Сам Орм улыбался, как то положено воину, презирающему смерть. Но кто знает, что скрывала его улыбка? Элфрида не могла удержаться от слез. Вальгард молча осушал рог за рогом, стремясь разогнать тоску, но та упорствовала и, словно назло ему, становилась все сильнее. Ни женщины, ни ратные забавы не отвлекали его сейчас от мрачных мыслей, а потому он снова и снова вспоминал свой поступок, и глаза Кетиля глядели на него из сумрака под потолком.
Вскоре в зале сделалось шумно, однако стук в дверь, которая не была заперта, привлек всеобщее внимание. На пороге показался Асмунд.
Он был бледен и едва стоял на ногах, на плече его лежало нечто, завернутое в плащ. Он обвел взглядом залу, выискивая отца. Мало-помалу установилась тишина.
— Проходи, Асмунд! — крикнул Орм. — Мы заждались тебя…
Но Асмунд смотрел куда-то в сторону — на Вальгарда. С уст юноши сорвались странные слова:
— Я привел с собой еще одного гостя.
Орм сидел неподвижно, с лица его сползли все краски. Асмунд поставил свою ношу на пол. Она промерзла настолько, что ей вполне хватало руки Асмунда в качестве опоры, чтобы сохранять вертикальное положение.
— Я нашел его под камнями, — произнес Асмунд, по щекам которого струились слезы. — Мне стало стыдно, что мы поминаем его в тепле, а он тут один, стынет под вой ветра. В общем, я принес Кетиля домой — а в голове у него топор Вальгарда!
Он откинул плащ, и блики пламени упали на запекшуюся на лезвии топора кровь. Волосы Кетиля покрывала изморозь. Мертвые глаза уставились на Вальгарда. Опираясь на Асмунда, Кетиль насмешливо разглядывал своего убийцу.
Орм медленно повернулся к берсерку. У того от изумления и страха отвисла челюсть, но он быстро пришел в себя и рассвирепел. Вскочив, Вальгард воскликнул:
— Ты лжешь!
— Разве это не твой топор? — спросил Асмунд. — Хватайте его, добрые люди, вяжите братоубийцу, которого ждет виселица!
— Я требую правосудия! — крикнул Вальгард. — Дайте мне осмотреть оружие.
Никто не пошевелился, все были потрясены случившимся. Вальгард направился к двери, провожаемый гудением пламени.
У входа было сложено оружие. Вальгард вдруг резко наклонился, подобрал копье и бросился бежать.
— Не уйдешь! — Асмунд попытался преградить ему дорогу, вытаскивая из ножен меч. Вальгард ударил. Копье вонзилось в незащищенную грудь Асмунда, пригвоздило его к стене, и он умер, по-прежнему поддерживая рукой Кетиля.
Валъгардом овладело бешенство. Он зарычал, глаза его яростно засверкали, на губах выступила пена. Орм, который преследовал сына, напал на него сзади. Вальгард перехватил клинок отца, извернулся и всадил в горло старому дану свой нож.
Орм рухнул на пол, обливаясь кровью. Вальгард позаимствовал у него меч. В дверях толпились домочадцы. Вальгарх обрушился на ближайшего из них.
В зале царила суматоха. Одни прятались по углам, другие норовили утихомирить безумца. Клинок Вальгарда пел песню смерти. Друг за другом пали трое воинов. Но тут несколько мужчин, укрывшись за большой столешницей, отогнали берсерка от груды оружия. Все поспешили вооружиться.
Вальгард же, пользуясь случаем, накинулся на безоружных, что стояли меж ним и дверью. Они рассыпались в стороны, и он вырвался из залы. Снаружи его встретил воин с мечом и шитом. Натолкнувшись на железный обод, клинок Вальгарда переломился.
— Никудышная у тебя сталь, Орм! — вскричал викинг и могучим усилием вырвал свой топор из черепа Кетиля. Воин не ожидал от него такой прыти. Первый удар Вальгарда разнес на куски шит, вторым он отрубил нападавшему по плечо правую руку и выбежал из дома.
Вслед ему полетели копья. Он рванулся к лесу. Кровь отца, которая обагряла его ладони, застыла на морозе, и погоня сделалась бесполезной. Бегом, чтобы не замерзнуть, Вальгард двинулся на запад. Тело его сотрясали рыдания.
Глава 8
Ведьма сидела одна-одинешенька в полумраке. Послышался шорох, и из крысиной норы выкатился какой-то комок. Присмотревшись, она увидела свою колдовскую помощницу.
Утомленная и исхудавшая, крыса кое-как забралась на грудь ведьмы, прокусила кожу и прильнула к ранке. Напившись, она свернулась клубочком на коленях у хозяйки, поглядывая на нее своими глазами-бусинками.
— Ну, — спросила ведьма, — что скажешь?
— Долгим был мой путь, — ответила крыса. — В обличье нетопыря добралась я, гонимая ветром, до Альвхейма. Частенько, шныряя по тамошним залам, была я на волосок от гибели. Они догадливы, эти эльфы, и быстро сообразили, кто я такая. Но мне все же удалось подслушать их разговоры.
— Их замыслы не изменились?
— Нет. Скафлок думает совершить набег на Тролльхейм, надеясь сразить Иллреде, — ведь тот во всеуслышание объявил о конце перемирия. Имрик останется в Эльфхьюке, чтобы защищать его, если придется.
— Хорошо. Старый князь слишком ловок для нас, зато Скафлок в одиночку наверняка угодит в ловушку. Когда он отплывает?
— Через девять дней. У него около пятидесяти ладей.
— Эльфы плавают быстро, значит, они достигнут Тролльхейма в ту же ночь. Я научу Вальгарда, как поднимать ветер, и он будет там через три дня. Столько же времени потребуется ему, чтобы снарядиться. Выходит, чтобы он появился у Иллреде перед самым прибытием Скафлока, я должна продержать его у себя… Правда, ему надо будет собрать своих воинов… Впрочем, подчинить его мне не составит труда, он теперь изгнанник, который лишился всякого приюта.
— Ты не жалуешь его.
— Я не держу на него зла, ибо породил его не Орм, но он — мое подручное средство в опасной игре. Справиться со Скафлоком будет потруднее, чем убить Орма и двоих его сыновей или захватить их сестер. Он только посмеется над моими заклинаниями, — ведьма оскалила зубы. — Пусть его. Вальгард станет тем острием, какое пронзит сердце Скафлока. Что же до самого Вальгарда, я дам ему возможность возвыситься среди троллей, тем более если с его помощью они одолеют эльфов. Вдвойне сладка будет мне гибель Скафлока, коли вместе с ним и благодаря ему падет Альвхейм.
И ведьма принялась ждать — терпеливо и безропотно, как привыкла за минувшие годы.
Под утро, когда серый рассвет вырвал из мрака покрытые инеем ветви деревьев, в дверь ее хижины постучали. Она отперла, и Вальгард рухнул ей на руки. Он был едва живой от усталости, на одежде его виднелись кровавые пятна, а блуждающий взгляд был взглядом безумца.
Она накормила его мясом, напоила элем и настоем из трав, и через какое-то время он немного оправился.
— Лишь ты осталась у меня, — пробормотал он. — Женщина, чьи красота и распутство сгубили меня, я убью тебя, а потом брошусь на свой меч.
— Зачем ты говоришь так? — улыбнулась она. — Неужели все так плохо?
Он уткнулся липом в ее пахучие волосы.
— От моей руки пали отец и братья, — простонал он, — я изгнан, и нет мне прощения.
— Ты доказал всем, что ты сильнее тех, кто угрожал тебе, — возразила она. — Какая разница, кем они тебе приходились? Но коли мысль о погубленных родичах тревожит тебя, отринь ее, ибо ты невиновен.
— Что? — Он непонимающе уставился на нее.
— Ты не сын Орму, Вальгард Берсерк. Мне доступно ясновидение, и я говорю тебе, что ты рожден не от человека. Твои родители принадлежат к столь древним родам, что ты и вообразить себе не можешь.
Он напрягся, стиснул пальцами ее руки с такой силой, что ей стало больно, и крикнул во весь голос:
— Что ты несешь?!
— Ты подменыш, оставленный Имриком, князем эльфов, взамен первенца Орма, — проговорила ведьма. — Ты сын Имрика от рабыни, которая была когда-то дочерью короля троллей Иллреде.
Вальгард оттолкнул ее от себя. На лбу его блестели капли пота.
— Врешь! — выдохнул он. — Врешь!
— Нет, — спокойно ответила женщина и приблизилась к нему. Он отпрянул, грудь его бурно вздымалась. Ее голос был тих и ровен: — Как по-твоему, почему ты не похож на других детей Орма? Почему ты презираешь богов и людей, бродишь в лесах сам по себе и находишь забвение, лишь проливая кровь? Почему из всех женщин, с которыми ты спал, ни одна не принесла тебе ребенка? Почему тебя страшатся животные и маленькие дети? — Она загнала его в угол и не позволяла отвести взгляд. — Почему? Да потому, что ты — не человек!
— Но я вырос среди людей, я могу прикоснуться к железу и произнести святое имя, я не колдун…
— Это все проделки Имрика. Он лишил тебя твоего наследства ради отпрыска Орма. Он придал тебе его обличье. Он подкинул тебя людям, чтобы никто не разбудил колдовскую силу, что таится в твоем теле. Имрик отобрал у тебя твое право по рождению, всучив тебе вместо этого недолгую жизнь и способность выносить то, что отпугивает эльфов. Но он бессилен был дать тебе человеческую душу, Вальгард. И, подобно ему, ты со смертью превратишься в ничто, тебе не стоит надеяться ни на рай, ни на ад, ни на чертоги древних богов. А жизнь твоя будет коротка, как у любого человека!
Тут Вальгард вскрикнул, вырвался из угла и выскочил наружу. Женщина улыбнулась.
Он вернулся еще до темноты, когда за стенами хижины разбушевалась вьюга. Он сутулился и прятал голову в плечи, но глаза его воинственно сверкали.
— Теперь я верю тебе, — пробормотал он, — иного мне не остается. Я видел призраков и демонов, они мчались по ветру и потешались надо мной, — взгляд его устремлен был в темный угол. — Ночь надвигается на меня, жизнь моя проиграна… Я потерял все — родню, дом, собственную душу, которой я вовсе не имел… Я — тень великих Сил, что задувают сейчас свечу. Доброй ночи, Вальгард, доброй ночи…
Рыдая, он опустился на кровать.
Женщина, улыбнувшись, легла рядом с ним и поцеловала его. Губы ее были сладки, как вино, и обжигали огнем. Вальгард поглядел на нее пустыми глазами. Она прошептала:
— Разве пристали такие слова Вальгарду Берсерку, могучему воину, чье имя внушает страх от Ирландии до Гардарики? Я думала, ты обрадуешься, ведь судьба зовет тебя к новым свершениям. Ты мстил за куда более мелкие провинности, чем эта, — тебя ограбили, Вальгард, тебя заключили в темницу смертного тела!
Слушая ее, Вальгард ощущал, как возвращается к нему мужество, как полнится его сердце ненавистью ко всем, кроме лесной отшельницы. Наконец он сказал:
— Что мне делать? Как мне отомстить за себя? Эльфы и тролли невидимы для меня, если только они сами не пожелают иначе.
— Я научу тебя, — ответила женщина. — Я наделю тебя колдовским зрением, с которым рождаются все обитатели Волшебной страны. Ты убьешь тех, кто причинил тебе зло, и посмеешься над своим изгнанием, ибо превзойдешь могуществом любого короля смертных.
Вальгард сощурил глаза.
— Как? — спросил он.
— Тролли готовятся к войне со своими старинными врагами эльфами. Скоро король Иллреде поведет свое войско на штурм Альвхейма. Скорее всего сперва он нападет на Имрика, чтобы обезопасить свои фланг и тыл перед продвижением на юг. Среди воинов Имрика выделяется отвагой, мудростью и равнодушием к железу и прочему Скафлок, сын Орма, который занимает принадлежащее тебе место. Присоединившись к Иллреде, предложив ему богатые дары и рассказав о своем происхождении, ты сможешь влиться в его армию. При осаде Эльфхьюка ты постараешься убить Имрика и Скафлока, и тогда Иллреде наверняка сделает тебя правителем Англии. Обучившись волшбе, ты сумеешь, быть может, разрушить чары Имрика и станешь истинным эльфом или троллем, обретешь бессмертие до конца света.
Вальгард засмеялся. Смех его походил на лай охотящегося волка.
— Ну и ну! — воскликнул он. — Убийца, изгнанник, нелюдь — мне нечего терять. Если мне суждено примкнуть к войску тьмы и холода, я примкну к нему с легким сердцем и в битвах, какие и не грезились людям, утолю свою тоску.
О, женщина, ты навлекла на меня горе, но я благодарен тебе за это.
Он набросился на нее со всем неистовством берсерка, но позднее, когда заговорил, голос его звучал ровно и даже холодно:
— Как я попаду в Тролльхейм?
Открыв сундук, женщина извлекла оттуда завязанный у горла кожаный мешочек.
— Ты отплывешь в тот день, который я тебе назначу, — сказала она. — Когда твои ладьи выйдут в море, развяжи веревку. Поднимется ветер, который наполнит их паруса. Колдовское зрение позволит тебе увидеть подворья троллей.
— А мои люди?
— Ты подаришь их Иллреде. Тролли любят развлекаться, гоняясь по горам за людьми. К тому же они сразу почуют, что твои головорезы — отъявленные негодяи, ради спасения которых никакой бог и пальцем не пошевелит.
Вальгард пожал плечами.
— Раз я собираюсь стать троллем, какое мне дело до их судьбы, — сказал он. — Но что еще мне подарить королю? Его погреба, должно быть, ломятся от золота, самоцветов и всего такого.
— Подари ему вот что, — посоветовала женщина. — У Орма остались две красивые дочери, а тролли славятся своим распутством. Свяжи этих девок, заткни им рты, чтобы они не могли перекреститься или произнести имя Иисуса…
— Только не их! — воскликнул Вальгард в ужасе. — Я вырос вместе с ними. И потом, им и без того худо.
— Нет, именно их, — возразила женщина. — Иллреде не возьмет тебя на службу, пока не убедится, что ты окончательно порвал с людьми.
Вальгард продолжал отказываться, но она прильнула к нему и, перемежая слова поцелуями, принялась рассказывать о чудесном будущем, которое его ожидает, и он в конце концов согласился.
— Но кто ты такая, самая злобная и самая прекрасная на всем белом свете? — проговорил он.
Она засмеялась, прижимаясь к его груди:
— Познав эльфиянок, ты забудешь обо мне.
— Нет, я никогда не забуду тебя. Ты сломила мою волю, любимая.
Женщина продержала Вальгарда в своей хижине столько, сколько сочла нужным, объясняя это необходимостью приготовить отвар, который вернул бы ему колдовское зрение. Впрочем, он и сам не рвался уйти: ее красота и ненасытность удерживали его надежнее всяких цепей.
Снаружи шел снег, когда однажды она сказала:
— Тебе пора.
— Нам, — ответил он. — Ты пойдешь со мной, ибо я не могу жить без тебя. Если придется, я применю силу, но заберу тебя с собой.
— Хорошо, — вздохнула она. — Может статься, ты передумаешь, когда я наделю тебя зрением.
Она встала, поглядела на него сверху вниз, провела пальцами по его лицу. На губах ее заиграла едва ли не печальная улыбка.
— Ненависть жестока, — прошептала она. — Я думала, Вальгард, что радость покинула меня навсегда, но ты возвратил мне ее, и как тяжко прощаться с тобой! Удачи тебе, мой милый. А теперь, — ее пальцы коснулись его век, — смотри!
И Вальгард увидел.
Прибранная комнатка и высокая белокожая женщина растворились у него на глазах, точно ветер разогнал дым. С ужасом взирал он на то, что открылось его взгляду.
Он сидел в грязной хижине, в очаге догорал кизяк, тщедушное пламя освещало груды костей, кучи тряпья, ржавые металлические инструменты и диковинные колдовские приспособления. Он глядел в мутные глаза старухи, чье лицо казалось морщинистой маской, натянутой на беззубый череп. На сморщенной груди ведьмы примостилась крыса.
Ошеломленный, перепуганный, он вскочил. Ведьма осклабилась.
— Милый, милый, — прокаркала она, — возьми меня на свой корабль. Ты клялся, что не бросишь меня.
— Ну, погоди же! — взревел Вальгард, замахиваясь на нее топором. Ведьма съежилась — и с лавки на пол спрыгнули две крысы. Топор вонзился в землю в тот самый миг, когда они юркнули в нору.
С пеной у рта, Вальгард схватил палку и сунул ее в огонь. Она загорелась, и он ткнул ею в тряпье и в солому крыши. Выбежав наружу, он встал у двери, готовый зарубить любого, кто покажется. Но никто не вышел. Хижина горела, ветер раздувал пламя, снег шипел, соприкасаясь с огнем.
Наконец от хижины остались лишь уголья. Вальгард крикнул:
— Из-за тебя я утратил дом, родню и надежду, из-за тебя я дал клятву присоединиться к войску тьмы, из-за тебя решил стать троллем! Слушай меня, ведьма, если ты жива. Я исполню твой замысел. Я буду править троллями Англии, я завладею престолом Тролльхейма, и тогда — берегись! Тебе не знать пощады. Ты изведаешь мой гнев наравне с людьми, эльфами и прочими, кто осмелится перечить мне. Я не успокоюсь, пока не сдеру с тебя заживо кожу, ибо ты разбила мое сердце!
Повернувшись, он зашагал на восток и вскоре исчез за пеленой снегопада. Ведьма и крыса в норе под землей кивнули друг другу. Все шло так, как было задумано.