— Прости. И…спасибо, — прошептала в тишине принцесса Тигверд, поглаживая позолоченную ручку двери.
— И где же вы были, Ваше Высочество?
Ника вздрогнула. Коварные планы пробраться незамеченной, нырнуть в постель, чтобы коснуться ледяными пятками… В общем, планы рухнули. Ее застали на месте преступления. Подкараулили. Выследили. Рассекретили. И зачем она вышла замуж за военного?
Муж сидел в кресле и улыбался. Глазами. Черными глазами с алыми всполохами. Как он это делает? Грозное, сердитое лицо. Брови сдвинуты. Губы сжаты. Руки вцепились в подлокотники до побелевших костяшек, спина напряжена, а глаза…Глаза смеются!
— Ходила твоего отца проведать, — отчиталась она и решительно уселась к магу на колени. — Знаешь… Что-то он… Как будто сам не себя не похож.
Ричард покачал головой, притянул жену к себе. Поцеловал в макушку. Ника обняла грозного супруга в ответ, и они разом умиротворенно вздохнули.
Камин вспыхнул, потрескивая, будто соглашаясь: «Да…Дела. Ну? И что там с нашим императором?»
— Похоже, на отца напали мысли о том, что он ничего хорошего предложить любимой женщине не может, — вдруг ответил Ричард.
— Ты…так думаешь? Это…из-за Наташи?
— Думаю да. Он привязался к ней. К ребенку. Они подолгу разговаривают. И потом…Заметила, какие спокойные, умиротворенные ходят слуги? У императора почти все время хорошее настроение!
— Ну…раз все так замечательно, тогда в чем же дело?
— Ника, — принц внимательно посмотрел на главного редактора «Имперской правды». — Тебе ли не знать?
— Скандал? — женщина тяжело вздохнула.
Ричард кивнул, бережно пересадил жену в кресло, которое придвинул ближе к огню. Встал, налил вишневой наливки, протянул ей и сам уселся напротив.
— После мятежа герцогини Борнмут, после того, как пост Верховного мага отдали Швангау — нарушая все традиции. Роман Брэндона с художницей. Мы с тобой…
— Поженились?
Муж снова усадил свое сокровище на колени, словно до конца не мог поверить в то, что у них все получилось.
— То есть Фредерик и Наташа… — вернулась к разговору Ника.
— Сейчас даже признание ее любовницей может вызвать мятеж аристократов.
— Надо просто объяснить ей все. Она разумная женщина. И…
— Понимаешь, — Ричард налил себе гномьего самогона.
Выпил залпом. Она тоже выпила свою порцию вишневой наливки. Сладко. Крепко. Сегодня они точно заслужили. Такой тяжелый день…
— Он боится за нее?
— Много лет назад он был вынужден поступить так, как должно. В интересах Империи.
Что тут скажешь?.. Ника обняла Ричарда, тишина обняла их обоих, радуясь, что они вместе.
Ни глупые людские правила и традиции, ни обоюдная ревность не смогли разлучить принца и принцессу. Их собственная сказка оказалась со счастливым концом. Во многом благодаря Фредерику Тигверду, который просто не допустил еще одной грустной сказки в вверенной ему Империи. Так неужели он сам не заслуживает счастья? Хотя бы…чуть-чуть?
— Эй! Все будет хорошо…Слышишь? — улыбнулась, потерлась щекой об отросшую щетину и завлекающе сказала. — Мурк?
— Мурк, — строго согласился Ричард Тигверд.
— Слушай, ты мне завтра составишь компанию, а? — и Вероника уставилась в черные глаза, которые перестали мерцать пламенем и приобрели мечтательное выражение.
— Почему завтра? Я тебе сейчас ее составлю…
— Погоди! Я завтра хочу попасть на остров.
— И?
— Я Ии боюсь, — честно призналась Ника.
Ричард рассмеялся.
— Неужели?
Жена кивнула:
— И… неловко мне перед ней. До сих пор.
— Так может, не стоит?
— Есть такое слово: надо!
— Но тогда, моя принцесса, уговорите меня.
— О… — глаза Вероники блеснули. — И как же, мой принц?
— Давайте мы с вами что-нибудь придумаем…
И принц Тигверд решительно понес жену в кровать.
…
Ричард Тигверд наблюдал, как резвились русалки у берега.
Синее небо, бирюза прозрачных волн, розоватые жемчужины в белоснежных волосах обнаженных морских девушек — красота!
— Гхм!
Принцу не надо было оборачиваться, чтобы понять, что Вероника очень и очень недовольна.
— Не могу сказать, что этот остров необитаемый.
Грусть в голосе мужа примирило Нику с жизнью. Но не с полуголыми девицами в прозрачной воде!
— Надо подыскать что-то другое, — проговорил он задумчиво. — Может, соседний остров?
— Так приплывут же! — раздраженно бросила Ника. И стала спускаться к морю.
— А если в мире, где танцуют танго по вечерам? — спросил Ричард у принцессы, которая так и не обернулась… Стихии!
— Надо подумать, — уже задумчиво проговорила Ника.
Они вышли к берегу.
— Добрый день! — поприветствовал Ричард русалок.
Ответом им был дружный жизнерадостный визг да бриллиантовые брызги, за которыми скрылись морские девы.
— Ия! — позвал Ричард. — Нам нужно поговорить.
Несколько секунд море молчало, а потом поднялось прозрачной стеной, за которой стояла, миролюбиво улыбаясь, сестра Владыки.
— Ирвина нет, — русалка сложила руки на груди.
— Мы не к нему, — Вероника уселась на песок, борясь с искушением залезть в воду. — Мы к вам.
— Ко мне? — стена исчезла, море стало гладким и тихим, будто озеро, и Ия вышла на берег.
— К вам, — проворчала Вероника, жалея, что русалка в этот раз не явилась с официальным визитом. А значит, была не одета…
— Вы пришли, чтобы выставить нас со своего острова?
— И в мыслях не было, — обиженно посмотрел на русалку Ричард.
— Я хотела обратиться за помощью, — сказала Вероника.
— И чем же я могу вам помочь?
— Наши друзья пропали. Мы думаем, что они в беде: мир, котором они оказались, не очень гостеприимный. К магам особенно… — Ричард взял горсть теплого песка. Теплое золото заструилось между пальцами…
«Какой красивый, — подумала Вероника. — Совсем не такой, как тот… Серый. Холодный. Как…пепел».
— Мир Ваду? — русалка побледнела.
Вероника кивнула.
— Этот мир болеет. Люди, что живут в нем, своей жестокостью убивают его.
— Откуда ты это знаешь? — спросил Ричард.
— Почувствовала, когда коснулась Ирвина. На нем была печать. Боли. Страха. Смерти. Эта печать высасывала его силы. Не давала ему возможности быть счастливым. Он держался из последних сил. Ради чувства долга, стремления помочь другим.
— Погоди, — остановил русалку Тигверд. — Швангау решил, что это негативное воздействие магии сильного нэйро.
— Магия мира, откуда Ирвин родом лишь послужила толчком. А болен он был давно. Странно, что вы — его друзья — не замечали этого раньше.
И Вероника, и Ричард опустили головы. Им было стыдно. Очень.
— К тому же, — русалка была явно довольна произведенным эффектом, — Ирвин привел ко мне Алисию…
Принц и принцесса Тигверды удивленно переглянулись. Имя им ни о чем не говорило. Русалка посмотрела на супругов насмешливо:
— Девочка, которую Ирвин спас от болезни. А уже потом их всех спас Фредерик.
— Я вспомнила, — прошептала Вероника, — Сестра Ирвина упоминала, что девочка так и не оправилась.
— Смотрите, — улыбнулась русалка.
До этого холодное, надменное лицо сестры Владыки преобразилось совершенно! Оно стало…Материнским?
Море снова поднялось, и за стеной струящейся воды они увидели девочку. Худенькую. Бледненькую. Но…с глазами, полными такого искреннего счастья, что у Вероники заблестели глаза. Или брызги попали?
— Как хорошо! — выдохнула она. — Это просто чудо, Ия!
Русалка смутилась.
— Это вода. Она смывает все печали — если попросить и прийти с чистым сердцем.
— Девочка навсегда останется русалкой? — спросил Ричард.
— Не знаю. Захочет ли она выйти когда-нибудь на поверхность — или нет… Это будет ее выбор.
— Главное, она счастлива, — прошептала Вероника.
— Вы говорили о том, что у вас есть просьба ко мне, — напомнила Ия.
— Есть. Мы не можем попасть в Ваду.
— Вода есть в каждом из обитаемых миров. Как и русалки, — задумчиво проговорила Ия.
Помахав рукой Алисии, русалка успокоила море.
— Да? — удивился Ричард. — И у нас?
Ия кивнула.
— Никогда не видел.
— Это говорит лишь о том, что водные жители — осторожные. И умные.
Они втроем рассмеялись.
— Что касается Ваду. — Стала серьезной Ия. — Я попрошу сестер. Но ничего не могу обещать. Место страшное. Каждый выживает, как может. И я не уверена, что они откликнутся на мою просьбу.
— Ричард! Ника! Рад вас видеть! Что у вас там стряслось? Просто так ведь не придете навестить старика, верно?
Море забурлило, волны поднялись к небесам, и из пены морской явился владыка Ир.
Глава 11
— Вы… Вы… Вы… Свет… свят… светлейший!!!
Шонн Рамм с отвращением смотрел на прикованного к стене человека. Зловонный господин, нечего сказать. Во всех смыслах…
— Светлейший…!!!
Грузное тело мэра бросилось вперед, в напрасной попытке облобызать сапоги инквизитора, но цепь с ошейником надежно защищали тех, что боролись против порождений магии. Как от нападений, так и от подобных… чувственных порывов.
— Вы-вы-вы… — скулил мэр. — Вы жи-жи-живы!
Рамм с трудом поборол желание ударить эту подобострастную, отвратительную, колыхающуюся тушу. Оплот порядка. Мэр. Дворянин, в конце концов. Да тот бродячий музыкант, с которым инквизитор беседовал вчера, вел себя достойнее! Старик, несмотря на то, что приговор был совершенно справедлив, был достоин большего уважения, чем это…
Влажные стены подземелья, лязг цепей, вой мэра. У Светлейшего раскалывалась голова. Он вспомнил мелодию. Чистые, нежные звуки. Стало легче. Немного.
Какой контраст… Вчера в этой же камере они беседовали о музыке. Колдун — как он себя назвал? Зорго Цумм? Искал своего друга. Попросил мелодию вывести его к нему. Инквизитор усмехнулся: скрипка привела бродягу прямиком под копыта их коней.
Музыка… Музыка! Это свет. Это любовь. Магия же — тьма. Зло. И он тоже — зло. Потому что он — маг. Но он — орудие Порядка. Чистоты. Справедливости. Когда они уничтожат всех, правильным было бы уничтожить и себя. Но нет. Этого не будет. Останутся маги. Элита. И будет контролировать остальных. Мир не совершенен. Музыка совершенна. Она прекрасна…
Жаль, что старик оказался колдуном. Его искусство дарило покой. Проклятый серый песок — и тот замирал от звуков, не шипел и не двигался, как будто…слушал.
Жаль… Удивительно, но на допросе пожилой музыкант утверждал, что магией не владеет. Марк еще удивился. Оба нэйро понимали, что Цум не лжет. Так и осталось загадкой: то ли старик и сам знать не знал, то ли верить не хотел?
А сегодня вместо старика — мэр, которого и человеком называть не хотелось. Так, тело…
— Светлейший….! Ооооо! Вы…..Вы не погибли!
— Мою тень убили, — тихо проговорил инквизитор, и с удовольствием увидел, как мэр пополз обратно в угол.
— Вы маг? — шепотом спросил он у Шонна Рамма, не отрывая от лица инквизитора выпученных, полных ужаса глаз.
Тот рассмеялся:
— Тень — это должность. Двойник, обеспечивающий высокопоставленному лицу свободу для маневра.
В ответ на его тираду мэр заскулил. Тоненько и противно.
— Спятил он от страха, что ли? — спросил у самого себя инквизитор.
Голова раскалывалась. Казалось, внутри черепной коробки тоже был ненавистный песок. Серый. Раскаленный. Как…пепел. Пепел костра, запомнивший крик заживо сожженных лишь для того, чтобы сейчас причинять ему боль, разрываясь в самом центре бедного, измученного сознания.
Вдруг нестерпимо захотелось услышать звуки скрипки. Плач струн, зовущий за собой, проникающий в самое сердце…
Поверить! Поверить и пойти за музыкой, потерявшей хозяина. Ни о чем не думая брести вперед, за осиротевшей магией, уводя ее из города в поисках себя самого.
Интересно, если бы доверился мелодии, куда бы привела она его? В иной мир? К кострам инквизиторов? Было бы…справедливо. А может, к счастью? Нет. Он не заслуживает счастья…
Хорошо, что они избавились от старика. Если уж его, всякого повидавшего, так проняло… Что уж говорить о сердцах простых людей, которых они обязаны защитить!
Заскрежетала подвальная дверь, возвращая Светлейшего в реальность.
— Учитель, — окликнул его оруженосец.
— Да, Марк.
— Я поговорил с братом Ульмом.
— Надеюсь, у тебя есть новости от местного инквизитора. Потому что мой подопечный…
Шонн Рамм кивнул туда, где в углу рыдал мэр, и продолжил:
— В голову к нему залезть, конечно, придется, но толку будет немного. Я в этом просто уверен. Все, что творилось в этом мерзком городишке, творилось в обход этого дурня.
— Отец Ульм утверждает, что в городке все было тихо, пока не явились мы.
— Даже так?!
— Он выдвинул предположение, что маг, который осуществил воздействие на беднягу мэра, прибыл либо с нами, либо вслед за нами. Потому что у них такого попросту случиться не могло.
— Какова наглость!
— И он не лжет.
— А остальные граждане?
— Шокированы. Готовы оказать содействие следствию.
— Прямо жаждут! — насмешливо протянул представитель столичной инквизиции.
Марк вопросительно взглянул на учителя.
— Продолжай, — Рамм сделал нетерпеливый жест рукой, дав понять, что сейчас не время для пространных философских бесед.
— Казнь состоялась. Никто не пытался помешать. Обыски ничего не дали.
— А лесники? — спросил Шонн Рамм.
Он и сам не понимал, с чего так заинтересовался лесными жителями. Почему сразу, оставив вместо себя тень, отправился в Запретный лес. Будто что-то манило его, нашептывало: «Туда! Туда! Туда!..»
— Лесники пришли к ратуше. Наши докладывают, что беспокойства не проявляют. Количество совпадает. Сотрудничают. Магов среди них не обнаружено.
— Маги знают, что такое! — выругался инквизитор.
Осекся о печальный взгляд Марка.
Оруженосец иной раз представлялся ему настолько не от мира сего, что он не знал, как себя вести. Не может быть инквизитор настолько правильным. И… не должен. Зло не должно быть честным. Искренним. Даже если оно на службе Высшего Суда. А этот мальчишка — был. Он хотел помочь их несчастному миру, погрязшему в черном колдовстве.
Ему, Шонну Раму, одному из самых влиятельных инквизиторов страны порой бывало неловко в присутствии собственного оруженосца. Но это нисколько не мешало парню исполнять свой долг: не колеблясь. Без жалости.
Несколько десятков ступенек из подвала наверх. Инквизиторы внимательно смотрели под ноги — все ступени — разной высоты. Нарочно, чтобы в случае побега заключенные запнулись, потеряли скорость и никуда не ушли.
— Что делать с городским инквизитором? — спросил Марк.
— Если его история подтвердится, и этот городок, действительно, аномалия покоя в нашей безумной стране, то… пусть работает дальше. В противном случае…
— Я понял. А пока? Выдерживаем на цепи?
— Стандартная процедура, — кивнул Шонн Рамм.
Ни мэр, ни городской инквизитор не знали, что происходит в городе. Следовательно, были ему попросту не интересны.
— Лучше распорядитесь, — инквизитор вдруг остановился и повернулся к оруженосцу, — пусть ко мне пригласят для беседы молодого человека, который пытался спасти тень.
Марк поклонился.
— Мир Ваду! — при появлении Шонна Рамма охранники вытянулись по стойке смирно, крича традиционные слова-приветствия.
Они, скорее всего, не задумывались об их истинном смысле. Просто рвали голосовые связки. Истошно. С ужасом и страхом, желая угодить, услужить, и по возможности, если повезет, остаться не замеченными. Это льстит. Любому инквизитору. Пожалуй, кроме Марка…
Когда-то крик: «Мир Ваду!» ласкал слух и Шонну. Он чувствовал себя избранным. Сверхчеловеком. Выше всех! Выше обычных жителей, которых инквизиторы поклялись защищать. Выше магов, которых необходимо было уничтожить… Выше собственной жизни, которую они слагали на алтарь служения.
Вся эта романтика закончилась одним днем. Когда он и его напарник, обсуждая, рабочие, в общем-то, моменты, не заметили, что их подслушивает молодой король. Арвин.