Чтобы остановить этот хаос наставнику Одрану потребовалось не так много времени. Злющий, как демон, он быстро раскидал сцепившихся магов в разные стороны, кого-то удержали друзья-однокурсники.
Я схватила лежащую под боком сумку со снадобьями и лекарскими принадлежностями и кинулась к пострадавшим, пытаясь отыскать взглядом среди измазанных в грязи первокурсников Кайдена, но учитель возник на моем пути, как из-под земли.
– А ну-ка брысь! – сурово рявкнул он. – Потом остолопов осмотрите, чай от ран не помрут, если только от дурости!
После чего он повернулся к нам с Лоаной спиной, тут же про нас забыв.
– Так! Ты, ты, ты и ты, четыре круга по полигону бегом. Кто придет вторым-третьим-четвертым – еще круг. Живо-живо, шевелитесь! Вы сюда не на девок глазеть пришли!
– Но наставник, он первый начал…
– Пять кругов! Бего-ом… марш!
Кайден подчинился самым первым. То ли чувствовал за собой вину, то ли сыграла военная привычка подчиняться приказам, которой у его сокурсников пока еще не выработалось. Однако остальные его быстро догнали и вырвались вперед.
Я сначала заволновалась – может он пострадал куда серьезнее, чем оценил наставник и ему помощь требуется прямо сейчас, а не когда он свалится в грязь без сознания? Но нет, судя по размеренным движениям, ровному темпу, он просто не стремился стать первым и закончить наказание, как можно быстрее. Сомнительное удовольствие месить грязь под дождем для него, кажется, было не таким уж сомнительным.
В итоге, когда он, наконец, добегал свое, весь курс уже давно вернулся к занятию, а Лоана, треща, как сорока, заговаривала зубы последнему пострадавшему, который по сути был первым, ибо с него то все и началось. У парнишки был сильнейший ушиб грудной клетки и лично я подозревала еще и трещину в ребрах.
Наставник, едва глянув на подошедшего к нему с отчетом о выполненном задании лучника, махнул в мою сторону, и я вздохнула – таки царапинами не отделался.
И еще как не отделался!
Куртка и рубашка на левом плече свисали обгорелыми лохмотьями, а сквозь них просвечивала красная воспаленная кожа, уже наливающаяся волдырями. К тому же он еще и прихрамывал.
Мне захотелось застонать – ну вот куда несет этого недоумка, когда он даже щит нормально поставить еще не может?
– Садись, – тем не менее, спокойно произнесла я, указывая на лавку. Совершенно очевидно – нотации здесь не помогут, так чего зря воздух сотрясать? – Ожог сильный… очень больно? Могу настойку корня мандрагоры дать, она…
– Не надо, – процедил лучник сквозь зубы, не глядя на меня.
– Ну и… терпи! – в свою очередь фыркнула я, проглотив куда менее профессиональное «дурак!». – Мне нужно снять с тебя куртку и рубашку, чтобы обработать рану.
Кайден потянулся к завязкам горловины и тут же прошипел сквозь зубы сдавленное ругательство. Ожог, омытый и смягченный холодным дождем начал давать о себе знать жгучей болью, усиливающейся от малейшего движения.
К счастью, помимо отказа от обезболивающего, отбрыкиваться от моей помощи лучник больше не стал. В три руки мы кое-как стащили с него одежду, и все это время он не переставал проклинать все на свете такими цветастыми оборотами, от которых у меня зубы сводило. Я представила, что начнется, когда я стану наносить мазь на ожог и содрогнулась. А потом, не придумав ничего лучше, нашарила в кармане еще одну морковку и, подгадав момент, сунула ему в рот.
Кайден поперхнулся очередным ругательством.
– Свежая морковь очень хорошо помогает от ожогов! – наставительно отчеканила я в ответ на изумленный взгляд.
– При приеме внутрь? – крайне скептически хмыкнул лучник, тем не менее с хрустом откусив от «затычки».
– В том числе, – соврала я, и глазом не моргнув. А что? Убью одной стрелой двух зайцев – и заткну, и полезным для здоровья овощем накормлю!
Веры в серо-стальном взгляде не прибавилось, но морковка оказалась вкусной.
Я сунулась в сумку за мазью на основе еловой живицы, свиного нутряного сала и пчелиного воска.
– Всегда задавался вопросом, – процедил Кайден, когда я начала наносить мазь. – Почему все маги как маги – дунул-плюнул и чудеса, а целители без своих вонючих гадостей ничего и сделать толком не могут.
Я от его слов сбилась с неслышного речитатива заговора и сила, накопленная на кончиках пальцев, смешивающаяся с мазью, в разы усиливающая ее целебное воздействие, бездарно рассеялась в воздухе.
– Потому что ломать не строить – раздосадовано буркнула я. – От ваших дунул-плюнул вон что получается. – Я кивнула на ожог. – Крушить все вокруг – большого ума не надо. Поэтому боевики и учатся три года. А целители – восемь.
Я замолкла на какое-то время, а потом не удержалась и прежде, чем начать заново заговаривать рану, проворчала себе под нос:
– И никакие они не вонючие!
Раздавшийся следом хруст морковки отдавал отчетливой насмешкой.
Сила лилась прохладным ручейком, осторожно касаясь обожженной кожи, помогая ей восстанавливаться в разы быстрее. Она смешивалась с терпко пахнущей сосновым лесом мазью, и та отдавала всю свою целебную силу без остатка. У обычной травницы лечение такого ожога заняло бы не менее недели регулярного ухода. Кайден же, сняв повязку послезавтра, обнаружит лишь небольшое покраснение.
Вот вам и какой от вас толк!
Я продолжала мысленно пыхтеть и бубнить, перевязывая его плечо, когда к нам подошел наставник Одран.
– Ну, что там?
– Все нормально, – мгновенно отозвался лучник.
– Не тебя спрашивают! – осадил его мужчина.
– Ничего страшного, – отозвалась в свою очередь я, затягивая узел бинта. – Пару раз сменить повязку – и следа не останется.
– Отлично, я сообщу наставнице Мадален, пусть отметит это в твоей противоожоговой практике. А вот ты, – он повернулся к Кайдену. – Незачет. Дополнительные занятия по контролю силы и пересдача через неделю. Давай, шуруй обратно на поле, хватит рассиживаться. Поработаешь над щитом пока, для этого и одной руки хватит.
Лучник подчинился без возражений, на лице не отразилось ни малейшего недовольства даже когда пришлось натянуть обратно мокрые и драные рубашку и куртку, хотя приятного в этом, очевидно, было мало. И уже поднявшись, и сделав шаг вслед за наставником в сторону продолжающих занятие однокурсников, он обернулся и посмотрел на меня.
– Спасибо.
То, что к пациенту нужно искать дополнительные подходы, мне было ясно давно. Вот только какие – в голову не приходило. Кайден вежливо, но твердо пресекал мои попытки расковырять его скорлупу, и чем дальше, тем больше казался мне похожим своим непрошибаемым упрямством на осла, которого силой никуда не сдвинешь. А я все не могла подобрать достаточно заманчивую морковку, чтобы подвесить ему перед носом.
И вот пару дней назад, во время беседы с директором Паскветэном, меня осенило. На следующий же день я подкараулила Кайдена после ужина, собираясь хитростью и уловками вытрясти из него обещание показать мне, как он стреляет из лука – ведь я же видела, насколько бережно он относится к оружию, даже в школу с собой привез, хоть тут ему оно не особенно и нужно. Ведь не может это не иметь причин?
К моему разочарованию, хитрость с уловками не понадобились. Стоило мне затронуть эту тему – и подопечный сам признался, что да, ему не хватает постоянных тренировок, но на глазах у всей школы не хочется, не любит он, когда на него толпа народу пялится, и вообще…
Ах, как же была права наставница Мадален, когда говорила нам, что главное – понять, чего хочет человек, и тогда он сделает все, чего хотите вы! Я прямо предложила:
– Кайден, а если я покажу тебе подходящее место – ты покажешь мне, что такое эта ваша стрельба из боевого лука? Ведь один человек – это же не толпа, верно? – я заискивающе заглянула в прозрачные светло-серые глаза.
Он хмыкнул, окинул меня понимающе-оценивающим взглядом и согласился.
Хорошую поляну я знала давно – просторный прогал, чуть вытянутый в длину. Тихое место, куда можно пройти не через главные школьные ворота, а сквозь неприметный лаз в ограде. Школяры здесь бывали редко – компании для гулянок выбирали места ближе к реке и дороге, парочки для свиданий искали уголки поукромнее. То, что надо нелюдимому одиночке для любимого занятия. К ней я и вывела своего несговорчивого подопечного.
Лес здесь словно расступился, давая солнца и простора траве, выкинувшей к середине лета колоски. Сухостоина на дальнем конце поляны, теперь уж и не разберешь, что это раньше было, все еще не упала. Обомшелую корягу, что раньше красовалась чуть ли не в самом центре, кто-то перетащил ближе к границе деревьев. А прямо между двумя мертвыми деревьями, ближе к краю, красовался пень, обросший пестрыми поганками. Я пристально вгляделась в него, потом еще раз обвела взглядом место – все в порядке. Хорошо.
Осталось выяснить, подойдет ли она моему подопечному из его профессиональных, стрелковых соображений – но если и нет, то поискать еще что-то мы всегда успеем. Брейден велик, и человек знающий всегда найдет здесь то, что ему нужно. Я посторонилась и пропустила Кайдена вперед:
– Смотри, как тебе?
Лучник, в отличии от меня, долго рассматривать поляну не стал – мазнул взглядом, и приговорил:
– Отлично.
Деловито бросил куртку на корягу, куда аккуратнее пристроил туда же колчан с луком и стрелами, и принялся мерить поляну шагами.
– Ты только в живое дерево не стреляй, ладно? – спохватилась я. – А то мало ли. Брейден – место не простое…
– Я помню, Шела. – Лучник насмешливо сверкнул на меня глазами. – Ты говорила.
Говорила. А еще сама привела на опушку в урочный час и, положив свои руки поверх его, прошептала положенные слова, разломила жертвенный хлеб. Сама вынула пробку из сушеной тыквы, полной молока и, пролив в лесную траву треть, просила лес взглянуть на этого человека и не вредить ему – если, конечно, он сам не навредит лесу. После я отдала сосуд Кайдену, бдительно проследив, чтобы он отпил не менее трети, запивая свою половину краюхи. Оставшуюся часть подношения мы положили на прогретый солнцем валун, и, постояв немного в тишине, развернулись и ушли. Не оглядываясь.
Все было сделано по правилам, и Кайден тщательно следовал моим объяснениям, но меня так и не оставило ощущение, что он все же не совсем понимает, в какое место явился. А потому, я на всякий случай повторила ему:
– В мертвое дерево, Кайден. Хорошо?
И смотрела на него требовательно и серьезно до тех пор, пока он не дернул углом рта:
– Хорошо.
Я удовлетворенно кивнула, уселась на корягу, и потянула к себе небрежно брошенную лучником куртку. Сложила и пристроила себе на колени.
Кайден взял оставленное возле меня оружие, застегнул на талии пояс с колчаном, достал из чехла лук, расписанный быками и журавлями Эзуса, воина и покровителя воинов. Придирчиво осмотрел. После вынул тетиву, пропустил сквозь пальцы, проверяя, не отсырела ли? Цела ли?
Убедившись, что снасть в порядке, он зацепил петельку на одном конце тетивы за один из рогов, упер его в землю, и надавив своим весом, согнул тело лука, ловко зацепил еще одну петельку за второй рог. Снова осмотрел свое оружие.
Я смотрела на Кайдена, и едва ощутимая улыбка сама собой касалась моих губ.
Я люблю то чему учусь, то, чем буду заниматься всю жизнь, зарабатывая себе на хлеб. Мои таланты больше касаются собственно целительства, милостивая Бригита не отмерила мне великого дара к изготовлению снадобий, но я все равно люблю это занятие. И перед тем, как начать готовить очередное зелье, я точно так же придирчиво перебираю свой инвентарь. Чисты ли разделочные доски? Остры ли ножи? Те ли подготовлены пестики и ступки?
Возможно, это не всегда необходимо – ведь далеко не каждому снадобью важно, в какой ступе оно будут измельчено, в дубовой или бронзовой. Но здесь суть в самом ритуале подготовки. Он не только позволяет убедиться, что все в порядке, он настраивает на нужный лад. Приводит в должное состояние разум, чувства и силу. И когда я методично расставляю-раскладываю ножи и мерные ложки, я вся прихожу в нужное настроение. По-моему, в этом есть какое-то волшебство. Магия без магии.
И потому, я сейчас, как никто, понимала Кайдена, совершающего перед началом стрельбы свой собственный ритуал подготовки. Движения его были привычны и размерены. Отточены годами и закреплены многократными повторениями.
Возможно, по отдельности не все эти действия были нужны сейчас для начала тренировки – но все вместе они были лучнику совершенно необходимы. Они дарили ему успокоение.
Я смотрела и радовалась, что не стала давить на него с целью форсировать лечение, хоть и советовал мне директор Паскветэн. Все же, я оказалась права – он и так оттаивает. Уж лучше я так, потихоньку, полегоньку, без рывков. А теперь, глядишь, и веселее дело пойдет.
Кайден ухватил пустую тетиву, и потянул ее: легко, потом сильнее, и до самой челюсти. Захватил несколько стрел, воткнул в землю у ног. Потянул из колчана еще одну стрелу, наложил на тетиву, плавным движением, будто продолжающим предыдущее, натянул ее – и отпустил. Глухо стукнуло – стрела вошла в сухое дерево, там, где вверху раздваивался ствол, ровно посередине, а Кайден быстрым смазанным движением выдернул из земли еще одну…
Вторая, третья и четвертая стрелы вошли в сухостину еще до того, как прекратила дрожать первая, ровной строчкой от развилки вниз, пятая срезала голову поздней ромашке, последняя ушла в обросший грибами, словно бахромой, пень.
– Ты что творишь, хулиган! А вот я тебе! – противным старческим голосом обругал его пень, выдернул из земли корешок, переломил пополам стрелу и, ловко перебирая высвобожденными гибкими корнями, удрал в гущу леса, бормоча под нос: – Вот тебе и погрелся на солнышке!
Кайден молча проводил ворчливый пень ошалелым взглядом. Я во все глаза смотрела на лучника – ну, приятно же, ради разнообразия видеть его не хмурым, недовольным или безразличным, а вот таким ошеломленным. Тот, вдоволь налюбовавшись видами леса, перевел взгляд на меня.
– Что это было?
– А я тебе говорила!
Мы заговорили разом, и его изумленный возглас слился с моим самодовольным.
Лучник гневно сверкнул на меня глазами – ярко-голубыми на фоне ясного неба – и отвернулся с крайне независимым видом.
Выдернул еще пучок стрел, воткнул на освободившееся место и расстрелял ни в чем не повинную древесину, с такой скоростью, словно от нее зависела его жизнь.
Или рассудок.
И тогда я вдруг поняла, что прямо сейчас лучше и правда оставить его одного. Не потому, что Кайдену в моем присутствии было неуютно, нет. Как раз наоборот, просто потому, что в данный момент для него никого и ничего вокруг не существовало, кроме цели перед глазами, лука в руке, поющей тетивы под пальцами. Еще успеется и поговорить, и понаблюдать. Главное, что сейчас он не тонул сам с собой в глубоком ледяном озере, а наоборот – будто вынырнул на поверхность и жадно хватанул ртом свежий воздух.
И это хорошо. Это правильно. Значит, не только я его к свету тяну, еще и сам тянется, хоть и редко.
Колчан опустел, Кайден отправился доставать стрелы из мишени, и я воспользовалась этим, чтобы его окликнуть.
– Ты не против будешь, если я тебя тут оставлю? Хочу сходить кое с кем повидаться…
Лучник отрицательно мотнул головой.
– Дорогу до школы потом сам найдешь или зайти за тобой на обратном пути?
– Найду.
– Ну и славно.
Я поднялась с коряги и сделала несколько шагов в сторону кленов на другом конце поляны, как лучник меня окликнул.
– Шела! – Я обернулась и вопросительно вскинула брови. – Тебе в лесу одной не опасно?
Забавный вопрос. Мне не удалось удержать улыбку. Только вызвана она была не тем, что он спросил, а внезапным проявлением заботы, которую сам Кайден почти наверняка не осознал. Он ведь тоже остается один, но о себе почему-то не подумал.
– Нет, не волнуйся. Лес не трогает школяров.
Мой подопечный серьезно кивнул и вернулся к прерванному занятию, а я с легким сердцем зашагала по направлению к березовой роще. Давно я не навещала прабабку, думаю, она мне будет рада.
Березовая роща встретила меня музыкальным шелестом, игрой солнечных бликов в трепещущей листве и свежим ветерком, который гулял здесь всегда, даже в самую безветренную погоду, приветствуя каждого прибывшего и обозначая границы владений сильфиды6.