— Но ничто другое нам не поможет! — завернув обломки клинка в свой плащ, он сунул их под мышку. — Пойдем.
Лия неохотно довела его до лестницы.
— Осторожнее, — предупредила она. — Мы наверняка с кем-нибудь столкнемся. Говорить буду я.
— Зачем подвергать себя опасности? Или ты бежишь со мной?
Эльфиянка повернулась к нему:
— Ты боишься за меня?
— Разумеется, как за весь Альвхейм.
— А… за Фреду?
— Фреда для меня дороже всего на свете, дороже эльфов, богов и людей, вместе взятых. Я люблю ее.
Румянец на щеках Лии сменился прежней бледностью.
— Не стоит за меня бояться, — сказала она. — Я всегда сумею убедить Вальгарда, что ты околдовал меня и принудил пойти с тобой.
На верхней ступеньке лестницы маячила фигура стражника.
— Стоять! — гаркнул тролль, едва завидев их.
— Ты смеешь приказывать своему князю? — ледяным тоном осведомилась Лия.
Тролль попятился:
— Прости, господин… я… ты проходил мимо совсем недавно…
Они вышли во двор. Скафлок уверен был, что обман вот-вот раскроется. Бежать, бежать отсюда! Лишь могучим усилием воли удалось ему сохранить наружное спокойствие.
Воинов во дворе было немного. На востоке уже занималась заря. Было очень холодно.
Лия жестом велела отпереть западные ворота замка. Тролли повиновались. Эльфиянка заглянула в глаза Скафлоку.
— Дальше ступай один, — проговорила она. — Ты знаешь, что делать.
— Да вроде бы, — ответил он. — Мне нужно найти великана Болверка и заставить его выковать меч заново.
— Болверк… Его имя означает «злодей»… Я начинаю догадываться, что это за клинок и почему до него не осмелится дотронуться никто из карликов. — Лия покачала головой. — На твоем лице, Скафлок, я читаю, что никакие бесы и демоны не остановят тебя, разве что смерть или отчаяние. Но подумал ли ты о своей драгоценной Фреде? — последние слова она произнесла с кривой усмешкой.
— Она не хочет расставаться со мной, — улыбка Скафлока исполнена была любви и гордости. Первые лучи солнца золотили его волосы. — Нас с ней не разлучить.
— Так-так. А где ты собираешься искать великана?
Лицо Скафлока посуровело.
— Я думаю пробудить мертвеца, — сказал он. — Имрик научил меня, как это делается. Им многое ведомо.
— Но ведомо ли тебе, что мертвые мстят тем, кто нарушает их сон? Устоишь ли ты против призрака?
— Я должен попытаться. Сдается мне, колдовство убережет меня.
— Тебя, может, и убережет, а… — Лия запнулась. — А если он отомстит тебе, погубив Фреду?
Его губы побелели.
— Она так тебе дорога? — тихо спросила эльфиянка.
— Да, — ответил он хрипло. — Ты права, Лия. Пускай лучше падет Альвхейм, чем…
— Подожди! Я хочу дать тебе совет. Но сперва я попрошу тебя об одолжении.
— Скорее, Лия, скорее!
— Скажи мне вот что. Если Фреда покинет тебя… погоди, погоди, не перечь… если она покинет тебя, что тогда?
— Не знаю. Я не могу представить себе такого.
— Может, вернешься с победой сюда? И вновь станешь эльфом?
— Посмотрим. Пока я ничего не знаю. Скорее, Лия!
Она улыбнулась и лукаво поглядела на него:
— Слушай же, Скафлок. Пробуди тех, кто рад будет помочь тебе, тех, за кого мстишь ты сам. Разве Вальгард не убил всех родичей Фреды? Пробуди их, Скафлок!
На мгновение юноша замер, потом бросил на землю клинок, схватил эльфиянку в объятия, прильнул к ее губам; подобрав меч, он пробежал через ворота и в следующий миг скрылся в лесу.
Лия долго смотрела ему вслед. Если ее догадка насчет клинка верна, значит, должно произойти то же самое, что случилось однажды в былые годы. Она рассмеялась.
Вальгарду доложили, что по замку бродит его двойник. Когда он приступил с расспросами к своей наложнице, та, дрожа как осиновый лист, пробормотала, что ее околдовали во сне и что она ничего не помнит. Однако на снегу остались следы, а потому на закате князь и его воины оседлали коней и пустились в погоню.
Фреда неотрывно глядела в ту сторону, где находился Эльфхьюк. Шла вторая ночь ожидания. Девушка замерзла так сильно, что перестала даже чувствовать холод. Эльфийские лошади не могли согреть ее, они ничуть не походили на тех теплых, добродушных животных, к которым она привыкла дома. Вспомнив о доме, она неожиданно остро ощутила свое одиночество: ей почудилось, будто на всем белом свете нет никого, кроме нее, лунного света и снега.
Она не смела плакать. Скафлок, Скафлок, жив ли он?
Поднявшийся ветер пригнал откуда-то тучи, они накинулись на луну, словно огромные черные драконы, и поглотили ее. Ветер завывал вокруг шалаша, в котором пряталась девушка, забирался внутрь, проникал под одежду. «Хой, хой! — восклицал он, швыряясь снежными зарядами. — Хой, хой!»
«Хой, хой!» — откликнулись тролльи рога. Фреда насторожилась. Страх кинжалом пронзил ее сердце. Тролли охотятся! А кого еще они могут ловить, как не…
Вскоре она услышала заливистый лай собак. О, эти псы — громадные, черные, свирепые! Фреда выбралась из шалаша, не замечая, что по щекам ее струятся слезы. Скафлок, милый Скафлок!
В непроглядной тьме она споткнулась о пень, чуть не упала, пнула его ногой, желая всей душой, чтобы он провалился в преисподнюю. Скафлок! Ох…
Луна на мгновение выглянула из-за туч, и в ее неверном свете Фреда различила высокую мужскую фигуру. Незнакомец, седобородый и седовласый старик, кутался в плащ, что крыльями развевался у него за спиной. В руке он сжимал копье. Из-под шляпы с широкими полями глядел один-единственный глаз.
Девушка судорожно вздохнула. С уст ее готов был сорваться призыв к Небесам, но старик заговорил раньше. Голос его был низким и звучным:
— Я не причиню тебе зла, наоборот, помогу.
Фреда опустилась на колени. Взор ее каким-то чудом достиг холма, на который взбирался утомленный Скафлок. Он был безоружен, псы троллей настигали его.
Видение померкло и исчезло. Она взглянула на старика.
— Ты Один, — прошептала она, — у нас с тобой разные дороги.
— Никто, кроме меня, не спасет твоего возлюбленного, ибо он язычник, — взгляд бога словно пригвоздил ее к земле. — Ты согласна заплатить мою цену?
— Чего ты хочешь? — выдохнула она.
— Торопись, или собаки разорвут его в клочья.
— Согласна!.. Согласна…
Бог кивнул:
— Тогда поклянись своей душой и всем тем, что для тебя свято, отдать мне, когда я потребую, то, что у тебя за поясом!
— Клянусь! — воскликнула она, вновь ударяясь в слезы. Но это были слезы облегчения. Почему Одина называют жестоким? Ведь ему нужна такая малость — снадобье, что дал ей Скафлок. — Клянусь, господин, и пусть небо и земля отринут меня, если я нарушу клятву!
— Хорошо, — сказал он. — Тролли будут плутать в лесу, а Скафлок очутится здесь. Держи свое слово, женщина!
Странник пропал — будто растворился в ночи.
Фреда едва заметила его исчезновение. Она бросилась на шею Скафлоку. Тот, ошарашенный тем, что внезапно оказался в объятиях любимой, когда уже считал себя погибшим, крепко прижал девушку к груди.
Глава 20
Отдохнув пару дней в пещере, Скафлок принялся собираться в путь.
Фреда не плакала, хотя слезы комом стояли у нее в горле.
— Ты видишь зарю, — сказала она, — а на деле сгущаются сумерки.
— Ты о чем? — удивился он.
— Клинок исполнен зла, и наша задумка не принесет ничего хорошего.
Он положил руки ей на плечи.
— Тебе не хочется тревожить мертвых, — проговорил он. — Поверь, я тоже не рвусь, но кто другой поможет нам? Если тебя страшит встреча с родными, оставайся тут.
— Нет, я последую за тобой даже в могилу. Пойми, я боюсь не родичей. Они любили меня, а я любила их, и смерть не сделала нас врагами. — Фреда закусила губу, чтобы та не дрожала. — Если бы мы додумались до этого сами, дурные предчувствия терзали бы меня гораздо меньше. Но Лие я не доверяю.
— С какой стати ей вредить нам?
Фреда молча пожала плечами.
— Мне вовсе не нравится твой договор с Одином, — пробормотал Скафлок. — Не в его обычае запрашивать так мало. Но кто разберет, что на уме у бога?
— Меч… Скафлок, мне чудится, что, когда его выкуют заново, в мир возвратится могучая и ужасная сила. Я предвижу великое горе.
— Горе троллям, — Скафлок выпрямился во весь рост, коснувшись головой закопченного свода пещеры. Голубые глаза его воинственно сверкали. — Как ни труден наш путь, иного нам не дано. Что суждено, от того не уйти, и не пристало воину бегать от судьбы.
— Мы встретим ее вместе, — Фреда прильнула к нему. Липо ее было мокрым от слез. — Я прошу тебя лишь об одном.
— О чем?
— Подожди до завтра, умоляю тебя, — ее пальцы стиснули его плечи. — Я умоляю тебя, Скафлок!
Он неохотно кивнул:
— Но почему?
Фреда словно не слышала его вопроса. Опьяненный поцелуями девушки, Скафлок скоро забыл обо всем. Но Фреда помнила, помнила даже тогда, когда их тела слились воедино.
Ей открылось, что это — их последняя ночь.
Тусклое зимнее солнце скрылось за иссиня-черными штормовыми тучами, что нависли над побережьем. Вой ледяного ветра смешивался с грохотом прибоя о скалы. С наступлением темноты издалека донесся топот копыт, который перемежался громкими криками и собачьим лаем. Скафлок вздрогнул. В полях гуляла Дикая Охота.
Они оседлали своих коней, навьючили поклажей двух других. Скафлок закинул за спину завернутый в волчью шкуру сломанный клинок. С пояса свисал эльфийский меч в ножнах, в левой руке Скафлок сжимал копье. Под меховыми одеждами на них обоих были кольчуги, а под шапками скрывались шлемы.
Фреда оглянулась. Пещера снаружи выглядела холодной и мрачной, но в ней они были счастливы. Девушка отвернулась и уставилась прямо перед собой.
— Эгей! — крикнул Скафлок, и кони с места взяли в галоп.
Ветер задувал все сильнее, пенные брызги застывали на лету, волны с ревом накатывались на берег и отступали, скрежеща галькой; казалось, будто на камнях извивается и стонет какое-то морское чудище. Оглушительный шум взмывал под самые небеса. Бледная луна сопровождала всадников, то пропадая за тучами, то вновь возникая из небытия.
Кони стремительно мчались к югу, их копыта крошили лед и высекали искры из скал. Быстрее, быстрее! Воздух свистел в ушах, обжигал горло и легкие. Быстрее сквозь снежную пелену, сквозь мрак, что окутывает вражеские земли! Быстрее туда, где высится курган славного воина и вождя!
Со стен Эльфхьюка протрубил рог. Самого замка в темноте видно не было. Тролли было погнались за людьми, но скоро отстали: их лошади не могли состязаться в быстроте бега с эльфийскими конями.
Вперед, вперед! Мимо заледеневших деревьев, что растопырили свои голые ветви, мимо замерзшего болота, мимо холмов, по пустынным полям — вперед!
Фреда начала узнавать местность. В тучах то и дело появлялись прорехи, и луна проскальзывала в них, освещая заснеженную землю. Да, вон знакомая речка, где они с Асмундом ловили рыбу, вон лес, где она охотилась вместе с Кетилем, а вон на том лугу Асгерд плела им венки из маргариток… Как давно это было?!
Слезы застыли на ее щеках. Скафлок на скаку коснулся руки Фреды, и девушка благодарно улыбнулась ему. Если бы не он, у нее просто не хватило бы духу вернуться сюда. С ним же она ничего и никого не боялась.
Юноша натянул поводья.
Посеребренные лунным светом сугробы, из которых кое-где торчали обугленные головешки, — таким предстало глазам Скафлока и Фреды подворье Орма. На берегу моря возвышался курган.
Из вершины его вырывалось слепящее бело-голубое пламя. Фреда вздрогнула и перекрестилась. Она знала, что там, где похоронены языческие герои древности, люди часто видят по ночам надмогильные огни. Ну и ладно! Пускай Орм покоится в неосвященной земле — он ее отец!
Отец… Он качал ее на колене, он пел ей песни, так громко, что сотрясались стены… Фреду била дрожь.
Скафлок спешился. Рубаха его под кольчугой взмокла от пота. Никогда раньше не пользовался он заклинаниями, которые хотел сотворить сегодня.
Он шагнул вперед — и остановился. Дыхание с хрипом вырывалось из его груди, ладонь легла на рукоять клинка. В отблесках пламени он разглядел неподвижную черную фигуру. Если ему придется сражаться с духом…
Фреда по-детски всхлипнула:
— Мама!
Скафлок взял девушку за руку, и они медленно поднялись на вершину кургана.
Женщина, которая сидела там, поблизости от огня, показалась Скафлоку удивительно похожей на Фреду. Те же черты лица, те же широко расставленные серые глаза, те же рыжеватые с золотистым волосы. Но она исхудала от печали, щеки сделались впалыми, глаза тоскливо глядели на море, неприбранные волосы рассыпались по плечам. Из-под теплого мехового плаща виднелись какие-то лохмотья, которые едва прикрывали иссохшее тело.
Когда Скафлок и Фреда вступили в круг света, женщина повернула голову. Ее взгляд задержался на юноше.
— С возвращением, Вальгард, — проговорила она глухо. — Вот она я. Зачем ты пришел? Убей меня, я истомилась по смерти.
— Матушка, — Фреда упала перед женщиной на колени.
Элфрида молча смотрела на нее.
— Не понимаю, — сказала она наконец. — Ты моя Фреда? Но Фреда мертва. Вальгард похитил тебя, ты не могла прожить долго.
Она улыбнулась, покачала головой и протянула дочери руки.
— Ты не забыла меня, ты пришла меня навестить. Мне так одиноко, дочка. Иди ко мне, я спою тебе колыбельную.
— Я живая, мама, живая… и ты жива… — Слезы душили Фреду; она закашлялась. — Потрогай, я теплая, я живая. Это не Вальгард, это Скафлок, он спас меня от Вальгарда. Это Скафлок, мой муж и твой новый сын…
Элфрида тяжело встала, опираясь на руку дочери.
— Я ждала, — прошептала она. — Я ждала, хотя меня считали безумной. Мне приносили еду, но и только, ибо страшились безумной женщины, которая не покидает своих мертвых, — она тихо засмеялась. — В чем же мое безумие? Безумны те, кто оставляет усопших.
Она взглянула в лицо Скафлоку.
— Ты сходствуешь с Вальгардом, — сказала она. — Ты высокий, как Орм, я вижу в тебе его и себя. Но твои глаза добрее, чем у Вальгарда.
С уст ее снова сорвался еле слышный смешок.
— Какая же я безумная? Я ждала, я просто ждала, и двое моих детей вернулись ко мне из мрака.
— До рассвета придут и другие, — сказал Скафлок.
Они свели женщину с кургана.
— Мама выжила, — прошептала Фреда. — Я думала, она погибла, но она выжила и провела тут всю зиму… Что я натворила?!
Она заплакала, Элфрида принялась утешать ее.
Тем временем Скафлок воткнул в землю рунные посохи, надел на большой палец левой руки бронзовое кольцо с кремнем, встал с западной стороны могилы и простер руки к небу. Шумело море, выглядывала из-за туч луна, мела поземка.
Скафлок произнес заклинание. Слова обожгли ему горло. Он покачнулся, но устоял на ногах, потом взмахнул руками.
Пламя взметнулось выше. Ветер застонал подстреленной рысью, тучи заволокли луну. Скафлок воскликнул:
Курган вздрогнул. Холодное пламя, казалось, достигало небосвода. Скафлок продолжил: