Гугл-мэпс отродясь о соседнем Мухосранске не слыхал и слышать, очевидно, ничего не хотел. Я протяжно и глубоко вздохнула. Несчастно вздохнула, потому что холод лютый стоял, а я не то, что перчатки не взяла, но и куртку надела самую легкую из бывших в гардеробе. Аве мне, бесславно замерзнуть на улице и названия-то которой не знаю, по своей полнейшей безответственности – это так на меня похоже.
Надежды на то, что бабуля в своей тьмутаракани, не будучи осведомленной, что такое «кагоцел», знает, что такое телефон, таяли с каждой секундой. Потому что несмотря на то, что номер у меня был, по ту сторону вяло тянулись противные, безразличные гудки, и бабуся быть вылеченной от простуды явно не жаждала.
Если честно, прям уж очень честно сказать, мое положение приводило меня просто-таки в ужас.
Утратить контроль над ситуацией, а более того, оказаться в оснащенным гопниками Мухосранске – было для меня чем-то вроде фобии. Это приводило меня в панику, отбирали способность связно мыслить, и видит Князь, руки у меня тряслись вовсе не от холода. К слову, о Князе.
С чего я решила ему вызвонить, черт знает, он ведь вроде и просил этого не делать ближайшие дня два, мол, на работе завал. В Аду то бишь. Но кто б отключил в моей голове генератор спонтанных решений.
– Какие-то проблемы? – ну, он хоть трубку взял.
– Х-холодно, – озвучила я первую же проблему, попутно соображая, зачем вообще все это делаю. – Подогрей меня.
Могло прозвучать и пошло, если б не было так жалобно.
– Подогреть тебя я могу лишь пожаром Геенны, – мрачно предложил Дьявол. –Хочешь?
– Заманчивого мало, – шмыгнула носом я.
– Потому что одеваться теплее надо, Макарова, – этот голос прозвучал уже не в трубке, а у меня за спиной.
И меня почти что током тряхнуло, и да – резко бросило в жар от одного его появления, так что по сути Князь мог бы прям сразу сматываться обратно в Ад, но как бы не так.
– Что скажет твоя бабуля, когда увидит на пороге Дьявола? – невозмутимо интересовался он, заматывая меня в огромный вязаный шарф.
– Добро пожаловать в филиал Ада на земле, мой господин, – довольно заверила я.
========== …сказочки у Сатаны те еще ==========
Мой мозг как-то недобро щелкнул, и кажется, отказал. Ну, или выражаясь языком более художественным, его будто окунули в лаву, высушили, выжали и повторили этот нехитрый ритуал в обратном порядке.
А всему виной был введенный посреди учебного года кружок по – внезапно – философии. Инициатором этой подозрительной активности выступил историк, а новая директриса, чопорная дамочка за сорок – его посланница стопудово – поддержала эту оригинальную идею без особых раздумий о тяжких судьбах бедных школьников.
Так или иначе, кружок ввели и первым же домашним заданием стал разбор текстов некоего дядечки Мераба Мамардашвили, и восторжения тем, как этот чел тонко и уникально понимает философию.
Понимал он ее действительно не иначе, как тонко и уникально, потому что на втором часу своих мучений я уже окончательно запуталась в том, что знание философии нужно подцепить крючком вопроса со дна колодца страданий, а мысли существуют мыслимые и немыслимые. Что за проблема была у Мераба Константиныча с немыслимыми мыслями, я так и не уловила, но пыталась честно и изо всех сил.
На резонный вопрос «зач-чем?!» историк отвечал, что это для общего развития полезно, хотя я была глубоко уверна, что он придумал этот кружок, чтоб всласть поиздеваться надо мной и другими смертными. Все-таки он дьявол как-никак, и это его работа.
– Скажи, если я принесу жертву Сатане, это поможет, чтоб ты не засчитывал посещение адового кружка, как прогул? – слезливо протянула я, отодвигая подальше философский трактат, чтоб ненароком не утонуть в его глубинном смысле и закутываясь поплотнее в одеяло. Все-таки ночь на дворе.
– Тебе уже ничего не поможет, – историк ободряюще похлопал меня по плечу и собрался уходить.
Разбежался.
Я требовательно дернула его за рубашку, усадила на постель рядом с собой и прижалась, потому что теплый.
– Расскажи мне что-нибудь. Если я прям сейчас лягу спать, мне всю ночь кошмары снится будут.
– Да не вопрос, в сущности. Однажды, у замечательного советского философа Мераба Мамардашвили… – вдохновенно начал историк, предварительно потрепав меня по щеке.
Нет, он убить меня хочет, этот Дьявол.
Только вот в борьбе между сильным желанием его стукнуть и поцеловать выиграло второе.
========== …отопление отключают ==========
– И давно у тебя в квартире ледниковый период? – с порога осведомился классрук, выжидающе глядя на меня, промерзшую насквозь и кутающуюся в тёплый клетчатый плед, который, впрочем, уже не спасал.
– Отопление отключили вчера утром, а за ночь стены ещё остыли. В общем, теперь совсем мерзляк, – хмуро пожаловалась я, злющая на весь мир, но в особенности на такой злостно холодный конец октября, на который как раз пришлась вот эта вот маленькая проблемка.
– Ненавижу холод, ненавижу мерзнуть, хочу обратно в ад, – ворчала я по пути на кухню, в своём пледе больше похожая на мелкое вредное приведение куда больше, чем на Макарову.
– Самый действенный способ согреться, – ехидно хихикал Дьявол, следуя за мной, – это раздеться и прижаться к другому человеку всем телом. Желательно, под одеялом. А дальше – импровизация.
– Спасибо, мне вполне хватает коммунстического запала большевиков и чая горячего, чтобы согреться.
По мне, конечно, не скажешь, что хватает, я, вон, пальцев своих не чувствую.
Чайник вскипел и уже минуты как две требовал к себе внимания настойчивым свистом.
– Да чтоб тебя, когда же ты заткнёшься, – вспылила я, обращаясь нехитрому агрегату, и, сдергивая его с плиты, как-то забыла, что он горячий до ужаса.
Конечно, руки я отдернула.
И чайник опрокинулся.
Опрокинулся на Князя Тьмы.
–
– В общем, облила его водой-то. Кипяченой, – заключила я свой печальный рассказ Четвёртому Властителю Преисподней.
– …хорошо, что не святой, – задумчиво пробормотал тот, обращаясь, видать, к собственному печальному опыту.
========== …наказание натуральное суровое ==========
Расплата за болтовню на уроках истории была суровая. За болтовню с Искариотом – суровая особенно. Классрук терпеливо предупреждал раз десять, но на одиннадцатый не выдержал и дьявольски сверкнул очками в мою сторону:
– Кажется, Макарова сегодня очень энергичная, видимо, хочет подготовить нам доклад на тему социально-экономических последствий войны Соединённых Штатов за независимость. Так ведь?
– В общем-то да, хочет, – глухо кашлянула я, съёживаясь на жёстком стуле под взглядом историка, который до меня, кажется, штук сто грешников точно прожег насквозь.
Тут уж либо Макарова хочет, либо он уже приготовил мне отдельный котёл в Аду.
Белиар, не долго думая, посоветовал мне упросить Князя заменить это изощренное наказание на куда более простое и приятное понятное, то есть, ремнём по заднице.
Я, разумеется, на такое непотребство не согласилась. Как выяснилось, очень зря. Разнос меня ожидал феерический.
– Кто ещё такой этот Дженсен, не знаю такого, – придирчиво хмурился классрук, листая детище моих ночных страданий, – какой-то бомж с Киевского вокзала. Почему мы должны учитывать его мнение?
Я стояла, упорно подбирая слова к происходящему звездецу. То единственное, что крутилось в мыслях, казалось мне до безобразия подходящим, но несколько неуместным, потому что сказать, что Сатана именно осатанел, было бы несколько странно. А хотя… Воистину осатанел он, еп твою мать.
– Вот ещё: «В целом Американская оказала большое влияние на дальнейшее становление и развитие страны». Макарова… Американская – что?
– На этом моменте я заснула, – пришлось сознаться, упорно глядя куда-то в пол и мысленно очень горячо упрашивая, чтоб моя «веселая» минутка унижений побыстрее заканчивалась уже, иначе я не выдержу и позорно залью слезами весь пол, мыть не надо будет.
Внутри кипело все. Безумно хотелось воздать историку по ушам за причинённый с особой жестокостью моральный ущерб, да только ж разве такому воздашь…
– Ты лютый, мерзкий, жестокий, злопамятный, зверский му… мужчина, – я загибала пальцы в опустевшем классе. – И материал рассказываешь не интересно!
Последнее едва ли можно было назвать правдой даже с большой натяжкой, но меня уже несло.
– Ах вот, значит, как Макарова, – историк сощурился и ткнул в меня карандашом. – За смелость эссе тебе на десять страниц. Срок: до вторника.
Я стояла пред учительским столом, как вкопанная, всеми силами придерживая челюсть от отчаянного падения.
Да он издевается. Издевается? Нет, теперь уж моя очередь!
– Сепаратизм в Индии? – едва получив на руки моё творение, историк вскинул брови. – Ну и какие звезды сподвигли тебя, свет очей моих, выбрать именно эту тему?
– Суровый прагматизм, – заверила я, – так как мой учитель натуральный Сатана, я выбрала тему, в который даже сам чёрт ногу сломит. Разбирайтесь теперь и вы с Бхиндранвале и всякими там Хрангкхавалами.
До невозможности довольная собой, бесстрашно злорадствовала я, по взгляду Сатаны предчувствуя, что задницу мне сегодня все-таки надерут.
========== …косорукость природная не лечится ==========
– Уберись в квартире что ли, – вещал Князь, оглядываясь по сторонам, – посуду помой, приготовь себе что-нибудь на ужин.
Он вещал, а я нудно кивала головой, аки китайский болванчик, с особым рвением пытаясь поддерживать бодрый и жизнерадостный вид. Получалось плохо.
А ты поди попробуй состроить счастливую мордаху, когда всю ночь занимался проклятыми самокопаниями, а на утро на тебя сваливают горы бестолковый работы по дому.
– А, ну и постельное белье смени, старое уже. И ещё, поймаю за поеданием «Доширака» уши надеру.
– Спасибо, что не жопу, – на автомате пробормотала я и тут же спохватилась, – в смысле, не маленькая уже, от голода не помру. Всего на два дня уходишь ведь.
Дьявол исполненным скепсиса взглядом оценил мои способности к выживанию и завёл глаза к потоку.
– Говорил уже, это может растянуться на неопределённый период времени, так что если не с голоду помереть, так язву желудка заработать ты запросто успеешь. Насчёт «Дошираков» я абсолютно серьёзен. Все уяснила?
И не предоставив шанса подтвердить, что да, уяснила мол, Князь покинул свою земную обитель, оставляя сонное и какое-то полудохлое существо в лице меня в гордом – или не особо-то – одиночестве.
Я даже пыталась честно исполнять его ЦУ. Прибралась кое-как, распихала по шкафам бесполезный хлам, приготовила сомнительных вкусовых качеств рыбку на ужин, но когда дело дошло до постельного белья, стало совсем туго.
Натягивать пододеяльник в одиночку оказалось ещё большим Адом, чем сидеть с Полушкиной за одной партой.
В вопросе кто из нас кого натягивает я в конце концов запуталась и плюнула на это дело, свернувшись калачиком в непонятном гнезде, которое у меня в итоге вышло из нормального одеяла. Вот что происходит, когда руки не из того места. Отчаявшись как-то поправить ситуацию хотя бы изнутри, я смирилась с судьбой и предалась тому, чему по-хорошему, в общем-то ночью положено предаваться. Сну, то есть, а не чему-то более непотребному.
Черт его знает, через сколько времени, но разбудил меня в итоге чей-то негромкий голос. Я с перепугу взмахнула руками, как эпилептик, но делу это не особо-то помогло. Из пододеяльника меня в итоге выпутали снаружи.
– Дьявол, – то ли выругалась, то ли сухой факт констатировала я.
– Чучело, – спокойно парировал Князь, ожидая, пока это самое чучело уберет волосы от лица, придаст себе хоть малость цензурный вид и вообще сообразит, что происходит.
– А? Почему вернулся? – сонно щурясь, пробормотала я. – Забыл что-то?
– Забыл, – согласился Князь, – тебя. Ты, косорукая, в жестоком мире, смотрю, долго не протянешь, придётся пока пожить в Преисподней. Прогуляешь пару дней, не смертельно.
Я нахмурилась.
Это как-то даже обидно было. Очень обидно, между прочим. Будто бы мне и дня без надзора не прожить, будто не обойтись без того, чтоб проблем другим не навешивать. Нашёлся тоже воспитатель.
– А вот и не стоило беспокоиться, – пробурчала я, усердно делая вид сильной и независимой, для уверенности представляя сорок разбредшихся по моему скромному обиталищу гордых кошек. – И возвращаться так вот внезапно тоже не стоило.
– Ну конечно, – не изменяя своей невозмутимости, кивнул классрук, оглядывая меня с ног до головы и все сказанное подвергая сомнению одним только своим видом.
И выживала же и без него. И было же все нормально.
– Ничего страшного, буду в порядке, – клятвенно заверила я Сатану.
Заверила и, конечно же, в тот самый свалилась ему под ноги, запутавшись в остатках вероломного пододеяльника.
Разумеется, хорошо получила по шапке за грязные матюки, была чмокнута в ушибленный лоб и – и все-таки утащена в Геенну, подальше от зловредных пододеяльников.
========== …праздник к нам приходит ==========
Тридцать первого декабря Князь куда-то запропастился. Сказал, мол, дела на голову свалились в огромном количестве. Да и конец года, надо все отчёты переслушать, чтоб её, эту бюрократию, закончить всяческие дела по мелочи.
Напрямую историк мне этого не сказал, но в общем, дал понять довольно ясно, что в новогоднюю ночь ждать его не стоит.
Нечистый дух, чтобы подбодрить, притащил бутылку ягодного ликера.
На столе плавились свечки, в темноте мерцала елочная гирлянда, а с экрана старенького телевизора энергично вещал Басков о том, что он, мол, настолько крышесносен, что на всю страну такого и не сыщешь. Сыпались бесконечные жизнерадостное поздравления, искромётные шутейки и прочие ништяки. За окном бил салют.
Мы с Искариотом тленно сидели на диване и в пол-голоса тихонько болтали за жизнь, я сначала была совсем грустненькая, но чем больше ликера мне подливал Нечистый дух, хитренько щурясь, тем легче становилось на душе.
Я замоталась в гирлянду и начала глупо подхихикивать на каждую пошутейку из телевизора, а когда Иуда дополнял их своими глубокомысленными изречениями, я и вовсе чуть не скатывалась с дивана.
Дело близилось к полуночи.
Под очередную юморушку про измены под Новый год я все-таки скатилась с дивана. Сползла на пол и подумала, что очень может быть, историк мой замечательно зависает там сейчас с каким-нибудь суккубом за компанию.
– А Князя все нет и нет, – печально подвела итог я, подтягивая колени к животу.
– Эт чего эт меня нет, Макарова, ты что, в атеисты записалась?
Я даже не сразу сообразив, чему обрадовалась, подскочила с пола, правда, не слишком-то грациозно, но значения никакого это уже не имело.
– Ты зачем её напоил, она же совсем дурная стала! – негромко возмутился Князь, подхватывая меня и усаживая к себе на колени, как дитё.
– Разве это имеет значение? – искренне удивился Нечистый дух.
Я обняла своего гулящего историка, тыкаясь носом ему куда-то в шею. Дурная и чересчур искренняя.
– Не уходи, ну как я без тебя… я же умру…
– Ты чего вздумала, – мне прилетел лёгкий дьявольский подзатыльник. – Я заберу тебя в Ад и запру на ключ.
– Не имею ничего против, – тихо пробормотала я.
– Это пока, – мягко усмехнулся Князь, гладя меня по волосам.
По телеку передавали бой курантов. Было тепло и до неприличия уютно. Перед тем, как провалиться в сон на коленях у светловолосого повелителями Преисподней, я все же успела загадать желание.