— Знаешь, кто это? — спросил Эдвард, кивнув на снежного проводника.
— Конечно, знаю! Это манул из местных снежинок! — она плакала, вытирая слезы, не обращая внимания на то, что руки грязные и в крови. Надо было отмыть их снегом, пока они были там, на верху…
Но это не важно! Важно, чтобы он не заметил, что она плачет. Плачет от счастья, что он жив! Пусть думает, что ей все равно. Она так и стояла, шатаясь от усталости, сжимая шпагу с такой силой, что кровь капала на песок. Волны ласково бились о берег, будто успокаивая: «Все хорошшшшоооо, Все хорошшшшоооо….»
— Это твой Анук-Чи.
— Прекрасно! Мы будем изучать местную фауну, или все-таки подумаем, как отсюда выбраться? Я есть хочу! — есть, действительно, хотелось. А еще кружилась голова, все плыло перед глазами и… она потеряла сознание.
— Тая!
…
— Как ты, солнышко? — тихонько спросила Вероника у сына.
— Да нормально, мам. Не переживай.
Солнце светило в окно как-то неестественно ярко и радостно.
Феликс, стоящий рядом с братом, старательно закивал, подтверждая его слова. Слишком старательно. Ричард делал вид, что его страшно заинтересовала лепнина камина с растительным орнаментом.
Когда Вероника узнала, что с сыном все в порядке, просто на него случайно немножко напали… Зелья уже подействовали. До такой степени, что никаких эмоций не осталось. Только, пожалуй, любопытство: что нового изобрели целители империи Тигвердов? Такой реакции на успокоительные она у себя припомнить не могла.
Ричард все решил за нее. Не спрашивая. И поэтому — где-то в глубине души — пряталась искорка гнева.
Муж принес апельсиновый сок, объявив, что она слишком бледная. Поэтому, пока не выпьет все до дна, он не сможет сообщить ей нечто крайне важное. Любопытство всегда было ее слабым местом. Купилась… Как ребенок! Выпью до дна — и расскажут что-то интересное! Когда она почувствовала горечь, было уже слишком поздно. Осталось всего пару глотков.
Успокаивало только то, что Пашка выглядел вполне себе здоровым. Чуть бледнее, чем обычно. Но все же.
— Как это произошло?
— Ой, мам… Да какой-то урод на Невском.
И глазоньки такие честные-честные… Феликс чуть дернулся, но промолчал. Ричард стал выглядеть еще безмятежнее. Теперь принц Тигверд с интересом изучал набор для камина — кочергу, щеточку и совочек. Очень изящно — чугун с серебряной отделкой.
Не сработало, увы. Мужчины просто-напросто перестарались. То, что от нее скрывают истинное положение вещей, было очевидным.
Однако идея подлить в апельсиновый сок успокоительных, равно как и положить Пашку в одну палату с Ирвином, была, надо признать, вполне успешной. Ричард решил, что если вдруг лекарства не подействуют, то при тяжелом больном в любом случае каких-либо выяснений не последует. И он не ошибся.
Вероника старалась говорить тихо, с тревогой поглядывая на неподвижно лежащего Ирвина. Но и настойка подействовала. Еще как. Это ужасное чувство, когда повод для истерики более чем весомый, а сил на эмоции нет…
Ну погоди, лорд Верд! Мы еще с тобою поквитаемся. Как любит говорить мой сын, и на нашей улице перевернется самосвал с шоколадными пряниками…
Дверь в палату тихонько приоткрылась, и молодая рыженькая целительница — Рене, кажется — завела в палату заплаканную женщину. Высокая. Худенькая. Но если у Рене волосы горели медным пламенем, то цвет волос посетительницы был точь-в-точь как у Ирвина — будто вызолоченная солнцем сухая трава.
— Ирвин, — она подошла и неловко погладила его по голове.
Веронике показалось — или в глубине бирюзовых глаз целителя мелькнуло недовольство?
— Не переживай, мы маме не сказали. Тильда заманила ее к себе — помочь с близняшками. А я решила приехать…
Ирвин по-прежнему лежал неподвижно. Смотрел в одну точку. Рене хмурилась — видимо, сестру привели, чтобы как-то расшевелить целителя. Но, судя по всему, эксперимент не удался.
Вероника тихонько подошла к Рене, кивнула на дверь, и женщины вышли из палаты.
— Что с ним? — спросила она расстроенную целительницу.
— Не понятно, — вздохнула та. — Физически — он здоров. Магически — на него не покушались. Вариант с воздействием был самый достоверный. Но… И принц Тигверд, и милорд Швангау. И даже сам Его величество, император — все сказали, что ничего подобного они не видят.
— А плохо ему стало, когда он оказывал помощь Паулю?
— Миледи Вероника, ваше высочество! Вот чем угодно клянусь — угрозы жизни молодого лорда не было!
Вероника задумалась.
— То есть вариант с сестрой — как с самым близким человеком — не удался, я правильно понимаю?
Рене отрицательно покачала головой:
— Маму мы позвать не решились. Проблемы с сердцем.
— А девочку… Ту, которую он спас?
— Учитель… рассказывал вам эту историю
Веронике показалось, что в голосе целительницы промелькнула ревность. Странно…
— Было дело… — пробормотала она, стараясь не отвлекаться. Ну, не признаваться же девушке, что целитель откровенничал не просто так, а чтобы убедить ее спасать императора, впавшего в запой.
— Бедняжка так и не пришла в себя.
— Она жива?
— Да. Но ни на что не реагирует. Ничем не интересуется. И так уже много лет. Мы все испробовали. И самое страшное, что состояние учителя Ирвина сейчас очень похоже на то, с чем мы боролись все это время в отношении Алисии…
Рене вздохнула. Склонила голову.
Вероника вспомнила страшный рассказ целителя о том, как он вылечил обреченного на смерть ребенка. И словно в ответ на ее мысли, Рене продолжала:
— Учитель Ирвин говорит, что девочка ничего не помнит. Ей было всего шесть лет. Но мне кажется, это не так. Алисии снятся кошмары. Она не любит красный цвет, в ее комнате не зажигают камин. Мать сама отдала девочку в руки палачей. Умоляла избавить мир от порождения Тьмы, точно так же, как когда-то умоляла целителя спасти дочери жизнь, — голос девушки стал совсем тихим. Последние слова целительница произнесла почти шепотом, но Вероника услышала.
Холод пробежал по позвоночнику. Нет. Она отказывается понимать. Это…невозможно! Если будет об этом думать, просто сойдет с ума. Надо переключиться. Сейчас важно — помочь Ирвину. А Алисия…Она подумает об этом потом, когда и целитель, и сын поправятся.
— Слушайте, — Вероника посмотрела девушке в глаза, — Мне показалось, что присутствие сестры Ирвину в тягость.
— Разве?
— Пойдемте, проверим!
Они зашли в палату. Прислушались.
— Я думаю, тебе стоит поехать домой, — говорила сестра. — В поместье сейчас чудо как хорошо. Мы будем гулять…
«Смотри…» — Вероника мысленно прокричала это Рене, и даже схватила за руку. Неужели она не видит, как в глазах Ирвина появляются обреченность, тоска?
— Мама будет рада. И…
«А вот тут он точно вспомнил про спасенную девочку — ее, наверное, возят на колясочке…»
— Ты просто устал…
«Вроде бы неудобно громко спрашивать у больного — хочет ли он всего этого, но…»
Выручила Рене. Девушка подошла к сестре Ирвина, приобняла ее. Пробормотала что-то успокаивающее про то, что учитель, действительно, устал. И вывела из палаты.
— Вы же не хотите в поместье? — тут же спросила Вероника у целителя.
Да! Она не ошиблась! В глазах мелькнуло облегчение.
— Но и здесь вы оставаться не хотите?
Интерес.
— Вероника, — Ричард подошел, приобнял за плечи, — Как бы тебе ни хотелось помочь…Ты же видишь, дорогая. Он не реагирует.
Ричард задумался. Может, не стоило выливать два пузырька? Хватило бы, наверное, и одного. Но когда он увидел сына с пробитой головой, когда понял, что Тая пропала…
Вероника. Она так симпатизировала этой девочке, читала ему ее стихи. А сын? Как он ей скажет? Перед глазами тут же вставала картина: с любимого лица уходит краска, из глаз — блеск, и он еле успевает поймать жену, падающую в обморок.
Нет. Так он не желает.
Дверь бесшумно открылась, и вошли целительницы: рыженькая, никак не запомнит, как ее зовут, и леди Бартон. Обе внимательно прислушивались и одобрительно кивали…
Вероника накрыла руку мужа своей, слегка сжимая в благодарность за поддержку. Пристально всматриваясь в неподвижный взгляд целителя, она продолжала задавать вопросы:
— Петербург? — теперь даже Ричард заметил легкое отвращение в глазах больного.
— Капризничаете, Ирвин… Море, может быть? Горы? Необитаемый остров?
Пауза. Вероника напряженно всматривается в глаза Ирвина и довольно кивает:
— Точно! Уверена, я угадала. У вас такие же мечты, как и у Ричарда. Не удивлена.
— Гхм… А как ты это себе представляешь? — не удержался принц Тигверд. — Он же…
И главнокомандующий кивнул в сторону лежачего больного.
— Тебе что? — разозлилась Вероника, — острова жалко?
— Вообще-то у нас много целителей. Мы вполне можем организовать дежурство около Ирвина, — поджала губы леди Бартон.
— Я могу присмотреть, — тихонько проговорила Рене.
— Ричард…Пожалуйста!
— Я не вижу в этом никаких проблем. Все, что угодно, лишь бы ты была счастлива… — и образцово-показательный муж приложился к ручке ее высочества.
И почему так хочется пригрозить сковородкой? Вроде все для нее, любимой. Наверное, она злится за апельсиновый сок с успокоительной настойкой. Наверное…
Глава 4
Голоса. Знакомые, но далекие. Что-то горячее и шершавое лизнуло руку. Снег…
Тая приоткрыла глаза. Снег. Снег падает с потолка огромной залы. Что это? Дворец? Чей?
— Твой, — раздался голос в голове.
— Кто ты?
Низкий, тихий смех:
— Я — ты, — был ответ.
Рядом сидел манул. На этот раз зверь был вполне реален, с мягкой, пушистой шерстью, толстым хвостом, широкими лапами и яркими, синими глазами.
Только сейчас девушка заметила, что снег в мраморном дворце шел только там, где стояла ее мохнатая фантазия. Снежинки кружили над круглыми ушками, отгораживая их белой стеной от остальной части зала.
Тая пошевелила рукой — шпага рядом. Дотянуться и схватить — не проблема. Хорошо. Голоса. Надо закрыть глаза — пусть думают, что я сплю.
— Не выдавай меня, — попросила зверя одними губами.
Тот кивнул, а снег пошел сильнее и гуще, так что разглядеть ее теперь было невозможно.
— Спасибо…
— Как долго… — тоска в знакомом голосе, — Почему она не приходит в себя? Я же чувствую, что с ней все в порядке!
Манул лег, положил морду на лапы, прикрыл глаза. Снег пошел сильнее. Еще сильнее!
— Может, она просто не хочет с вами разговаривать. А ее магический зверь…
— Анук-Чи…
— Хорошо, Анук-чи — вас из-за этого и не пускает.
— Я мало знаю о чкори, — Милфорд сделал вид, что не слышит собеседника. — О них вообще мало кто знает. Чкори хранят свои знания, передавая их только потомкам по крови. Среди них, правда, много полукровок, и никаких ограничений для них нет, но я никогда не слышал, чтобы чкори обучали кого-то, кто не был бы с ними хотя бы в дальнем родстве.
— А Тая…? — Арвин пять лет изучал чкори, потому что это единственные маги, что существуют во всех мирах! Маги, способные строить порталы по велению души. Их религия — Путь, и путешествуют они по Договору с Дорогой. Пыль случайных дорог — золото. Величайшая ценность. Запах трав — огромное богатство. Тотемные духи — друзья. Он нашел чкори и надеялся, что ему помогут. Его мечта, его надежда. Призрачная. Последняя. Но имперцу знать все это совершенно не обязательно. Пока…
— Тая — чкори. Это видно. У них ярко выраженный тип внешности. Особенно у женщин, — маг говорил подчеркнуто равнодушно. Откинувшись на черный бархат трона, милорд положил шляпу на лицо, делая вид, что собирается подремать.
Арвин задумался, вспоминая недавние события. Тая упала в обморок, поднялся ураган, из-за снега на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. Его оглушило, а потом они все трое оказались здесь. В огромном, белоснежном зале. Длинном и узком. Черный ковер. На таком хорошо фехтовать. Видимо, для девушки это не просто увлечение, спорт, а…нечто большее.
Арвин Эйш чувствовал — они в мире грез. Это место напрямую было связано с сознанием чкори.
У стены стоял самый настоящий трон. Серебро. Черный бархат. Стихийник забрался на него первый, он и глазом моргнуть не успел! Неслыханно. Он, правитель Ваду, вынужден был устроиться у ног уличного музыканта, на ступеньках, как…какой-то шут!
Милфорд не сводил глаз с девушки, что лежала у противоположной стены, бережно охраняемая верным Анук-Чи.
Что он знает о чкори и этих их…тотемных духах? Ни-че-го. Пару раз видел, как за спиной Ре в минуты отчаяния или гнева появлялся огромный огненный конь. Все. Теперь дикий кот лежит посреди дворца. Над пятнистой макушкой танцуют снежинки. Что это нам дает? Опять-таки — ни-че-го…
Стихийник задумался, и это дало нейро возможность вновь слиться с его сознанием. Он скользнул туда легко, беспрепятственно и незаметно. На мгновение. Но этого было достаточно.
— Скажите…. ээээ….
— Милфорд. Милорд Милфорд, — любезно напомнили из-под шляпы.
— Зачем все это?
— Что именно?
— Эти надрывы… Почему просто не быть вместе? Тем более, что девчонка отвечает вам взаимностью! И это несмотря на то, что вживую вас никогда не видела.
— Да что вы обо мне знаете!
— Не много. Высокопоставленный аристократ. Военный в чинах. Не так давно ваша страна выиграла войну. Я так понимаю, с вашей помощью. Нервный срыв. Много алкоголя. Очень много чувства вины. Не так легко вам далась эта победа?
— Нейро! — выдохнул с ненавистью его собеседник. — Лишь бы в мозгах копаться!
— Любовь, — Арвин продолжал, делая вид, что не слышит. — Знаете, что я понял за все эти годы скитаний по разным мирам? Позвольте мне поделиться опытом, доставшимся, поверьте, нелегко. Возможность быть с любимой рядом — величайшая ценность. Во всех мирах. А вы так небрежно прошли мимо своего счастья.
— Замолчите!
— Я пытаюсь оправдать свои действия тем, что действовал ради спасения. Любви. Семьи…
— Любопытно, насколько император Тигверд примет в расчет ваши оправдания…
— А при чем тут он?
— Молодой человек, которого вы ударили по голове и чуть не убили — его внук! Пауль Тигверд…
— Пашка? — девушка так удивилась, что распахнула глаза, — Почему Тигверд? Он же Журавлев?!
Манул встал, отряхнулся. Потянулся. Зевнул. Большой, толстый, пушистый кот! Тая улыбнулась, запустила руки в густую шерсть. Но стоило мужчине встать, чтобы подойти к девушке, зверь зарычал, оскалив огромные клыки.
— Тая! — возмутился Эдвард.
Но девушка лишь торжествующе улыбнулась, продолжая тискать своего грозного охранника.
— Расскажи мне о себе. Правду, — попросила Тая. — А то я знаю только, как тебя зовут. Если, конечно, это твое настоящее имя.
— Эдвард Грегори Шир. Милорд Милфорд, — мужчина поклонился.
— Впечатляет…
— Водный маг. Начальник имперской контрразведки. В отставке.
— А где мы находимся?
— Думаю, что в Пустоте. Хотя не уверен, — маг сказал это, ни к кому особо не обращаясь.
— В Пустоте. Но ты не уверен… Понятно, — буркнула про себя в свою очередь Тая.
— Пустота — не простое место. Ничто. Брешь между мирами. А в ней — потайная дверь.
— Дверь? — Тая оглянулась.
Зал Длинный. Узкий. Белый мрамор. Трон. Какой…огромный! Черный бархат. Серебро. Ковер. На таком удобно фехтовать. Но самое странное было не это. А то, что здесь не было никакой двери! Ни входа. Ни выхода. Ничего!
— Дверь. Дверь, за которой тебя подслушивает Вечность. Прошепчи желание — и дверь откроется. Вечность, всемогущий ребенок, испугается и убежит, потому что знает — подслушивать нехорошо, а ты окажешься там, где захочешь.
Тая посмотрела Милфорду в глаза. Захотелось сказать, что ей все равно, куда идти. Лишь бы рядом с ним…
А Эдвард Грегори Шир милорд Милфорд тем временем осторожно, но настойчиво подбирался ближе, и, надо признать, весьма успешно! И хотя снег пошел сильнее, начальнику имперской контрразведки в отставке удалось-таки осторожно дотронуться до серебристо-голубоватой шерстки манула.