– А вот насчет рыбалки, – сказал Саттон. – Мне показалось, что вам, в общем, все равно, поймаете вы что-нибудь или нет?
– А, лучше бы ничего не ловилось, – ответил старик, махнув рукой. – А то ведь как поймаешь, так это ж надо рыбу с крючка снимать. Потом надо обратно наживлять да еще и забрасывать. Целая канитель, ну ее совсем. – Он вынул изо рта трубку и с чувством плюнул в реку. – Ты, сынок, Торо читал?
Саттон покачал головой, пытаясь вспомнить. Шевельнулись какие-то смутные воспоминания. В колледже по древней литературе проходили один фрагмент. Он помнил только, что фрагмент был довольно длинный.
– Не читал, так почитай, – наставил старик. – Он не дурак был, Торо этот.
Саттон встал и отряхнул брюки.
– Куда торопишься? – поднял голову старик. – Посиди еще. Ты мне не мешаешь.
– Вообще-то мне надо идти, – сказал Саттон.
– Ну ладно. Может, еще когда забредешь. Поболтаем. Звать меня Клифф, а теперь все величают старым Клиффом. Так и спроси, где старого Клиффа найти. Всякий скажет.
– Как-нибудь обязательно, – вежливо ответил Саттон.
– Может, хлебнешь еще на дорожку? – предложил старик.
– Нет-нет, благодарю вас, – поспешно отказался Саттон.
– Ну как хочешь, – пожал плечами старик, поднял кувшин и сделал приличный глоток. Увы, выдох на сей раз не был столь эффектен – никто не пролетал мимо.
Саттон вновь вернулся на платформу, жара не спадала.
– Все правильно, – сказал ему служащий на вокзале. – Саттоны живут на другом берегу, в округе Грант. Туда можно по-разному попасть. Вы как хотите – покороче?
– Наоборот, подскажите мне самый длинный путь, – ответил Саттон. – Я не тороплюсь.
Когда Саттон взобрался на холм у моста, взошла луна.
Он не торопился – у него в запасе была вся ночь.
Глава 34
Земля была беспорядочно усеяна обломками скал, которые, казалось, какой-то разгневанный великан нашвырял в незапамятные времена. Тут не росли высоченные деревья, соревнующиеся с горами в высоте и могуществе. В укромных расщелинах прятались летние цветы, прижимаясь к корням могучих деревьев. Неподалеку на ветке сидела белка и что-то цокала – не то восхищенно, не то рассерженно, поглядывая на всходившее солнце.
Саттон карабкался наверх по каменистому ущелью. Иногда ему удавалось выпрямиться, но большей частью он продвигался на четвереньках.
Он часто останавливался и отдыхал, утирая пот. Оставшаяся далеко внизу в долине река уже не казалась грязной и серой, а приобрела яркий голубой оттенок, соперничающий с ультрамарином небес, отражавшихся в ней. Воздух над рекой казался отсюда кристально чистым, гораздо чище, чем был на самом деле. Ястреб коснулся воды на самой границе, там, где голубизна неба переходила в голубизну реки, и Саттону показалось, что он различает каждое пятнышко на крыльях птицы.
Взглянув наверх, он заметил в скалах проход и понял: это именно то место, о котором писал Джон Саттон.
Солнце встало только пару часов назад, и у него еще было достаточно времени…
Наконец Саттон выбрался наверх. Валун лежал на своем месте. Сидеть на нем и правда оказалось очень удобно. Предок был прав.
Все было как в письме: покой и величие исходили от раскинувшегося перед его глазами пейзажа, действительно все выглядело объемно, как панорама. И на самом деле чудилось, что здесь может что-то произойти – вероятное и невероятное.
Саттон посмотрел на часы. Половина девятого. Он встал, прошел за кусты, улегся в густую траву и стал ждать.
Прошло совсем немного времени, и раздался приглушенный звук двигателя. Совсем рядом опустился корабль. Маленький, одноместный корабль. Он опустился за изгородью, на пастбище.
Из корабля вышел человек и устало прислонился к обшивке, с явным удовольствием глядя на небо и деревья, – он попал, куда хотел.
Саттон тихо усмехнулся.
Спектакль, подумал он. Неожиданно появиться на якобы поломанном корабле; дождаться старика, который подойдет и заговорит с тобой… Как это, черт побери, естественно! Ты его даже звать не будешь, сам придет и конечно же заговорит.
Понятное дело, не идти же тебе к ферме, не стучать в ворота и не говорить:
«Здравствуйте. Я прибыл сюда, чтобы раздобыть побольше всяких сплетен и пересудов о вашем семействе. Давайте сядем поудобнее. Ну, рассказывайте!»
Этот номер не прошел бы. Поэтому ты, скотина, приземляешься на пастбище и заводишь треп о погоде, пшеничке, травке-муравке и незаметно, плавненько так, переводишь разговор на дела личные и семейные…
Человек вытащил гаечный ключ и стал рассеянно постукивать им по обшивке.
Саттон приподнялся на локтях.
Джон Генри Саттон спускался с холма. Это был грузный седобородый старик в старой черной шляпе. Он шел прихрамывая, но старался держаться прямо.
Глава 35
Проиграли, думала Ева Армор.
Геркаймер сказал, что психотрейсер в кабинете Адамса замолчал.
Жизнь Саттона прекратилась, и замолчал трейсер. Саттон мертв. Но нет, этого не может быть. Достоверно известно, что он написал книгу. А на сегодняшний день он ее еще и не начинал.
Хотя, вздохнула она, истории трудно доверять. Ее или плохо пишут, или недобросовестно переписывают, а то и перевирают или приукрашивают люди с богатым воображением. Правду так тяжело удержать, а мифы и выдумки так легко смешиваются с реальностью, что выглядят в конце концов куда более логичными, чем реальность.
История Саттона, как знала Ева, была наполовину апокрифична. Но многое в ней – правда.
Кто-то написал книгу, и этот кто-то – Саттон, потому что никто больше не мог перевести записи, сделанные на неизвестном языке. Да и написана эта книга просто и естественно, как Эш разговаривал в жизни.
Саттон умер, но не на Земле, и не в Солнечной системе, и не в возрасте шестидесяти лет. Он умер на планете, вращавшейся вокруг далекой звезды…
Таковы факты, и эти факты извратить трудно.
Но трейсер замолчал.
Ева встала, подошла к окну; оно выходило в парк, примыкавший к гостинице «Пояс Ориона». Светлячки кружились над черными кустами, озаряя их вспышками холодного света. Луна вышла из-за облаков.
Столько работы, думала она. Столько лет обдумывания, составления планов. Создание андроидов без меток на лбу – точных копий людей, на места которых они отправлялись. Тонкие сети шпионажа, расставленные ко дню возвращения Саттона. Годы разгадывания загадок прошлого в попытке отделить правду от вымысла…
Годы наблюдения и ожидания, борьбы с контрразведкой Ревизионистов. И осторожность, всегда осторожность, чтобы в восьмидесятом столетии никто ни о чем не догадался…
Но чего мы не учли…
Прискакал Морган и убедил Адамса в том, что Саттона нужно убить… Та парочка вылетела на астероид.
Но это ничего не объясняло… Было что-то еще.
Она стояла у окна, смотрела на всходившую луну, нахмурив брови и пытаясь сосредоточиться. Устала. Никакие мысли в голову не приходили. Никакие. Кроме одной: «Проиграли!»
Они проиграли, и этим объяснялось все.
Саттон, видимо, мертв, и это означало поражение, полное и бесповоротное. Это означало победу официоза, который был жесток и одновременно труслив, слишком труслив, чтобы принять открытый бой. Победа официоза, который стремился во что бы то ни стало сохранить статус-кво, официоза, который способен стереть с лица истории целые столетия здравого смысла только лишь для того, чтобы удержать руку на пульсе Галактики.
Такое поражение, думала она, еще хуже, чем если бы победили Ревизионисты. Книга все-таки была бы, и это лучше, чем ничего.
Вдруг раздался звонок. Ева бросилась к видеофону.
– Звонил мистер Саттон. Наводил справки о Висконсине, – сообщил робот.
– Жив! Как ты сказал – о Висконсине?
– Это древнее географическое название, – ответил робот. – Он интересовался местом под названием Висконсин. Бриджпорт, городок в штате Висконсин. Это его интересовало.
– Он что, собирался туда, ты так понял?
– Да, я понял именно так.
– Быстро скажи мне, где этот Висконсин?
– Пять или шесть миль отсюда. А по времени – как минимум четыре тысячи лет.
Она вздохнула:
– Нашел времечко…
– Да, мисс…
– А поточнее? – спросила Ева.
Робот обреченно помотал головой:
– Не знаю. Этого я не понял. Его сознание было практически недоступно. Я только понял, что, перед тем как позвонить, он пережил сильный стресс.
– Значит, ты не знаешь?
– На вашем месте, мисс, я бы так не беспокоился. Он разговаривал как человек, который знает, что делает. Я думаю, у него все в порядке.
– Ты уверен?
– Да, я уверен, – твердо ответил робот.
Ева выключила видеофон и вернулась к окну.
Эш! – лихорадочно думала она, Эш, милый Эш! У тебя обязательно должно быть все в порядке. Ты жив и знаешь, что делаешь. Ты должен вернуться к нам и написать книгу… Не только для меня… Ты непременно должен вернуться. У меня, к сожалению, прав на тебя меньше всех. Ты нужен Галактике, а однажды ты станешь нужен и всей Вселенной. Маленькие, неприметные жизни ждут твоих слов, ждут той надежды, которые подарит твоя книга. Но больше всего они ждут уверенности. Уверенности в том, что все формы жизни равны. Уверенности, что придет великое братство, которое будет выше всего, что за многие века придумано людьми.
А я, думала она, не имею права ни хотеть того, что хочу, ни думать так, как думаю.
Я ничего не могу поделать, Эш!
Ничего не могу поделать, потому что люблю тебя.
– Когда-нибудь, – тихо проговорила она. – Когда-нибудь…
Она стояла у окна, одинокая и несчастная, и слезы набегали на глаза и текли по щекам, но не было сил поднять руку и смахнуть их.
Глава 36
Сучок хрустнул у Саттона под ногой, и человек с гаечным ключом в руке медленно обернулся. Быстрая улыбка скользнула по его лицу, в морщинках, собравшихся в уголках глаз, читалось удивление.
– Добрый день, – произнес Саттон.
Джон Генри Саттон был уже далеко и казался крошечной точкой на вершине холма. Солнце, перевалив зенит, склонялось к западу. Внизу, в долине реки, лениво каркали вороны.
Человек протянул руку для приветствия.
– Мистер Саттон, не так ли? Мистер Саттон из восьмидесятого века, если не ошибаюсь?
– Бросьте ключ, – сказал Саттон.
Человек сделал вид, что не услышал.
– Меня зовут Дин, – сообщил он. – Арнольд Дин. Я из восемьдесят четвертого.
– Бросьте ключ, – повторил Саттон, и Дин повиновался. Саттон ногой откинул гаечный ключ подальше. – Так-то лучше. А теперь давайте присядем и потолкуем.
Дин предостерегающе поднял указательный палец.
– Старик скоро вернется, – предупредил он. – Он любопытен, поэтому вернется – не успел задать мне кучу вопросов.
– У нас есть время, – заверил Саттон, – пока он пообедает и вздремнет.
Дин что-то недовольно пробурчал, но все-таки присел на траву спиной к кораблю.
– Случайные факторы, – сказал он, глядя в одну точку. – Вот отчего все задуманное может полететь к чертям. Вы, Саттон, – случайный фактор. Ваше появление не было запланировано.
Саттон удобно устроился на траве, поднял гаечный ключ, взвесил его в руке.
На тебе должна остаться кровь, мысленно обратился он к инструменту, еще до того, как закончится день.
– А скажите-ка мне, если не секрет, – поинтересовался Дин, – что вы намерены предпринять?
– Спокойно, – сказал Саттон. – Вам придется поговорить со мной и сообщить кое-что меня интересующее.
– С радостью, – откликнулся Дин.
– Вы сказали, что прибыли из восемьдесят четвертого столетия. А точнее?
– Из восемь тысяч триста восемьдесят шестого года, – ответил Дин. – Но на вашем месте я бы не задавал столь глобальных вопросов. Детали гораздо интереснее, уверяю вас.
– Вы ведь не ожидали, что я здесь появлюсь? Думали, что дело в шляпе?
– Конечно. Но мы победим, не сомневайтесь.
Саттон поковырял землю гаечным ключом.
– Не так давно, – тихо произнес он, – мне довелось стать очевидцем космической катастрофы. Человек, которого я оттащил от корабля, прожил несколько минут, но он узнал меня и пытался сложить пальцы в какой-то условный знак.
Дин сплюнул.
– Андроид, – бросил он пренебрежительно. – Они вам поклоняются, Саттон. Они из вас просто идола сделали. А все потому, что вы, так сказать, подарили им надежду. И они возомнили, что равны человеку.
– Надо полагать, – сказал Саттон, – вы не верите тому, что я написал?
– Еще чего не хватало!
– А я верю, – твердо сказал Саттон.
Дин молчал.
– Вы взяли мою книгу, – спокойно продолжал Саттон, – и пытаетесь воспользоваться ею как еще одной ступенькой в лестнице человеческого тщеславия. Вы ничегошеньки не поняли. У вас нет ни малейшего понятия о том, что такое судьба! Вы не оставили судьбе никаких шансов…
Саттон говорил и чувствовал, что говорит как проповедник. Выходило наподобие древних пророков, чьи длинные седые волосы спутаны, а бороды пожелтели от табака…
– Я не собираюсь читать вам лекцию, – сказал он, чтобы исправить положение, мысленно проклиная Дина, который одним словом поставил его в позицию обороняющегося. – И проповедовать не собираюсь. Судьбу либо принимают, либо отвергают. У меня никогда не повернется язык обвинить человека, не принимающего этого понятия. Моя книга – это мои переживания, мои мысли и мои знания. Принимать или не принимать – личное дело каждого.
– Саттон, – сказал Дин, – вы бьетесь головой о стену. У вас нет никаких шансов. Вы боретесь с человечеством. Против вас весь род людской. На вашей стороне всего-то и есть, что кучка презренных андроидов да пара-тройка людей-ренегатов из породы тех, что интересуются древними культурами.
– Империя стоит на андроидах и роботах, – ответил Саттон. – Они могут бросить вас в любую минуту, и вы останетесь одни, беспомощны… Без них вам не удастся удержать ни пяди земли за пределами Солнечной системы!
– Ну уж нет! В имперских делах они будут рядом с нами, – уверенно заявил Дин. – Что касается этих глупостей насчет судьбы, тут – да, они будут бороться, но никуда от нас не денутся, потому что без нас им конец. Они же размножаться не могут! Чтобы их раса продолжала жить, им нужны люди. – Он усмехнулся. – До тех пор пока один андроид не сумеет сделать другого андроида, они будут держаться нас и работать на нас.
– Я никак не могу понять, – полюбопытствовал Саттон, – а как вы узнаете, кто из них против вас, а кто за?
– Черт бы их побрал, – буркнул задетый за живое Дин. – Этого мы и сами не знаем. Если бы знали, война бы давно кончилась. В том-то все и дело, что андроид, который только вчера что-то против тебя затевал, сегодня может преспокойненько чистить твои ботинки. А как узнаешь-то? Никак.
Он подобрал камешек и зашвырнул его подальше в густую траву.
– Саттон, – сказал он, не глядя на Эшера, – хватит нам дурака валять. Никаких сражений, конечно, нет и в помине. Партизанские вылазки там-сям да пустяковые стычки между группами, оказавшимися случайно в одной точке одновременно.
– Например, как мы сейчас, – закончил его мысль Саттон.
– Ха! – задрал голову Дин, и его лицо просветлело. – Вот именно, как мы сейчас!
Еще мгновение Дин сидел на траве и вдруг резко рванулся к Саттону и крепко вцепился в другой конец гаечного ключа. Нападение было столь внезапно, что ключ выскользнул из рук Саттона, блеснув на солнце. Дин занес руку для удара, губы его шевелились, и Саттон разобрал слова:
– А ты думал, что это буду я?
Резкая боль пронзила его, стало темно, и темнота длилась целую вечность.
Глава 37
Обманули!
Обвели вокруг пальца! И кто?! Пройдоха из будущего!
Пойман на удочку письмом из прошлого.
Попался, попался! – повторял Саттон. И все из-за собственного тупоумия!
Он поднялся с земли, сел, обхватил голову руками, почувствовал, как греет спину закатное солнце, услышал, как кричит пересмешник дрозд в зарослях ежевики и как шуршат под ветром колосья на поле.