О Чили уважительно заговорила мировая пресса – страну стали воспринимать не только как региональную сверхдержаву Южной Америки, но и как равного партнера для «цивилизованных» стран. Однако отношения с Боливией и Перу были безнадежно испорчены. Боливия до сих пор фактически отказывается признать утрату выхода к морю. Отношение большинства населения Боливии и Перу к Чили остается подчеркнуто враждебным.
Тихоокеанская война одним махом вывела Чили из экономического кризиса за счет наращивания экспорта селитры. Если в 1885 году доля доходов казны от вывоза селитры составляла 33,7 % от общих доходов, то в 1890 году – 52 %. Экспорт Чили вырос с 51,2 миллиона песо в 1886 году до 68,3 миллиона в 1890-м.
Однако британский капитал хотел вознаграждения за поддержку Чили в Тихоокеанской войне и стремился взять под полный контроль добычу и экспорт селитры – стратегически важного сырья, из которого делали порох. Англичане не желали, чтобы чилийская селитра попала в руки американцев, а уж тем более немцев. Лондон беспокоило, что германо-чилийская торговля растет невиданными темпами: в 1880 году ее объем составлял 6,7 миллиона песо, а в 1890-м – уже 22 миллиона, то есть увеличился за 10 лет на 225 %. Британский посланник в Сантьяго сообщал в Форин-офис: «Господство Германии в чилийской торговле… сейчас еще не стало фактом, но если чилийское правительство действительно желает этого, то Германия, несомненно, могла бы сделать многое для достижения указанной цели. К несчастью, мы переживаем период большой антипатии по отношению к Англии».
Немецкие колонисты на юге Чили создали фактически «маленькую Германию» со своими школами и газетами. Во многих школах даже запрещалось изучать историю Чили и испанский язык – дети колонистов должны были воспитываться в духе верности Германии.
Чилийское правительство, чтобы компенсировать засилье англичан в экономике страны, решило перестроить армию по германскому образцу и пригласило в качестве главного военного советника немецкого полковника Кернера.
В свою очередь, и англичане, и немцы с беспокойством наблюдали за попытками проникновения в Чили американского капитала.
Для всех иностранных держав не очень приятным событием стало избрание чилийским президентом в 1886 году Хосе Мануэля Бальмаседы (1840–1891).
Бальмаседа происходил из очень богатой семьи и в юности по настоянию родителей готовился в священники. Однако учеба в семинарии отвратила его от религии, как и Сталина, и Бальмаседа решил избрать поприще государственной службы. Он был секретарем Монтта, затем издавал ряд прогрессивных газет, а в 1869 году стал активным деятелем политического клуба «Реформа», ставшего основой либеральной партии. Как настоящий либерал образца XIX века Бальмаседа был ярым противником католической церкви. Вместе с большинством интеллигенции он выступал за реформу конституции 1833 года и ограничение прав президента.
Бальмаседа неоднократно избирался депутатом парламента, а в 1878 году с блеском выполнил важную дипломатическую миссию – убедил Аргентину не начинать военные действия против Чили (в противном случае исход Тихоокеанской войны был бы для Чили катастрофическим).
На президентских выборах 1886 года Бальмаседа столкнулся с ожесточенной оппозицией консерваторов и правых либералов, которые пытались всеми средствами не допустить его вступления в должность.
В отличие от всех своих предшественников, Бальмаседа был сторонником активного вмешательства государства в экономику и стремился создать мощный национальный сектор в народном хозяйстве, чтобы ослабить фатальную зависимость Чили от конъюнктуры мировых цен на медь и селитру. Использовав поступления от экспорта сырья, Бальмаседа развернул в стране широкомасштабную программу общественных работ.
Президент Бальмаседа
В его правление построили более 300 мостов, что было очень важно для Чили, которая в то время не имела сухопутного транспортного сообщения между севером и югом страны. На строительство железных дорог в отсталых южных районах страны затратили 6 миллионов фунтов стерлингов. В Чили стали производиться паровозы, что наряду с улучшением транспортной инфраструктуры дало толчок развитию национальной металлургии.
Особое внимание Бальмаседа уделял развитию общедоступного народного образования. Помимо чисто просветительских целей это имело и громадное политическое значение – согласно Конституции в выборах всех уровней могли участвовать только грамотные граждане. Пока большинство рабочих и крестьян оставались неграмотными, образовательный ценз давал преимущество олигархии, связанной с иностранным капиталом. Если в 1885 году в Чили действовало 785 школ, где обучались 63 559 детей, то в 1895 году было уже 1253 школы (114 565 учеников).
Большое значение Бальмаседа придавал и развитию вооруженных сил, особенно флота. В строй ввели три новых крейсера и два морских торпедных катера, каковых тогда еще не имелось в большинстве флотов развитых стран. В портах Вальпараисо и Икике были сооружены мощные береговые батареи.
Свидетель тех событий россиянин А. С. Ионин писал: «Целые города вдруг вырастают по берегу пустыни, железные дороги строятся наскоро и всюду».
В 1887–1888 годах большинство депутатов Конгресса стали по отношению к Бальмаседе в оппозицию, обвиняя президента в диктаторских замашках. На самом деле консерваторам, которые опирались на крупных помещиков юга, были не по душе прогрессивные реформы Бальмаседы. Консерваторов поддерживал и английский капитал.
После Тихоокеанской войны англичане попытались скупить основные месторождения селитры на бывших перуанских и боливийских землях. Особенную активность проявил некто Томас Норт, которого пресса вскоре стала величать «королем селитры». Ионин писал: «В Икике есть свой король… Короля этого зовут королем пустыни, или, скорее, королем селитры; его фотографии продаются тут же во всех магазинах, с изображением королевской короны наверху; имя ему полковник Норт». Капитал Норта оценивался в фантастическую по тем временам сумму – 100 миллионов фунтов стерлингов.
Засилье англичан на севере Чили было столь явным, что этот район стали именовать «новой Индией».
В 1888–1889 годах Бальмаседа высказывался в пользу национализации железных дорог и основных месторождений селитры, чтобы создать прочную основу для национальной чилийской экономики. Логичным продолжением этих идей стало предложение президента основать государственный банк для кредитования важных с общегосударственной точки зрения промышленных проектов. Эти рассуждения немедленно толкнули в стан оппозиции все частные банки, не желавшие никакой конкуренции.
8 марта 1889 года Бальмаседа выступил на банкете в вотчине Норта Икике и объявил, что месторождения селитры должны принадлежать чилийцам. 1 июля 1889 года, выступая в Конгрессе, президент более четко сформулировал свою цель – ликвидация британского засилья на севере страны.
После этой речи английский капитал, чилийская земельная олигархия и банковские воротилы решили свалить Бальмаседу, используя для этих целей большую часть Конгресса: многие депутаты находились на содержании английских и местных олигархов. Для борьбы с Бальмаседой, как и с Сальвадором Альенде почти столетие спустя, использовалось положение Конституции, согласно которому Конгресс мог выразить недоверие любому министру. Фактически парламент Чили лишил президента возможности назначать на министерские посты людей, разделявших программу главы государства.
Бальмаседа пытался с помощью своего авторитета изменить состав Конгресса в результате парламентских выборов 1888 года, но деньги финансовой и землевладельческой олигархии одержали победу. Иностранные компании стали искусственно сокращать добычу меди и селитры, чтобы лишить президента налоговых поступлений (та же тактика будет использована в 1970–1973 годах против Альенде).
Бальмаседе не повезло и в том, что именно в период его президентства на полную мощность заработали испанские медные рудники Рио-Тинто, тоже принадлежавшие англичанам. Вследствие этого многие европейские потребители стали предпочитать испанскую медь чилийской. В силу своей географической отдаленности от Европы Чили, конечно, не могла конкурировать в ценах на медь с Испанией.
Экономические сложности привели к безработице и росту забастовочного движения. Реакционные газеты наперебой вещали о неспособности Бальмаседы предотвратить экономический крах страны.
В 1890 году Конгресс попросту отказал правительству Бальмаседы в выделении средств для осуществления нормальной деятельности кабинета. Тем временем Норт активно раздавал взятки депутатам, а также высшим чинам армии и флота.
Столкнувшись с явной обструкцией Конгресса, Бальмаседа стал назначать министров без согласия парламентариев, а бюджет на 1891 год утвердил в объеме прошлогоднего бюджета страны. Олигархия только и ждала этого – 7 января 1891 года Конгресс большинством голосов постановил лишить Бальмаседу поста президента за нарушение Конституции.
Вице-президент Сената Вальдо Сильва и президент нижней палаты Конгресса Рамон Баррос Луко издали совместный указ о назначении командующим ВМС капитана Хорхе Монтта. После этого флот, давно обрабатывавшийся заговорщиками, восстал – якобы для защиты Конституции с санкции Конгресса. Депутаты-мятежники поднялись на борт военных кораблей, и флот отплыл из Вальпараисо на север, в вотчину «селитряного короля» Норта.
В Чили началась гражданская война, которую широко освещала мировая пресса.
Мятежники предложили пост главнокомандующего своей армией герою Тихоокеанской войны генералу Бакедано, но тот отказался, и путчистов возглавил подполковник дель Канто, которого сразу же сделали генералом. Большинство сухопутных сил осталось на стороне президента, но Бальмаседе явно не хватало толковых военачальников.
Президент объявил, что подавит мятеж железной рукой. Все агенты путчистов, попадавшие в руки властей, расстреливались. Были закрыты антиправительственные газеты.
В январе – феврале 1891 года шли упорные бои за северные провинции. Престиж мятежников сильно вырос после того, как немецкий полковник Эмиль Кернер, имевший в Чили репутацию непобедимого стратега, перешел на их сторону. Великобритания и Германия фактически поддерживали мятежников, хотя внешне сохраняли нейтралитет. Правительство США, наоборот, благожелательно относилось к Бальмаседе. В чилийские воды под предлогом защиты жизни американских граждан была направлена американская военная эскадра, по сути, сковывавшая действия путчистов на море. Мотив Вашингтона был примерно таким же, как и во время Тихоокеанской войны, – США не желали усиления в Чили позиций Германии и Великобритании.
Бальмаседа создал армию в 40 тысяч солдат, назначил новый состав Конгресса и добился в июне 1891 года избрания своего сторонника Клаудио Викуньи президентом страны. Однако мятежники (они называли себя «армией Конгресса» и считали мятежником Бальмаседу) захватили селитряные провинции и получили солидное финансовое преимущество перед законными властями.
7 марта 1891 года мятежники нанесли решительное поражение уступавшим им по численности войскам Бальмаседы на севере в битве при Посо-Альмонте. Разрозненные части президентской армии стали отступать к боливийской границе. Одна колонна бальмаседистов героически пробилась в центральную часть Чили, два раза переходя через Анды.
Зато на море путчистов подстерегала серьезная неудача – новейший торпедный катер правительственных сил 23 апреля всего одной торпедой потопил флагман мятежного флота «Бланко Энкалада». Корабль затонул в считаные минуты, унеся с собой в пучину 300 членов экипажа.
В июле 1891 года мятежники перешли в генеральное наступление против деморализованных поражением на севере правительственных войск. Атака стала возможной после закупки оружия и боеприпасов в Великобритании, переправленных в Чили через Фолклендские острова и Магелланов пролив. За тактическую подготовку войск отвечал начальник штаба армии мятежников Эмиль Кернер. Часть армии путчистов получила на вооружение новейшие итальянские винтовки «манлихер каркано».
10 августа 1891 года 10 тысяч прекрасно вооруженных и обученных мятежников высадились недалеко от Вальпараисо. Но Бальмаседа не пал духом и организовал оборону на реке Аконкагуа, прикрывая столицу. 20 августа мятежники начали штурм укрепленных позиций правительственных сил. Современное вооружение и тактика Кернера сделали свое дело: армия президента была разгромлена, потеряв 1600 человек убитыми и ранеными. 1500 пленных вступили в «армию Конгресса». Это позволило мятежникам с лихвой восполнить собственные тяжелые потери – более 1000 человек.
28 августа 1891 года состоялось решающее сражение гражданской войны – битва при Ла-Пласилье, отличавшаяся крайним упорством и ожесточением. Правительственные войска потеряли 941 человека убитыми и более 2000 ранеными. Потери мятежников также были чувствительными – 1800 убитыми и ранеными. Исход гражданской войны был предрешен, так как армия президента фактически прекратила свое существование.
Бальмаседа решил передать власть генералу Бакедано, рассчитывая на честность и порядочность героя Тихоокеанской войны. Бакедано согласился, и 29 августа 1891 года Бальмаседа укрылся в здании аргентинского посольства. Католическая церковь приветствовала поражение президента радостным перезвоном колоколов. Новый президент немедленно выпустил на свободу сторонников мятежа, и те начали грабить дома Бальмаседы и его родственников. 31 августа в Сантьяго прибыли руководители мятежников. Перед этим Бакедано покинул президентский дворец «Ла Монеда».
Мятежники блокировали посольство Аргентины, но Бальмаседа не собирался сдаваться. 18 сентября 1891 года истек срок его полномочий. Глава государства застрелился. Почти через 100 лет его судьбу повторил другой выдающийся патриот Чили – Сальвадор Альенде, героически погибший на своем посту.
Бальмаседа стал идолом всех прогрессивных сил в Чили. Была даже образована партия бальмаседистов – имя покойного президента стало своего рода политической программой. В основе этой программы лежали экономический национализм, борьба против засилья иностранного капитала и содействие социальным реформам в стране.
В гражданской войне 1891 года впервые на стороне реакции выступила значительная часть чилийской армии, прежде всего флот. До этих событий чилийские военные всячески подчеркивали свою аполитичность и нежились в ореоле славы победителей в Тихоокеанских войнах. Но даже и в 1891 году командование ВМС пыталось объяснить свой мятеж борьбой за сохранение конституционного строя от посягательств президента-узурпатора. Именно поэтому мятежники в мундирах предварительно заручились санкцией Конгресса. То же самое произойдет в 1973 году – мятеж против президента, опираясь на парламентскую оппозицию, начнет флот.
Ошибкой Бальмаседы было то, что он не стал апеллировать к народу. Истинный либерал XIX века, президент считал, что население пока не созрело для активной роли в преобразованиях и эти преобразования должны проводиться сверху патриотической элитой страны. Однако элита Чили и в то время, и позже была тесно связана с иностранным капиталом и патриотической считаться никак не могла.