— Хозяина Люциуса больше нет в этом мире, — простонал эльф, падая на пол.
Абраксас дернул его за ухо и прорычал:
— К гобелену меня, быстро.
Но гобелен с Древом Рода только подтвердил слова эльфа: имя Люциуса странно потускнело, хотя листик, на котором оно было написано, не почернел, как бывает после смерти члена семьи.
Абраксас озадачено смотрел на гобелен, а потом задал вопрос в пустоту:
— Что с ним произошло?
— Хозяйка проводила ритуал. Танки такого не знает, Танки даже не слышал о нем.
Абраксас бросил яростный взгляд на листик с именем супруги и поспешил к выходу. Эльф засеменил за ним, вцепился в полы халата, и они оба исчезли.
— Катарина!
Женщина испуганно оглянулась на звук хлопка и разгневанный возглас мужа. Она не успела даже понять, что происходит, когда тяжелая рука сбила ее с ног.
— Что ты сделала с Люциусом? Где он? Отвечай! — Абраксас обвел взглядом комнату, замечая и думосбор с уже знакомой дымкой, и окровавленный нож, и исписанные рукой супруги листы пергамента.
Он схватил их, вчитался и зарычал:
— Дура! Ты отправила моего сына в свое воспоминание? Ты отправила туда его физическое тело, идиотка! Он теперь там застрял навечно, понимаешь ты или нет? Будет смотреть и сходить с ума.
Катарина тихо всхлипнула, понимая, что случилось неизбежное: она навредила сыну, пытаясь спасти его. Абраксас пнул ее, бросив сверху исписанные листы:
— Ты расскажешь мне, где нашла этот ритуал, иначе…. Мерлин, какой позор для меня, какой позор для рода! Ты лишила меня наследника, Катарина. И если мы ничего не сможем придумать, чтобы вернуть его, ты родишь мне другого. Увы, я не могу развестись с тобой или убить тебя, чтобы взять другую жену. Но кто сказал, что в наше время не умирают во время родов? Например, от кровопотери, которую не заметил неопытный медик. Разве что… ты покончишь с собой сама, переживая потерю сына, — мужчина оскалился, нависая над женой, убитой горем.
Потом он перешагнул через нее и вышел, спеша в семейную библиотеку. Нужно было расспросить дуру-жену, откуда она взяла ритуал, но не сейчас. Сейчас он просто убьет ее, а потом получит магический откат, что очень нежелательно. Чуть позже, когда он слегка возьмет себя в руки, он допросит ее обо всем досконально. Уж он-то умеет. Катарина не сможет сопротивляться ему и все расскажет и покажет.
Катарина медленно поднялась с пола, собрала куски пергамента и тихо заплакала: в книге было четко написано, что эффект от ритуала необратим. Автор предупреждал о том, что нужно все хорошо взвесить, прежде чем проводить его. Но даже сейчас Катарина не могла поверить словам мужа. Она не могла отправить сына в вечное блуждание воспоминанием. Ритуал определенно был другим…
Вдруг женщина охнула, закрывая рот руками. Она поняла, догадалась… Слезы облегчения покатились из глаз, но она решительно вытерла их. Не время сейчас.
Пусть получилось не совсем так, как она планировала, но этот вариант тоже был неплох. Осталось только одно…
Катарина сожгла пергамент в камине и вызвала Диди:
— Делай то, что я тебя просила. Книги не должны попасть в руки Абраксаса. Он не должен вернуть Люциуса сюда. А ты найдешь его, слышишь?
— Хозяйка! — Домовиха упала на колени.
— Так надо, — Катарина широко улыбнулась. — Так будет лучше.
Диди покорно поднялась и направилась к шкафу. Она выполнит приказ хозяйки. Она всегда была хорошим и послушным эльфом. А хозяйке действительно будет лучше… не здесь.
Спустя час Абраксас вошел в комнату жены и замер, глядя на бледную статую, замершую в кресле. Он прикоснулся к ее шее, взмахнул палочкой и равнодушно пожал плечами:
— Значит, буду искать новую жену. Эта оказалась неудачной. И глупой — не дала сыну шанса вернуться.
Он обратил внимание на открытый шкаф, но ничего, кроме платьев там не увидел. Отсутствия верной эльфийки жены он тоже не заметил. У него были новые планы. Если Люциуса не получится вернуть, то проблемой наследника действительно придется озаботиться. И тут уже он не допустит ошибок — вырастит сына таким, каким надо, без этих женских сантиментов.
========== Часть 2 ==========
Люциус пришел в себя с болезненным стоном. Он некоторое время просто лежал на чем-то твердом, не решаясь открыть саднящие от боли глаза. Из носа явно текла кровь, но в целом самочувствие быстро приходило в норму. Боль отпускала, ощущение вывернутого наизнанку тела исчезало с каждым судорожным вдохом.
Люциус открыл глаза и испугался, что ослеп, но в темноте постепенно начали проступать контуры каких-то крупных предметов. Мебели, скорее всего, но явно не из его личной спальни. Да и широкого окна, пропускающего свет даже безлунной ночью, тут не было. Или оно было закрыто плотными шторами, которые Люциус на дух не переносил.
Малфой заставил себя встать, придерживаясь за стену. К огромному облегчению, палочка нашлась в специальном кармане, целая и невредимая. Но зажигать Люмос Люциус поостерегся, не зная пока, куда попал и чего ему ждать.
Глаза уже привыкли к темноте, и Малфой рискнул пройтись по комнате в поисках окна. Оно действительно было закрыто шторой, без которой стало намного лучше. По крайней мере, Люциус сумел рассмотреть убранство комнаты и понять, что это даже не мэнор — там он знал все помещения. Но если не в мэноре, то где он? И как сюда попал? Его не могли выкрасть из защищенного семейной магией дома — это нереально. И та дымка… Оттуда она взялась и как повлияла? Может, это просто какой-то лихорадочный бред и скоро его вылечат? Отец точно поможет, позовет лучших колдомедиков и разрушителей проклятий.
Люциус неловко пошатнулся и ударился бедром об угол комода. Зашипев от боли, он потер ногу и замер — ощущения были уж слишком реалистичными.
— Буду исходить из того, что меня каким-то образом сумели выкрасть. Но почему не отобрали палочку? И не связали? И даже не заперли? — Люциус выглянул в слабо освещенный коридор и замер на пороге, раздумывая.
Прислушавшись, он услышал приглушенные крики и хохот, доносящиеся откуда-то снизу. Прикоснувшись к макушке, Люциус наложил на себя маскировочные чары и осторожно пошагал в сторону вероятной лестницы. По крайней мере, звуки становились все отчетливее.
Малфой вышел на балкон, опоясывающий весь второй этаж, и осторожно выглянул сквозь резную перегородку, не рискуя высовываться даже под чарами.
Выглянул и отпрянул назад, встряхивая головой, как после удара. Очередной крик ударил по ушам и нервам, заставив открыть глаза и прильнуть к перегородке, рассматривая развернувшуюся внизу картину.
Около десятка человек в черных мантиях окружили высокое кресло с сидящим на нем… условно Люциус назвал ЭТО человеком, но существо им точно не являлось. Бледное, слегка чешуйчатое лицо, безносое и безбровое, с красными от ярости глазами и перекошенным в довольном оскале ртом. Длинное, худое тело, тонкие, похожие на лапы паука пальцы, держащие знакомую до боли палочку…
— Еще ему добавьте! Кто там, Долохов? Порезвись, мой верный друг, ты же это любишь.
Люциус во все глаза рассматривал приятеля отца Антонина Долохова, частенько гостившего у них в мэноре. Он всегда поражал какой-то спокойной основательностью, размеренностью речи и твердостью характера. Люциус завидовал его невозмутимости — не напускной, как у него самого, а естественной.
И совершенно не думал, что Долохову нравится… О, нет, не очень-то и нравится. Лицо невозмутимое, но в движениях нет той спокойной размеренности, к которой привык Люциус. Да и выглядел друг отца каким-то старым, непохожим на себя.
Черные фигуры слегка переместились, давая Долохову простор, и Люциус, наконец, увидел…
На полу корчился от боли незнакомый мужчина, даже, скорее, юноша, едва ли старше самого Люциуса. Рыжие волосы были испачканы в грязи и крови, одежда разодрана в клочья, почти не скрывая ран на когда-то молочно-белом теле. Юноша уже даже не кричал — он хрипел, булькая горлом.
— Что же ты, Антонин? Смотри, парнишка заскучал. Развесели его.
— Да, мой Лорд, — невозмутимо произнес Долохов и поднял палочку. — Круцио! Круцио!
Тело на полу завертелось, изгибаясь под немыслимыми углами. Юноша закричал так страшно, что у Люциуса волосы встали дыбом. Он с трудом втянул в легкие воздух, который показался ему ледяным и каким-то колючим.
— Фу, он опять обделался, — возмутилось существо. — Что не говорите, друзья мои, а в человеке, даже столь юном, столько дерьма.
Существо расхохоталось собственной шутке, его несмело поддержали окружающие.
— Ну, если уж он столь тщательно… хе-хе… очистился, возможно, кто-то хочет воспользоваться столь щедрым предложением? Малфой? Который Абраксас.
Люциус вздрогнул, увидев отца — старого, осунувшегося, с печатью страха на морщинистом лице.
— Мой Лорд, — с пугающей подобострастностью заговорил он, — вы же помните, меня интересуют исключительно женщины.
— Переборчивый ты мой, — оскалилось существо. — Где же я тебе сейчас женщину найду? Бери, что дают, мой верный слуга. Я сегодня непозволительно щедр.
— Благодарю, мой Лорд, — Абраксас низко склонил голову, пряча лицо. — Могу я… привести в порядок свой подарок?
— Можешь делать с ним, что хочешь, только не убивай пока, — Лорд резко поднялся, заставив присутствующих отшатнуться и расступиться. — Продолжим завтра, после рейда на Министерство. Думаю, у нас прибавится игрушек.
— Да, милорд.
— Конечно, мой Лорд,
— Как пожелаете, Лорд Волдеморт.
Люциус приглушено охнул. До него только сейчас дошло, что змееподобное существо — это Лорд Волдеморт! Но как он изменился всего за несколько часов! Или…
Люциус охнул повторно, кляня себя за несдержанность. Но уж слишком невероятной оказалась его догадка. Но как?.. Как он попал сюда? Та дымка… Она перенесла его… В будущее? Или это все же какой-то бред, достойный выдумок матери?
Люциус встряхнул головой, пытаясь осознать невероятную правду.
— Она хотела мне что-то показать о будущем? Именно это? Если она видела такое каждый раз, неудивительно, что ее разум помутился. Или… она все это время действительно пыталась меня предупредить, увидев подобное будущее?
Волшебники внизу заговорили громче, привлекая внимание ошеломленного Люциуса.
— Надеюсь, этот кошмар скоро закончится, мама, — прошептал он, наблюдая за тем, как неласково отец тянет к лестнице свой подарок.
Рыжеволосый юноша явно пребывал в беспамятстве, потому что даже не реагировал на удары о мебель и ступени.
— Отец…
Люциус вскинулся, вглядываясь в фигуры, стоящие внизу. Неужели он сейчас увидит себя? Сейчас он должен выглядеть старше, ведь прошло, скорее всего, несколько лет. Однако юноша, шагнувший в сторону Абраксаса, не был Люциусом Малфоем. Это был совершенно другой человек, хоть и очень похожий.
— Иди к себе, Драко, — резко ответил Абраксас. — Завтра ответственный день.
Малфой-старший скрылся в противоположном от Люциуса коридоре, утащив за собой свою неожиданную добычу.
Драко тоже поднялся на второй этаж и замер, вглядываясь в никуда. Он был бледен и напуган, как был напуган и сам Люциус. Как, должно быть, были напуганы все в этом доме, кроме самого Лорда.
Наконец, Драко отмер и тяжело пошагал в тот коридор, откуда пришел сам Люциус. Его походка была такой, словно он нес на себе все тяжести мира. Люциус осторожно пошел за… братом? Ему удалось проскользнуть за Драко в его комнату, где пришлось несколько долгих минут наблюдать бессильную истерику со слезами, приглушенными подушкой криками и неразборчивыми просьбами. Разобрать удалось только пару слов:
— Устал… проклятый Поттер… так страшно…
Люциус не рискнул показываться брату на глаза, а потом и вовсе шарахнулся под прикрытие большого шкафа, когда дверь в комнату приоткрылась.
— Драко, ты в порядке?
Этого человека Люциус тоже неплохо знал. Повзрослевший, но все такой же худой и некрасивый… Северус Снейп. Люциус даже покровительствовал талантливому юноше, которого третировали в школе, и планировал приглядывать за ним и в будущем… В будущем!
Люциус едва сдержал истерический смех, рассматривая вполне состоявшегося волшебника, которому явно не нужно было покровительство. На вид Снейпу было около тридцати пяти-сорока, но возраст для волшебника — нечто абстрактное, все зависит от качества жизни. Можно и в сто лет выглядеть молодо, а можно постареть и в тридцать. Но если учесть, что Драко выглядит на шестнадцать-семнадцать, а Северусу тогда, в прошлом (или настоящем, Люциус еще не понял, как воспринимать реальность), было тринадцать… Плюс-минус два-три года…
Тридцать два, тридцать три или чуть больше — неизвестно, когда родился Драко.
Люциус занял свой ум ненужными вычислениями, чтобы не сорваться на неподобающий Малфою крик отчаянья. Да сколько бы ни было Драко и Северусу, это не тот мир, который знает Люциус! Это что-то страшное и извращенное! Неправильное! И Лорд здесь неправильный!
Люциус осторожно присел у стены и обхватил руками голову, прячась от мира и от своих мыслей.
«Мама, если это то, что ты хотела мне показать, то я уже все понял. Можно мне вернуться назад?»
Но новая реальность не спешила превращаться в прежнюю. Драко все так же тихо всхлипывал на широкой кровати, а Северус в полголоса что-то ему говорил.
— Потерпи, не срывайся, Драко. Ты должен доказать свою лояльность. Отец будет тобой гордиться. Т-ш-шшш, не надо таких слов. Даже в мыслях, ты же знаешь. Хочешь зелья сна-без-сновидений? Вот и хорошо. Пей и спи. Завтра будет тяжелый день.
— Сегодня был не лучше, — устало выдохнул уже немного успокоившийся Драко. — Северус… это же Уизли…
— Тихо, замолчи! — В голосе Снейпа появилась резкость. — Молчи, ради Мерлина! Спи. Спи….
Люциус смотрел на то, как знакомый-незнакомый Снейп укрывает Драко и тяжело садится на край его кровати, странно горбясь и пряча лицо в ладонях.
Но спустя пару минут он выпрямился и поднялся — строгий и невозмутимый. Но Люциус уже знал, что и Северусу страшно. И не только за себя, но и за глупого Драко, который проявил слабость.
Когда Снейп вышел, прикрыв за собой двери, Люциус рискнул приблизиться к кровати и долго рассматривал брата, пытаясь понять, как теперь относиться к подобному факту. Так и не определившись, Малфой обновил чары и выскользнул в коридор. Он едва успел прикрыть дверь и метнуться в нишу, как мимо почти вприпрыжку прошла смутно знакомая женщина с печатью безумства на красивом лице. Она широко улыбалась, но при виде этой улыбки у Люциуса волоски встали дыбом от страха.
— Белла, Беллатрикс, подожди.
«Лестрейндж! А это — Беллатрикс Блэк!» — Люциус похолодел. Он помнил эту красивую девушку, чуть старше него самого. Она всегда была с сумасшедшинкой, как и большинство Блэков, но сейчас… Она была безумна.
Белла с Рудольфом ушли, хлопнув дверью где-то дальше по коридору, а Люциус направился к комнате, которую занимал отец. Странно, что так далеко от сына. Но вскоре Люциус понял, почему Абраксас так сделал: за дверью слышались приглушенные вопли и просьбы — отец явно употребил свой подарок по назначению.
Позади послышались быстрые шаги, и Люциус заметался в поисках убежища. Но пришлось понадеяться на полумрак и чары, потому что он явно не успевал. Северус действительно не обратил на него внимания, проходя мимо. Снейп постучал в дверь, и Абраксас сразу же открыл.
— Наконец-то. Проходи, я уже устал от его воплей.
— Мы не должны его исцелять полностью, — негромко ответил Северус. — Да память я вам обоим подправлю. Лорд любит…
Что любит Лорд, Люциус мог только догадываться — оба мужчины исчезли за дверью, за которой сразу стало тихо. Но на душе вдруг стало легче — отец не убийца и не насильник, он пытается помочь этому рыжему… Уизли? Не сын ли это Артура Уизли?
Люциус устало прислонился к стене, понимая, что выдохся. Хотелось забиться в какой-то темный угол и дать себе передышку. А еще очень хотелось увидеть маму. Она же должна где-то быть? В мэноре, скорее всего, но туда еще нужно как-то добраться.