Только начавшее пониматься над океаном солнце застало наших героев уже на ногах. После сытного завтрака Татьяна, спешно собрав своих юных помощниц, отправилась в госпиталь, а Ляшков, решив использовать оставшееся до полудня время с пользой, отправился на верфи. В сопровождении своей верной "тени" он не спеша ехал по просыпающемуся городу. Горожане открывали свои лавки и мастерские, запах моря смешивался с ароматами жареной рыбы и свежего хлеба, первые прохожие уже спешили куда-то по своим делам, останавливаясь и отвешивая почтительные поклоны при виде своего князя. Многих из своих подданных Егор знал, что называется в лицо, с иными заговаривал, спрашивал о житье - бытье.
- Здорово Степан - окликнул он крепкого русобородого мужика с плотницким топором за широким поясом - как поживаешь? Все плотничаешь?
- Здрав будь государь. Благодарствую. Живу ныне хорошо. Плотничаю понемногу.
- А, что землю тебе не выделили, что ли? Ты же с нами, первым караваном сюда прибыл. Уже давно должен хозяйство поднять был.
- Да как же не выделили, батюшка? - удивился мужик - нарезали землицы, сколь потребно было, все по твоему указу. И поднял ее всю, скотинку прикупил и подворье поставил. Почитай уж пятнадцатый годок хозяйствую. В казну плачу десятую часть с рубля как положено.
- Но ремесло свое не забросил, как я посмотрю - кивнул Егор - или хозяйство дохода не приносит?
- Да уж не забросил, государь - степенно огладив бороду, словоохотливо продолжил Степан, шагая рядом с неторопливо переставляющим ноги княжеским жеребцом - я чай копейка то, она лишней не бывает. И хозяйство доходец какой-никакой дает, слава Господу. Баба моя, со старшеньким сынком, да жонкой евойной за ним приглядывают. Средний в войске твоем, большой человек, до сержанта дослужился, нынче редко домой наезжает, все на службе. А мы с меньшим, вот ватажку сколотили, да и артельничаем помаленьку. Кому избу срубим, кому баню. Не забыл, поди, государь, как я для тебя в ливонской земле баньку то рубил?
- Помню, помню - улыбнулся Ляшков - давно было, кажется уже лет сто прошло. Ну, а с заработками как, не обижают?
- Грех жалиться. Хотя народец разный обращается и поденежней и поскромнее. Иной на гривенник отстроится, а с которого и пяти рублей взять мало. А уж ежели от казны заказ какой перепадет, так и вовсе хорошо плотют. Вот лет семь тому, хоромы маскогскому царьку справили, а в прошлом годе на Онтарио озере крепостицу ставили от лихих вендотских людишек.
- Так, а здесь поподробней - Егор остановил коня и спешился - мне докладывали набег был большой в прошлом году.
- А как же государь! Как раз в наше там бытие он и случился. Насилу отбились тогда.
С вендотами или как они сами называли себя "венадат", хозяевами западного берега озера Онтарио у новороссов отношения не сложились с самого начала. Этот обладавший довольно воинственным нравом народ еще до прихода белых поселенцев создавал массу проблем своим соседям, которые к слову тоже не отличались излишним миролюбием, да и первая встреча с отрядом поселенцев была омрачена пусть небольшим, но все-таки кровопролитием. К тому же, как выяснилось, не брезговали вендоты и людоедством, которое носило скорее ритуальный, нежели массовый характер, хотя едва ли от этого жестоко пытаемым и съедаемым пленникам было легче.
Как, наверное, помнит читатель, нашедший в себе достаточно терпения, чтобы ознакомиться с предыдущими частями нашего повествования, еще в 1504-м году наши герои основали на восточном берегу озера Онтарио, на земле, выкупленной у индейцев сначала форт, а потом и город с одноименным названием. Располагался он примерно в том месте, где в нашей реальности находится город Осунго. За истекшие 11 лет, население ставшего центром приозерной провинции города, окрестных ферм и хуторов выросло до семисот человек белых переселенцев. Цифра довольно значительная по тому времени. Достаточно сказать, что население столицы и ее окрестностей в устье реки Благодатной, наиболее густонаселенного района княжества составляла всего шесть тысяч, без учета обитателей индейских деревень.
Чтобы защитить все это, а также дружественные алгонкинские и ирокезские поселения от набегов немирных соседей и было принято решение о строительстве крепости у истока реки Хошелага, переиначенной новоросами в Кошельгу. Здесь на площади в 2000 километров, словно чьей-то щедрой рукой разбросано несметное количество островов. Вот на самом крупном из этих клочков суши, острове Волка и была заложена крепость. Отряд из четырех сотен вендотских воинов появились под ее недостроенными стенами летом 1513 года. Понадеявшись на свое численное превосходство и внезапность, они атаковали без всякой хитрости, что называется "в лоб". И хотя им противостояло всего десяток солдат, тридцать шесть поселенцев и ватажка плотников, нанятых для строительства, первый штурм с треском провалился. Прежде всего сорвался эффект внезапности. Дозорные обнаружили неприятельские каноэ еще на подходе и успели предупредить своих. Атакующих практически в упор встретили ружейными залпами и картечью из четырех небольших пушек. Впервые столкнувшись с противником, столь массово применяющим огнестрельное оружие, индейцы отступили, закрепились на соседних островах, и началась долгая, нудная осада. Вендоты старались, и порой довольно успешно, перехватывать небольшие группы разведчиков, охотников и лесорубов, несколько раз ночью атаковали крепость, пытаясь сжечь недостроенные укрепления, а у поселенцев едва хватало сил лишь на отражение этих атак. О каких либо более активных действиях нечего было даже, и думать, до тех пор, пока не подойдут подкрепления. И они подошли. Примерно через месяц, на помощь осажденным прибыл крупный отряд из Онтарио. Взвод солдат туземного полка, двадцать национальных гвардейцев и полсотни воинов - онейдов, оказались достаточно серьезной силой, чтобы постепенно начать освобождать окрестности Волчьего острова от врага. Делалось это просто. К убежищу вендотов подходило одно из трех, вооруженных небольшими пушками, имеющихся в распоряжении гарнизона, суденышек и картечью "зачищало" прибрежные заросли, а потом высаживался десант и завершал начатое артиллеристами, если конечно противник не успевал удрать раньше.
А затем по Кошельге поднялись еще два десятка ополченцев из Георгиевска, а также восемьдесят бойцов присланных ходисенями, и осаждающим пришлось совсем "кисло". Всего две недели понадобились на то, чтобы выбить их с островов окончательно и подготовить ответное наступление.
Однако когда отряд из полутора сотен новороссов и их союзников высадился на неприятельском берегу, их ждал довольно неприятный сюрприз. Первая же встреченная вендотская деревня оказалась довольно солидной, деревянной крепостью, с частоколом, помостами для стрелков, башнями с бойницами и пусть не очень хорошо вооруженным, но зато решительно настроенным гарнизоном, превосходящим численно как минимум в два, а то и в три раза. Речи о том, чтобы взять ее без больших потерь не имея в наличии хотя - бы одной-двух полевых пушек и быть не могло, а потому экспедиционному отряду не солоно хлебавши пришлось убираться восвояси, по пути отбиваясь от засад, на которые туземцы оказались большими мастерами.
На этом, первая вендотская война собственно и закончилась. На берегах Онтарио наступило временное затишье, регулярно нарушаемое стычками небольших отрядов разведчиков и охотников. Ни войны, ни мира,
Сказать, что Ляшкова заинтересовал разговор с простым плотником, значит, ничего не сказать. О делах, творящихся на окраинах княжества, он узнавал, прежде всего, из "грамоток" систематически отсылаемых тамошними губернаторами и воеводами и сухих докладов госбезопасности. Возможность услышать живой, пусть и достаточно субъективный рассказ очевидца, да еще из первых уст дорогого стоила. Поэтому рассказ Степана он дослушал со всем вниманием, до самого конца, и только после этого распрощавшись со словоохотливым попутчиком, двинулся дальше.
Стрелки больших часов на фронтоне здания университета показывали начало седьмого, а на верфи уже вовсю кипел рабочий день. В воздухе причудливо переплетались запахи моря, дегтя, древесной смолы и стружки от стапелей, на которых словно выброшенные на берег скелеты огромных китов отлеживались, наборы будущих кораблей.
Возле одного из таких огромных "костяков". Егор заметил самого хозяина верфи, Фому Сухарева. Уроженец Новгорода, он прибыл в Новый Свет с первой партией переселенцев и начинал со строительства небольших рыбацких лодок и шитиков. Постепенно производство разрасталось, приезжали новые мастера и работники, К описываемому нами времени верфям уже под силу было спускать на воду и большие корабли. Первый галеон, построенный по совместному с Щебенкиным проекту, был спущен на воду три года назад и уже успел совершить свой первый переход через Атлантику и вернуться обратно. Второй его собрат, с торчащими к небу голыми, без оснастки мачтами, сейчас темной тушей высился над спокойной гладью залива в окружении нескольких лодок и понтонов, с одного из них на палубу при помощи системы блоков и канатов, поднимали двенадцатифунтовую пушку.
- Здрав будь государь - почтительно, но вместе с тем с достоинством поклонился Фома.
- И тебе здравствовать - кивнул Егор - смотрю, второй корабль скоро закончите.
- Бог даст, к середине лета как раз управимся - важно кивнул корабел - давеча люки трюмов в палубе вырезали, да комингсами, их укрепляли. Нынче же пушки грузим, и такелаж крепить будем.
- Это хорошо. Значит, на будущий год в Европу больше товара увезем. Ну а это, что за красавец? - Ляшков похлопал ладонью по массивному наклонному брусу форштевня.
- А это государь, изволь заметить, новый бриг. Как Константин Лексеич заказывал. Киль из трех брусьев набрали, крепили медными болтами. Через шпангоуты и кильсон по всей длине тако-же медные болты насквозь пропустили. Верхние концы шпангоутов в поперечном направлении связали попарно для обоих бортов бимсами, под ними карлингсы пустили. С носа в корму закрепили продольные стрингеры...
- Лес то хороший на набор пошел?
- Добрый лес - Сухарев обухом топора постучал по отозвавшемуся звоном брусу - просушенный, выдержанный, еще до зимы под навесом постоит, смолой и ворванью пропитаем, а потом уже и обшивать можно будет. Вон и доски уже заготовлены, три года сушим.
- Хорошо. А вон там, что строите?
А то голландские мастера, что в прошлом годе из Европы приехали для компанейских купцов еще два судна заложили. Кэчами называются. Поменьше моих, будут, ну да вдоль берега ходить сгодятся.
- Вдоль берега, говоришь? А как же компанейские купцы в Холмогоры на них пойдут?
- Это государь не моего ума дело. За то пусть голландцы отвечают. Я им свой проект предложил, так они морды кривить стали, мол, сами знаем, что делать. Ну, раз знают, так пусть работают - пожал плечами мастер.
- Не ладишь ты с ними Фома - недовольно нахмурился Ляшков - а ведь дело одно делаете.
- То не я с ними поладить не могу, а они со мной. Себя великими мастерами почитают, а нас неумехами криворукими. А у меня ведь все по науке и спесьялист есть, который чертежи и размеренья делает. Из университета господин Коперник мне прислал.
- Ну, пойдем. Посмотрим на твоего специалиста
Солнечный свет из огромных, застекленных окон буквально заливал небольшое помещение чертежной избы, всю обстановку которой составляли пара заваленных бумагами больших сундуков, накрытый плотной тканью кульман в углу и небольшая конторка над которой склонился с пером в руке молодой человек лет девятнадцати-двадцати.
Скрипнула входная дверь, чертежник поднял голову, увидев входящих, отложил перо, склонился в поклоне.
- Ну, здравствуй, специалист - кивнул Егор - если не ошибаюсь, выпуск механико-инженерного факультета, этого года?
- Георгий Бауэр к вашим услугам, ваше величество. У вас прекрасная память. Месяц назад вы изволили отметить меня как одного из лучших выпускников и пожаловать премию в десять рублей.
Ляшков кивнул, этого молодого человека он действительно хорошо запомнил, он вообще не жаловался на память, да и трудно забыть человека, для того, чтобы вытащить которого в Новый Свет понадобилась целая шпионская операция. Когда сыну состоятельного ремесленника из небольшого саксонского городка Глаухау исполнилось пятнадцать лет, его отец, решил обеспечить отпрыску приличное по меркам средневекового европейца образование. Выбор почтенного бюргера пал на Дрезденский университет, и стал бы со временем скромный, никому не известный юноша великим Агриколой, если бы не постучавшийся в его дом одним прекрасным зимним днем человек. Внешность и акцент незнакомца легко выдавали в нем уроженца знойной Италии, и был он достаточно красноречив, обходителен и убедителен, чтобы внести некоторые коррективы в планы почтенного главы семейства. Предложенные условия оказались весьма привлекательными, смышленому пареньку обещали то, о чем в Европе, он и мечтать не мог: бесплатное обучение, небольшая, но стабильная ежемесячная стипендия и гарантированное устройство на весьма щедро оплачиваемую службу по окончании учебного заведения. Единственное о чем умолчал таинственный гость, так это о том, что ехать будущему студенту придется отнюдь не в соседнее княжество.
Впрочем, самым тяжелым испытанием для Георга оказались не поездка по далеко не самым безопасным дорогам через всю Германию в Гамбург, и не длительное морское путешествие. Куда большей трудностью, стала необходимость освоить русский язык и преподаваемый на этом языке курс новоросской средней школы. Два года юноша потратил на то, чтобы подготовиться к поступлению на механико-инженерный факультет, и еще четыре, чтобы окончить его с отличием.
- Итак, доктор Бауэр, над, чем сейчас работаешь?
- Соблаговолите взглянуть, ваше величество, расчет парусной оснастки для строящегося брига. По моим расчетам для того, чтобы корабль имел достаточно хороший ход, площадь паруса должна составлять порядка двух квадратных метров на одну тонну водоизмещения, что для данного типа судов в совокупности составит порядка 760 метров.
- Хм, толково - из объяснений вчерашнего студента Егор понял совсем немного, но вида постарался не подать - поздравляю Фома, этот парень хорошее приобретение.
- Вот и я говорю - поддакнул Сухарев - толковый малый, не смотри, что сопливый еще совсем. Ну, так я ему и жалование аж в восемь рублев положил. Поди, найди, где еще такие деньги заработаешь.
- Да, неплохо. Ну, что же не будем мешать.
Собеседники вновь вышли на улицу, чтобы окунуться в шум и суету начавшего работать во всю мощь судостроительного предприятия. От небольшой кузницы несло "ароматами" едкого угольного дыма и нагретого металла, там гулко звенели молоты и пыхтели раздувающие горны меха.
- Металлическую часть сами куете?
- Мелочевку сами - кивнул корабел - да и то не всю. Те же болты и нагели к примеру брать, так у Клауса дешевле заказывать выходит. Не говоря уж о якорях. А медную деталь Иван Фрязин льет... Мать честна, опять он здесь!
- Кто он? - удивленно оглянулся Егор
- Да вон тот, длинный. Какой день уже вокруг канатной дороги крутится. Поперву все уговаривал машину продать. Я ему со всем вежеством пояснил, мол не продается, мил человек не ходи зря. Не понимает. Так другой раз я его и послал по матушке. Сказал, еще раз увижу, все ребра пересчитаю. Дозволь государь я только людишек кликну, этого подсыла в речке искупаем, водичка майская, враз охолонет.
- Не торопись Фома - остановил рвущегося "в бой" корабела Ляшков - в реку, если, что всегда успеем. Валдис!
"Нарисовавшийся" откуда-то из-за спины телохранитель понял, что называется с полуслова. Повинуясь его молчаливому кивку, двое крепких молодцов рванули к предполагаемому шпиону и заломив ему руки, представили бедолагу перед разгневанным начальством.
- Кто такой? Чего здесь вынюхиваешь? Кто послал?