"Смерть поступила с настрадавшимся телом милосердно. Перед своим приходом она отключила у него сознание. Это было похоже на падение в глубокий сон. Вот только вернуться из этого сна было уже не суждено. Уставшее сердце начало замедляться, потом зашлось в судорожных сокращения, и остановилось. Кровь отхлынула от лица, еще пару часов назад горевшего в лихорадке. Напряжённое, в ожидании конца, тело, расслабилось, тихий выдох сорвался с губ и наступила тишина".
При погружении вёсел в воду раздавался тихий плеск. Тёплые лучи вечернего солнца охотно играли на волнах, разбегающихся от носа лодки. В кронах деревьев, местами растущих вплотную к берегу, пели птицы, где-то вдали кукушка отсчитывала кому-то оставшиеся года. Идиллия, как на вид, так и на слух. Недаром это лесное озеро раньше являлось любимым местом отдыха жителей окрестного городка. Наслаждаться красотой этого места можно было бесконечно. Раньше.
В воздухе, заглушая плеск воды и птичьи трели, разлился новый звук. Горестный и тягучий, как застрявший в смоле зверёк, стон, перемежаемый треском веток.
Не переставая улыбаться окружающему пейзажу, Рэй обернулся, на секунду перестав грести. Так и есть. Очередной зомби, притащившийся на звук двигателя его машины. Полуразложившийся, в цветастой рубашке и джинсах. Вывалился из кустов и тупо глядя на человека в лодке, бредёт к берегу.
Рэй отвернулся и так прекрасно зная, что будет дальше. Мертвяк дойдёт до воды и, либо остановится, помычит и уйдёт, либо, если мозги совсем прогнили, полезет в воду. Что происходит с теми, кто выбрал второй вариант, Рэй не знал — они просто скрываются под водой и пропадают. Плавать зомби не могут, так же, впрочем, как и утонуть, и что они там делают потом — неизвестно. Возможно, бродят по дну, пока снова не окажутся на суше, а может медленно, поддаваясь подводному течению, дрейфуют туда-сюда, нелепо и беспомощно загребая руками. Кто знает. Рэй ни разу всерьёз не задумывался об этом, ему хватало знания и уверенности в том, что дом стоит на достаточной глубине, а по сваям или вертикальной лестнице мертвецу ни за что не забраться, а значит незачем забивать голову.
Снова вернувшись к гребле, он разулыбался пуще прежнего. Сегодня был удачный день. В магазинчике на заправке он нашёл несколько свечей и масло для лампы, а так же немного консерв и пачку чая. Но больше всего его радовали не эти находки, а одна, случайно доставшаяся вещица.
Когда Рэй уже уселся в машину, собираясь ехать домой, до него доковыляли три мертвяка, которых он заприметил ещё на выходе из магазина. Они принялись бестолково скользить руками по окнам, в бесплодных попытках добраться до водителя, а он, не обращая на них внимания, завёл двигатель, и уже собрался трогаться, как его внимание привлёк солнечный блик, отразившийся от одного из зомби. Раньше это была пожилая женщина с серебристо-седыми волосами, в бежевой, с воланами, блузке и строгой чёрной юбке чуть ниже колен. Сейчас же волосы превратились в грязную спутавшуюся паклю, одежда выглядела не намного лучше, вся покрытая грязевыми разводами и багровыми потёками засохшей крови. От когда-то изысканного вида женщины не осталось ничего, кроме одной детали: на морщинистой серой шее висело шикарное ожерелье, которому оказались не страшны новые жизненные обстоятельства его хозяйки. Практически не потускневшее золото и три довольно крупных изумруда, один из которых, центральный, был расположен чуть ниже остальных двух. Затейливое плетение обрамляло камни, постепенно переходя в изящную цепочку.
Едва завидев это сокровище, Рэй понял, что без него не уедет. Выходить из машины, чтобы расправиться с зомби, не хотелось, поэтому он тронулся, немного проехал вперёд, после чего развернувшись, сбил всех троих, уже потащившихся вслед за ним. Потом, всё-таки выбравшись наружу, быстро добил начавшую подниматься хозяйку ожерелья, снял с неё украшение, вытер нож о когда-то бежевую и модную блузку, и был таков. Определённо, некоторые вещи с появлением мертвецов стало делать гораздо проще.
Сейчас, сидя в лодке и методично взмахивая вёслами, он представлял, как наденет ожерелье на шею Элизабет. Оно ей понравится. Не может не понравится. Может быть она даже улыбнётся ему. Он так давно не видел её улыбку.
До дома оставалось каких-то двадцать метров, когда Рэй в очередной раз подумал о том, какой шикарной идеей было построить жилище в центре озера. И какой ещё более шикарной была идея поселиться здесь в то время, как мир заполонили живые мертвецы.
Невозможно было налюбоваться на это деревянное чудо: толстые, уходящие под воду сваи, небольшая открытая терраса, широкая, сколоченная из цельных досок дверь. И всё это добротное, основательное, внушающее доверие. Глядя на этот дом, становится понятно, что это идеальное и непреступное убежище.
Рэй каждый день благодарил небеса, что нашёл этот островок безопасности.
Добравшись до места, он зацепился за свисающую сверху веревочную лестницу и подтянулся вместе с лодкой поближе к ближайшей свае. Внизу, под домом, было тихо и мрачно, только волны тихо плескали, обнимая толстые столбы.
Рэй зацепил за пояс канат, другой конец которого крепился к кнехту на носу лодки, надел на спину рюкзак и полез наверх.
Раньше от террасы вниз спускалась широкая лестница, плавно переходящая в мини-причал. Но её пришлось сломать из опасений, что зомби смогут-таки добраться до дома. Теперь приходилось лазить по верёвочной лесенке, что было неудобно, учитывая, что пустым Рэй возвращался очень редко.
Пыхтя под тяжестью рюкзака, он добрался до края террасы, подтянулся, и наконец оказался дома. Сбросив ношу, Рэй отцепил от пояса канат и привязал его к столбу, удерживающему навес над террасой. Убедившись, что лодка теперь никуда не денется, он проверил карман с ожерельем и вошёл в дом.
Изначально, при строительстве не планировалось, что здесь будут жить постоянно. Внутри не было никакой отделки. Одна большая комната, грубые деревянные стены и пол. Наверняка тот, кто строил это чудо, планировал жить тут пару месяцев в году, отдыхая от городской суеты. Зимой тут конечно замёрзнуть было нельзя — климат не тот, но дом явно был рассчитан на летнее проживание. О чём говорило отсутствие камина, печки или генератора.
Кое-какая мебель осталась от первого хозяина: шкаф, кресло, стол и пара стульев. В углу ящик с рыболовными снастями, которыми никто не пользовался, зная, что можно поймать на крючок мертвеца; на столе и подоконнике множество вещиц, придающих жилью обжитой вид: кружки, тарелки, банки с солью и сахаром, свечные огарки, спички. В центре стола масляная лампа и синяя вазочка с засохшими цветами.
Дом. Его и Элизабет.
— Дорогая, я дома! — возвестил Рэй, сбрасывая рюкзак на пол. После чего прошёл к столу, уселся на скрипучий стул, растянувшись на нём без сил, и закурил. — Сегодня был долгий день. Как думаешь?
В ответ на его вопрос, в дальнем углу комнаты, куда уже успели добраться вечерние тени, раздался лёгкий шорох.
Глаза Рэя привыкли к окружающему полумраку, и он начал различать, происходящее в углу. На грязном голом матрасе замерла скрюченная фигурка. Она снова шевельнулась, и друг об друга звякнули звенья цепи, прикреплённой к штырю в стене.
— Ну что же ты, Элли? Неужели не хочешь поприветствовать меня? — обиженно спросил он, выпрямившись на стуле. — Детка?
— Иди к чёрту, — ответил тихий голос.
— Как грубо. Знаешь, я вот на сто процентов уверен, что в глубине души ты рада моему возвращению. Ведь если бы я не вернулся, это бы означало только одно, а значит и твоя дальнейшая участь была бы весьма печальна. Смерть от голода и жажды не самая приятная, знаешь ли.
— Любая смерть для меня будет подарком, если я буду знать, что и ты сдох, — яростно вскинулась фигурка. От резкого движения волосы, доселе закрывающие лицо, разметались по плечам, как угольные штрихи на холсте, и стало видно, что обладательница голоса молодая девушка, горящие глаза которой, могли бы на месте испепелить любого. Любого, но не Рэя, лишь рассмеявшегося на этот выпад.
— Ну, по крайней мере, ты со мной разговариваешь! Глядишь, через месяцок-другой станешь поласковее, и я тебя с цепи отпущу.
— Ублюдок! — выплюнула девушка. Словно надеясь, что ругательство ударит Рэя как оплеуха, она наклонилась вперёд, поближе у нему, и оказалась на более освещённом участке, где её было лучше видно.
Мужчина, оставив "ублюдка" без внимания, с лёгкой улыбкой залюбовался девушкой: молоденькая, с ладной фигуркой, красивым породистым лицом и милым курносым носиком. Только его и больше ничья. То, что это лицо было бледным, измождённым и чумазым, он старался не замечать. Так же как и синяк под левым глазом, который она получила прошлой ночью за свою несговорчивость, и затравленный взгляд потухших глаз, изредка вспыхивающих ненавистью.
Всё это он считал проходящим. Он её приручит, выдрессирует, и она поймёт, что только он может дать ей спокойную и безопасную от зомби жизнь. В этом мире Элизабет больше не на кого положиться. Синяки пройдут, глаза снова заблестят, и они счастливо за живут в своём озёрном домике.
Вот если вспомнить, что она вытворяла два месяца назад, когда ошейник сомкнулся на её шее, то можно заметить небывалый прогресс. Она тогда металась на цепи и кричала, без устали повторяя, что убьёт его, уничтожит, заставит страдать. Рыдала, пытаясь сорвать толстый кожаный ошейник с замочком. Отказывалась от еды, и вела себя как дикое животное. Обессилев, она впала в состояние пассивного гнева, всё так же не принимая еду, она сидела, раскачиваясь из стороны в сторону и повторяла одно и то же: "Отпусти меня", изредка переходя на крики или плач.
После того, как Рэй пригрозил, что будет кормить её насильно, но, вполне вероятно, в процессе сломает ей ложкой пару зубов, Элизабет начала есть и пить.
Казалось, что эта уступка тюремщику окончательно сломила её, и девушка впала в апатию, целыми днями лёжа на своём матрасе в углу, и иногда поднимаясь, чтобы поесть или справить нужду в ведро, заботливо укрытое Рэем крышкой и стоящее на расстоянии досягаемости цепи. Больше цепь не доставала ни до чего, был только небольшой радиус в два с половиной метра её нового мира.
Она тогда совсем перестала разговаривать, стала вялой и безжизненной, оживляясь только когда начинала яростно отбиваться от Рэя по ночам.
И вот, всю последнюю неделю Элизабет периодически отвечает ему. И пусть это в основном грубости, Рэй чувствовал, что дело движется, и уже скоро она начнёт смиряться с новым положением. И забудет Патрика.
Девушка заметила, что он её разглядывает, и, поплотнее закутавшись в плед, вернулась в свой угол, снова укрывшись в тенях.
Мужчина усмехнулся, пододвинул к себе лампу и зажёг фитилёк. Неровный жёлтый свет заплясал по стенам, в такт движениям пока ещё слабого огонька. Наконец фитиль разгорелся более основательно, разогнав непрошенный, и уже заметный вечерний сумрак по углам.
Рэй неохотно поднялся со стула и подвесили лампу на крючок, свисающий с потолка. Теперь освещалась вся комната, но стоило быть осторожнее — потолок был довольно низкий, и лампа покачивалась на уровне лица.
— А у меня есть для тебя подарок, Элли, — вспомнил Рэй. — Но сначала я приготовлю ужин и мы поедим. А уж потом я тебе его вручу и ты меня отблагодаришь.
Ответом ему была тишина, и он пожав плечами, отправился к шкафу, в котором хранились консервы.
После ужина мужчина потягивал чай, дожидаясь, пока закончит есть его пленница, медленно и будто бы неохотно ковыряющаяся в тарелке. Он знал, что на самом деле она была голодна, просто растягивала ужин, в надежде отдалить то, что обычно следовало после.
Наконец Рэй со стуком поставил кружку на стол. Девушка вздрогнула и тоже отставила свою посуду в сторону. Ложка глухо звякнула, и стало тихо.
— Ну что, дорогая, пришло время подарка, — нарушил молчание Рэй, и с довольной улыбкой полез в карман. — Смотри, какую красоту я достал для тебя!
На девушку украшение не произвело большого впечатления, она равнодушно скользнула по нему взглядом и отвернулась.
— Ну что же ты, детка? — обманчиво ласково проговорил Рэй, нарочито медленно подходя ближе. — Неужели ты не хочешь примерить его? Давай-ка сюда свою шейку!
Глядя в пол, Элизабет поднялась на ноги и сбросила с плеч когда-то ярко-голубой плед. Одёрнула длинную, до самых колен, серую футболку, на пару с носками являющуюся единственной её одеждой, и наконец взглянула в глаза мужчине. Он осклабился, откровенно любуясь её лицом, на котором, несмотря на внешнее спокойствие, то и дело отражались привычные эмоции: ненависть, страх, отвращение. И покорность.
— Я так рад, что ты наконец-то уяснила, когда стоит открывать свой прелестный ролик, а когда лучше помолчать, — с одобрением сказал Рэй, и протянул к ней руку. Девушка вздрогнула, но не сдвинулась с места, позволив ему убрать прядь волос, упавшую ей на глаза.
— Настанет день, когда я избавлю тебя от этого, — он щёлкнул пальцем по широкому ошейнику, потом нежно погладил Элизабет по щеке. — Но, думаю, этот день наступит нескоро, так что вернёмся к подарку.
Рэй аккуратно застегнул цепочку ожерелья, разместив его прямо поверх ошейника. Одобрительно оглядел получившуюся картину.
— Оно тебе безумно идёт. Эти изумруды идеально подходят к твоим глазам: такие же яркие и притягательные. Когда я их увидел, то сразу подумал о тебе. А той карге они всё равно без надобности. Тебе нравится?
Элизабет снова промолчала, продолжая глядеть куда-то в пустоту перед собой.
— Какой же я болван! — Рэй хлопнул себя по лбу, отчего девушка испугано моргнула. — Сейчас принесу зеркало.
Без интереса окинув взглядом своё отражение, Элизабет на мгновение задержалась на фиолетовым синяке под глазом и опустила глаза.
— Ну как? — пытливо спросил мужчина, убрав зеркало. В голосе послышались угрожающие нотки.
— Очень красивое ожерелье, — наконец ответила девушка. — Хотя к синяку больше подошли бы аметисты.
Рэй громко рассмеялся, заставив её вжать голову в плечи, и одобрительно хлопнул себя по бедру.
— Мне всегда нравилось твоё чувство юмора, знаешь? — прошептал он ей в лицо. Щёки Элизабет пошли красными пятнами от этого шёпота, и она невольно шагнула назад. — Не стоит убегать, сегодня ты хорошо себя вела и я обещаю быть нежным.
Расстёгивая пуговицы на рубашке, он шагнул вслед за ней.
* * *
"Слабость и вялость взяли верх. Поднялась температура, и кажется, что каждая мышца в теле превратилась в желе. Мысли в голове начали путаться, то и дело стало казаться, что вокруг всё нереально, а в другой миг, осознание реальности так било по нервам, что на глазах наворачивались слёзы. Но есть и хорошая новость — нога больше не болит. Палец почернел и опух, соседние с ним тоже распухли и стали бордово-синими. Если не пытаться наступать на ногу, то и боли нет, только странное ощущение пульсации внутри, как-будто кровь с трудом циркулирует по заражённым венам. Совсем скоро кровь станет такой же ядовитой, и начнёт убивать организм. Главное, чтобы это произошло как можно быстрее".
То, что сначала показалось Рэю паршивым началом дня, в итоге оказалось его полной противоположностью.
Обычно он, возвращаясь вечером домой, заезжал за бензином к спрятанному неподалёку бензовозу. Машина, накрытая маскировочной сеткой и прикрытая ветками, стояла чуть в стороне от земляной дороги, ведущей к озеру. Её пришлось оставить там из-за узкого проезда, и в итоге бензовоз оказался ближе к шоссе, чем к озеру. Но место было довольно удачное — небольшой просвет между деревьями выводил прямо на поляну, словно созданную под габариты машины.
Как правило, Рэй на пути к дому тормозил возле ориентировочного кустика, брал канистру и шёл за бензином. Колея после проезда тяжёлой машины ещё виднелась, но если специально не присматриваться, то заметить её уже было нельзя. Стоя же на дороге, увидеть стоящий в тридцати метрах среди деревьев полностью замаскированный бензовоз, было и вовсе нереально.