Забыв об усталости и напрягая последние силы, они побежали к пещере, разбили камнями оковы, которые удерживали солнце, и освободили его из плена.
Солнце величаво вознеслось на небо, щедро рассыпая свои золотые лучи над измученной землей.
С тех пор нашу страну и стали называть Страной Незаходящего Солнца. Днем светило солнце, а ночью – светлый камень Кюн-Сыралымана.
Что помогает долго жить
Дед Сантай вернулся с ночной охоты первым. Жарко на-топил печь. Вскипятил чайник. Сварил полный котел дичи. Когда в избушку вернулись и мы, нам оставалось только сесть за стол и приняться за еду.
– Ай, ай! – притворно сокрушался дед Сантай, угощая нас вкусным гусиным мясом. – Старик оказался удачливее молодых! Но не огорчайтесь. Зато вам в любви сильно повезет. На хорошенькой девушке женитесь. Счастье будет. Медовый месяц будет. Сладкие дети пойдут. Все будет. Даже удачная охота будет. Всему свое время. Природа щедра – молодой человек удачлив.
Старик покорил нас, и мы смотрели на него влюбленными глазами.
– Сколько вам лет, отец? – спросил я его.
– На моей голове седина ста двух зим, сынок, – ответил старик. – На бога не жалуюсь. На здоровье тоже. Бог даст, и дольше проживу.
– Это здорово! Прожить сто два года и быть удачливым охотником!
– Сто два года – не так уж много. Человек может жить и дольше. Недаром же шестидесятилетнего мужчину называют у нас человеком во цвете лет.
Старик с аппетитом ел ароматную гусятину, а я припоминал кое-какие научные данные.
Знаменитый русский ученый Мечников и советский академик Богомолец доказывали, что человек может жить 150 лет. Физиолог Тарханов смерть человека, не дожившего до ста лет, считал преждевременной.
Осетинка Тойсе Абзиве прожила 180 лет, азербайджанец Махмуд Айвазов– 152 года, абхазец Егор Короев–156 лет.
Как правило, все долгожители до конца своих дней сохраняли трудоспособность и ясный ум. Столетний певец Джамбул продолжал свою творческую работу, академик Павлов в 86-летнем возрасте руководил работой международного конгресса физиологов.
На 1 января 1959 года в Советском Союзе насчитывалось 21 708 человек, которым перевалило за сто лет.
На каждые сто тысяч человек в СССР проживает 6 долгожителей, в США – 1,5, в Англии – 0,6, во Франции–0,07, в Японии – 0,1 человека.
А в Якутской АССР – 32 человека! По числу долгожителей Якутия занимает в стране второе место после Кавказа.
Якутия – и Кавказ! Казалось бы, что общего между ними? Край пурги и холода – и земной рай.
– В чем причина долголетия? Как вы думаете, отец? – обращаюсь я к деду Сантаю. – Ученые и врачи объясняют это по-разному: качеством пищи, образом и условиями жизни, чистым воздухом. Каждый прав по-своему. Но ясного и убедительного ответа еще нет.
– Если люди объясняют что-нибудь по-разному, то это значит, что они еще далеки от истины, – ответил дед Сантай, улыбаясь в усы. – Я не знаю, почему долго живут кавказцы, – я там не был. Но про здешних долгожителей скажу следующее: здесь люди умеют радоваться.
Убьет охотник зверя – радость! Поймает песца – радость! Его радуют тишина лесов, гром выстрелов, свежесть полей, холодная зима, жаркое лето, улыбчивая весна, золотая осень, вся природа.
У охотника чистая душа и незапятнанная совесть. Он честен и благороден, смотрит на мир удивленными и влюбленными глазами. Он радуется жизни, как ребенок.
Человек больше радуется – дольше живет. Да, это так!
– Может быть, это действительно так, – произнес я, покоренный его мудрыми рассуждениями. – Я вам верю. Но смешно было бы, если бы ученые стали объяснять причину долголетия вот таким образом…
– Всякий думает как умеет, – сказал дед Сантай, поднимаясь из-за стола первым. – Ученые – по-ученому, простые люди – по-простому. Если какой-нибудь серьезный ученый улыбнется наивности моего объяснения – и то будет польза. Дольше проживет!
И ветхая избушка дрогнула от дружного хохота. Мы смеялись весело и заразительно. От всей души.
Даже щели в стенах смеялись золотыми лучами утреннего солнца.
Одна седьмая всей страны
Из дальнего стойбища поступил в районный центр тревожный сигнал: заболели олени.
Решено было немедленно направить туда ветеринарного врача. Доставить его на место поручили мне.
– Скажите, догор, далеко до оленьего стада? – спросил ветеринарный врач, совсем еще молодой человек, незнакомый с нашим Севером.
– Нет, недалеко.
– Недалеко? – оживился молодой человек и вопросительно посмотрел на меня.
– Да, всего два дня езды.
– Ого! Сколько же это километров?
– Четыреста. День чудесный, наст хороший, олени добрые – живо доберемся.
Свои нехитрые пожитки мы уложили на две нарты, крепко затянули их ремнями.
Сам я сел на первую нарту, ветеринара посадил на вторую, объяснив, как нужно управлять оленями.
– Сай-суй! – взмахнул я палкой, и мы помчались, поднимая за собой снежные вихри.
Поют полозья. Ах, как несутся тонконогие олени! Тяжелые нарты словно утратили вес. Возбужденные и радостные, летим словно на крыльях.
Но проходит час, другой, и дорога начинает утомлять. Ноет спина. Коченеют ноги.
На ходу спрыгиваю с нарт, бегу за ними изо всех сил, догоняю и вновь занимаю свое место. Весь день продолжается быстрый бег оленей и прекращается лишь поздним вечером.
Заночевали, натянув охотничью палатку. Над нами мерцают далекие звезды, полыхает северное сияние. Недалеко, звеня серебряными колокольчиками, пасутся олени.
Ранним утром вновь пускаемся в путь. Отдохнувшие олени легко несут наши нарты.
– Скажи, догор, сколько же осталось ехать? Близко до стада или нет? – осведомляется ветеринар, который, видать, приутомился.
– Рукой подать! Всего три кёса осталось ехать.
– Три кёса? А если перевести их на километры?
– В одном кёсе десять километров. Потерпи немножко, уже скоро.
И вновь мы несемся во весь дух. Дали дальние, просторы бескрайние! Ох и широка тундра!
Недаром Якутию называют Страной Больших Расстояний.
Дороги здесь измеряются особой мерой. Не километрами, а десятками километров. Не часами, а днями езды.
У большого человека – широкий шаг. У большой страны – соответствующие масштабы. Протяженность Якутии с севера на юг, от берегов Ледовитого океана до Станового хребта, – 2000 километров, а с востока на запад, от Чукотки до Красноярского края, – 2300 километров. Площадь 3100000 квадратных километров!
Размеры Якутии хорошо ощутимы и на карте.
Якутский совхоз «Эльгяйский» по своей территории больше государства Люксембург. Один Алданский район больше всей Чехословакии.
По площади Якутия больше Англии, Франции, Италии, Швеции, Норвегии, Финляндии, Греции, Австрии и Западной Германии, вместе взятых.
Якутская АССР – неотъемлемая составная часть великой советской державы – занимает одну седьмую территории СССР.
Вот такие расстояния, такие масштабы!
Легко одолеть просторы Якутии на самолете. Три-четыре часа, если летишь на «ТУ-104» или на «ИЛ-18». А сел на нарты, и от поселка до поселка пошел другой счет – дни и кёсы езды.
Едешь сутки, другие, третьи, и кажется, ты уже всю жизнь в этом бесконечном путешествии.
Наши предки-кочевники всю жизнь проводили в дороге. Езда в крови якутов и нынче. И если вам покажется, что в этой книге слишком много рассказов о дорожных приключениях, то знайте, что такова у нас жизнь.
Подснежник
Северная весна. Первая проталина. На ней – первый подснежник!
Ночью наступают холода. Подтаявший снег покрывается твердым настом. Лужицы превращаются в звонкий лед.
Но подснежник живет. Ночью никнет, а днем расцветает.
Наперекор всем невзгодам он победно утвердился на мерзлой земле, пустив в нее цепкие корни, и гордо тянется к солнцу. От него веет небесной чистотой, утренней свежестью, белизной и прохладой снегов. Это – олицетворение всепобеждающей жизни. Недаром он назван народом «ньургусун», что означает «отважный».
Много радости приносит северянам этот чудесный цветок. Они его любят всем сердцем. Не потому ли, что подснежник чем-то напоминает их самих?
О подснежнике народ сложил много легенд.
Охотник Аянит был счастливо одарен силою рук и быстротой ног – рассказывается в одной из них. В поисках дичи и пушных зверей он исходил вдоль и поперек заснеженные просторы от берегов Северного Ледовитого океана до Охотского моря.
И вдруг тяжелый недуг свалил его с ног. Год проходил за годом, а Аянит оставался прикованным к постели! От тоски по воле, от невыносимых страданий он сильно ослаб. От прежнего отважного молодца остались лишь кожа да кости. Орлиные глаза потускнели. Неотвратимо надвигалась смерть.
И вот тогда-то Аянита охватило острое желание увидеть любимый цветок – подснежник. Может, в последний раз.
Стояла ранняя весна. Размеренно, как часы неугасимой жизни, стучали звонкие капли. Аянит выполз из темной юрты, волоча за собой безжизненные ноги.
Солнце глянуло в его глаза.
«Подснежник, я смерти не боюсь, но не хочу, чтобы мое дыхание прервалось до того, как я свижусь с тобой! Где же ты, подснежник? Помогите, мои костлявые руки, единственная моя опора, дотащиться до первого подснежника! А там будь что будет…»
Таас-кигилях
Воспоминания детских лет неувядаемы.
Качаюсь на олене. Впереди, как всегда, едет отец. Путь наш долог. Мы на границе меж тундрой и тайгой. Едем по берегу Алазеи. Дремлю в седле, как в люльке. Время от времени открываю глаза, чтобы не потерять из виду отца.
И вдруг – о ужас! – я вижу великана. Могучий, широкоплечий. Шапка сдвинута на лоб. Да он не один! Их несколько. Выстроились рядами и смотрят вдаль.
Выше самых высоких деревьев возвышаются.
– Папа! – кричу я в ужасе.
– Что такое?!
– Впереди великаны! Остановись! Они нас убьют!
– Великаны? Верно. Только каменные.
Олени так и рвутся к великанам, как будто учуяли доброго хозяина. У меня же перехватило дыхание. А отец уже спокойно спешивается у ног этих чудовищ, смотрит на меня и улыбается.
Олень, на котором я ехал, резко рванулся вперед. Я оказался на земле.
– Ты чего это кувыркаешься? – спрашивает отец смеясь.
– Сбросил проклятый олень!
– Не хитри, – говорит отец. – Никакой олень не в силах сбросить тебя. Ты же родился в седле!
Мне стало стыдно за ложь и трусость. Я ведь нарочно упал: лишь бы быть подальше от страшных великанов.
– Подходи, не бойся, – зовет меня отец. – Они добрые. Это Таас-кигилях – каменные люди.
Приглядываюсь. Примериваюсь. Здесь тихо и прохладно. Комаров как будто ветром сдуло. Усталые олени легли отдыхать под тенью каменных громад.
Задрав голову, разглядываю великанов. А они пристально и неотрывно всматриваются в синие дали. Одни в тундру, другие в тайгу. Может, на горизонте появятся злые люди? Мы – гости. А гостей оберегают.
Сидим у костра и пьем ароматный чай. Сияет полярное солнце. Над тундрой висят тучи комаров и мошкары. А здесь их нет. Даже не слышно.
– Скажи, папа, это они комаров отгоняют? – спрашиваю я, кивнув головой в сторону великанов.
– Да, сын, – отвечает отец и улыбается своим мыслям. – Видишь, как здесь хорошо!
– Папа, а почему они такие большие?
– Потому что они великаны.
– А почему они великаны?
– Потому что они сильные.
– А почему сильные?
– Потому что они похожи на человека.
– А кто сделал этих великанов?
– Природа.
После чая я совсем осмелел, облазил и осмотрел все скалы. Попытался даже подняться на вершину, но не смог. Я так устал, что едва добрался до привала, где и заснул крепким сном.
Снились мне хорошие сны. Будто я крепко подружился с великанами. Один из них усадил меня на голову другого. У ног моих с одной стороны лежала зеленая тайга, с другой – тундра. За ней блистал льдами Северный Ледовитый океан. Глянул вниз и увидел отца, который казался отсюда маленьким-маленьким.
«Папа! – закричал я. – Я вижу все кругом: тайгу, тундру, океан. Я выше великана!»
«И сильнее!» – услышал я в ответ голос отца и проснулся.
…Дальше наш путь пролегал по каменистым тропам. Справа шумела горная река. Слева возвышались увенчанные снегами вершины гор. На берегу реки блистали мощные глыбы льда. А ехали мы зеленым лесом. Зеленая улица между вековыми снегами и льдами!
– Быстрей, олени! Смелей, друзья! – подгоняю я оленей и слушаю, как поет мой отец.
И я тоже начинаю петь. Не помню, как долго длилась песня. Не помню также, сколько мы проехали. Но ясно помню, как перед моими глазами как из-под земли выросла громадная каменная юрта.
Песня моя оборвалась на полуслове.
Обомлев от неожиданности, я некоторое время ехал молча. Потом крикнул:
– Отец, смотри! Каменная юрта!
– О! – отозвался отец. – В чем дело? Каменной юрты испугался? Ну и трус!
Но я не испытывал никакого страха. Просто изумился. Только и всего.
Юрт было несколько.
Отец расседлал оленей и стал разжигать костер, чтобы вскипятить котелок, а я принялся осматривать эти циклопические постройки.
Вот входное отверстие. Огромное! Подхожу ближе, опасливо заглядываю внутрь, а там зияет вход в глубокую пещеру. Темно. У меня по спине холодок пробежал. Прибегаю обратно к отцу.
– Отец, а отец! Кто построил эти юрты?
– Те самые великаны, которых ты уже видел.
– Они живут здесь?
– Жили бы, да некогда.
– Как – некогда?
– Великаны все время на посту находятся. Отлучаться не могут. Не имеют права. Вот и стоят. Веками стоят и смотрят вдаль. Злых людей не подпускают, а добрых принимают, как гостей, и охраняют их покой.
Много воды утекло с тех пор. И где бы я ни был – в тайге или тундре, я не ведаю ни скуки, ни страха. Не боюсь ни одиночества, ни пурги, ни зверей, ни злых людей, потому что знаю: над тундрой и тайгой возвышаются громадные добрые великаны, которые не смыкая глаз стоят на своем посту.
Оймяконское чудовище
В горах Оймякона много озер, что славятся красотой и живописностью берегов, обилием рыб. И нераскрытыми тайнами.
Мне больше всего нравятся берега озера Лабынкыр. Сердцем и душой я прирос к ним.
Но о моем любимом озере люди рассказывают много страшного. Например, о таинственном исчезновении охотничьих собак, домашних оленей и прочего скота.
Все это связывают с чудовищем, живущим на дне озера. Находятся люди, утверждающие, что чуть ли не наступали на его хвост…
«Ловлю это я сетями рыбу, – рассказывал один из них. – Сижу на плоте, сколоченном из пяти бревен. В хрустальной воде отражаются ясное небо, крутые скалы, деревья. Тихо, мирно. И вдруг под плотом мелькнула тень. «Видать, глубокая яма», – думаю. Но тут у меня волосы на голове – дыбом. Со дна на меня глядит круглое немигающее око! Гляжу, а из-за другой стороны плота, из той же глубины смотрит точно такое же хищное око. Ничего себе морда – шире плота!
На мгновение я окаменел. Затем осторожно взял в руки весло-отмашку и стал тихонько грести к берегу, не отрывая глаз от чудовища. Гляжу – чудовище, извиваясь, как в кривом зеркале, отстало. Уже у самого берега я оглянулся и увидел, как оно вновь придвинулось к моему плоту и остановилось, вроде бы раздумывая: проглотить эту «щепку» или нет.
Спрыгнув на берег, я вскарабкался на скалу и уже оттуда увидел, как чудовище громадной тенью метнулось от берега. Вода над ним забурлила так, словно со дна поднимался корабль. Через несколько минут над поверхностью озера показалась темная блестящая спина, и чудовище яростно забилось, поднимая фонтаны воды. Когда оно нырнуло, к берегу побежали крутые волны и с шумом ударились о камни.
Через мгновение волны утихли, и над озером вновь воцарилась тишина».
Молва об оймяконском чудовище облетела весь мир. Она обрела крылья после опубликования дневников геолога В.Твердохлебова об увиденном им неизвестном животном.