-- Хм...
-- Кодрак, почему ты не всегда такой? Почему только во сне ты бываешь настоящий? Такой, как на самом деле.
-- А сейчас я не настоящий?
Юджин помолчал:
-- Настоящий, но не очень. Тот ты, который с ножом и светящийся -- это ты и есть, а этот... -- Юджин помолчал, не зная, как вместить слона переживаний в спичечную коробку слов. -- Почему так?
-- Потому что если я буду как настоящий, люди не выдержат. И поэтому приходится... закутываться, прятаться; как капуста -- в сто одёжек.
-- Я бы выдержал.
-- Таких, как ты, очень мало.
Тэн, зайдя на кухню и услышав последнюю фразу, нахмурилась:
-- Кор, я же просила, не надо такого говорить. Нет ничего опаснее, чем хвалить детей в глаза.
Кодрак молчал, глядя в затылок Юджина: может быть, обиделся, или разгневался, или согласился с ней, а может быть, просто заснул с закрытыми глазами.
-- Юджин, зубы почистил? И давай, слезай. Уселся на колени; человеку, может, неудобно. -- Не дожидаясь ответа, Тэн вышла. С балкона послышались её ритмичные вдохи-выдохи: дыхательная гимнастика.
Юджин слез с колен Кодрака, посмотрел ему в глаза:
-- Почему...? -- и замолчал, не умея выразить своим детским умом свои недетские мысли.
"Откуда такая тоска по настоящему, всамделишнему? Почему никто не любит того, что настоящее? И неужели я когда-нибудь тоже перестану любить настоящее?"
Юджин молчал, склонив голову, разглядывая свои босые ступни; что-то теснилось в груди, в голове, в этих босых детских ногах; и было это грозным, неизвестным. Кодрак с лёгкой полуулыбкой смотрел на пацана:
"Конечно, Вельда, ты всё забыла. Я бы мог успокоить тебя, сказать "Так надо". Но я сам не знаю, почему так вышло. Я бы мог напомнить тебе то, что должно произойти ещё очень не скоро, но это будет слишком жестоко -- окунать в прошлое 10-летнего пацана. Можно ли безнаказанно вспомнить будущее, отказавшись от прошлого? Никто ничего не знает. Никто. Ничего. Это ужасно и это прекрасно".
-- Давай-давай, марш в ванную... И не засиживайся там на полчаса. -- Тэн нежно подтолкнула Юджина, села напротив Кодрака. Тот прищурился:
-- Думаешь, если его заставлять, это приучит его к порядку?
-- Это, по крайней мере, создаст хорошую привычку.
-- Привычки. Болезни сознания.
-- В этом ты весь, Кор.
-- Все мы "все мы" в нас.
-- Ну хорошо, ладно. Но ведь ему жить в этом мире.
-- Иногда приходится проделать огромный путь для того, чтобы совершить всего один шаг. А тут уже и финал.
-- Ты слишком много думаешь о том, что будет после жизни, Кор. Жизнь даёт свои плоды тому, кто живёт в этой жизни.
-- Тэн, я-то как раз живу в этой жизни, никак иначе. Может быть, ты меня с кем-то спутала?... И кстати, если бы ты не пыталась быть добрее, ты бы стала гораздо добрее.
Она улыбнулась, встала:
-- Ладно, мне идти. Сможешь ещё недельку с ним посидеть? Пока я документы оформлю.
Кодрак молчал.
-- Молчание -- знак согласия. Ну пока. До вечера.
-- Счастливо.
*
-- Почему вы расстались? Он сам ушёл или ты его... попросила?
Тэн долго не отвечала, ковыряя вилкой в салате, диетическом, полезном и вообще, настоятельно рекомендуемом. Возможно, она и не слышала его вопроса.
-- Послушай, Кор, а ты бы смог жить с человеком, который... -- она не договорила, вдруг узрев перед собой пустую табуретку вместо сидящего собеседника; не заметила, как он вышел? Или он вообще не заходил в кухню, в этот дом, в её жизнь? Её передёрнуло.
-- Всё таки считаешь, с Юджином что-то не так?
-- Кор, неважно, как я считаю, есть вещи объективные... есть реальность, чтобы ты знал. Ну так что, отведёшь его?
-- Конечно, я же обещал. Но ведь задавать вопросы я могу?
*
Они с Юджином остановились перед дверями с табличкой.
-- Что это за школа, Кор?
-- Какая-то специальная. Мама считает, что там помогают влиться в общество таким детям, как ты... а может быть, и таким, как я.
Юджин улыбнулся:
-- Кодрак, ты интересно шутишь. Не как другие.
Они вошли. Слева у стены стояли двое -- озабоченная мама и дочка лет семи:
-- Галя, ну зачем ты это сделала, маме неприятно, когда ты говоришь неправду.
-- Это не Галя сделала, а Ляля.
Женщина вздохнула:
-- Галя, Ляля, неважно. Ты ведь Галя? А эта... Ляля, ты говорила, что это тоже ты?
-- Мама, ты не понимаешь...
Кодрак с Юджином стояли как вкопанные и смотрели на них, пока женщина в-ответ не уставилась на Кодрака; он встрепенулся и повёл Юджина, от удивления разинувшего рот, по лестнице на второй этаж, а тот всё смотрел назад, на эту парочку, спотыкаясь через ступеньку и крепко держась за кодракову ладонь.
*
Просторный зал -- квадратов сто, как минимум, напротив входной двери -- балкон, выходящий прямо в каньон с бушующим внизу потоком; опасный такой балкон.
Юджин сел к своим любимым кубикам с пейзажами, а Кодрак вышел на балкон, расправляясь после городской суеты. Через пару минут он обнаружил стоящего рядом мальчика юджиновского возраста, молча, завороженно глядящего вниз, на пенные волны. Он хотел их ощутить, это было очевидно. Кодрак присел на корточки, глядя туда же сквозь прутья решётки:
-- Ты кто?
-- Паша.
-- И как тебе?
-- Скучно. А здесь хорошо, никто не пристаёт.
-- Ну я вот пристаю.
Мальчик хмуро глянул на Кодрака, отвернулся:
-- Ты вроде ничего... не приставучий. Не хочу я с ними.
-- И не надо. Давай тут в тишине постоим.
Они постояли.
-- Интересно, как там всё? -- мальчик кивнул, указывая в бездну.
Они снова помолчали.
-- Закрой глаза, -- сказал вдруг Паша.
Кодрак закрыл без вопросов. Тишина и покой, лишь гул водного потока.
-- Ты им скажи, что это не Паша, а Доша сделал, -- услышал он голос пацана. -- Они не поймут, наверное... Бегать станут, кричать. Но вдруг поймут. Скажешь?
-- Ладно... Как говоришь, Даша?
-- Доша.
-- Ну, Доша, так Доша. А что "сделал"?
Молчание. Кодрак открыл глаза; он был один на балконе, из зала слышался приглушённый гул голосов. По спине поползли мурашки, но это быстро прошло. Оглянувшись, он увидел давешнюю Галю, она не отрываясь смотрела куда-то мимо него, за пределы балкона.
Кодрак спросил тихо:
-- Ты его видела?
Она кивнула.
-- А где он теперь?
Она молча показала вниз, в каньон. Голова Кодрака кружилась, в груди бухал молот:
-- Ох, Паша.
-- Это не Паша, -- подала голос Галя.
-- Что?
-- Это не Паша упал, а Доша.
-- Откуда... ты знаешь? И... А где же Паша?
-- Если Паша здесь, то и Доша здесь. И это нестрашно.
-- Но ведь он туда... упал?
Слово было произнесено, а рядом как раз оказалась мать этого самого Паши...
Крики, суматоха. Кодраку задавали какие-то вопросы, трясли за плечи; пару раз перед ним мелькнуло залитое слезами лицо женщины, она что-то кричала ему и столпившимся на балконе взрослым. Но Кодрак ушёл в себя, как улитка, и медленно плыл где-то там, в глубинах, недостижимых для бушующего на поверхности шторма. Инициативу взяла на себя девочка Галя, и Кор был благодарен ей; ведь по сути она взяла на себя ношу, которую и ему-то было не поднять. Но что-то во всём этом было загадочное. Может быть, это и была та самая Надежда, которая здесь, в этом социуме, выразилась именно таким вот странным образом. А впрочем, это логично -- как ещё, если не через детей? И всё же мироздание не переставало удивлять всё новыми гранями.
Обратную дорогу Кодрак не запомнил; здесь помог Юджин. "Детьми ведомый". Кор усмехнулся, переступая порог квартиры; Тэн, как всегда сидела у экрана. Оглянулась на них:
-- Ну как?
-- Когда в следующий раз пойдём? -- вместо ответа звонким голосом спросил Юджин.
Долгий пытливый взгляд матери:
-- Тебе что, понравилось?
-- Просто хочу ещё раз.
-- Я думала, ты другое скажешь.
-- Что "другое"?
-- "Скучно там, не пойду больше, дураки они все" и что-то в этом роде.
Юджин нахмурился, вздохнул, повесил куртку и молча ушёл в свою комнату. А Кор двинулся на кухню. Ему хотелось чаю, горячего. Так он и сказал вместо ответа вошедшей следом Тэн.
-- Что это с Юджином? Как занятия прошли? Что это у тебя с лицом? Ты здоров? Чаю? Какого? Улуна, может? Что-то вы какие-то загадочные пришли... Ладно, не буду. Что? Послезавтра? Жаль. Дела какие-то? Нет? Ну тогда, может быть, побудешь с ним ещё пару недель, мне чуток осталось доделать. Ладно, извини. Забегалась что-то. В любом случае, спасибо, что посидел с ним. Мне осталось графики доделать, а это уже мелочи.
Мелочи. Повсюду одни только мелочи.
Кодрак, зажмурившись, с наслаждением пил улун, привалившись к стене кухни, ум его был чист, как небо над вельдской пустыней, и лишь одна фраза стояла перед внутренним взором; её невозможно было утопить, она всплывала снова, как кусок пенопласта. Фраза из мирного разговора между Галей и Юджином, в то время, как взрослые бегали, кричали, куда-то звонили. И эти несколько слов гарпуном врезались в память Кодраку, хотя остальное было как в тумане.
-- Я Вельджин.
-- А я слышала, как отец называл тебя Юджин.
-- Он не отец -- просто друг. И Юджин тоже здесь, но сейчас я Вельджин.
И Галя понимающе кивнула головой.
*
Тэн разливала чай из гайвани, снова заваривала и снова разливала:
-- Почему-то вспомнила, как мы встретились. Надо же, пытался стибрить сендвич в маркете. Они прямо вцепились в тебя, хотели в полицию сдать... Помнишь? А я смотрю на тебя: какая полиция -- тебе, скорее, под капельницу. Говорю им... уже не помню, что-то соврала. И волоку тебя. У них глаза тарелками. Как только за угол завернули, мимо машина полицейская -- тютельку в тютельку... А как ты на суп набросился.... Не помнишь?... Чего тебе уезжать? Оставайся.
Кодрак выпрямился, приложившись спиной и затылком к стене, глубоко вздохнул, закрыл глаза, ладонь его неподвижно лежала на столешнице.
-- Слышишь? И Юджин тебя любит.
Она накрыла рукой его ладонь, нежно и осторожно сжала пальцы.
Он открыл глаза. Что-то произошло. Не худой парень в потёртой куртке: ей привиделась циклопическая фигура воина в доспехах ростом в полнеба; глаза его пылали углями, испепеляя хрупкую субстанцию её существа. Слова застряли у неё в горле. Она отдёрнула руку, мигнула, пытаясь прийти в себя; сила распирала её изнутри. Слишком много силы.
-- Тэн, что ты делаешь?
-- Я..? -- это всё, что она могла выдавить из себя.
-- Вас на земле больше семи миллиардов. Вы множитесь как крысы. Вы скоро сожрёте Землю. А ты? Пытаешься со мной спариться? Зачем? Ты что же, не помнишь, откуда пришла и зачем ты здесь?
Она глядела широко открытыми глазами, не в силах собрать разметавшиеся мысли.
Он медленно закрыл глаза и снова замер.
Она бы заорала на него от бешенства, если бы ей не было так страшно. Ничего, это нервы. Просто обычный парень. Послезавтра уедет. И всё будет как раньше. Боже мой! Едва не влипла. О чём это я?
Она ощущала себя избитой; не физически, но каким-то иным способом. Истоптали, изрешетили как дуршлаг. И тем не менее, во все эти дыры вливалось что-то свежее... и страшное.
Потом она услышала свой голос, звонкий и уверенный до тошноты. Он говорил что-то не то:
-- Ты здесь как, надолго решил обосноваться?
Кор кивнул:
-- Всё понял, завтра уйду.
-- Нет, ты не подумай. Просто...
-- Всё хорошо, Тэн. Мне уже пора... того. -- (Он сделал в воздухе ладонью странный витиеватый жест, напомнивший ей кондуктора автобуса из далёких жарких южных стран.) -- А ты приляг, отдохни. Жизнь никуда не убежит. Ибо она ещё и не начиналась.
* * *
В маршрутке остались двое, не считая водилы -- Кодрак и девушка с искринками в глазах.
-- ... и я могу ответить вам на любой вопрос, какой ни зададите. -- Гордо вещал водитель, петляя по переулкам.
-- На любой? -- девушка с интересом глянула на таксиста.
-- Да, на любой.
-- В чём смысл жизни? -- тут же не задумываясь выпалила она. Что же, вопрос, навязший в зубах большинства из представителей умирающего запада. Впрочем, он ответил тоже не задумываясь:
-- Смысл жизни в том, чтобы жить. Нет какого-то особого смысла жизни: ты просто делаешь то, что у тебя получается лучше всего.
Девушка хмыкнула. Возникла пауза.
-- Каково население этого города? -- уже менее уверенно спросила она.
-- Один миллион пятьсот восемьдесят пять тысяч с копейками... примерно.
-- Да-а-а... -- протянула она слегка разочарованно. -- И как вам это удаётся?
-- Опыт. Жизненный.
Кодрак поморщился как от зубной боли:
-- Но это же всё тавтология! Вы не отвечаете на вопросы, а просто рефлексируете.
-- Хочешь проверить? Задавай. -- Уверенно кивнул водила.
-- Хорошо. Что такое ответ на вопрос?
Водитель усмехнулся:
-- А то ты не знаешь?
-- А вы знаете?
-- Конечно.
-- Ну так ответьте.
-- Это фраза, вызванная заданным вопросом... описывающая... один из терминов, содержащихся в самом вопросе... Короче, реакция на вопросительный тон.
-- Вы просто дали определение. Если все ваши ответы таковы, они гроша ломаного не стоят; это просто болтовня!
Водитель продолжал улыбаться:
-- И что же, по-твоему, такое -- ответ на вопрос?
-- Это действие, призванное изменить Реальность вопрошавшего. Это рука помощи в трудную минуту. Это свет души, освещающий путь заплутавшему во тьме. Это жаркая улыбка сердца для путника, замерзающего в ночи посреди вьюги. А не ваше словоблудие.
Улыбка ушла с лица таксиста. Оно стало сосредоточенным.
-- Вот-вот, -- воскликнул Кодрак, -- этого я и ждал.
-- Чего ждал?
-- Когда с вашего лица исчезнет эта дурацкая самоуверенная улыбка того, кто думает, что знает ответы на все вопросы, а на самом деле даже не знает ответа на ЕДИНСТВЕННЫЙ сущностный вопрос: каково его Имя.
-- Что ты имеешь ввиду? Моё имя Серж.
-- Это не настоящее имя.
Таксист рассмеялся, но увидев в зеркале лицо Кодрака, замолчал и посерьезнел:
-- Ты просто ещё слишком молод...
-- Вы сами просто ещё слишком молоды, чтобы понять. Вы ещё и не рождались. Ибо родиться -- это не просто. Для этого нужно научиться умирать.
-- Ну вот это точно словоблудие! Сынок, когда-нибудь тебе это надоест. Попомни мои слова.
-- Что "надоест"? Умирать? Или смотреть на таких, как вы, испытывая боль в груди и в ногах? Вы думаете, что это нужно МНЕ? Чтобы самоутвердиться?
-- Что "нужно"?
-- Отвечать на ваши вопросы. Думаете, мне это нужно? Это нужно вашей душе. А для меня эта беседа -- лишь ещё один шаг к добровольной смерти.
-- Что-то я перестал тебя понимать.
-- А вы и не начинали.
-- Так, парень! Замолчал? А то вон дама заскучала.
-- Я не заскучала. -- Её печальный голос слегка надорвал пространство, и стало холоднее. -- Мне интересно. Только я думаю, что это плохо кончится. Этот спор...
Водитель поморщился:
-- Ну, я его не начинал. Хотел как лу-...