Mapи (мечтательно). Может, если б я решилась тогда с ним заговорить… Мы же столько раз встречались на лестнице… Представляешь, что могло бы быть, заговори я с ним тогда?..
Жанна. Сказать что? Он лежал бы сейчас больной, после операции, ты бы терла на терке овощи и фрукты и отцеживала бы сок через марлю, и поила бы его с ложечки, и носила бы за ним судно. А потом звонила бы его мать и говорила, что ты плохо за ним ухаживаешь. Продолжать или хватит?
Mapи (помолчав). Пожалуй, хватит.
Вспыхивает свет.
Ну вот, наконец.
Жанна. Так что хорошо, что хоть раз не сбылись твои дурацкие фантазии.
На крыльце слышны шаги. Входит Виктор, вытирая тряпкой руки.
Виктор. Надо менять все здесь. (Смотрит на стену: выключатель закрыт бумажкой с кривой надписью «Не включать».) А это еще что?
Mapи. Тут с люстрой что-то. Не знаю что, это еще до меня. (Жанне.) Что у них тут случилось? (Виктору.) Это дача ее друзей.
Жанна. Не помню. Они уж год как уехали.
Виктор. Ну, хорошо, начнем тогда по порядку. Где та розетка, в которую вы включили камин?
Mapи. Наверху.
Виктор. Я могу ее посмотреть?
Mapи. Да, конечно. (Спохватившись.) Нет-нет, что вы, там муж, он после операции.
Виктор. Да? Но там никого нет.
Mapи. Как нет?
Виктор. Так. Я, когда на лестнице стоял… Там было открыто окно – в спальне. И никого не было.
Mapи (растерянно). А куда же он делся?.. (Жанне.) Он что же – ушел? Может, он на выставку поехал? (Виктору.) Он художник, у них выставка, он там свою картину выставил. «Весна» называется. (Жанне.) Помнишь «Весну»? (Виктору.) Представляете, каково ему? Он здесь, она там. Вот, наверное, и решил, пользуясь темнотой и тем, что я занята… Ему уже разрешили ходить, вот только голос еще…
Виктор. Но разве выставки вечером открыты?
Mapи. Выставки? Да. То есть, нет. Сама выставка, конечно, закрыта, но у них вечером обсуждение. На секции.
Виктор. Он же не может говорить.
Mapи. А зачем ему говорить? Ему слушать надо. Что другие о нем скажут. Ладно, с ним я потом разберусь. Сколько я вам должна?
Виктор. Пока ничего. Я еще не закончил. У вас здесь все менять надо – и щиток, и проводку, и розетки.
Mapи. Да? Значит, вы еще придете?
Виктор. Завтра часов в пять вы будете?
Mapи. Да, я буду ждать вас. К сожалению, мужа в это время не будет, он к врачу должен.
Виктор. До завтра. (Уходит.)
Обе некоторое время смотрят ему вслед.
Жанна. Завтра что – вторник? Я не смогу в пять, я Сергея к врачу веду.
Mapи. Ну и веди.
Жанна. Да? Даже так? Ты уже, значит, не боишься? Я тебе уже не нужна? Я, похоже, даже мешаю? Прекрасно. А может, еще один укольчик сделаем – успокоительный?
Mapи (не сразу). А в нем что-то есть, правда? Я даже не спросила, как его зовут.
Жанна. Монтер. Монтер Монтерыч. Тебе этого мало?
Mapи. Он на профессора похож. И речь у него интеллигентная.
Жанна. Мари, ты опять? Отдохни.
Mapи. Жанна, почему ты такая недобрая?
Жанна. Я как раз очень добрая. И люблю тебя. И говорю все это только потому что добрая. Ты заслуживаешь иной судьбы. Мало тебе было лошадника твоего? Мало картежника? Тебе теперь монтер понадобился.
Mapи. Почему понадобился? Никто мне не понадобился. Я просто сказала, что в нем что-то есть. Сказать нельзя?
Жанна. А то я не знаю тебя. Этот блеск в глазах, эти фантазии. Этот Мишель твой.
Mapи. Сама мне его навязала.
Жанна. На пятнадцать минут. А ты его в биографию потащила.
Наверху что-то хлопнуло, вроде как ставня.
Что это?
Mapи. Это он. Он зовет меня. Мишель. Он вернулся и хочет есть. Его в очередной раз обругали, и никто не купил его «Весну».
Опять наверху хлопнула ставня.
Я иду, мой дорогой, иду! Твое лето, твое бабье лето… (Идет наверх.)
Жанна (смотря ей вслед). Мари, Мари…
Вторник. День
Мари работает за мольбертом. Одета заметно лучше, чем вчера. Входит Жанна.
Mapи. Ты? Ты же сказала – сегодня не сможешь.
Жанна. А ты обрадовалась. Визит к врачу отменился. (Подходит к картине, смотрит.) Знаешь, Сергей тут как-то сказал, что мы с тобой коллеги.
Mapи. Да?
Жанна. Ты картины лечишь, а я людей.
Mapи. Но врач может стать профессором, даже академиком, а реставратор всю жизнь будет просто реставратором.
Жанна. Но ты же не всегда была реставратором. А как художник ты тоже можешь стать академиком. Живописи.
Mapи. Ага. Особенно после твоих уколов.
Жанна. Но это временно. (Кладет на стол аудиокассету.)
Mapи. Что это?
Жанна. То, что ты просила.
Mapи. «Битлы»? Ты прелесть.
Жанна. И там твоя эта… «Мишель».
Mapи. Ой, сейчас поставлю. Ты представляешь, сколько я ее не слышала?
Жанна. К сожалению, представляю. Мы ж ровесницы.
Mapи. Ничего подобного, я моложе.
Жанна. На год.
Mapи. В нашем возрасте год считается за три – как на Крайнем Севере. (Смотрит на часы.) А Сергей разве не ждет тебя?
Жанна. Так… Понятно… Вчера я еще нужна была, вчера ты была запуганная и одинокая, а сегодня ты уже вышла на боевую тропу; уже бьешь копытом… Не рано ли? Очевидно, ты решила, что твоя старая проводка произвела на него такое неизгладимое впечатление, что он ждет не дождется пяти часов, да? (Смотрит на Мари, пауза.) А может, он не любит старые проводки?
Mapи. Не хами.
Жанна. Когда я говорила: соберись, не распускайся, следи за собой – ты что в ответ? Тапочки на босу ногу и нечесаная. А сегодня… Ты б еще вечернее платье надела.
Mapи. Для себя – какой интерес?
Жанна. Ну да, а тут принц появился. С разводным ключом.
В распахнутом окне появляется Виктор. Женщины его не видят.
Mapи. Он электрик, а не сантехник.
Жанна. Ах, ах, обидела, ну извини. (Открывает сумку, достает шприц и ампулу.) Ладно, давай уколемся, и я пошла.
Мари ложится на диван. Виктор исчезает. Мари поднимает юбку, приспускает трусики.
(Делает укол, хлопает Мари по ягодице.) Все на сегодня, можешь вставать.
Mapи (поднимается, поправляет одежду). Пойду поставлю кассету. (Берет кассету, идет наверх.)
Жанна складывает в пепельницу ампулу шприц, спиртовую салфетку.
(Кричит из спальни.) Слушай, а магнитофон чего-то не работает. Может, опять света нету?
Жанна (включает бра – оно не горит). На кого, говоришь, он похож, твой монтер – на профессора?
В открытую дверь, постучав, входит Виктор, кивает Жанне.
Опять нету света, профессор.
Виктор. Сейчас будет. (Встает на табуретку, возится с пробками.)
Mapи (спускаясь сверху, Виктору). Вы? Здравствуйте. А вы любите «Битлов»?
Виктор. Люблю.
Загорается бра, и сверху раздается громкий мужской голос.
Голос. Ложитесь удобнее… Ничто не должно вас стеснять…
Mapи. Ой, кто это?
Жанна. Вот дурак. Это он мне «Битлов» на свой сеанс гипноза записал – Гена наш. Но это недолго, сейчас кончится.
Mapи. Я его больше слышать не могу – Гену вашего.
Голос. Ваше внимание сосредоточено на моем голосе… Сейчас я буду считать до десяти, и по мере моего счета вы будете погружаться в приятное состояние покоя…
Mapи (Виктору). Он на меня совершенно не действовал, этот дурацкий гипноз. А на вас действует?
Виктор. Не знаю.
Голос (медленно). Раз… Ваши руки и ноги становятся тяжелыми…
Виктор на табуретке приподнимает ногу, как бы проверяя, потяжелела она или нет.
Два… Вы чувствуете тепло в руках и ногах…
Жанна. Да выключи ты его.
Голос. Три… У вас ровное и спокойное дыхание… Мари. Зачем же, пусть все послушают, чем ты меня лечила.
Голос. Четыре… Ваше сердце бьется ровно…
Mapи. Подруга, называется.
Голос. Пять… Вы совершенно спокойны…
Mapи. А я бесилась, когда эту чушь слушала.
Голос. Шесть… Мысли становятся ленивыми, неповоротливыми…
Mapи. А они у меня все время такие.
Голос. Семь… Тяжелее становятся веки…
Жанна. Ладно, я пошла. Пока сама не уснула. (Уходит.)
Голос. Восемь… Вас охватывает приятное дремотное состояние…
Мари смотрит на Виктора, продолжающего возиться со щитком.
Девять… Вас ничто не волнует… Мари. Нет?
Виктор. Кроме состояния вашей проводки. Она вся насто… (Неуспевает закончить.) Голос. Десять!
На этом слове Виктор замирает в нелепой позе – с поднятыми вверх руками, держащими пассатижи, и запрокинутой головой. И не понять – то ли он и в самом деле загипнотизирован, то ли разыгрывает Мари.
Mapи. Эй! Что это вы?.. Да вы что? Вы же так упасть можете… Господи, как же вас обратно вернуть?.. (Кричит в окно.) Жанна! Иди сюда! (Виктору.) А говорили – на вас не действует. Как же вас разбудить? Там же чего-то такое говорят, чтобы пациент проснулся… (В окно.) Жанна! (Подходит к неподвижно стоящему Виктору.) Когда нужно, ничего не помнишь… Так… (Подражая гипнотизеру.) Спокойно… Вас ничего не волнует… Вам хорошо… Вам все нравится… (Обычным голосом.) Вам нравится? (Не дождавшись ответа, продолжает «гипнотизировать».) Вы отдохнули… Вы просыпаетесь… (Обычным голосом.) Ну просыпайтесь же…
Входит Жанна.
Жанна, он не просыпается.
И вдруг зазвучала музыка – «Мишель» в исполнении «Битлз», точнее ее самый конец. И Виктор ожил, задвигался в такт музыке, пританцовывая на табуретке. А когда песня кончилась, шутливо поклонился и легко соскочил с табуретки. Мари с интересом разглядывает его – он уже не похож на вчерашнего мрачного монтера. И он смотрит на Мари, не скрывая интереса, – она тоже не очень напоминает вчерашнюю напуганную женщину.
Жанна. Похоже, я больше не нужна? Мари. Ну почему же… Может, останешься, чаю попьем…
Жанна. Не могу. Меня ведь ждет Мишель, ты забыла?
Мари с недоумением смотрит на нее.
Мишель. Твой муж. (Виктору.) Он пишет новую картину из цикла «Времена года». «Весна», как вы помните, уже была, теперь вот «Осень». С меня. Глубокая осень. Похожа? (Усмехнувшись, уходит.)
Виктор (глядя ей вслед). Остроумная женщина. Где-то я ее видел. (Мари.) А почему ваш муж не с вас пишет, а с вашей подруги?
Mapи. Осень? Не очень-то вы любезны.
Виктор (смущенно). Нет, я имел в виду…
Mapи. «Весна» – та с меня писалась.
Виктор. Интересно, наверное, быть женой художника. Видеть, как он творит.
Mapи. Вот именно – творит. Бог знает что. То натурщицы, теперь вот подруга.
Виктор. Но раз это вас устраивает…
Mapи. Уже нет. Пока он болел, я терпела. Но теперь, когда он поправился, я решила… Я решила с ним разойтись. Все, хватит.
Виктор. Даже так?
Mapи. Да, так. Хотя, конечно, жалко. Он такой красивый, высокий… Волосы до плеч… Но свобода дороже.
Виктор. Вы решительная женщина.
Mapи. Да. А теперь еще и свободная. Буду жить, как хочу. Делать, что хочу.
Виктор. И что же вы будете делать?
Mapи. Что? Не знаю. Наверное, то же, что и раньше – реставрировать чужие картины.
Виктор. Так вы реставратор? Хорошая профессия. Интересней, чем старые проводки чинить. (Разглядывает картину, с которой работала Мари.) А сами рисовать вы никогда не пробовали? Мне почему-то кажется, что вы раньше… Когда-то… Я ошибся?
Mapи. Нет, не ошиблись. Действительно, когда-то… В другой жизни… Но вы ведь тоже, как мне кажется, не всегда пробки чинили, нет?
Он улыбается.
Я так и думала. Я сразу сказала Жанне, что вы похожи скорее на ученого.
Виктор. Ну, вот видите: вы похожи на художницу, я на ученого, а занимаемся черт-те чем. На что это похоже?
Mapи. На жизнь. Вам не кажется?
Виктор. Мне кажется, что теперь, когда мы так много узнали друг про друга, осталась мелочь – узнать, как вас зовут.
Mapи. А я разве не сказала?
Виктор. Вы сказали, как зовут вашего мужа и вашу подругу.
Mapи. Вообще-то первым должен представляться мужчина. Вы не находите?
Виктор. Да? Что ж, вы правы. Меня зовут Виктор.
Mapи. А меня Мари.
Виктор. Очень красивое имя. И очень вам подходит.
Mapи. Спасибо. А вам ваше – не очень.
Виктор. Да? Отчего же?
Mapи. Оно простит вас. Лучше было бы – Виктор. С ударением в конце.
Виктор. Да? Ну что ж, не возражаю. А вы, очевидно, жили во Франции.
Mapи. Почему вы так решили?
Виктор. Mapи, Мишель, Виктор… А по паспорту вы же, наверное, просто Мария?
Mapи. Может, вас еще и мой год рождения интересует – по паспорту? Вы, случайно, не кадровиком раньше работали?
Виктор. Ну, ну, не сердитесь. Я ничего не имею против Мари. И против Виктора. Виктором я уже пожил, и ничего хорошего, как выяснилось, это мне не принесло. Хотя и означало победу.
Мари. В этом-то и дело: победа – Виктория, с ударением на «о». Вы жили не с тем ударением, поэтому и не было побед. А теперь, когда мы его поставим на место… Человек должен меняться. Скучно всю жизнь иметь одну и ту же прическу, работу, ударение…
Виктор. Мужа…
Мари. А вы злопамятны. Зачем смотреть назад, самое интересное ведь впереди, правда?
Виктор. Я это называю «эффект угла».
Mapи. Угла?
Виктор. Когда заворачиваешь за угол, каждый раз надеешься, что там тебя ждет что-то такое, что изменит всю жизнь.
Мари. И часто случалось?
Виктор. Когда специально ждешь… (Качает головой.) А потом, в один прекрасный день, у кого-то перегорают пробки…
Mapи. Но вы же еще не знаете, изменит ли это что-то в вашей жизни?
Он смотрит на нее, чуть улыбаясь.