- Они не дадут тебе запись, это не законно! Поехали домой, а? Тебе нужно успокоиться, – умоляюще просил Санхёк.
Хакён смотрел на здание, на детскую площадку, где играли дети, радуясь жизни.
Мин. Сердце не желало успокаиваться, оно понимало, что правда где-то близко, совсем рядом. Голова разрывалась от туманных темных и светлых образов, ничего конкретного, сотни осколков без смысла.
- Хён, пожалуйста, поехали домой, – снова попросил Санхёк.
Хакён мотнул головой.
Они лгут. Все вокруг ему лгут.
Этот чертов туман!
Голова начинала раскалываться от боли, но Хакён выскочил на проезжую часть. Ему нужно было вспомнить. Сейчас же. Немедленно.
- Что ты делаешь? Куда ты собрался? – Санхёк с тревогой продолжал суетиться, даже когда Хакён поймал такси и сел в машину. Макнэ не отставал, он забрался следом.
- Торговый центр «Империя», – озвучил адрес Хакён.
- Нет, – замотал головой Санхёк. – Нет, Хакён, не надо.
На лице мальчишки проступила паника, весь его крутой блеск сошел на «нет». Сейчас макнэ выглядел как напуганный ребенок. Хакёна это только убедило в том, что он на правильном пути.
- Остановите здесь, – попросил Хакён водителя.
Машина остановилась. Санхёк облегченно выдохнул, решив, что они выходят.
- Выметайся, – жестко и холодно произнес он, не собираясь и дальше слушать нытье парня.
- Хакён… – беспомощно смотрел на него Санхёк.
- Выметайся, я сказал, – повторил Хакён, держась из последних сил, чтобы не сорваться, не ударить.
- Нет, – неожиданно уверенно ответил Санхёк. В его взгляде было столько решимости, что становилось понятно – избавиться от него не получится. – Я… я поеду с тобой.
Хакён не стал тратить время на споры, приказал водителю ехать дальше. Весь путь он был как на иголках, от волнения начинало тошнить, но Хакён больше не собирался отступать. Мысли и непонятные страхи раздирали его на части. Санхёк кому-то звонил, кажется, Тэгуну, запальчиво и нервно что-то говорил, кричал в трубку, что не может остановить ничего.
Хакён не обращал внимание. У него в голове была одна цель – вспомнить все. Чтобы все стало понятно, чтобы не было больше этой растерянности и неясных чувств.
Идея вернуться туда, откуда все началось, пришла внезапно. Именно с «Империи» все началось, именно о произошедшем в этом здании никто не хотел говорить, стараясь сразу свести тему. Все вокруг избегали разговоров о том, что произошло в торговом центре.
Дорога заняла много времени. Хакёну с каждой минутой становилось хуже, он не мог разобраться в себе и своих чувствах, не мог дать точного определения своим ощущениям. Когда водитель остановился напротив высокого стеклянного здания, Хакён дошел до точки нервного срыва. Он начинал видеть вещи, за реальность которых не мог поручиться.
Ему виделся салон фургона, золотая булавка, Хонбин в красной атласной рубашке.
- Иди сюда… попроси потом Кевина подогнать под твой размер…
Крики фанатов, охрана перед зданием.
Мощный взрыв, от которого затрещали стекла. Охваченная пламенем машина на улице.
Хакён выбрался из такси и едва не упал. Его выворачивало наизнанку, все тело сотрясала крупная дрожь. Перед глазами начинало плыть. Он бы упал на асфальт, но Санхёк подоспел вовремя, помогая ему устоять на ногах.
Хакён поднял голову, сквозь туман смотря на высокое здание. Он не мог сделать и шагу, ему казалось, что там, за это дверкой спрятаны самые страшные кошмары, которые не стоило ворошить.
Но Мин…
- Пожалуйста, хён, давай уйдем отсюда, – умолял Санхёк дрожащим голосом.
- Мина, – Хакён сделал шаг в сторону входа к торговому центру и остановился. Он не мог идти дальше. Ноги не слушались, сердце сходило с ума, разум уплывал. – Не могу. Я не могу…
Хакён уже почти повис на макнэ, не в силах стоять. От бессилия и слабости просыпалась злость. Почему он настолько слаб?!
- Идем, идем, Хакён, – разворачивая его в другую сторону, уговаривал Санхёк.
Хакён сдался, позволяя увести себя подальше от этого места, которое пугало так сильно, что лишало всяких сил.
Санхёк медленно перевел его через дорогу, поддерживая, давая необходимую опору. Провел по длинной аллейке вглубь паркового комплекса, подальше от любопытных глаз, за высокие кустарники и раскатистые деревья. Хакён послушно сел на скамейку, пряча лицо в ладонях, дыша все еще нервно и поверхностно.
Санхёк стоял над ним и молчал. Прошло достаточно много времени прежде, чем Хакён смог вернуть себе хоть иллюзию спокойствия и нормальности. Полностью побороть себя не получалось, тело словно превратилось в один сплошной оголенный нерв, даже прикосновение ветра вызывало дрожь.
Телефон Санхёка затрезвонил на всю округу, вырывая из оцепенения.
- Не говори, где мы. Я хочу побыть один, – произнес Хакён, подняв голову.
Санхёк ответил на вызов.
- Да. Ты приехал? Мы тут неподалеку. Он сказал, что хочет побыть один. Не знаю. Вроде выглядит адекватно. Я понял, никуда не уйду. Нет, не надо. Хорошо, я сразу позвоню, если что.
Закончив разговор, Санхёк убрал телефон обратно в карман и присел рядом на скамейку.
- Тэгун-хён звонил, он на другой стороне улицы, – сообщил макнэ.
- Вы скрываете от меня что-то, – прямо произнес Хакён, смотря на клумбу перед ними.
Санхёк молчал, отводя взгляд. А Хакён не знал, каким способом можно вытрясти из этого парня всю правду.
- Ты знаешь что-то об этом мальчике, Мине, я прав? – Хакён старался говорить спокойно, чтобы не вызвать сомнения в своей адекватности, но от одного упоминания имени незнакомого ребенка внутри что-то переворачивалось. – И ты знаешь о том, что на самом деле произошло в «Империи», – продолжил Хакён. – Иначе бы ты не пытался меня оттуда увезти. Почему вы лжете мне, Санхёк?
- За несколько дней до того, что случилось в «Империи», я увидел тебя стоявшим на краю крыши нашей компании, – спустя целую вечность тишины, произнес макнэ. – Ты отшутился тогда, сказал, что просто решил «подышать свежим воздухом», но все мы видели до какого состояния ты дошел. Разве это плохо – забыть все? Весь тот кошмар, в котором ты жил последнее время? Эту историю с «Империей», разве не лучше было бы все это оставить в прошлом?
- Я просыпаюсь посреди ночи, потому что задыхаюсь от страха, причину которого даже не помню, – сглотнув комок в горле, произнес Хакён. – Я не понимаю, что со мной происходит, меня передергивает от любого прикосновения. Я словно в темном лабиринте, Санхёк, и не знаю, как мне оттуда выбраться. Думаете, мне легче от того, что я все забыл?
- Тебе стоит поговорить с Тэгун-хёном, – ответил макнэ, отводя глаза и неловко заламывая пальцы.
- Он приказал вам ничего мне не говорить?
- Нет, – мотнул Санхёк головой. – Врачи и твои родители.
- Почему?
У Хакёна не было сил даже не удивление.
- Не спрашивай у меня ничего, – поднялся Санхёк, выглядя ужасно виноватым. – Лучше поговори с Тэгуном.
Хакён не стал настаивать, видя насколько непросто макнэ.
- Хорошо, – сдался он. – Поехали домой. И верни моего робота.
До общежития добирались в тишине. Не проронив ни слова и не обсуждая то, что произошло, поднялись на свой этаж и вошли в квартиру. С кухни доносились голоса.
- Я устал, понимаешь? Устал от всего этого, от твоей неопределенности, от того, что происходит сейчас.
- Воншик, давай не сейчас, хорошо?
- А когда? Когда, Тэгун? Не думай, что я слепой, ведь я и раньше знал, как ты к нему относишься, но тебе не кажется, что ты заигрался?
Тяжелый вздох. Тишина. Хакён не собирался подслушивать, но дверь на кухню была открыта, а парни разговаривали громко, и это уже стало традицией натыкаться на их ссоры. Хакён собрался выйти из тени коридора и объявить о своем присутствии, но любопытство заставило остаться на месте.
- Тэгун, давай остановимся, а? Я прошу тебя.
- Воншик, прекрати, – резкий, холодный тон парня пробежал мурашками по коже. – Мы уже все обсудили.
- Да, обсудили, – нервный смешок в ответ. – Это ты решил, не спрашивая меня. Тэгун, я…
Что-то неуловимо изменилось в голосе Воншика, он звучал все также низким тембром, только стал интимнее, доверительнее. Хакён поймал взгляд Санхёка и не стал больше ждать, вышел из тени и остановился на пороге кухни. Тэгун стоял возле столешницы, к которой его прижимал Воншик. Это была странная поза для двух друзей. Воншик не произнес ни слова, увидев его, отвел глаза и отступил. И это его поведение говорило громче слов. После произошедших событий Хакён не доверял своей памяти и своим домыслам, но отчетливо чувствовал, что не хочет, чтобы Воншик находился так близко к Тэгуну.
Тэгун отлепился от столешницы, хотел подойти к Хакёну, но лидер отступил. Хакёну начинало казаться, что все против него. Даже Тэгуна он теряет. Воншик виновато отводил глаза, смотря куда угодно, но не на лидера. Его поведение только подтверждало догадки, сеяло очередные сомнения, которых становилось слишком много за последнее время.
Ничего не сказав, Хакён направился к себе в комнату. Тэгун хотел последовать за ним, но Санхёк его остановил.
- Поговорить надо.
Хакён не стал больше ничего слушать. Этот длинный, сумасшедший день должен был уже завершиться.
В спальне он забросил игрушку в ящик стола и рухнул на кровать. Мин. Из головы не уходил этот мальчик, его голос, но восстановить картинку целиком никак не получалось. В висках глухо ныло от напряжения. Свернувшись на кровати, Хакён обхватил себя руками и немигающим взглядом уставился в противоположную стену.
.. – Ён, смотри, у него глаза-светофоры! …
Хакён застонал от бессмысленных попыток подобраться к прошлому ближе, уцепиться за хвост кометы и разрушить прочную стену в голове.
Перед глазами, как кадры из фильма, мелькали глаза-светофоры, золотая булавка, взрыв, благодарная улыбка Хонбина. Еще одна ниточка – Хонбин. Может, стоило начать с него? Ведь он тоже был там, в «Империи», он должен знать. Только вот от одной мысли об этой затее становилось дурно, как и час назад перед зданием, в которое Хакён так и не смог войти.
Порог спальни переступил Тэгун с аптечкой в руках.
- Что, Хёк нажаловался? – спросил Хакён, не поднимая глаз.
- Это было глупо, – произнес Тэгун, усаживаясь на край кровати. – Тебе нужно было поговорить сначала со мной.
- А ты мне кто? – Хакён взглянул в лицо вокалиста, и перед глазами сразу встала сцена на кухне. Воншик, Тэгун.
- Друг, – спокойно ответил Тэгун. Выдержав прямой взгляд, он стал раскрывать аптечку. – Надо сменить повязку.
- Что вы от меня скрываете? – приподнявшись, Хакён продолжил смотреть в глаза парня, желая вывести его на чистую воду. – Почему, черт возьми?! Неужели, я не имею право знать? Почему вы со мной, как с ребенком?
- Хорошо, я расскажу тебе. Завтра, – произнес Тэгун. Казалось, будто ситуация нисколько его не напрягала.
- Сейчас. Я хочу все знать сейчас!
- Нет.
Хакён от внезапно вспыхнувшей злости схватил вокалиста за ворот рубашки, с ненавистью заглядывая в бездонные красивые глаза.
- Сейчас, Тэгун. Я хочу все знать сейчас, – процедил он сквозь зубы, не разжимая кулаков.
Тэгун продолжал сидеть, не двигаясь, не разрывая зрительного контакта, но длилось это не долго. Он чуть подался вперед, сократив расстояние между ними, и прикоснулся губами к губам лидера, задержался на пару секунд, заставляя сердце забиться сильнее, аккуратно обхватил нижнюю губу, лизнул.
Хакён почувствовал слабость, пальцы разжимали ткань рубашки парня, глаза сами собой закрывались, когда Тэгун углубил поцелуй, настойчиво, решительно, но не подавляя, давая возможность отпрянуть, успокоить раздраженные нервы и прекратить все. Только Хакён не хотел ничего прекращать, терзающие мысли разбредались, забивались в уголки сознания, отступая под уверенностью Тэгуна. Хакён наслаждался поцелуем, теряя остатки здравого смысла, руки безвольно упали на колени. Тэгун придвинулся ближе, положил ладонь ему на спину, погладил с такой нежностью, что Хакён полностью расслабился, доверился, чувствуя себя в полной безопасности. Робко ответив на поцелуй, Хакён почувствовал, как ладонь Тэгуна легла ему на шею, как пальцы парня мягко играли с волосами, даря такое приятное умиротворение. Казалось, это лучший момент для того, чтобы память вернулась, ведь наверняка у них таких поцелуев было огромное количество, но в голове было тихо.
Хакён под действием мгновения решил зайти чуть дальше. Он положил руки на бедра парня, так непривычно, боязно чувствовать под собой не хрупкое женское тело, а сильного мужчину. Хакён забрался руками под рубашку парня, ощущая под пальцами вполне накаченные мускулы. Это немного теребило нервы, но Тэгун, словно забывшись, продолжал его целовать, тем самым даря необходимую уверенность в своих действиях. Хакён, зажмурившись, решился на последний шаг. Потянулся к ширинке парня, дернул собачку молнии вниз. Тэгуна это привело в чувства, он резко отстранился, перехватывая его руки.
- Не надо, – выдохнул он. Его шальной, возбужденный взгляд ярко противоречил жестам. Хакён видел желание в глазах напротив, видел все, и от этого были странные ощущения. Одновременно приятно и немного страшно, непривычно видеть такую реакцию от парня.
- Почему? – тихо спросил Хакён, не понимая, почему его останавливают. Хотел ли он продолжения? Нет. Но отказ Тэгуна бил по самолюбию.
- Потому что ты потом будешь жалеть, – ответил Тэгун, быстро совладав со своими эмоциями. – Давай я сменю тебе повязку. Подними футболку.
Хакён решил вообще ее снять, но услышав судорожный вздох Тэгуна и его взгляд, скользящий по телу в синяках, пожалел об этом.
- Я и сам могу, – спохватился Хакён, попытавшись отобрать мазь и бинт из рук вокалиста.
- Закрой глаза и не смотри, тебя всегда мутило от подобного, – снова став прежним, произнес Тэгун.
Хакён не хотел спорить. Он выполнил просьбу, почувствовав легкое прикосновение пальцев Тэгуна. Это не было больно, скорее приятно, когда Тэгун наносил мазь на синяки, заботливо и осторожно.
- Тэгун, если ты мне не поможешь все вспомнить, будет только хуже, – произнес Хакён, снова возвращаясь к прежней теме, с которой так ловко съехал вокалист. – Не знаю, по какой причине вы все скрываете, но это не сработает. Однажды я все равно вспомню, и что потом? Прошу тебя, Тэгун, – Хакён посмотрел в лицо вокалиста. – Помоги мне.
Тэгун смотрел и молчал. Так ничего и не ответив.
- Мы должны ему рассказать, – повторил Хонбин, сидя в спальне. Он обвел всех собравшихся в его комнате мемберов и горько усмехнулся. Пока Тэгун ушел к Хакёну, все собрались в их с Воншиком спальне.
- Он начинает все вспоминать, – поддержал его Санхёк, нервно подтянув колени к груди.
- Будет только хуже. Нужно просто держать его на расстоянии от тех событий, – качнул головой Джехван. – Начать вновь практиковаться. Менеджер сказал, что мы скоро начнем работу над новым мини-альбомом. Может, это отвлечет Хакёна?
Хонбин перевел взгляд на друга.
- Отвлечет? – ему даже стало смешно. – Вы разве не замечаете, как он избегает нас? Он уходит от любого прикосновения, и даже сам этого не замечает. А ко мне он даже на расстоянии вытянутой руки не подходит. Думаете, раз он забыл то, что произошло – это исчезло?
- Мы все исправим, – произнес Воншик. Хонбин лишь усмехнулся. Этот парень верил в фантастику, закрывая глаза на очевидные факты.
- Нет. Вы лишь отсрочиваете концовку, – ответил Хонбин. – Пора бы уже всем признать тот факт, что вы просто боитесь, что он вспомнит.
- А ты нет? – жестко спросил Санхёк.
Хонбин почувствовал себя так, будто ему залепили пощечину. С самой выписки Хакёна он хотел ему все рассказать, но не мог решиться, не мог набраться смелости и мужества, чтобы все рассказать. Как вообще можно это рассказать? Ведь именно он сам, а ни кто-то другой, вбил последний гвоздь в крышку гроба жизни своего лидера. Именно он добил и так разваливающегося на части друга. Как все это можно было сказать? Как передать словами всю глубину сожаления и вины?