========== Часть 1 ==========
— Гвен! Гвендолин! Гвендолин Майклсон!
Голос Алин дрожал от гнева.
— Если ты и твоя неугомонная сестра Хоуп сию же минуту не явитесь домой, вас ждет такая взбучка, что даже твой любимый папочка не спасет тебя от наказания!
Дрожащая от злости ведьма стояла на пороге своего маленького дома и прищуренными глазами вглядывалась в лесную чащу.
— Нет, это просто уму непостижимо, — с досадой проговорила она, сжимая губы, — и как из такой маленькой милой девочки, выросла такая…
— Что случилось, кошечка?
Голос Элайджи в противовес разозленной жене был ласков. Как и его руки, нежно сжавшие тонкую талию.
— Твоя дочь сведет меня с ума! — взвилась Алин, высвобождаясь из объятий вампира, — она и Хоуп! Вы с Клаусом своей любовью и бесконечным потаканием всем капризам превратили их в маленьких чудовищ, на которых нет никакой управы!
— Ты преувеличиваешь, любовь моя, — все также спокойно отозвался Элайджа, вновь пытаясь привлечь жену к себе.
— Серьезно? — закатила глаза ведьма, — а что ты скажешь на то, что две эти… милые девочки без разрешения взяли набор артефактов для сотворения заклинания управления огнем?
— Ты уверена, Алин? — в голосе мужчины засквозило беспокойство, — Гвен всего пять, а Хоуп — одиннадцать, сомневаюсь, что они справятся…
— Ты, может, забыл, как мы познакомились, Майклсон? — сузила
раскосые глаза девушка, — твоя племянница сильнее любой известной мне взрослой ведьмы!
— Я их найду, кошечка, — мягко коснувшись плотно сжатых пухлых губ, проговорил Элайджа, не сводя с жены нежного взгляда, — и я помню, как мы познакомились, моя маленькая ведьма. Как и то, как ты вновь и вновь отвергала меня, пока, наконец…
— Не зли меня еще больше, своими неуместными комплиментами, — процедила Алин, упираясь тонкими ладонями в мужскую грудь, — я знаю, что ты лишь заговариваешь мне зубы. На этот раз твоя дочь будет наказана!
— Как скажешь, любовь моя, — ничуть не смутившись, продолжил Элайджа, и не думая выпускать девушку из своих объятий, — а потом, я немного накажу тебя, моя распутная ведьма, так как тебе больше всего нравится…
И не дав возмущенной жене сказать и слова в ответ, вампир исчез в густом лесу. Алин недовольно прищурилась, качая головой. После приезда месяц назад в Мистик Фоллс повзрослевшей Хоуп с их дочерью не было никакого слада. Маленькие ведьмы, не смотря на шестилетнюю разницу в возрасте, мгновенно сдружились. И если сначала Алин, как и все остальные члены семьи Майклсонов, лишь умилялась тому, как две маленькие головки — золотистая и темно-каштановая склонялись вместе, самозабвенно изучая разные магические вещицы, то в скором времени, Гвен под влиянием окончательно избалованной Клаусом Хоуп, стала не просто непослушной — неуправляемой. Виной тому, помимо двоюродной сестры была, конечно, и слепая любовь Элайджи, который позволял своей единственной дочери абсолютно все.
Легкий на помине ее первородный муж через мгновение появился на тропинке, ведущей к их дому. В его руках была чумазая Гвен, которая завидев мать, тут же спрятала у отца на груди свое маленькое виноватое личико, а за спиной вампира пряталась подросшая Хоуп, которая так же не решалась поднять на Алин свои серые глаза.
— И что же вы делали? — холодно поинтересовалась ведьма, глядя на переминающуюся с ноги на ноги Хоуп, когда они подошли прямо к низкому крыльцу.
— Мы только играли, мама, — наконец оторвалась от Элайджи Гвен, и посмотрела на Алин своими невинными синими глазками, — ты некрасивая, когда злишься.
— Вот это ты зря, Гвендолин, — безуспешно попытался сдержать улыбку вампир, глядя, как расширяются зеленые глаза жены.
Его тихий смех тут же подхватили племянница и дочь, и Алин, онемевшая от такой наглости, несколько мгновений не могла подобрать слов, чтобы выразить свое отношение к их шуточке.
— Гвен просто … ошиблась, — нарушила молчание Хоуп, поднимая заискивающий взгляд на ведьму, — ты очень красивая, Алин. Правда, дядя Эл?
— Абсолютная, — закивал тот, опуская на крыльцо упирающуюся Гвен, — и справедливая. Не вредничай, любовь моя. Я отведу Хоуп домой, а ты поговори с мамой. Видишь, она недовольна твоим поведением. Что ты должна сделать, Гвендолин?
— Попросить прощение, — заученно проговорила девочка, поднимая на Алин свои синие глазки, — прости меня, мамочка. Я больше никогда…
— Пойдем в дом, — прервала ее ведьма, и, проследив, за тем, как дочь, опустив голову, направилась в гостиную, повернулась к мужу и Хоуп.
— Будет лучше, если ты на некоторое время прекратишь навещать сестру, — строго проговорила она, не сводя пристального взгляда с покрасневшей Хоуп, — она будет наказана. Как и ты, потому что я собираюсь все рассказать твоей матери.
— Но, Алин! — воскликнула девочка, поднимая умоляющий взгляд на Элайджу, — пожалуйста, не делайте этого, дядя Эл!
— Ты поступила очень плохо, Хоуп, — спокойно проговорил вампир, — но давай я сам поговорю с Хэйли, кошечка?
— Ну уж нет, — сузила глаза Алин, — от этого разговора не будет никакого толка! И я не хочу это больше обсуждать! Проводи ее домой.
И не говоря больше ни слова, ведьма поспешила в гостиную, где на низком диване ее ожидала Гвен, виновато склонив свою маленькую голову.
— И что же ты скажешь в свое оправдание? — серьезным голосом спросила Алин, присаживаясь рядом с дочерью.
— Я хочу быть ведьмой, как и ты, мамочка, — насупилась Гвен, поднимая на мать свои синие глазки, — Хоуп сказала, что ты учила ее, а она может научить меня.
— А Хоуп не упомянула о том, что когда-то происходило, мне было не одиннадцать лет? И почему ты решила учиться у нее, а не у меня, Гвендолин?
— Прости, мамочка, — зашмыгала носом девочка, и по пылающим щечкам потекли первые слезы, — я больше никогда не буду так делать.
Алин лишь покачала головой, закатывая раскосые глаза, и притянула к себе плачущую дочь, которая мгновенно забралась к ней на колени, обвивая тонкими ручками шею.
— Я не хочу, чтобы ты злилась на меня, — проговорила Гвен, не сводя с матери виноватого взгляда, — я люблю тебя.
— И я люблю тебя, милая, — ласково отозвалась Алин, поглаживая спутанные темно-каштановые локоны, — и именно поэтому беспокоюсь. Я не хочу, чтобы тебе было больно, или ты поранилась, или превратилась в гусеницу.
— Гусеницу? — округлила глаза девочка.
— Ну или жука, — прикусила губу ведьма, сдерживая смех.
— Жу-ка?
— Да, милая, именно. Потому что это всегда происходит, когда две маленькие ведьмы начинают колдовать без присмотра взрослых.
— Мы больше не будем! — закрутила головой Гвен, — правда, мамочка!
— Обещаешь, Гвендолин? — строгим голосом спросила Алин, абсолютно серьезно глядя на испуганную дочь, — даешь слово Майклсонов?
— Да, — закивала та.
— Что ж, тогда твое наказание ограничится лишь несколькими днями домашнего ареста с полным отказом от сладостей.
— Но, мама! — насупилась Гвен, прижимаясь к Алин, — так не честно!
— Лучше не спорь, любовь моя, — весело проговорил появившийся в гостиной Элайджа, к которому девочка мгновенно побежала со всех ног.
Под насмешливым взглядом качающей головой Алин, она как обезьянка забралась на руки к улыбающемуся отцу, который с готовностью прижал к груди ее маленькое тело.
— Ты же сможешь переубедить маму, папочка? — прищурилась она, в точности так же как и сам Элайджа, не сводя с него своих синих глазок, — хотя бы одно пирожное за ужином…
— Но ты ведь виновата, детка, — покачал головой вампир, одновременно подмигивая дочери, что не ускользнуло от пристального взгляда наблюдающей за ними Алин.
— Ты будешь наказан вместе с ней, Элайджа, — предупредила мужа ведьма, сужая раскосые глаза, — и, как ты понимаешь, не отказом от конфет.
— На домашний арест я вполне согласен, кошечка, — смеясь, отозвался вампир, подходя к хмурой ведьме, и присаживаясь рядом с ней на диван. Обнимающая его Гвен, тут же обхватила одной ручкой шею матери, оказываясь между родителями.
— Вы меня с ума сведете, Майклсоны, — закатила зеленые глаза Алин, и ее губы помимо воли растянулись в улыбке, когда Элайджа придвинулся ближе, обнимая их вместе с дочерью.
— Ты не забыла, что носишь ту же фамилию, кошечка? — вскинул бровь вампир, поднимая взгляд на кусающую пухлые губки жену.
— Сомневаюсь, что вы дадите мне это сделать.
И Алин улыбнулась, прикрывая глаза. Обычный день из жизни их ставшей с появлением Гвен не самой спокойной семьи вновь подходил в концу без особых потерь. Она повернулась к мужу, собираясь сказать что-то еще, но тот, поднес палец к губам, указывая взглядом на Гвен.
Их маленькая дочь сладко спала, обнимая своих родителей.
========== Часть 2 ==========
Последний раз взглянув на спящую в своей маленькой кроватке дочь, Алин направилась в гостиную, где ее с бокалом бурбона в руке уже поджидал Элайджа.
— Уснула? — тихо проговорил он, поднимая на жену нежный взгляд.
— Она и не просыпалась, — закатила глаза ведьма, подходя к низкому дивану, — спит как ангел, совесть которого абсолютно чиста.
— Наша Гвен и есть самый настоящий ангел, — отозвался Элайджа, обхватывая точеные бедра жены, и притягивая ее к себе, — прямо как ты, моя кошечка.
— Не морочь мне голову своими льстивыми речами, — сузила глаза Алин, отступая от вампира на шаг, — ты избаловал ее. Так, что дальше просто некуда. Ты отменяешь любое мое наказание! И, конечно же, Гвен тебя просто обожает!
— Ревнуешь, любовь моя? — попытался отшутиться Майклсон, поднимая на жену горящий взгляд, — иди ко мне, Алин.
— Даже не думай об этом! — процедила ведьма, хмуря брови, — у меня нет настроения на… подобное.
— Поверь, оно очень быстро появится, — прищурился Элайджа, поднимаясь на ноги, и медленно подходя к отступающей от него жене, — я ведь завтра уезжаю в Новый Орлеан. Разве ты не будешь скучать, кошечка?
— Ты … что? — расширила зеленые глаза Алин, выставляя перед собой тонкие руки, — и я узнаю об этом только сейчас?!
— Я совсем забыл, любовь моя, — опустил глаза вампир.
— Ты ничего не забываешь, Элайджа Майклсон! Ты просто не хотел мне об этом говорить! И что же это за поездка? — требовательно проговорила девушка, не сводя пристального взгляда с лица мужа, на котором не отразилось ни одной эмоции, — немедленно отвечай!
— Возникли кое-какие проблемы, — наконец проговорил вампир, поднимая на жену свои темные глаза, — всего несколько дней, кошечка…
— У меня просто нет слов! — взвилась Алин, и ее щеки стали пунцовыми от гнева, — это что, опять какие-то вампирские войны?
— Не совсем, — неопределенно ответил Элайджа, пытаясь обнять жену за талию, — давай не будем об этом, любовь моя. Уверен, мы могли бы найти занятия и поинтересней. Ты и без того, не подпускала меня к себе уже несколько дней.
— Потому что воспитание твоей дочери требует слишком много сил! Но ты не хочешь обсуждать это! Как и то, зачем едешь в Новый Орлеан. Вместо этого, ты тащишь меня в постель.
— Ну, не злись, кошечка, — прочистив горло, отозвался вампир, отводя руки от разъярившейся жены, — мы все обсудим, когда я вернусь.
— Вот тогда и займемся тем, чего ты хочешь!
— Я хочу? — вскинул бровь Элайджа, бросая на жену насмешливый взгляд, — выходит, ты только терпишь мои домогательства?
Лицо Алин вспыхнуло, и, не желая отвечать, она отвернулась от мужа, чтобы направиться в спальню, но сильные руки обхватили ее плечи, притягивая к мужской груди.
— Не торопись, кошечка, — прошептал ей на ухо Элайджа, и его ладони скользнули ниже, сжимая высокие груди через тонкую ткань платья, — разве ты не хочешь исполнить свой супружеский долг?
— Отпусти! — попыталась вырваться из тесных объятий ведьма, но муж держал ее крепко.
— И не подумаю.
— У меня болит голова!
— Я это исправлю, кошечка.
— Я не хочу!
После этих слов, Элайджа разжал ладони, отпуская Алин, которая отошла от него на шаг, нерешительно кусая губки.
— Будь по-твоему, — холодно проговорил он, — заставлять тебя я не буду.
— Элайджа, я… — начала было ведьма, но вампир перебил ее взмахом руки.
— Не стоит, Алин, — ледяным голосом проговорил он, направляясь к старинному буфету, где они хранили бурбон, — я и без того все понял. Больше навязывать тебе свое общество я не намерен.
— Я вовсе…
— У тебя болела голова, — не поворачиваясь к жене, бросил Элайджа, делая глубокий глоток бурбона, — тебе лучше прилечь. Спи спокойно, моя целомудренная женушка, я тебя не потревожу.
— Но…
— Не нужно, кошечка. Не оправдывайся. Спокойной ночи!
Алин хотела сказать что-то еще, но постояв несколько секунд, она вздохнула, и, бросив последний быстрый взгляд на мужчину, который сверлил взглядом темную стену, она молча развернулась и пошла в их маленькую спальню. Оказавшись в темной комнате, ведьма, прикусив губу, присела на кровать.
В ее планы вовсе не входило ругаться со своим первородным мужем, но новости о его незапланированной поездке в Новый Орлеан, которая (а в этом Алин не сомневалась) была гораздо опаснее, чем ее пытался представить Элайджа, просто вывела ее из себя. За все годы их совместной жизни у вампира не было перед женой никаких секретов, и то, что сейчас он не сразу рассказал о планируемом вызвало у ведьмы вспышку гнева. Впрочем, злость Алин, быстро вспыхнув, тут же погасла, но за это время она успела обидеть своего мужа, вновь отвергнув его из чистой вредности.
Ведьма принялась стягивать с себя одежду, и, оставшись лишь в тонких трусиках, скользнула под одеяло. Она притянула к себе бедра, стараясь согреться, но сделать это у Алин никак не получалось. Девушка нахмурилась, пытаясь прислушаться к тому, что происходило в гостиной. Но даже ее полувампирский слух не мог уловить и звука. Элайджа по всей видимости застыл в неподвижной позе на низком диване, и совсем не собирался в их общую постель. Алин приподнялась на локтях, уже намереваясь встать, чтобы вернуться к мужу, и свести глупую ссору к обычному финалу их редких недомолвок, но потом она вспомнила о вечерней выходке Гвен, и опустилась назад на холодную подушку.
Им нужно было поговорить, а не гасить имеющиеся претензии в экстазе страсти, что они и сделают, после возвращения Элайджи. За время этой недолгой разлуки у них обоих будет возможность подумать о имеющихся проблемах и успокоиться. Но, пожалуй, когда Элайджа покончит с бурбоном и придет наконец в их постель, она немного загладит перед ним свою вину, за необдуманные слова, которые его обидели… Приняв это решение, Алин прикрыла глаза, и сама не заметила как погрузилась в сон.
Вот только утром Элайджи в их доме уже не было, и ведьма, проснувшись одна в их маленькой спальне, с досадой прикусила нижнюю губу. Не перегнула ли она палку в своем желании воспитать не только их непослушную дочь, но и своего древнего мужа, который был старшее ее на тысячу лет? Но Алин не успела погрузиться в свои невеселые мысли, потому что на пороге спальни появилась взъерошенная Гвен в своей смешной пижамке с медвежатами, которая мгновенно оказалась с ней рядом, прижимаясь к матери всем телом.
— Папа не стал тебя будить, и сказал, чтобы я передала тебе, когда ты проснешься, вот это, — и девочка коснулась губами материнской щеки, — он обещал, что вернется очень скоро, и тогда мы поедем в путешествие вместе! Мы ведь поедем, мамочка?
— Если папа сказал, значит так и будет, — улыбнулась Алин, не сводя нежного взгляда с радостной дочери, — больше он ничего не говорил?
— Сказал, что любит меня, — задумчиво прищурилась Гвен, — и чтобы я вела себя хорошо. И слушалась тебя. И… вроде бы… все… Нет, вспомнила! Папа сказал, чтобы ты разрешила мне гулять с Хоуп…
— Вот уж сомневаюсь, — закатила глаза ведьма, строго глядя на опустившую свои синие глазки Гвендолин, маленькие щечки которой залились румянцем, — я вот сейчас позвоню ему и…
— Нет, мамочка! Я пошутила!
— А я уже хотела приготовить на завтрак твои любимые шоколадные кексы… Но теперь…