16-го его величество царь, с 50-ю или 60-ю масками, приехал обедать к его королевскому высочеству. Он был чрезвычайно весел, много пил, даже танцевал по столам и пел песни. Мы убедились из этого, что он иногда может быть в прекрасном расположении духа, особенно если окружающие его лица ему не противны. Его приближенные, в том числе фавориты и шуты, умеют пользоваться такими случаями и бывают с ним свободны, как с товарищем. В таком веселом расположении его величество пробыл у нас до 8 часов вечера. В этот день прибывший сюда императорский австрийский посол, граф Кинский, присылал уведомить его королевское высочество о своем приезде. Герцог знал его еще прежде в Бреславле; он человек чрезвычайно приятный и приветливый.
17-го его королевское высочество и все другие маски были после обеда в Адмиралтействе, где закладывали киль для военного корабля. Главный строитель Головин, он же и генерал-майор по армии, учившийся кораблестроению вместе с царем в Голландии (но знающий не много и получивший это звание только в качестве царского любимца), должен быть вбить первый гвоздь и прежде всех помазать немного киль дегтем, после чего прочие корабельщики, в том числе и сам царь, последовали его примеру. Его величество трудился и работал усерднее всех. По этому случаю в Адмиралтействе палили из пушек. Их величества со всеми присутствовавшими прошли потом в флаговой зал, где приготовлена была закуска. В этом зале развешаны под потолком все флаги, знамена и штандарты, отнятые в продолжение последней войны у шведов. Побыв там несколько времени, все отправились в новый дом великого адмирала (один из лучших во всем Петербурге, но еще не отделанный), где с галерей смотрели на травлю льва с огромным медведем, которые оба были крепко связаны и притянуты друг к другу веревками. Все думали, что медведю придется плохо, но вышло иначе: лев оказался трусливым и почти вовсе не защищался, так что если б медведя вовремя не оттащили, он непременно одолел бы его и задушил. Травля продолжалась недолго, потому что царю не хотелось потерять льва. От Апраксина ее величество царица со многими дамами и кавалерами поехала к его королевскому высочеству, где, после закуски и кофе, несколько часов танцевали. Часов в восемь государыня уехала, но прочие дамы оставались еще с час и продолжали танцевать. Когда все посторонние разъехались, его высочество с некоторыми из нас отправился на реку и рассматривал иллюминацию, при чем с нами были и наши валторнисты. Проезжая мимо царского дворца, мы видели у окна обеих принцесс, которые, к величайшему сожалению его высочества, не участвовали в маскараде и оставались только зрительницами. Сегодня окончился маскарад, и хотя в продолжение 8 дней наряженные не постоянно собирались, однако ж никто, под штрафом 50 рублей, не смел все это время ходить иначе, как в маске. Поэтому все радовались, что удовольствия на первый раз кончились. Вечером его высочество ужинал вместе с нами, причем и капитан Шульц был приглашен к столу. Сегодня же граф Кинский, уже официально, присылал объявить о своем приезде императорского секретаря посольства Гогенгольцера (который некоторое время исправлял здесь должность министра); но его высочество ездил уже к нему верхом инкогнито…
24-го получена из Швеции ратификация заключенного в Нейштате мира. В полдень, после обыкновенного сигнального выстрела, все маски, в тех же костюмах, собрались опять у Почтового дома и ходили часа два процессией по городу, причем дамы, не привыкшие ходить по камням, порядочно-таки устали. После того маски разошлись, а вечером весь город был иллюминован. Его высочество ужинал у тайного советника Клауссенгейма, который живет при дворе.
25-го маски снова собирались за рекой, у дома Четырех Фрегатов, откуда ездили в сад генерала Головина, находящийся вне города, перед проспектом, где все оставались несколько часов. Вечер его высочество провел со своею свитою у тайного советника Бассевича, у которого и ужинали.
26-го все замаскированные были несколько часов за городом, в саду президента Апраксина (брата великого адмирала), после чего разъехались по домам. Город был опять весь иллюминован, как в оба предшествовавших дня, причем на улицах, перед домами, горели еще смоляные бочки; но некоторые из жителей поставили у себя только деревянные шесты…
29-го его королевское высочество, его величество царь и множество гостей были на свадьбе молодого графа Пушкина. Я заметил там следующие церемонии. Когда приехал его высочество с своею свитою, в парадных платьях, его приняли у кареты при звуках труб маршал свадьбы (подполковник князь Голицын) с жезлом и все шаферы; потом он был встречен у входных дверей женихом, который повел его в комнаты, где собрались уже все гости, кроме царской фамилии. После обыкновенных приветствий его высочество сел между невестою (урожденною Лобановою) и княгинею Валашскою. По приезде его величества царя, встреченного точно таким же образом, как и его высочество, гости скоро отправились к столу, и маршал разместил знатнейших из них и родственников новобрачных – мужчин с женихом особо, а дам с невестою, за другим столом, также особо. Невеста и жених сидели под балдахинами. Балдахин невесты был украшен венками из цветов, которые висели над нею и над местами подруг невесты (Brautjungfer), и кистью из лент над местом дружки (Vorschneider). Под другим балдахином, над головою жениха, висел также венок, потому что он вступал в первый брак; в противном случае над ним спускалась бы только кисть из разноцветных лент. За столами сидели в следующем порядке: за столом жениха, на первом месте, он сам, имея подле себя – царя как посаженого отца жениха, с правой – князя Меншикова как посаженого отца невесты; подле царя – генерал Ягужинский как брат жениха, а подле князя – генерал-майор Мамонов как брат невесты; против жениха – его королевское высочество с камергером Нарышкиным, затем прочие русские и наши кавалеры, как кому пришлось. Из иностранных министров никого не было. За столом невесты сидели: на первом месте – также она; по левую ее сторону – княгиня Меншикова, а по правую – супруга великого канцлера Головкина (заменявшая царицу, которая уже несколько дней была не совсем здорова по случаю преждевременного разрешения от бремени), первая как посаженая мать жениха, последняя как посаженая мать невесты, потому что в первый день свадьбы на первых местах сидят родственники невесты, а во второй – родственники жениха; возле княгини Меншиковой – княгиня Валашская как сестра жениха, а возле Головкиной – княгиня Черкасская как сестра невесты. Против невесты сидел дружка (единственный мужчина за дамским столом), имея подле себя подруг невесты – сестру жениха и сестру княгини Черкасской (княжну Трубецкую). Когда все присутствовавшие, кроме трех последних лиц, сели по своим местам, маршал с 12-ю шаферами (капитанами и поручиками гвардии) торжественно ввел обеих подруг невесты, которые до тех пор оставались в ближайшей комнате и там привязывали банты на рукава маршалу и шаферам (эти банты служат знаками их должностей: маршал и дружка носят их на правой, а шаферы на левой руке). Они вошли в комнату следующим образом: впереди шли трубачи и трубили; за ними следовали все шаферы попарно, младшие впереди, потом маршал с своим жезлом и наконец подруги невесты. Когда они сели под венки, против невесты, точно таким же образом введен был дружка, но с той разницей, что перед ним, вслед за маршалом, шел младший из шаферов, который нес на серебряном блюде бант дружки, нож и вилку. У стола, когда дружка подошел к своему месту, подруги невесты навязали ему на руку ленту и должны были поцеловаться с ним. По окончании и этой церемонии маршал подал своим жезлом знак к молитве; тогда только гости приступили к обеду, потому что до молитвы никто не может даже развернуть своей салфетки. Вслед за тем подали по рюмке водки – маршал жениху, невесте и родственникам, а шаферы, разделенные по столам, всем прочим гостям. Немного спустя маршал начал провозглашать церемониальные тосты, при чем должен был сперва пить сам с шаферами и потом уже подавать с ними стаканы жениху, невесте, родственникам и всем остальным. Они должны строго наблюдать, чтобы все стаканы наливались одинаково полно и были одинаковой величины; для дам, однако ж, подаются стаканы поменьше и наливаются не так полно. Первый тост, совершенно особенный в своем роде, бывает обыкновенно во славу Божию, второй – за здоровье жениха и невесты, третий – посаженых отцов и матерей, четвертый – сестер и братьев, пятый – дружки и подруг невесты, шестой – всех гостей, и, наконец, седьмой – за здоровье маршала и шаферов. Последний тост начинают жених и невеста, и тогда маршал и шаферы не разносят стаканов, а стоят все вместе и благодарят. Те, за чье здоровье пьют, должны также стоять до тех пор, пока все стаканы не будут опорожнены, и благодарить, причем как в том случае, когда начинают тост маршал и шаферы, а жених, невеста и родственники пьют, так и в том, когда благодарят, всякий раз раздаются звуки труб. Кроме упомянутых обычных тостов бывают еще, но не всегда, тосты за здоровье царской фамилии и другие, что зависит от маршала и от того, хочет ли он мало или много поить гостей и в особенности жениха (которому и без того все стаканы наливаются полнее, чем другим). Как скоро маршал провозгласит «пора вставать», обед кончается; но до этого никто не смеет встать из-за стола. Когда столы были вынесены из комнат, начали танцевать, и именно с следующих церемониальных танцев: сперва маршал с невестой и два старших шафера с посаженною матерью и сестрой невесты, сделав несколько кругов тихими шагами и кланяясь на ходу всем гостям, протанцевали польский; после того танцевали: маршал в другой раз с невестой, держа, как и в первый, в левой руке свой жезл, и два других шафера с матерью и сестрою жениха; затем жених с невестой, посаженный отец невесты с посаженной матерью жениха и брат невесты с сестрой жениха; далее, жених опять с невестой, посаженный отец жениха с посаженной матерью невесты и брат жениха с сестрой невесты; наконец, дружка по разу с каждой из подруг невесты и по два шафера с своими дамами. Маршал при всех этих танцах должен был, с жезлом в руке, танцевать один впереди. По окончании церемониальных танцев все получили свободу танцевать, и тогда его высочество начал с невестой менуэт. Около 11 часов был последний церемониальный танец, т. е. маршал, как всегда, впереди, за ним жених и невеста, потом все родственники и многие посторонние, женатые, сделав несколько туров, с музыкой и в сопровождении шаферов, также с зажженными небольшими восковыми факелами, отправились в спальню невесты, где всех угощали сластями. Там обыкновенно, за особым столом, жениха поят окончательно допьяна. Из неженатых туда никто не входит; поэтому его королевское высочество отправился домой, тем более, что было уже поздно, и он чувствовал усталость.
30-го, после обеда, его королевское высочество поехал опять к графу Пушкину, где праздновался второй день свадьбы. Встречали его как и вчера. В этот раз их величеств не было, и потому гости тотчас по приезде герцога сели за стол, причем все родственники, сидевшие вчера по правую сторону, сели сегодня по левую, чтобы показать первенство молодого, который занял место уже за дамским столом, по правую сторону своей жены. Церемонии были опять те же, с тою только разницею, что молодого ввели подруги невесты, и что он, когда все сели, у стула дружки встал на стол и сорвал висевший над новобрачною венок, который, пройдя на свое место, должен был подержать над нею, потом, поцеловав ее, передать его одному из шаферов. Прочие церемонии, как за столом, так и во время танцев, были также те же самые, за исключением последнего шествия в спальню невесты. Его высочество оставался там до конца, т. е. почти до 12 часов, и, навеселившись и натанцевавшись вдоволь, отправился домой.
Октябрь
3-го его королевское высочество имел счастье быть после обеда у царицы, где оставался часа полтора. Ее величество лежала в постели. Герцог стал извиняться, что посещает ее во время болезни, но она указала на принцесс и сказала, что не делает никакого различия между ними и его высочеством, а потому и не задумалась принять его в постели. Вообще в этот раз государыня была необыкновенно милостива к его высочеству, и можно сказать наверно, что она его очень любит. Нас встречали у барки и провожали кавалеры ее величества. После, так как погода была очень хороша, мы катались еще несколько времени по реке и потом отправились домой.
4-го его величество царь и большая часть масок отправились водою в Кронслот. Маски, под штрафом 100 рублей, должны были ехать туда; но иностранные министры, дамы и его королевское высочество были избавлены от этой обязанности, тем более что царица и принцессы также не участвовали в поездке. Однако ж императорский министр граф Кинский поехал за царем, желая видеть Кронслот и флот. Из наших придворных некоторые тоже поехали, и я присоединился к ним тем охотнее, что не видал еще Кронслота. Ветер был сначала противный, и мы, несмотря на то, что по данному сигналу отплыли из Петербурга с рассветом, должны были провести ночь на якоре в галерной гавани. На нашем торншхоуте мы нашли все удобства: он был достаточно снабжен как постелями, так и съестными припасами. Царь, однако ж, уезжал на несколько часов назад к царице и потом опять присоединился к нашей флотилии.
5-го, поутру, ветер немного изменился, и мы, по сигналу адмирала буеров, стали опять под паруса, но все время должны были лавировать и потому прибыли в Кронслот (ныне Кронштадт) не прежде двух часов пополудни. Нас поместили в том же доме, где останавливался со своею свитою его высочество; но мы должны были взять с торншхоута постели, потому что не нашли там даже кроватей, не говоря уже о постелях. Дом этот принадлежит к зданиям Коллегий, расположенным четырехугольником по площади, через которую проходит начатый недавно большой, выложенный камнем канал, ведущий к докам, где починяются корабли. Все эти дома не только снаружи одинаковы и одной величины, но и стоят очень близко друг от друга; внизу около них вокруг идет галерея, по которой в дурную погоду можно удобно проходить из одного в другой. В нижних этажах везде помещаются лавки. Многие из вельмож имеют тут же свои дома, все прекрасные каменные дворцы, и так как все это место застраивается очень правильно и исключительно каменными домами, кроме предместий, где находятся бараки (деревянные казармы) и офицерские квартиры, то оно со временем будет весьма красиво, тем более, что всем вельможам вменено в обязанность строить там дома. Оно не только укрепляется, но и снабжено уже со стороны моря хорошим больверком. Несколько гаваней также уже совсем устроены и уставлены множеством пушек. По положению своему Кронштадт считается неприступным с моря, потому что корабли могут подходить к нему только поодиночке через узкий пролив, который обстреливается с обеих сторон, как из гавани, так и с противоположного конца, где возвышается среди моря небольшая отдельная крепость, собственно называемая Кронслотом. Кроме того, корабль, чтобы попасть в гавань, должен проходить несколько верст близко под пушками еще другого укрепления. Все время после обеда мы провели в рассматривании гаваней.
6-го, после обеда, все маски собирались у царского дворца, красивого четырехугольного здания, стоящего отдельно у воды, откуда царь может разом обозревать все гавани и даже видеть еще большое пространство моря. Они ходили процессией по городу и вокруг военной гавани, где корабли стояли в величайшем порядке и делали чудный вид. После того маски были угощаемы царем, при чем так сильно пили, что немногие воротились домой без опьянения.
7-го царь с обоими своими министрами, бывшими на Нейштатском конгрессе, именно Брюсом и Остерманом, которых нашел в Кронштадте, поехал в Петергоф и хотел возвратиться в Петербург не прежде 9-го числа. Что касается до нас, то мы в полдень, при попутном ветре, пустились в обратный путь. На салюты нашей маленькой флотилии нам, как и по прибытии к Кронштадту, отвечали множеством пушечных выстрелов из крепости Кронслота и с батарей в гаванях. Возвратясь в Петербург довольно рано и узнав, что у Сурланда маленькое общество, я тотчас отправился туда и в числе прочих гостей нашел там г-жу Иоганну, камер-фрау царицы (которая ее очень любит), маленькую карлицу принцессы (чрезвычайно милую, приятную и веселую девушку), жену французского кухмистера царя и многих других друзей нашего двора. Но добрый тайный советник Геспен по возвращении своем получил неприятное известие, что на другой день после нашего отъезда у него украли шкатулку из комнаты его секретаря Швинга, которому он отдал ее на сохранение. Потеря эта была немаловажна, потому что в шкатулке, кроме разных вещей, было с лишком 800 червонцев. До сих пор, несмотря на все старания, не найдено еще ни малейшего следа вора. Легко себе представить, как чувствительна должна быть такая потеря тайному советнику Геспену, известному своей необыкновенною бережливостью…
11-го у герцога обедали граф Сапега и некоторые другие, после чего его высочество опять был у царицы, где имел удовольствие видеться и разговаривать с обеими принцессами, с которыми стал уже немного смелее и свободнее. Мы пробыли там часа два и выпили по нескольку бокалов превосходного венгерского.
12-го по случаю рождения великого князя его высочество со своею свитою и со многими русскими вельможами поехал около 5 часов в галерею, находящуюся перед садом, в аллее, где назначено было праздновать этот день. По прибытии туда, в величайшем параде, ее величества, принцесс и прочих членов царской фамилии все сели за стол. Государыня кушала с дамами, а его высочество с мужчинами особо. Во всем был необыкновенный порядок, потому что угощала сама царица, а должность обер-маршала исправлял Ягужинский. Пили также далеко не так много, как обыкновенно в подобных случаях; напротив, всякий имел полную свободу пить или не пить. Тотчас после обеда, когда столы уже вынесли, чтобы начать танцевать, приехал из Шлиссельбурга его величество царь. Танцы продолжались потом в большой зале часу до двенадцатого, и праздник этот кончился очень весело. В Шлиссельбурге, говорят, пили чрезвычайно много и на каждом из бастионов, потому его высочество был рад, что счастливо отделался от этой поездки.
14-го, утром, тайный советник (Бассевич) был на конференции у вице-канцлера Шафирова. Некоторые из нас обедали у камеррата Фика, который был прежде комиссаром, а потом полковым квартирмейстером в голштинской службе; во время войны он находился в Швеции в качестве тайного полушпиона и оказал царю важные услуги, устроив почти все Коллегии по шведскому образцу, за что получил прекрасные поместья в Лифляндии. Угостил он нас превосходно. В числе многих очень хорошеньких детей у него есть почти взрослая дочь, которая с младенчества совершенно слепа, но несмотря на то отлично играет на клавесине и ходит как зрячая по всему дому, где знает каждый уголок. В этот день у герцога обедали некоторые лифляндцы, а после обеда он ездил к старой царице с поздравлением по случаю ее тезоименитства и оставался там часа два в обществе многих русских. Сегодня же получено было известие, что в Кронслот прибыл на шведском фрегате французский посланник Кампредон, который много лет, и отчасти при мне, был министром в Стокгольме. Его величество царь тотчас же поехал туда, любопытствуя не только видеть Кампредона, который, говорят, имеет также некоторые поручения от шведского правительства, но и осмотреть фрегат…