Я прошла несколько шагов по узкой дорожке, так, чтобы деревья не сомкнулись за спиной. Из папоротниковых зарослей по правую руку от тропы на меня глянули белые глаза многорукой статуи из голубого мрамора – наверное, какого-то местного божества…
… И потянулись дни. Монотонные и одинаковые. За все это время я видела главным образом Ишу да Бонго. Первенство занимал топор, а иногда плуг, за которым мне пришлось пахать. Кстати, не такое уж это и страшное дело – пахать землю, как оказалось. У меня ничего бы не вышло, если б не неоценимая помощь того самого вола…быка… Он покладисто таскал железный агрегат, а мне оставалось только удерживать его вертикально и немного вжимать в землю (честно скажу, с пахотой я особо не усердствовала).
К моему глубочайшему сожалению, ничего нового про Четвертое Царство я пока не узнала. Иша молчал, как чертов партизан, а Бонго… Ну какой спрос с собаки? Все, что смогли обнаружить мои глаза – лес, горы и дорога, выходящая из-за одной горы и скрывающаяся за другой. По моим прикидкам именно она вела в тот самый, недосягаемый пока город.
Раздумывая о своей нелепой судьбе, я в очередной раз валила лес, не хватало только папиросы в зубы и робы полосатой. Кстати, свои термо-шмотки я прибрала под заветный тюфяк. Дедуля выделил мне с барского плеча шаровары и рубаху в своем же стиле.
Итак, занималась я привычной работой, и вдруг…
– Небо тебе в помощь, – пропел за спиной ласковый голос.
Я резко обернулась, опуская топор и встречаясь взглядом с незнакомцем. Это был мужчина, немолодой – лет за сорок ему так, наверное, было навскидку. Его одежда кроем походила на наряд деда Иши, но смотрелась куда богаче – шелковая ткань переливалась на солнце, ветер играл бахромой на алом кушачке. На ногах имелись туфли с загнутыми кверху лакированными носами. В ушах непонятного мужика висели длинные серьги, золотые с огромными блестящими камнями – явно не дешевые. Как он оказался на нашем хуторе, я поняла не сразу, но потом заметила лошадь, пасущуюся в отдалении у дороги. Похоже, приближение гостя я не услышала в пылу работы.
– Меня зовут Рупайя, а ты кто? – этот самый гость невозмутимо присел на свежевырубленный пенек и приветственно наклонил голову.
– По хозяйству тут помогаю, – настороженно ответила я, уклоняясь от более точного ответа.
– Ты ученица старого Иши? – продолжил допрос визитер, изучая меня взглядом с ног до головы.
– Нет, просто помогаю, сказала же, – буркнула я и, не желая продолжать навязанный разговор, снова взялась за топор; почувствовав спиной, что неугомонный товарищ продолжает меня в подробностях рассматривать, я решила-таки возмутиться. – И чего вы на меня пялитесь?
– Прости, привычка. Работа у меня такая, люди – товар, а товар нужно оценивать.
– Работорговец что ли? – я повернулась, красноречиво перехватила топор двумя руками, а взгляд наполнила презрением.
– Что ты, дэви, обижаешь! – Рупайя улыбнулся, показав ровный ряд белых, будто из снега вылепленных, зубов. – Я ростовщик душ, и между прочим, самый лучший в Четвертом Царстве.
– Что еще за ростовщик душ? – поинтересовалась я, стараясь сохранять суровый вид и не проявлять назревшее любопытство.
– Подыскиваю женихам невест, ученикам учителей, слугам господ, генералам солдат и так далее.
– Сваха, вербовщик и менеджер по персоналу в одном лице? – уточнила я: не знаю, понял ли мою аналогию Рупайя, но, по крайней мере, он кивнул:
– Ростовщик душ, я же сказал, – он снова лучезарно улыбнулся. – Принцип у меня такой: с покупателя беру, с товаром делюсь. Так что, дэви, я и для тебя могу подыскать теплое местечко.
– Спасибо, мне и здесь не холодно, – открестилась от сомнительного предложения я.
Этот Рупайя не вызывал совершенно никакого доверия, повстречай я его в своем мире, решила бы – жулик чистой воды. Шутка ли – людьми торгует! Здесь ничего сказать не могу, может, в Четвертом Царстве душеторговля в порядке вещей, но я в подобные авантюры не ходок. Лучше честно порублю да попашу, получу от Иши коня и шмотье с оружием – и вперед. Я привыкла рассчитывать на себя, а странные люди со странными предложениями пусть топают лесом…
Видимо все вышеподуманное отразилось на моей физиономии весьма отчетливо. Рупайя почесал голову, огляделся по сторонам, прислушался, хитро взглянув на меня, произнес:
– Странная ты, дэви, будто неместная.
– Неместная и есть, – насупилась я, желая пресечь дальнейший разговор, и собралась заняться трудом.
– Хорошо, что неместная… – прямо-таки промурлыкал Рупайя, но голос его утонул в нарастающем шуме.
Оттуда, где дорога на город скрывалась за склоном горы, появилась запряженная лошадьми повозка. Она стремительно двигалась в нашу сторону и через пару минут поравнялась с нами… А я-то уж подумала, что почти сориентировалась в реалиях Четвертого Царства…. Одного взгляда на явившуюся «повозку» мне хватило, чтобы понять – вокруг происходит какая-то совершенно невнятная и непонятная ерунда…
…Впереди находилась четверка здоровенных белоснежных коней. То, во что были запряжены эти кони, описать и даже представить казалось сложным. Вытянутая обтекаемая кабина из невероятно гладкого, белого материала. Более всего эта штука походила на корпус космического корабля в миниатюре. Колес на корпусе не имелось: его охватывало светящееся кольцо, благодаря которому «колесница» висела в воздухе. Поводья коней держала девушка – настоящая восточная красавица. На ней был поистине королевский наряд, похожий на индийское сари. Темные волосы незнакомки развивались на ветру, будто ленты черного шелка. В проколотом носу переливалась самоцветами уходящая на переносицу узорчатая серьга-цветок. На борту «колесницы» из специального крепления торчала широкая секира на длинном древке – некое подобие китайского гуань дао…
Мое представление об окружающем мире рухнуло в тот миг. Все время до появления футуристической «колесницы» я была уверена, что хронологически (по очень грубым и примерным прикидкам) мир деда Иши близок к «родному-знакомому» средневековью: лошадиная тяга, соломенная крыша, одежда из натуральных тканей, глиняная посуда – да и вообще, все начиналось очень по-фэнтезийному. Теперь, с появлением ЭТОГО, хрупкая картинка мироздания разбилась вдребезги. Что за место такое, где допотопное сосуществует с футуристическим? Или такова местная магия?
Додумать я не успела. Красавица в колеснице нахмурила густые брови, нервно стегнула поводом коней и понеслась прочь, наполнив воздух звоном и гулом.
– Что это было, – обалдело пробормотала я.
– Дэви Амбис отправилась на прогулку, – невозмутимо пожал плечами Рупайя.
– Кто она?
– Претендентка на место будущей Царицы. Одна из…
– Уверена, она это место получит, – я восхищенно посмотрела вслед скрывшейся из вида «колеснице».
– Вряд ли, – самодовольно скривил губы Рупайя, – у нее немного шансов.
– Если у нее немного, боюсь даже представить, у кого они есть…
– Может, у тебя? – хитро прищурился вдруг мой новый знакомый.
– Шутите? Издеваетесь?
– Нет, – Рупая пристально заглянул мне в глаза. – Позволь-ка кое-что проверить?
– Валяйте, – настороженно согласилась я, теряясь в происходящем.
Мужчина подошел вплотную, отыскал в кармане шаровар небольшой предмет, оказавшийся матовым серым камешком. Обтерев находку о край штанов, он аккуратно приложил его к моему лбу, потом отнял – с камешком ничего не произошло. Рупайя недоумевающее хмыкнул и приложил аппарат у себе – тот сразу засветился едва заметным чуть голубоватым свечением. Подышав на него и протерев, душевный ростовщик снова приставил его ко мне – и снова ничего.
– Если то, что я вижу, правда…. – задумчиво пробормотал Рупайя. – Послушай, Дэви, у меня есть для тебя заманчивое предложение.
– Какое? – насторожилась я и отступила назад на пару шагов – уж слишком лихорадочно блеснули глаза собеседника.
– Могу пристроить тебя в Клуб Царских Жен, еще и прибылью поделюсь, чтобы ты не пускала слюни на наряды и колесницу дэви Амбис…
Договорить ему я не дала:
– Нет. Спасибо. Все эти ваши клубные замужества не для меня. Меня богатые женишки и тряпки не интересуют. Меня вообще никакие замужества не интересуют. Никогда в жизни не интересовали, – у меня даже пена от возмущения вокруг губ образовалась. – Мне дед Иша сделал пока лучшее и самое заманчивое предложение, сказал, что за работу даст оружие и лошадь! Мне больше ничего не надо! Я независимая и самостоятельная.
– Ну-ну, дэви, ты не горячись, подумай, – Рупайя оглядел меня с удивлением и снова улыбнулся. – И я подумаю, чем тебя можно приманить. У меня, знаешь ли, профессиональный азарт появился – впервые вижу девицу, которая так рьяно отказывается от возможности стать царской женой.
Я была готова спорить с Рупайей до посинения, доказывать, что я всей это бабьей хренью не интересуюсь вообще… Произнести громогласный монолог не успела, к вырубке не спеша подошел дед Иша, посмотрел на меня, потом на ростовщика, поздоровался:
– Мирного неба тебе, Рупайя, с чем пожаловал?
– Тебя искал, старый Иша. Есть у меня к тебе одно предложение…
– Давай в доме обсудим, – прервал знакомца старик.
Они ушли, оставив меня с топором в руках. Я некоторое время потаращилась им вслед, искренне надеясь, что говорить они собрались не о моей скромной персоне. Клуб Царских Жен… Пффф! Меня аж передернуло. Не планировала я в ближайшее время замуж выходить, да и вообще, никогда не фанатела от перспективы оказаться беременной у плиты. Пусть даже у золотой плиты, с брильянтами…Про беременность ничего сказать не могу (так как подробностей не знаю), а готовка – это вообще ни разу не мое! А вот Янка бы наверняка с ума сошла от счастья. Жена Царя – крутотень ведь какая! Солидный богатый муж и корона с брюликами на бошку, чего еще надо для счастья? Тьфу! Тьфу и еще раз тьфу! Я с отвращением плюнула под ноги, и вдруг почувствовала себя невероятно глупо. Может, я какая-то неправильная? Я же девушка? Должна мечтать о богатых мужиках, красить ногти, читать книги про кулинарию и уж точно не пахать и не рубить. Наверное, я неправильная. Только лучше останусь неправильной и честной с собой, чем натяну чужую шкуру и брошусь исполнять чужие мечты…
Рупайя покинул наш хутор далеко за полночь. Я проснулась от конского топота – расторопная лошадь уносила ростовщика душ в сторону города.
Утром старик Иша выглядел каким-то хмурым. За завтраком я напрямую спросила, не говорил ли с ним Рупайя обо мне. Дед отрицательно помотал головой – нет, мол, не велика птица, чтоб о тебе говорить…
4.Хоуп
Хоуп очнулась, но глаза открывать не спешила. Она лежала, укрытая одеялом, а рядом разговаривали мужчины. Один сказал:
– Где ты взял ее, Минаджа?
– Нашел у порога веселого дома всю в крови. Думал мертвая, а она застонала. Я решил, что это одна из твоих девиц и принес ее сюда, – ответил второй.
– Не моя, – отказался первый.
– Так возьми ее себе, – тут же предложил его незримый собеседник, тот, кого видимо звали Минаджа. – Она красивая, на местных не похожа. Неужто в твоем заведении не найдется теплого местечка для новой красотки?
– Может и возьму, – неубедительно согласился первый. – Пусть старуха ее осмотрит, позови старуху…
Хоуп не открывала глаза, пытаясь разобраться в происходящем, пока ее сочли бездыханной. «Веселый дом», «красотки» – мысль в голову приходила одна, и от нее рождалось лишь злое разочарование. Богиня… Новую жизнь в новом мире обещала, ага, как же! Стоило умирать или, как там, перерождаться, чтобы опять загреметь в бордель? Хоуп усмехнулась бы, но губы не слушались, все тело онемело и затекло, будто много часов находилось в статичной позе. Вдобавок ко всему воздух пах специями: корицей и тимьяном, перцем и куркумой. От пряного запаха у Хоуп закружилась голова, и она вновь провалилась в небытие.
Очнулась она от холода текущей по щекам воды. Ледяные струи змейками поползли на шею, коснулись ключиц, отрезвляя и вырывая из сонного полузабытья. Хоуп вздрогнула, дернулась, ощущая, как к рукам и ногам возвращается контроль. Первое, что произнесла: « Твою мать…» с приличным довеском из ругательств покрепче.
Резко сев, она чуть не выбила миску с водой из рук склонившейся рядом девушки. Та уставилась на Хоуп испуганно и прижала к губам палец:
– Не шуми, новенькая, хозяин не любит, когда мы ходим друг к другу в комнаты…
– Где я? – не обратив внимания на незнакомку, Хоуп принялась деловито осматриваться.
Комната без окон, небольшая. На полу ковры с длинным ворсом, по стенам шелковые драпировки с орнаментом из кругов, собранных крестами, похожими на символические изображение клевера-четырехлистника. На потолке вместо ламп две длинные трубки, источающие тусклый фосфорический свет. Дверь чуть приоткрыта, за ней видны перила балкона, идущего этажом вдоль стены, как в американском салуне времен Дикого Запада, только антураж совсем не западный, скорее восточный…
– Как тебя зовут? – девушка-незнакомка вновь попробовала привлечь внимание Хоуп.
– Хоуп, – представилась та. – А тебя?
– Бинни, – робко ответила девушка. – Тебя тоже украли?
– Нет, я сама пришла, – иронично подметила Хоуп, но Бинни шутку, кажется, не поняла, испуганно уставилась на новую соседку, не зная, что и сказать…
Бинни была маленькой, худенькой и неожиданно большегрудой. Ее огромные глаза выглядели по-детски наивными, навскидку Хоуп дала ей лет семнадцать. Разглядывая лиловый топ и длинную многослойную юбку, Хоуп подумала, что видела подобные наряды у танцовщиц-экзоток. Черные волосы Бинни были сплетены в толстую косу и увиты бусами из цветного стекла…
– Меня украли, – решив продолжить разговор, посетовала юная красавица. – Я к свадьбе готовилась, а жених мой умудрился задолжать денег кому-то из головорезов Минаджи, вот они и утащили меня прямо с прогулки. Я…
– Погоди ты, – грубовато перебила ее Хоуп, прервав начатый рассказ. – Ты мне лучше про «веселый дом» этот расскажи?
– А что рассказывать-то? – пожала плечами Бинни. – Самый большой подпольный бордель Четвертого Царства. Кто сюда попадает, вряд ли выберется.
– А что, разве здесь плохо? – задала провокационный вопрос Хоуп, с придирчивостью полицейской собаки осматривая все углы комнаты.
– Так бордель ведь! – непонимающе уставилась на нее Бинни. – Здесь девушки – товар, кто заплатит – тому и отдадут, а потом другому, а потом…
– Ладно, поняла тебя, – прервала разговор Хоуп и задумчиво уселась на лежащую на полу пышную перину. – Хозяин тут у вас какой? Не бьет? Жрать дает? Отдыхать иногда позволяет?
– Позволяет, – с грустным, непонимающем видом кивнула Бинни. – Я тут недавно. Я ведь нетронутая еще, ко мне никого не пускают, богатого клиента ждут, а я…
Хоуп снова не дослушала, погрузилась в собственные мысли, искривила красивые губы разочаровано. Новая жизнь в новом мире… Бред! И как тут исправлять ошибки, если все «снова-здорово». «Можно попробовать свалить отсюда, только знать бы куда? Да и вроде не так тут плохо: собственная комната, соседка, хоть и зануда, но сильно подавленной не выглядит. Так что можно и остаться, разобраться что к чему, а потом свалить»…
После первичной ориентации на местности Хоуп так и не определила для себя четкого плана дальнейших действий. Однако постоянно всплывающее в голове напутствие богини-прародительницы по поводу исправления ошибок не давало покоя. Знать бы, какие точно ошибки имелись в виду? Хоуп никогда не была праведницей, но существование свое в целом считала достойным. Деньги не пахнут, а работа хороша тогда, когда приносит приличный доход – так что ничего зазорного, а ханжи и моралисты пусть подавятся своими нищенскими зарплатами и слюнями, глядя с завистью на чужие наряды, тачки и украшения. Красивая жизнь требует жертв, и собственное тело – не такая уж большая потеря. В своих убеждениях Хоуп была неисправима…
В ее жизни все сложилось таким образом достаточно давно. Еще в юности Хоуп поняла, что романтика безденежья не для нее. «Деньги и титул» – заявляла когда-то знаменитая Миледи, и Хоуп оказалась неоригинальна. Каждый новый любовник был для нее лишь ступенью к богатству и роскоши, а о любви она слышала… да нет, не от кого ей было слышать о любви…