Юрка присвистнул. Я поставила на круг почти четверть всего нашего банка в три тысячи рублей.
– Самая умная, значит, – проворчала Фаина, но ее рука даже не потянулась к фишкам.
Ва-банк – это было слишком. Наверняка у Фаины туз. Иначе она бы давно спасовала. Может быть, у нее даже два туза. И она думает, прикидывает, могут ли у меня на руках оказаться десятка и король, потому что мой стрит все равно победит, даже если у нее три туза.
Каковы шансы, что у меня десятка и король? Какова вероятность того, что все это сложилось в сияющий лучезарный стрит только в последнюю раздачу, на ривере, когда ее же собственный муж выложил валета. Ее гражданский муж, для уточнения.
– Давай, поставь на своего туза, – улыбнулась я самой коварной и холодной улыбкой, на которую только была способна.
Фая посмотрела мне прямо в глаза, а потом… барабанная дробь… Фая молчала все отведенное ей время, все тридцать секунд.
– Пас, – наконец выдохнула она и отбросила карты.
– Ну, показывай, – потребовал Юрка Молчанов.
Я рассмеялась, для меня вечер уже удался. Я перевернула карты. Фая несколько секунд смотрела на мои тройку и шестерку, а потом оглянулась, нашла кухонное полотенце и со всех сил кинула им в меня.
– Мазила! – рассмеялась я, легко увернувшись от ее броска.
– Врать грешно, тебя в детстве не учили, что ли?! Тебе в аду гореть. Шестерка с тройкой? Да как у тебя язык повернулся? – воскликнула она.
А Юрка Молчанов принялся аплодировать. К нему присоединились Катюша, Кира с Томой и даже Малдер. Фая посмотрела на него взглядом «и ты, Брут?». Когда мы все отсмеялись, Фая вернулась в игру вчетверо беднее, чем она была до этого раунда. Следующий круг вынес на берег Семена Евгеньевича. Вышибить из игры Фаину заняло еще десять минут. Деморализованная моим аморальным блефом, Фая больше не знала, чему верить и как просчитывать. Столкнуть ее в пропасть было теперь делом несложным.
– Я тебя обыграла! – Я показала ей язык. Она меня передразнила.
– Потому что совести у тебя нет, – укоризненно посмотрела она, но я только хихикнула и потерла руки.
– Это не ложь, это лишний коэффициент неизвестности в твоем уравнении, дрова в твою печку вероятностей.
– Коэффициент завирания, – фыркнула она, вставая из-за стола.
Надо признаться, у меня были все основания для экстаза. Я обыграла Фаю впервые за очень долгое время. Переиграть Фаину было очень и очень непросто. Сбылась мечта идиотки.
– Ну что, продолжим? – спросил вдруг Малдер, перемешивая карты.
Я огляделась, вспоминая, кого еще я забыла обыграть. И только тут я вдруг поняла, что игра-то еще не закончена и что за столом с самым невинным видом сидит и терпеливо ждет меня Майя. И поглядывает на картинку с покерными раскладами. Начинался финальный раунд.
Когда игрок проигрывает в покер, он выходит из-за стола с необъяснимым и нелогичным ощущением несправедливости и желанием продолжать. Именно эта жажда, близкая к наркотической, делает игру вероятностей столь опасной для неокрепших умов. Люди могут проиграть состояние и все равно пытаться вернуться в игру. Кто угодно, но только не Фая. Для нее ничего не выходит за пределы математики. После проигрыша Фая категорически потеряла интерес к происходящему на зеленом сукне, принялась есть, смотреть телевизор, болтать с Кирой, мешая нам, а потом, когда Майка попросила ее быть потише, она и вовсе ушла укачивать проснувшуюся Василису. Семен Евгеньевич тоже отправился домой – спать или рыдать, уж не знаю. Наша компания поредела. Игорь Апрель продолжал раздавать карты, хотя и было видно, что он тоже устал. Даже Катюша устала и ушла наверх спать, хотя ее драгоценный Юрка Молчанов – стойкий оловянный солдатик – остался следить за нашей игрой с интересом. Мы все думали, что финал близок. Мы думали, что все будет быстро. Я и Майя Ветрова, мы сидели напротив друг друга, пытаясь предугадать, что же будет дальше. Но того, что произошло, не смог бы просчитать никто.
– Ставки сделаны, ставки закрыты, – в который уже раз произнес Игорь, выкладывая на стол флоп.
Мы гоняли фишки друг между другом, я и Майка Ветрова, словно заигрывая друг с другом перед тем, как нанести сокрушительный удар.
– А Майка-то ваша хороша! – воскликнул в какой-то момент Юра Молчанов, когда я проиграла приличный банк, доверившись собственной паре девяток.
Майка набрала две пары. Я с удивлением отметила, что она не рискует понапрасну, но вполне способна блефовать и что обыграть ее даже с моим опытом никак не получается. Часом позже мы все еще сидели за столом, и почти весь банк перекочевал в Майкины нежные, ухоженные ручки.
– А я-то думала, ты преподаватель английского. А ты, оказывается, покерный жулик, – злилась я. С этим невозможно ничего поделать, проигрывать не любит никто, а я уже несколько раз оказывалась на краю бездны.
Майка по-доброму расхохоталась.
– Покерный жулик, который комбинаций-то не помнит. – И она потянулась и повернула голову к телевизору, там довольно громко играла заставка к новостям.
– Мешает? – спросил Игорь. – Это Файка оставила.
– Нет-нет, нормально.
– У Майи фобия, она боится загородной тишины, – добавила я. – Ладно, продолжим? Добивай уже, подруга дней моих суровых. Хватит мучиться тут. Знаешь, что, я пойду ва-банк.
– Так я еще не раздал даже карты? – удивился Игорь.
Но я пожала плечами:
– Чего тянуть-то? Не выстоять мне, разве сам не видишь?
– Да уж, сдалась ты, мать, – разочарованно пробормотал Юрка Молчанов.
Майя спокойно пододвинула фишки, приняла мою ставку. Для Майки ставка была сравнительно небольшой, и она почти ничем не рисковала, больше смотрела в «ящик», чем на стол. Устала/заскучала? Игорь раздал нам карты, дал несколько секунд осознать возможные комбинации, затем выложил флоп. Подумав с секунду, он выложил и остальные карты, в конце концов, все ставки были уже не столе. Вопрос шел о чистой случайности, идеальные условия для применения теории вероятностей в действии. Шанс – один к одному, и я выиграла эту ставку. Я не хотела этого, если честно, я хотела закончить игру. Майка же даже не смотрела на стол. Вообще не смотрела. Настольно, что это было странно – все-таки она была так близка к победе.
– Значит, продолжаем? – вздохнул с огорчением Малдер и снова набросал карты.
– Да наплевать, – снова кивнула я и поставила все, что пришло ко мне в прошлом раунде.
Майя сидела, прямая, как палка, и смотрела новости с каким-то странным, отсутствующим выражением на красивом, подвижном лице. Серые глаза потухли, словно кто-то задул огонь.
– Ветрова, делать ставку будешь? Алло?! – спросила я.
– Что? – Она вздрогнула и обернулась ко мне, буквально секунду посмотрев мне в глаза, и я сразу поняла, что права.
Что-то не так, что-то изменилось. У Майи в глазах мелькнуло нечто неправильное, словно я застала ее врасплох за чем-то неприличным, будто вошла в неприбранную комнату. Она посмотрела так, словно никак не ожидала меня увидеть. И тут же отвернулась. Впрочем, кивнув, она подтолкнула нужное количество фишек. Игорь стал раздавать карты, и снова я выиграла в открытой раздаче. Слепая удача, не больше. На этот раз мы с Майей снова оказались в почти равных условиях, но ее это словно больше не волновало. Новости кончились, и пошла какая-то реклама, но Майя продолжала таращиться на телевизионный экран.
– Ну что, ва-банк? – спросил Юрка.
– Майя, ты в порядке? – Я встала и подошла к подруге.
Она не отвечала. Я провела рукой перед ее лицом, и она вздрогнула и дернулась так, словно я сделала ей физически больно, будто ударила ее.
– ЧТО? Что? – Она озиралась, как зверь в ловушке.
– Хочешь, остановим эту дурацкую игру? – предложила я. – Ты выиграла. Ты плохо себя чувствуешь?
– Э, какого лешего? – возмутился Молчанов. – Лизавета, да у тебя все шансы.
– Да наплевать мне на шансы. Майя, скажи хоть что-то?
– Я… я… неважно… ничего… – растерянно пробормотала она.
Юра недовольно покачал головой. И тогда Майя пододвинула все, что у нее было, вперед, на зеленое сукно.
– Ва-банк? – спросил Игорь. – Серьезно? Вслепую?
Через тридцать секунд я стала законным победителем нашего покерного турнира. А еще через двадцать секунд Майя Ветрова упала на пол, потеряв сознание.
Глава 3. Горький вкус победы
Никто так и не понял, что случилось, все только кричали и размахивали руками, предлагая разнообразные рецепты спасения – от подорожника до нашатыря, а кто-то даже требовал вызвать МЧС, хотя имел в виду, конечно, «Скорую помощь». В нашей глуши, да в такое время «Скорую» вызывать можно с тем же эффектом, как и духов из потустороннего мира с помощью спиритического сеанса. С той разницей, что духи еще могут прилететь, а врачи – только не в выходные, не на майские, не в такую погоду. У них сейчас все Подмосковье ходуном ходит, сплошные отравления да инфаркты на почве такого счастья.
Все бегали и ругались, а Ланнистер вертел рыжей мордочкой и шнырял между ногами. В какой-то момент он подошел к лежащей рядом с печкой Майе и осторожно ткнулся носом ей в плечо. Я стояла рядом со столом, на котором все еще валялись горой ненужные покерные фишки, и смотрела на рыжего кота. Если ты смотришь в бездну кошачьих глаз, бездна тоже смотрит на тебя. Ланнистер вдруг повернулся и тоже посмотрел на меня, да с такой человеческой серьезностью и осмысленностью, словно бы он все понимал, но не мог сказать. Кто-то подбежал к Майе, чьи-то ноги заслонили от меня кота. Я стояла и не шевелилась – какой-то странный ступор, – и мысли крутились вокруг того, что случилось за несколько последних минут. Образы вспыхивали в обратном порядке, словно бы я пыталась найти момент, где все пошло не так.
Я проигрывала. Майя упала. Майя утратила интерес к игре. Я чуть не проиграла все за один раз.
Я что-то упускаю. Где кот, куда он девался?
Я помню, что Майя встала и вышла из-за стола. Потом она пила воду из треснутой чашки, рядом без умолку трещало и что-то вещало телевидение. Что-то про биткоины, потом что-то про культуру. Какая-то премия. Биткоины опять растут. Может это иметь значение?
Может быть, Майя вложилась в биткоины? Вложилась? Какая глупость, откуда у нее деньги? Не то чтобы Майка плохо зарабатывала. Английский язык нынче в моде, а Майка учит очень даже неплохо – об этом можно судить по бесконечной веренице учеников, приходящих к ней домой. Но чтобы во что-то вложиться, нужно заниматься чем-то более денежным, чем репетиторство, разве нет?
С другой стороны, чего тут такого? Почему бы Майе не потерять деньги на биткоинах?! Может, она у кого-то заняла. Если бы я потеряла на биткоинах чужие деньги, я бы тоже в обморок упала.
Господи, о чем я думаю! Что делать-то?
– Черт, может, ее водой облить? – услышала я. Голос принадлежал Молчанову. – Когда я был в Египте, мне однажды там так напекло, что я отрубился, так меня ребята облили водой, и я очухался.
– Ты уж тогда расскажи, сколько ты выпил, – усмехнулась Фая, а Катюша растерянно посмотрела на Юру.
– Ты там отдыхал? – спросила она.
Фая и Юрка переглянулись в недоумении. Фая знала: такое понятие, как отдых, для Юрки Молчанова совершенно чуждое. Если он был в Египте, это могло означать только одно: в Каире была какая-нибудь очередная революция, и Юрка ее обозревал. Лез, как говорится, на рожон и в самое пекло. Ему, иносказательно выражаясь, постоянно напекало.
– Конечно, отдыхал, – улыбнулся Юра своей Катюше. – В аквапарке катался, головой ударился. О, погоди, вроде она очухивается. Майка, ты как? Ты меня слышишь? Сколько у меня пальцев?
– Серьезно? – переспросила Файка. – Ты ей «фак» показываешь?
Я напряглась, почувствовав нечто нехорошее, как предчувствие, которое объяснить нельзя. Время и пространство вокруг меня вдруг расширились и замедлились, как бывает в кино, когда наступает какой-то суперважный момент. Я вдохнула, что-то было не так с воздухом. Холодный и влажный, а еще минуту назад он был горячий и густой. И это, как говорится, не фигура речи, это – нормальная подмосковная сырость. С улицы потянуло холодом.
Окно? Кто-то открыл окно? Я склонила голову и увидела кота. Ланнистер улыбался мне, как Чеширский кот. Я вытаращилась на него, но он только махнул пушистым рыжим хвостом, проскользнул сквозь множество ног и неторопливо направился к входной двери. Я медленно проследила взглядом за его грациозными движениями и вдруг заметила, что дверь в дом приоткрыта и что Игорь Апрель стоит в дверях и говорит с кем-то по телефону. Холодный воздух струился, втекал в дом.
– Кота… кота держите! – попыталась закричать я, но голос меня не послушался. – Кота! Игорь!
– Я не знаю, нужна ли нам «Скорая». У нас девушка без сознания. Да никак не долго, только сейчас. Что? – Игорь обернулся и посмотрел, но не на меня, а как будто поверх меня. – Что? Пришла в себя? Да это я не вам вообще! – гаркнул в трубку он.
– Кота! Кота не выпускай! – выпалила я, и Игорь действительно сделал шаг внутрь дома, словно услышав меня, но в последний момент он сдвинулся влево, обошел меня и ушел к Майе. Ланнистер стоял на крыльце и смотрел на меня. Я боялась пошевелиться, чтоб его не спугнуть. Присев на корточки, я протянула руку и принялась заигрывать и зазывать кота.
– Кис-кис-кис, иди-ка сюда, я тебе что-то дам. Вкусное, ням-ням, ну же, иди сюда, рыжая скотина. – Я улыбнулась неискренней, холодной улыбкой.
– Ланнистер! – вдруг тонко прокричала Майя, в голосе ее были истерика и ужас. Я инстинктивно шагнула вперед, наклоняясь в направлении кота. Он никогда не был на улице, он был домашним котом. Он и на даче-то был впервые, непуганый рыжий ангелочек среди наших деревенских монстров. Бей городских – их девиз.
Кот спокойно стоял и словно ждал меня, пока я шла по дому, по крыльцу, а потом он вдруг передумал – возможно, вспомнив, что на улице его ждут какие-то важные дела. Ланнистер развернулся и неторопливо посеменил прочь. Я бросилась за ним, тогда он рванул в кусты и в считаные минуты полностью исчез из зоны видимости.
– Нет, нет, черт, вернись. Ты не кот, ты свинья какая-то, – бесновалась я, продираясь сквозь колючий и холодный крыжовник.
– Ты его видишь? – крикнула Майя.
Она стояла на крыльце босая, растрепанная, бледная, как привидение, вызванное на том самом спиритическом сеансе. Она вытягивала шею, чтобы разглядеть что-то в непроглядной загородной дачной тьме. В нашей деревеньке за свет платить не любили, и уличные фонари горели тускло, были расставлены редко, с шагом чуть ли не в километр. Мы бегали по округе, кричали, охали – все с нулевым эффектом.
– Он должен быть где-то тут, неподалеку. Он же никогда не был на улице, он же забоится идти далеко, – неуверенно уверяла я Майю, она же только смотрела на меня огромными, полными ужаса серыми глазами. – Мы его найдем.
– Он может быть где угодно, это же кот, – поделился с нами своим видением Юрка, будь он неладен. Он курил на крыльце.
– Курить вредно, ты можешь помереть, – едко бросила я.
Юрка пожал плечами и глубоко затянулся. Майя вдохнула, и я подумала, что она сейчас снова упадет в обморок. Никогда не думала, что подруга будет так переживать из-за кота. С другой стороны, кот – это важно. Тем более для Майи с ее-то способностью привязываться. С ее-то тонкой душевной структурой.
– Ты как, а? Ты держись там, слышишь? – сказала я, не зная, как еще поддержать подругу.