце зависло над самой линией горизонта. Эмили, устроившись на пассажирском сиденье «Тойоты Приус» Ханны, наблюдала, как проносится за окном Ланкастер-авеню. Они мчались в Ярмут, где временно поселились ДиЛаурентисы. Со Спенсер и Арией договорились встретиться на месте.
– Здесь направо, – подсказала Эмили, сверяясь с маршрутом, который дала миссис ДиЛаурентис. Они въехали в предместье «Дэрроу Фармз». Судя по всему, когда-то здесь находилась настоящая ферма с зелеными холмами и широкими полями для посевов и пастбищ, но застройщик поделил землю на участки, где теперь стояли огромные одинаковые дома с каменными фасадами, черными ставнями и молодыми японскими кленами во дворе.
Найти дом ДиЛаурентисов не составило труда – у обочины уже гудела толпа, во дворе соорудили большой подиум, всюду сновали полчища кинооператоров, репортеров и продюсеров. Фаланга копов с устрашающими черными кобурами на поясе дежурила у крыльца ДиЛаурентисов. Толпу создавали в основном журналисты, но среди них, разумеется, затесались и обычные зеваки – Эмили заметила у секвойи Лэйни Айлер и Джемму Каррен, пловчих из ее команды. Сестра Спенсер, Мелисса, притаилась рядом с внедорожником «Мерседес».
– Вау, – прошептала Эмили. Слухи разлетелись с завидной скоростью. Видимо, намечалось что-то грандиозное.
Эмили захлопнула дверь машины и двинулась вместе с Ханной в сторону толпы. Она забыла захватить варежки, и пальцы онемели и распухли от холода. После смерти Дженны она вообще стала рассеянной, плохо спала по ночам и почти ничего не ела.
– Эм?
Эмили обернулась и дала знак Ханне, что догонит ее. Майя Сен-Жермен протиснулась рядом с парнем в зимней шапке с логотипом команды Phillies. Майя была в черном шерстяном пальто, полосатой рубашке, черных джинсах и черных кожаных полусапожках. Ее вьющиеся волосы были собраны сзади черепаховой заколкой, а губы покрыты гигиенической помадой с вишневым ароматом. Эмили углядела желтый комочек банановой жвачки у нее во рту, и это напомнило ей о первом поцелуе с Майей.
– Привет, – с опаской произнесла Эмили. Они с Майей не ладили с тех пор, как Майя застукала Эмили целующейся с другой девушкой.
У Майи задрожала губа, и она расплакалась.
– Я очень сожалею, – пробормотала она, закрывая лицо. – Это так тяжело. Не могу поверить, что Дженна…
Эмили почувствовала укол совести. В последнее время она часто видела Майю и Дженну вместе – в коридорах школы, в атриуме молла King James, даже на недавнем соревновании по плаванию, в котором участвовала Эмили.
Едва уловимое движение в окне дома ДиЛаурентисов отвлекло Эмили. Ей показалось, что кто-то приоткрыл и тотчас отпустил занавеску. Она задалась вопросом, не Джейсон ли это. Но тут она заметила его на лужайке, уткнувшегося в сотовый телефон.
Она снова повернулась к Майе, которая доставала из рюкзака цвета хаки полиэтиленовый пакет с логотипом супермаркета Wawa.
– Я хотела отдать тебе кое-что, – сказала Майя. – Это нашли рабочие, когда расчищали лес после пожара. Они решили, это мое, но я помню, что видела его у тебя в комнате.
Эмили полезла в пакет и достала оттуда розовый лакированный кошелек для мелочи. Она сразу узнала выбитый вензель «Э» и бледно-розовую молнию застежки.
– О боже, – выдохнула она. Кошелек подарила ей Эли в шестом классе. И это была одна из памятных вещиц Эли, которые Эмили и ее подруги захоронили на заднем дворе Спенсер перед судом над Йеном. Психолог утверждала, что ритуал захоронения поможет им оправиться от смерти Эли, но Эмили все равно очень скучала по этому кошельку.