«Ким» Р. Киплинга – это «повесть про шпионов», которая, однако, имеет самое прямое отношение к «паблик рилейшнз». Ведь кто такой настоящий специалист по связям с общественностью, как не человек, связанный с другими людьми сложным комплексом самых различных информационных взаимоотношений?! Именно такими отношениями как раз и был связан с индусами Ким. Он был и белый, и индиец одновременно, поэтому знал, почему местные жители совершают те или иные поступки, отчего они делают все именно так, а не как-нибудь иначе. Но разве современному пиармену не следует знать все то же самое про окружающих его людей, чувствовать мотивацию их поступков буквально на уровне интуиции? Ведь если по каждой нужной мелочи он будет заказывать социологические исследования у соответствующей фирмы, то так и разориться недолго. Поэтому мелочи ему следует подмечать самостоятельно.
Ким ловко обводил вокруг пальца как «белых», так и «цветных», а все потому, что он обладал незаурядным интеллектом и умел его применять. Собственно, именно за это его и отобрали разведчики-сахибы и включили в Большую игру – занятие столь же интересное, сколь и опасное, однако вдобавок ко всему еще и высокоинтеллектуальное. Ким получал главное удовольствие от того, что он умел анализировать поступающую к нему информацию. А разве это не первейшая обязанность специалиста по СО?
Однако Киплинг не был бы Киплингом, если бы написал только о занимательных приключениях мальчика-полукровки. Нет, мудрые мысли встречаются в повести «Ким» буквально на каждой странице. Многие современные молодые люди, отдавая дань моде, читают Мураками даже в метро, и все для того, чтобы обрести некую мудрость, заложенную в его писаниях. Однако все это же самое вполне можно было бы (и нужно!) прочитать и у Киплинга. Ну вот хотя бы, например, этот отрывок:
«Ким с самого начала притворился, что понимает не больше одного слова из трех. Тогда полковник понял свою ошибку, перешел на урду, которым владел свободно, употребляя однообразные выражения, и Ким почувствовал удовлетворение. Человек, который так превосходно знает местный язык, так мягко и бесшумно двигается, чьи глаза так отличаются от тупых, тусклых глаз прочих сахибов, не может быть дураком.
– Да, и ты должен научиться срисовывать дороги, и горы, и реки и хранить эти рисунки в своих глазах, пока не наступит удобное время перенести их на бумагу. Быть может, однажды, когда ты будешь землемером, я скажу тебе, когда мы будем работать вместе: „Проберись за те горы и посмотри, что лежит за ними”. А кто-нибудь скажет: „В тех горах живут злые люди, и они убьют землемера, если он будет с виду похож на сахиба”. Что тогда?
Ким задумался. Не опасно ли ходить в той же масти, что и полковник?
– Я передал бы вам слова того человека.
– Но если бы я ответил: „Ядам тебе сто рупий за сообщение о том, что находится по ту сторону гор, за рисунок какой-нибудь речки и кое-какие сведения о том, что говорят люди в деревнях ”?
– Почем я знаю? Я еще мальчик. Подождите, пока я буду мужчиной. – Но, заметив, что полковник нахмурился, он продолжал: – Думаю, впрочем, что через несколько дней я заработал бы эти сто рупий.
– Каким путем?
Ким решительно покачал головой.
– Если я скажу, каким образом я их заработаю, другой человек может подслушать это и опередить меня. Нехорошо отдавать знание даром.
– Скажите теперь, – полковник вынул рупию.
Кимова рука потянулась было к ней и вдруг опустилась:
– Нет, сахиб, нет. Я знаю, сколько будет заплачено за ответ, но не знаю, почему задан вопрос.
– Так возьми ее в подарок, – сказал Крейтон, бросая ему монету. – Нюх у тебя хороший. Не допускай, чтобы его притупили у Св. Ксаверия. Там многие мальчики презирают черных людей.
– Их матери были базарными женщинами, – сказал Ким. Он хорошо знал, что нет ненависти, равной той, которую питает метис к своему единоутробному брату.
– Правильно, но ты сахиб и сын сахиба. Поэтому никогда не позволяй себе презирать черных людей. Я знаю юношей, только что поступивших на государственную службу и притворявшихся, что они не понимают языка и обычаев черных людей. Им снизили жалованье за такое невежество. Нет греха большего, чем невежество. Запомни это».
Хороший совет, не так ли? Причем со всех точек зрения и во всех отношениях! А в нашу советскую эпоху про Киплинга имели обыкновение писать, что он «бард британского империализма», а он, оказывается, прямо-таки настоящий интернационалист. Естественно, что пиарщик, зная, что 80 % людей – это отнюдь не самые умные, не должен ни в коем случае этих людей презирать, а должен уметь к ним приспособиться, как это умел делать Ким, и точно так же, без насилия, умело добиваться своих целей.
А вот еще один отрывок, и вновь, что называется, не в бровь, а в глаз:
«– Когда я впервые начал вести дела с сахибами, а это было в то время, когда полковник-сахиб был комендантом форта Абазай и назло залил водой лагерь комиссара, – рассказывал Махбуб Киму, пока мальчик набивал ему трубку под деревом, – я не знал, какие они дураки, и это приводило меня в ярость. Так, например… – тут он повторил Киму выражение, которое один англичанин неумышленно употребил невпопад, и Ким скорчился от хохота. – Теперь, однако, я вижу, – он медленно выпустил дым изо рта, – что они такие же люди, как и прочие; кое в чем они мудры, а в остальном весьма неразумны.
Очень неразумно употреблять в обращении к незнакомцу не те слова, какие нужно. Ибо, хотя в сердце, возможно, и нет желания оскорбить, но как может знать об этом незнакомец? Скорее всего, он кинжалом начнет доискивать истины.
– Верно. Верные слова, – торжественно произнес Ким. – Так, например, невежды говорят о кошке, когда женщина рожает ребенка. Я слышал это.
– Значит, человеку в твоем положении особенно следует помнить об этом, и помнить двояко. Среди сахибов никогда не забывай, что ты сахиб, среди людей Хинда всегда помни, что ты… – он сделал паузу и умолк, загадочно улыбаясь.
– Кто же я? Мусульманин, индуист, джайн или буддист? Это твердый орех, – не раскусишь.
– Ты, без сомнения, неверующий и поэтому будешь проклят. Так говорит мой закон, или мне кажется, что он так говорит. Но помимо этого ты мой Друг Всего Мира, и я люблю тебя. Так говорит мое сердце. Все эти веры – все равно что лошади. Мудрый человек знает, что лошадь – хорошая скотина; из каждой можно извлечь пользу. Что касается меня, то, хотя я хороший суннит и ненавижу людей из Тираха, я держусь того же мнения о всех. Ясное дело, что катхла-варская кобыла, оторванная от песков ее родины и приведенная в западный Бенгал, захромает: даже балхский жеребец (а нет лошадей лучше балхских, не будь у них только плечи такие широкие) никуда не будет годиться в великих северных пустынях рядом с в ер блюдами-снегоходами, которых я видел.
Поэтому в сердце своем я говорю, что все веры подобны лошадям. Каждая годится для своей родины».
Конечно Махбуб-Али, лошадник, ничего не знал о принципе Парето, но, видимо, был он достаточно мудр, чтобы на житейском уровне, пожив на этом свете и повидав людей, интуитивно понимать его влияние на общество. Впрочем, это не он опять-таки был мудр, а Редьярд Киплинг, но вот знал ли он об этом принципе, когда писал «Ким», к сожалению, неизвестно.
А вот другой пример вполне готовой предвыборной пиар-акции, но только уже из книги американского писателя Синклера Льюиса «У нас это невозможно», в которой речь идет о вымышленных событиях в США, которые могли бы произойти там в середине 1930-х годов. Описывается предвыборная демонстрация сторонников некоего Бэза Уиндрипа, баллотирующегося в президенты США. Впереди шествия – несколько отвратительного вида безработных с гнилыми зубами, рахитичные дети, переддвигающиеся на тележках с колесиками безногие ветераны Первой мировой войны и в орденах, причем у каждого из демонстрантов в руках плакат: «Мы живем на пособие! Мы хотим Бэза!»
Все это описано Синклером Льюисом мастерски, однако если немного задуматься, то становится очевидно, что перед нами не просто текст художественного произведения, но и готовый сценарий PR-мероприятия, весьма острого по своему накалу.
Допустим, что вас нанимает какая-нибудь партия, чтобы разжечь общественные страсти ради какого-нибудь впечатляющего общественного блага завтра. Или же кто-то вдруг решил шокировать своего губернатора… Вот берите и делайте все точно так же, как это описано в романе: собирайте бомжей поомерзительнее, пьяниц, предельно всем недовольных домохозяек и инвалидов «на колесиках». На последних в обязательном порядке должна быть форма и ордена, однако самое главное – предупредить прессу. Причем не свою, местную, которой «своя власть» так или иначе всегда сумеет закрыть рот, а представителей зарубежных газет, аккредитованных в России, телевизионных каналов (например, отечественного ТНТ, иностранных CBN и ВВС и т. д.). Устройте шоу а-ля «у нас это невозможно», и можете поверить, что вы доставите своим властям массу неприятностей, в особенности приурочив это действо к первомайской демонстрации или же к празднику Народного единства. Вы только себе представьте: на площади перед местным Домом Правительства вместе с организованными рядами демонстрантов вдруг заявляется колонна людей откровенно нищенского вида, а вслед за ними катят инвалиды всех войн, включая чеченскую, на тележках с колесиками и отталкиваются от асфальта палками и руками!
Все лозунги и призывы, провозглашаемые ведущими в микрофон или посредством мегафона, буквально тут же застревают у них на языке. Телевизионщики снимают, журналисты рады-радешеньки, что вы их пригласили и что они оказались на таком интересном мероприятии именно здесь и сейчас. Слухи, один невероятнее другого, множатся, словно грибы после дождя, а вам именно этого и надо.
Еще лучше, если полиция попытается воспрепятствовать шествию, но вы к этому будете заранее готовы, и сопровождающие вас журналисты станут тут же снимать…
Успех вашему PR-проекту будет гарантирован, а все лишь потому, что вы, в отличие от других, потрудились прочитать «У нас это невозможно» и претворили в жизнь его «рекомендации». А вот другой пример, взятый из этой же книги:
«Полковнику Дьюи Хешу, предложившему кандидатуру Бэза на съезде в Кливленде, была отведена в предвыборной кампании роль совершенно исключительная, – это была одна из самых удачных выдумок Сарасона. Хейк агитировал за Уиндрипа не на многочисленных собраниях, а в местах столь необычных, что одно его появление там уже было сенсацией, причем Сарасон и Хейк заботились о том, чтобы своевременно послать туда проворных хроникеров, сразу распространявших сведения об этих выступлениях. Хейк поспевал всюду и везде: он обратился, например, с речью к девяти озадаченным шахтерам в шахте медного рудника; он обращался с речами к полисменам, шахматистам, собиравшимся в узком кругу; к кровельщикам, работавшим на крышах домов; он выступал на пивоваренных заводах, в тюрьмах, в госпиталях, в домах для умалишенных, в маленьких часовнях, в ночных клубах».
Здесь все настолько хорошо, что вряд ли можно что-нибудь добавить… Впрочем, нет. Добавить можно музыку и специально написанный гимн, вроде того, что на страницах романа пели сторонники Бэза Уиндрипа:
А вот ваша интерпретация этого текста…
На выборах агитатор там обращался с речью к девяти шахтерам в шахте медного рудника; к полисменам, шахматистам, собиравшимся в узком кругу; к кровельщикам, работавшим на крышах домов; он выступал на пивоваренных заводах, в тюрьмах, в госпиталях, в домах для умалишенных, в маленьких часовнях, в ночных клубах. Смешно читать, как в романе придумывают айдентику для минитменов: то звезды, то колеса, но это хороший пример того, как важно выбрать хорошую символику для своей организации!
С литературой сегодняшнего дня связан другой хороший пример того, что может сделать пиарщик даже из самого, казалось бы, банального детектива. Речь пойдет о романе Дэна Брауна «Код да Винчи». В числе восторженных отзывов едва слышны заявления о том, что роман этот целиком основан на фальсификации.
«Код да Винчи» вышел в свет в марте 2003 года, причем показательно, что книга не слишком известного автора была напечатана тиражом в 85 тыс. экземпляров (для США это совсем не мало). К тому времени 37-летний Дэн Браун уже выпустил три романа, но их успех оказался весьма скромным. Поэтому автор продолжал преподавать английский язык в университете штата Нью-Гемпшир. Его отец работал там же профессором математики, а мать была экспертом по старинной музыке. Хобби Дэна стали истории средневековья, тайные секты и криптографии. Потом к этому добавилось увлечение компьютером; в его романах, получивших название «технотриллеров», непременно фигурировали передовые технологии.
В 2000 году вышел роман Дэна Брауна «Ангелы и демоны», где впервые появился эксперт-искусствовед Роберт Ленгдон. Роман был написан в жанре исторического детектива, как раз тогда взлетевшего на пик популярности. Ну а вначале был «Маятник Фуко» Умберто Эко, потом громкий успех Артура Переса Риверты и романов Ена Пирса. Следом нахлынул девятый вал произведений, где непременно присутствовали тайные общества, готические соборы и украденные или поддельные произведения искусства. С аккуратностью филолога Браун перенес это все в свой роман. Получилось неплохо, и ободренный автор взялся за продолжение – «Код да Винчи», причем в работе ему помогала его жена Блайт, историк искусства.
После полутора лет напряженного труда роман оказался на прилавках. Успех оказался неожиданным. Тираж «Кода» в 44 странах достиг 30 млн. экземпляров. В России брауновский роман довольно быстро достиг пика популярности: его читали в метро, на лекциях и даже на пляже. То же самое происходило во всем мире. В Париже, Лондоне, на юге Франции бешеной популярностью пользовались туры по местам действия романа.
Одновременно на Западе вышло не менее десяти комментариев к бестселлеру Брауна. Самый вдумчивый из них – «Взламывая Код да Винчи» Саймона Кокса – переведен на русский язык.
Появляются и наши собственные опусы на ту же тему, например, путеводитель журналиста Егора Симачева «Мистический Париж».
К PR же все это относится в том смысле, что успех «Кода» встревожил католическую церковь. Какое-то время она не замечала крамольного романа, но потом молчание нарушил влиятельный кардинал Тарзичо Бертоне:
«Автор пытается дискредитировать церковь Христову при помощи подставок и фальсификаций. Браун полностью исказил традиционное представление о священной чаше Грааля, не имеющей никакого отношения к реальной истории Марии Магдалины. Я призываю верующих не покупать и не читать книгу Брауна».
После этого призыва популярность романа только возросла, а церковь получила в свой адрес упреки в нетерпимости и консерватизме, что как раз и является законченным результатом по снижению паблисити, если рассматривать происходящее с точки зрения специалиста по связям с общественностью. То есть мы можем действовать и так: найти талантливого автора или группу авторов, указать им, как и о чем писать, сделать их творению соответствующую рекламу, а затем, когда нужная нам книга превратится в общественное явление, нам останется только лишь ждать негативной реакции наших противников. В России любят дураков и обиженных, поэтому и так, и эдак успех будет гарантирован. С одной стороны, ругающего или ругающих с успехом можно будет обвинить в покушении на свободу творчества, консерватизме, нетерпимости и даже наследственной узколобости, но с другой – все это только придаст изданию популярности и увеличит его тираж. Все это сейчас, кстати говоря, происходит с фильмом «Матильда». Вывести его в прокат потребовал сам министр культуры, в то время как целая сеть кинотеатров отказалась его демонстрировать по соображениям безопасности. Значит, в итоге возрастет спрос на этот фильм на дисках!