- А если... Пфе-ф-ф... Если бы я и вправду хотела в туалет? Простыни-то у меня действительно... – она умильно сморщила мордашку . – Новые! Ой... Ну хва-ха-хатит меня щекохать!
Её прорвало – внезапно кобылка зашлась в диком смехе и повалилась обратно на кровать, забив своими наконец-то выправившимися крылышками и задёргав всеми четырьмя ногами.
- Слишком щеко-котно, Мирдал! Я сейчас и вправду... А-х-аха-ха...
Но я только воспользовался её податливостью в ущекоченном состоянии, придавив цветную лошадку за крылышки в кровать и растирая коготками там, где они крепились к торсу, и ниже, на бочку ближе к животику. Отрезав коготком одно небольшое пёрышко крылатой, потеря которого не будет слишком заметно, я решил ей добавить удовольствия и страха, просунув его прямо в металлическую щёлочку – попав и в настоящую.
- Ты такая уязвимая к щекотке, что даже сама себя довести можешь... – Напрыгнув на дико завизжавшую и забившую ножками пони, я прижал обнимашками её передние копытца к бокам, чтобы она случайно не задела меня ими.
- Ты! Мучитель! Пони!
Гневная тирада копытной оборвалась, когда перо полностью вошло внутрь, зацепившись острым концом между металлом и плотью и застряв в лоне опахалом. Хелли теперь крутилась подо мной, силясь выбраться из крепких – по-драконовски крепких! – объятий, что, конечно же, было абсолютно бесполезным занятием. А уж какие ощущения сейчас она должна была испытывать от пёрышка! Как и одна кобылка из замечательной книги, почему-то скрываемой пегаской под подушкой, Хелли была способна испытывать оргазм несколько раз и безо всяких особых усилий от стороны партнёра, но теперь, от колкости и щекотливости в щёлочке, она по-настоящему поплыла.
- Мир-дададалал! Ах! – она сорвалась на визг, похоже, хорошенько ощутив очин пёрышка. – Я... Я сейчас взорву-у-усь!
- Не надо, няш, а то от нас ошмётки останутся... – Но всё же я не надеялся лишь на силы организма Хелли и добавлял ей немного своих, тепло подышав ей под ушки, запуская коготок в пупочек и словно пытаясь потереться им о пёрышко где-то внутри. Кстати, второе, уже подлиннее, которое само выпало из-за измученных трепетаний пегаски, пристроилось под хвостиком, туго и глубоко войдя, держась лишь за счёт внутреннего натяжения, лишь тем сильнее тыкаясь в стенки. Хелли можно было назвать первооткрывательницей – в таких местах ещё ни одну пони не щекотали! Как она не слетает с катушек до сих пор?.. Впрочем, пегаска выглядела весьма близкой к безумству. Заходясь смехом, она крутила крупом так, что постель быстро потеряла форму и теперь совершенно сбилась. А Хелли... Хелли уже вопила, как жеребёнок, и, наверняка, завопила бы ещё громче, если бы не ошейник: когда пегаска в очередной раз дёрнулась, грубая кожа впилась ей в горло и пони завалилась обратно на кровать, выпучив глаза.
- Мирфал... Ты думаешь, это... Ха-р-р... Приятно?! Это как заноза в твохаахах....
- Я могу сделать приятнее, – немного надавив ладонью на пластинку и потерев её, обвязав хвостиком передние копытца, кисточку я уткнул прямо в носик поняшки. О, у неё было ещё множество незаполненных дырочек. Смешливые чихи не позволят пегасочке надышаться, у неё засвербит прямо в пазухах. Пусть поплюётся – зато доведётся... Если не задохнётся. Ах, это безумие и эта сердитость в обречённых глазках...
Она и вправду чихнула, затем ещё и ещё, при этом смеясь в мой хвост и отчаянно дёргая головой. В уголках её глаз блеснули слёзы, она запрокинула голову и чихнула снова. Опять ошейник сыграл с нею злую шутку – пегаску мотнуло назад и она упала на спину. Такую возможность нельзя было упускать! Я прижал хвост к её носу, не давая вдохнуть, но... Не стоило недооценивать поняшу.
- Ай! – вырвалось у меня, когда острые зубки пегаски не до крови, но чувствительно сомкнулись на кончике моего хвоста. Маленькая хитрюга победно засмеялась.
- Рррр... – Давно я не срывался на рык, тем более на собственную самку, но тут уже инстинкты взяли своё, даже несмотря на всю мою добродушность. Пегасочка не переставала хохотать, почти ржала как лошадь, потому что перья было вынуть уже некому, но через всхлипы и стоны были порой слышны настойчивые требования быстро её лишить такой весёлой игры со своим организмом, да и вообще пасть ниц перед рассерженной кобылой. Только она не тут не принцесса Селестия, чтобы кусать, когда вздумается. Потому я потянул перетянутый через доску в изголовья ошейник на себя, перетягивая горлышко.
Смех застрял у неё в глотке, большие глаза испуганно округлились, слезинки радостных мук застыли в них, уступаю место страху. Она схватилась копытцами за мои лапы и захрипела, силясь произнести моё имя, что у неё никак не выходило. Большой красный язычок вывалился из пасти, задние ноги отчаянно задёргались, елозя и сбивая покрывало.
Разбуженный болью хищник уже давно засиделся во мне, и теперь вырвался на свободу, желая отыграться за всю пору спячки. Внешне я оставался тем же ласковым и милым пушистым дракошей, столь же нежно обнял изводимую пегаску и даже погладил её копытца лапкой, словно утешая, но что-то внутри, может быть, в ауре, переменилось. Да и другая лапка до сих пор сжимала петлю, даже пока задние лапы мягко коснулись ладошками впалого животика, осторожно помяв его коготками.
- Извинись, пожалуйста, и отпущу, – лизнул я язычок поняшки, совершенно точно зная, что в придушенном состоянии она не укусит, а если попытается – я окажусь ловчее.
Намекая, как надо извиняться, я подтянул хвостиком задние копытца к своему дико ноющему, твёрдому, почти как они, стержню.
- Мирда-а-ал... Умоляю... – простонала она, хотя смысл слов угадывался скорее только по движению её губ.
Её копыта, дрожащие то ли от страха, то ли от возбуждения, то ли от всего сразу, принялась растирать стерженёк, пожалуй, даже слишком быстро и грубо. Будешь нежной, когда тебя душит гигантский дракон, а в щёлке вертятся два острых пёрышка!
Копытца, что так призывно дрожали, как ни могла бы сделать ни одна поняшка, находясь в здравом уме, без настоящей угрозы жизни, вернули на драконью мордашку добродушное выражения, и я начал дразнить Хелли частыми вдохами и выдохами, еле сидя подле неё в такой тесной и жёсткой хватке. Копытца сначала затеребили отчаяннее, уже, кажется, безо всякого контроля погибающего сознания бедной пегасочки, а потом мило и нежно замедлились, лишь нечасто вздрагивая и теряя силу, пока на синей мордочке прикрывались закатившиеся глаза, и язычок опал... Почему-то именно последнее доводило меня сильнее – и не только доводило, но и довело прямо в алые копытца.
- А-а-ах... – Разжав лапу с поводком, я рухнул подле поняшки, оглушённой внезапным доступом к прохладному воздуху, который жахнул по ней бодряще и возбуждающе, позволяя, наконец, снять всё набранное ожиданием и разогретое щекоткой напряжение. Воздух будто бы сам, без участия пегаски, хлынул ей в лёгкие, заполняя вакуум.
Неглубоко и часто дыша, она посмотрела на меня и всё ещё дрожащими мокрыми копытцами расстегнула ошейник. На синий шерсти горла осталась вполне заметная полоска. Хелли вздрогнула, полуприкрыла глаза и подалась вперёд, выпустив язык, а после... После она попятилась от меня. От неверного движения пёрышки снова впились ей в щёлку, это было заметно по изменившемуся выражению её мордашки, но такая неприятность не остановила поняшку – она перевернулась на бок, ко мне спиной, и сжалась в клубочек. И её бока затряслись от коротких всхлипываний.
Что я наделал только... Что со мной было... После внезапного срыва в моей душе стало так же пусто, как лишь недавно в груди у пони – только вдох тут уже не поможет. Кончилось всякое настроение играть, потому я, больше рефлекторно, чем осознанно, проявил ключи и избавил от оков Хелли, помогая ей вытащить и перо – слишком резкое выдёргивание взбудоражило её снова на миг, но после секундной радости её мордашка стала ещё злее и осуждающей, заставив меня просто застыть с потускневшей шеей. Лапа моя потянулась к своему ошейнику – медленно, словно не зная, имел ли я ещё право его носить.
Красное копытце остановило меня, когда когти уже коснулись застёжки.
- Нет... Оставь... – тихо попросила пони. Приподнявшись на передних ногах, она обняла меня крыльями и крепко прижалась ко мне. – Прости, я так... Так испугалась... Я думала, ты стал таким же... – она запнулась. – Как принцесса Луна, когда её Найтмер Мун захватила. Я... Я вправду испугалась, Мирдал.
Я, заплакав, обхватил её так сильно, будто бы снова хотел придушить, но, к счастью, опомнился очень вовремя, оставив лишь мягенькое объятие крыльями и лапами, положив длинную пастьку на крыльевое плечо пегасочки.
- Я действительно плохой... И уже боюсь себя. Меня самого надо... Как ты себя.
Пони слегка улыбнулась, хотя красное копыто вернулось на шею и стало растирать её.
- Иногда твоя... Резкость очень кстати, особенно как вчера. Если исключить то, что мне пришлось пить страшно противные зебринские противозачаточные… – в её зрачках снова полыхнули искорки заинтересованности. – Только не забывай, что я – свободная пони. Пусть и позволяю себе носить ошейник... Когда я с тобой, – она потёрлась мордашкой о золотую шёрстку.
- Зато я – в твоём вечном подчинении... – вернув ей поцелуй, я свернулся подле её копытец, положим мордашку ей под животик.
Пони слегка дёрнулась и расправила крылышки – к ней точно вернулось хорошее настроение.
- В таком случае слушай мою команду! На спину – бряк, лапы расставить и если я услышу от тебя хоть один смешок, то я привяжу тебя к кровати на весь завтрашний день!
В груди снова похолодело... Но уже немного по-иному, сочетаясь с возросшим нетерпением в уже было успокоившейся промежности. Дал Вышний влюбиться именно в такую пони... С богатым воображением и желанием его применить. Учитывая её начитанность и одно из высших образований – биологическое – в сочетании со своей изобретательностью, она могла выдумать много чего мне в наказание. Потому я дрожал уже до того, как она начала что-то делать, силясь прижать к голове уши и расставляя лапки в стороны после того, как, с её разрешение, всё же перестелил кроватку.
Пони же подобрала одно из синих пёрышек и легла между моих ног, копытцем тронув столбик.
- Интересно, сколько же ты сдерживался, если всё ещё готов действовать?
Она перехватила пёрышко в зубки и стала его опахалом водить по моему кончику, иногда спускаясь пониже, к основанию, и щекоча яички, чтобы спустя мгновение снова подняться вверх и попытаться пролезть синими бородками поглубже. Шерсть встала под тем же углом, что и стержень, глаза округлились, наверное, даже с большим безумием, чем у пони совсем недавно, и лапки дёргались, а член дрожал и пытался порой безуспешно сбежать, когда я вилял тазом, но, держа себя в зубах и с улыбкой сдавливая челюсти, я лишь пылал и мычал, связанный собственными извинениями... Но стоило немного влажному от былых приключений пёрышку коснуться самого кончика, там, где отошла плоть, я всё же не выдержал и против своей воли захохотал тихо, но так широко раскрыв пастьку, и хлопая крыльями, почти взлетая с кровати.
Улыбка пони растянулась до ушей – буквально. Хотя мне казалось, что так умеют лишь немногие из их рода, обычно розовые земные пони, вроде той, что замучила несчастного Зората постоянными расспросами о том, как он празднует свои дни рождения. Выплюнув пёрышко, Хелли легла на меня, подперев голову правым копытцем и водя по животику левым.
- Какой ты плохой дракон... Насилуешь, душишь, врёшь и смеёшься! Тебя нужно обязательно наказать! Но... – она фыркнула. – Ты можешь заслужить прощения. Но мне нужно твоё разрешение!
- Н-н-на что? – Теперь настал мой черёд пугаться, а тёмной стороне Хелли выходить наружу. Вышний, ну и морда... Как в ужастике про зомби розовой пони-клоуна, которая убивала жеребят их же стразами. Лапки мои жалобно поджались, от нервозности и стыда шерсть засветилась ярче, но пегасушка уже вряд ли верила моему солнечному облику.
- Закрой глаза... – прорычала она, хотя гнева в её голосе не было и оттенка. – И жди!
Я послушно прикрыл глаза и замер в предвкушении чего-то очень страшного. Уши уловили шум, грохот, лязг металла, едва слышное хихиканье, затем ещё какие-то звуки...
- Открывай!
Как оказалось, Хелли стояла теперь передо мной в старых, потёртых, но чистых золотых доспехах, закрывающих тело от шеи до крупа, при этом оставляя свободными крылья. На голове у неё был шлем, через который выбивалась грива, а на правой передней ноге… Теперь был золотой накопытник с клинком, похожим на большой серебряный листок.
- Я – воин Легиона Пегасов, берущая в плен дракона! – воскликнула она, задорно размахивая хвостом. – Сдавайся!
У неё где-то и такое в квартире завалялось! Может, тут ещё и ЗИС где-то спрятан, или целый звездолёт? Впрочем, учитывая мои собственные сюрпризы… Пристав на кровати и пошире расправив крылья, я оскалился, приняв боевую стойку. Пусть меня завоюет сначала, сдаваться ещё!
- Твою душу в кристалл, ляжку на колбасу... – Облизнусь, разгоняя себя праной для большей реакции, так как сейчас Хелль не могла не напрыгнуть на меня с яростным кличем.
Проворность пегаски оказалась весьма посредственной, зато реакция отличной. В тот момент, когда я отпрыгнул с её дороги, полностью уверенный в том, что теперь ей придётся погоняться за мной, она ловко подсекла меня крылом под лапу, так что мне предстояло неприятное знакомство с дощатым полом. На секунду в поле зрения мелькнули сваленные под кроватью странные предметы, а затем что-то упало на мою спину и приставило клинок к цепи-ошейнику.
- Проси пощады у генерала Файра! – закричала победительница мне в ухо и, для большего эффекта, слегка прикусила его.
- Пора бежать... – Прошептал разошедшейся кобылке, выдавая свои мысли... Или предоставляя совет... И попробовал расплыться золотистым туманом, чтобы обволочь Хелли без вреда для себя, зато обездвижив её, либо же и вовсе слиться с её энергетикой, укрывшись в ней душевным теплом. Однако кобылочка при всей своей поразительности всё ещё оставалась мною сильно недооценённой. С клинка в цепь сошло заклятие, удержавшее мою ауру в границах моего тела, не давая не только развоплотиться, но и вообще колдовать. Как же я глубоко попал... Со стоном я опустил голову и растянул крылья с поверженным вздохом.
- Я в твоей воле, генерал... Даруй мне не слишком позорную смерть...
- Пони никогда не убивали своих врагов... По крайней мере, тех, кто их первым не обижал, – она коварно улыбнулась. – А теперь перевернись!
Я послушно выполнил приказ. Пегаска медленно повернулась ко мне крупиком и задрала хвостик.
- Это первое испытание из трёх! Ты должен вылизать меня ровно двадцать четыре раза!
Наложенные чары уже пропали, тем не менее, даже в чисто физическом состоянии моим лапкам хватило скорости, чтобы обхватить за бёдра кобылочку в жеребцовых доспехах и почти усадить её на свою пасть, чуть не разопря ей уже открытое лоно. Фырча от шерстинок в ноздрях, я расправил длинный язык и лизнул внутри, одновременно посасывая кнопочку.
Поняшка едва не закричала, её дрогнувшие копытца стали приподниматься и опускаться, а слова, слетевшие с губ, были тихи и слабы:
- Н-н-нет, я погорячилась... Двенадцать... Ой! Раз... Всего... Мама! Ещё во-во-восемь...
Её крылья с щелчком раскрылись и замерли, слегка подрагивая.
Мои острые ушки навострились от хлопанья “пегасьего стояка” а мордочка потёрлась носиком ласковее и нежнее, лапки немного нажали вниз, чтобы и клитор “защёлкнуло” о мою шкуру, в то время как хвостик, изогнувшись и вытянувшись, обвил одно из так услужливо растянутых крылышек и стянул его, ещё сильнее вводя пегасоньку в неминуемый оргазм, плоды которого я вылизал за оставшиеся разы... И ещё несколько сверх того.
- Всё! – вдруг закричала она. – Хватит играть!
Она упала к моему животу, всё ещё продолжая течь, и взяла копытцами мой стержень, быстро-быстро растирая его. Да ещё и продолжая улыбаться!
- Ты м-м-мой, т-ты весь мой!