— Ты дома, Дону. Дома, — Хоя чуть крепче сжал вздрагивающего парня, показывая, что он рядом. Облегчение не было сравнимо ни с чем. Обнять этого динозавра, этого самого оптимистичного и жизнерадостного человека, немного неуклюжего, но такого родного было настоящим счастьем.
Хоя заметил потерянное лицо Ухёна, который все еще стоял возле доктора и менеджера. Хои было стыдно за то, что он, не зная, что с лидером, все равно счастлив. Счастлив, потому что Дону жив и цел.
— Давай присядем, хорошо? — ощущая слабость друга, предложил Хоя. — Может, позвать врача?
— Н-не надо, — икнув, качнул головой Дону. Хоя накрыл ладонью руки парня, с трудом сдерживаясь, чтобы не выплеснуть все свои чувства разом. До дрожи хотелось поцеловать его, прикоснуться губами к виску, сжать в объятиях и заверить, что он больше не отпустит его, никогда и ни за что не даст в обиду.
— Принести воды? — встревожено наблюдая за икающим парнем, спросил Хоя.
Дону снова мотнул головой.
— Не уходи, — едва слышно произнес он. — Я думал, это не закончится.
— Все позади, — аккуратно положив голову Дону к себе на плечо, Хоя тепло обнял парня. — Нам только сегодня сообщили, что вас привезли в Корею. Ты в порядке? Ничего не болит?
Дону больно сжал его пальцы, выглядя таким потерянным и напряженным, что Хоя чувствовал эту нервозность кожей.
— Родители приезжали? — решил Хоя сменить тему. — Они, наверное, жутко за тебя переживали.
Дону кивнул, но даже не улыбнулся. И это было до чертиков странно видеть его неулыбающимся, таким опустошенным.
Менеджер и Ухён, поговорив с врачом, обернулись к ним. Ухён подбежал ближе.
— Дону! Эй, Дино! — с ходу обнимая и опускаясь рядом на диванчике, лучезарно улыбнулся Ухён. — О, как же я рад тебя видеть! Все хорошо?
Дону скупо кивнул в ответ, пытался выдавить улыбку, но получилось не очень. Хоя заметил, что Дону жмется к нему, словно стараясь отсесть подальше от Ухёна.
— Мы так соскучились! Пока вас не было, мы ужасно переживали. Как хорошо, что вы вернулись! — не замолкал Ухён. — Врач сказал, что тебя мы можем уже сегодня забрать домой.
— А Сонгю? Что с ним? — спросил Хоя, обнимая Дону за плечо.
— Он под капельницей пока. Но врачи говорят, его жизни ничего не угрожает. Он ленивый, поэтому долго идет на поправку, — натянуто улыбаясь, произнес Ухён. — Хочет подольше отдохнуть.
Хоя кивнул, отмечая волнение в глазах их вокалиста. Как бы Ухён не пытался казаться веселым, Хоя видел, как этот парень переживал за всех.
— Но скоро все вернется на свои места.
Побыть дольше с Дону не удалось. Приехали его родители и сообщили, что забирают сына. Дону не возражал, поэтому, скрипя сердце, пришлось его отпустить.
========== Глава 4. ==========
Ухён не стал слушать менеджера, который просил не ездить к Сонгю в клинику. Это вообще было невозможно. Как это не ездить к Сонгю? Он не видел его три недели, безумно волновался за него и Дону, и теперь просто сидеть в общежитии и снова ждать известий?
Нет, Ухён не был на это способен. Улизнуть всем не получилось, поэтому пришлось договориться с парнями, что сегодня к лидеру пойдет он один. Сонджон обиделся, и чуть не хныкал от возмущения, но Сонёль утихомирил его.
Выбравшись из общежития, Ухён поймал такси, заехал в магазин, купил фрукты, сладости и отправился в клинику. Фанаты пока ничего не знали ни об исчезновении Сонгю и Дону, ни об их возвращении, но как долго это будет продолжаться, никто не знал.
Палата Сонгю находилась на втором этаже. Ухён быстро ее отыскал, так как еще вчера узнал, где лежит друг. Нам немного нервничал перед встречей, боялся увидеть лидера и одновременно хотел этого всей душой. Здравый смысл убеждал его, что раз с Дону все более-менее в порядке, никаких серьезных повреждений нет, то и с Сонгю все должно быть хорошо. Тем более врачи сказали, что его жизни ничего не угрожает.
Ухён тихо приоткрыл дверь и вошел в палату. Он не хотел показывать своего беспокойства, но улыбка сама собой медленно сошла с лица, когда он увидел исхудавшего, бледного друга с капельницей в руке. Взгляд сразу зацепился за бордовые полосы на запястьях, на шее, синяки на лице.
Сонгю не спал, но отреагировал на появление постороннего с запозданием. Ухён поймал его отрешенный, пустой взгляд и не услышал ни слова приветствия.
— Привет, — стараясь успокоиться, Ухён прошел вперед. — Я тебе фруктов принес и твои любимые снеки. Как себя чувствуешь?
Сонгю закрыл глаза, словно ему неприятно было видеть друга.
— Эй, тебе плохо? — заволновался Ухён. — Позвать врача?
— Уйди, — хрипло произнес Сонгю, отвернувшись.
— Что?
Ухён ошарашено смотрел на друга. Ему так много хотелось спросить и так много хотелось рассказать, но почему Сонгю избегает его взгляда?
— Хён, чтобы не случилось с тобой, что бы там не произошло, ты можешь со мной поделиться. Ты же знаешь, что я всегда рядом. Мы так волновались за вас с Дону, так переживали…
— Пожалуйста, оставь меня сейчас в покое, — снова попросил Сонгю. Он говорил тихо, по-прежнему избегая взглядом.
Это не нравилось Ухёну и беспокоило его все больше, но сдаваться он не собирался. Сонгю просто не в настроении, его надо развеселить, расшевелить этого старого ворчливого деда.
— Йя, да как я могу? — шутливо бросил Ухён, предпринимая новую попытку. — Может, поешь фруктов. Они полезны, в них много витаминов. Сонджон меня убьет, если я скажу, что ты ничего не съел. Знаешь, как он пытался прорваться к тебе. Чуть не заревел, представляешь? Да и остальные тоже хотели прийти, но менеджер не пустил. Мне одному удалось улизнуть. А Дону родители к себе забрали.
— Нам Ухён, просто уйди! — внезапно заорал Сонгю, приподнимаясь. Он выглядел таким злым и отчаянным, что Ухёну стало страшно.
— Но…
— Оставь меня в покое! Что тебе не ясно? Просто уйди!
В палату вбежал санитар.
— Выйдите, пожалуйста, из палаты. Пациенту нельзя сейчас нервничать, — произнес молодой парень в белом халате.
Ухён шокировано смотрел на тяжело дышащего друга, на его изможденное, осунувшееся лицо и просто ничего не понимал. Почему Сонгю его прогоняет? Они же лучшие друзья!
— Сонгю, — Ухён предпринял еще одну попытку достучаться до лидера, но тот перевернулся на бок.
— Выйдите, — повторил санитар, схватив за локоть.
Ухён, как в трансе, в сопровождении санитара отступил к двери. Но перед самым уходом он заметил, как вздрагивали плечи его друга. Сонгю всегда был стержнем их группы, неизменной опорой, на которую опирались все остальные. Видеть его в таком состоянии было странно и пугающе. Ухён растеряно остановился в коридоре.
— Что с ним? Врач сказал, что он в порядке! — упрекнул он санитара, едва сдерживаясь, чтобы не наброситься с обвинениями. — Почему он в таком состоянии?
— У него сильное истощение. Ему нужен покой, а не лишние волнения, поэтому доктор Пак просил никого не приходить, — раздраженно произнес санитар. — Кто вас вообще пропустил сюда?
Ухён стушевался. Он прошел сам, воспользовавшись тем, что девушка-администратор была занята с другим посетителем.
— Но он же придет в себя, верно?
— Ему нужно время, чтобы восстановиться.
— А эти следы на руках, шее… что это такое?
— Молодой человек, покиньте клинику. Ваш друг сам вам все расскажет, если сочтет это нужным.
Ухёну пришлось сдаться. Его чуть ли не силком выставили из клиники.
========== Глава 5. ==========
Всю неделю они еще маялись в ожидании новостей. Расписание группы отменили, подготовку к новому альбому приостановили, поэтому в общежитии делать было нечего. Менеджер изредка заглядывал к ним, сообщая о состоянии Сонгю и о том, что их лидер идет на поправку. Ухён просил разрешение навестить друга, но менеджер ему еще прошлую вылазку припомнил, которая ничем хорошим не обернулась. Поэтому приходилось снова ждать, и это сильно выматывало. Никакие тренировки уже не могли выбить дурные мысли из головы.
Менеджер попросил не тревожить и Дону, запретил даже звонить ему. Все были не согласны с этим решением, никому не понравилось, что их не подпускают к друзьям.
Хоя большую часть внезапно появившегося свободного времени проводил в танцевальном зале, чтобы хоть как-то заполнить свой день и не думать обо всем этом.
Вчера вечером, когда они собрались в общежитии вместе, все снова стали жаловаться, что к Сонгю нельзя попасть, и что Дону не отвечает на звонки. Хою это удивило, так как на его звонки Дону отвечал. Правда, разговор не складывался, но Хоя все равно каждый вечер звонил другу.
Выключив музыку, Хоя сел на скамейку отдышаться. За неделю он почти поставил целый номер, довел его до автоматизма, хоть сейчас собирай участников и репетируй. Но зал был пуст, и это определенно давило на нервы.
Бросив взгляд на часы, Хоя обнаружил, что стрелка перевалила за семь часов. Он всегда звонил Дону приблизительно в одно и то же время, только вечером, чтобы не тревожить лишний раз ни его, ни его родителей. Хоя прислушивался к менеджеру и, хотя не понимал причины, по которой их отгородили от общения с мемберами, следовал негласному совету — не беспокоить. Но один звонок в день — это же не беспокойство, верно? Хоя просто не мог иначе.
Несколько длинных гудков в телефоне и он, наконец, смог услышать голос Дону.
— Привет, — начал Хоя, облокотившись на стенку.
— Привет.
— Не потревожил?
— Нет, все нормально.
— Чем занимался?
— Лежал.
— Прости, я, наверное, разбудил тебя.
— Нет, я не спал. Просто лежал.
— Эм. Ясно.
Хои хотелось сказать о том, что это так не похоже на того Дону, который никогда не мог усидеть на месте, которому вечно нужно было куда-то идти, двигаться, что-то делать. А теперь он «просто лежал». Хоя никогда не мучился проблемой, что говорить. Дону всегда болтал без умолка, порой говоря совсем странные вещи, пребывая часто на своей какой-то инопланетной волне, и часто приходилось просто догадываться о том, что за бред несет этот динозавр. Но сейчас Хоя многое бы отдал, чтобы снова услышать эту бессвязную, странную болтовню или чтобы услышать фирменный смех Дону, от которого на душе всегда становилось теплее.
— Как родители? — снова заговорил Хоя.
— Нормально, — последовал короткий ответ и снова молчание.
Хои даже казалось, что Дону не хотел с ним разговаривать. Но тогда почему он не бросает трубку, почему всегда отвечает на его звонки и игнорирует остальных мемберов? Хоя не решался задать эти прямые вопросы, просто слушал мерное дыхание друга в трубке и успокаивался.
Они молчали с минуту, не произнося ни слова, но никто не отключался.
— Ты не уснул там? — чуть улыбнулся Хоя, подавая признаки жизни.
— Нет, — опять коротко ответил Дону и замолчал ненадолго. — Почему ты не спрашиваешь о том, что случилось в Тайване?
Хоя не знал, что ответить. Ему хотелось узнать о том, что там произошло, что случилось на самом деле, что сделал этот урод его друзьям, но всегда давил неугомонное любопытство, чувствуя, как изменился Дону с момента возвращения.
— Меня все только и расспрашивают об этом, — неловко хохотнул Дону.
— Ты хочешь поговорить об этом? — аккуратно спросил Хоя. Для него было важно, чтобы Дону было с ним комфортно, поэтому и не задавал никаких вопросов.
— Нет, — уверенно ответил Дону. — Я… я правда не хочу об этом вспоминать.
— Хорошо, тогда не будет, — сдержанно ответил Хоя. Ему было больно за Дону, за эту нерешительность и страх в голосе, словно парень боялся, что его друг начнет настаивать на разговоре.
— Спасибо.
— За что?
— Что не спрашиваешь об этом. Родители меня тут с ума сводят этим, мама решила, что я слишком худой и теперь впихивает в меня все подряд. Кажется, я уже несколько килограмм лишних набрал, — произнес Дону самую длинную речь за всю неделю.
Хоя расслабился и улыбнулся.
— Когда ты еще столько вкуснятины домашней поешь. Радуйся.
— В меня уже не влезает. Я хочу вернуться, — неожиданно, с тихой грустью сообщил Дону.
— Возвращайся тогда. Мы все тебя ждем, — вместо «мы» Хоя чуть не сказал «я», но сдержался. Ему не хотелось давить, тем более между ними все было так неопределенно, зыбко.
Хоя не знал, как показать Дону, что хочет дать шанс тому ростку зарождающихся чувств, которые они открыли перед самым похищением Дону и Сонгю. По сути, между ними ничего и не было — просто друзья, коллеги, одногруппники, которые вдвоем проводили времени чуть больше, чем с остальными. Просто в какой-то момент захотелось большего — не просто по-дружески прикоснуться к руке, а крепко обнять, прижать к груди и не выпускать долго-долго. Хоя сдерживался очень долго, заставляя все свои ненормальные мысли и желания отойти, но когда началась их совместная с Дону деятельность, когда они стали проводить столько времени вдвоем, занимаясь любимым делом, все стало сложнее. Хои так сильно хотелось верить во взаимные чувства, что он начинал видеть то, чего нет. Дону всегда был гиперактивным, для него прикосновения были неотъемлемой частью общения, для Хои же они значили слишком много. Поэтому однажды Хоя не выдержал.
В тот день, когда их похитили в Тайване, раним утром в номере Хоя не удержался. Поцеловал парня и ушел, ничего не объясняя.
Он проклинал себя за необдуманный поступок, но вернуть уже ничего нельзя. А потом было то похищение, три недели мучений и вот Дону снова рядом. И они оба сделали вид, словно ничего и не было.
— Мне звонили парни, но я им не отвечал, — признался Дону. — Они, наверное, обиделись, что я ответил только тебе. Просто… ты же мой лучший друг.
Друг. Да.
Хоя постарался скрыть разочарование.
— Конечно, — преувеличенно бодро отозвался он. — Не беспокойся, я им не сказал, что мы разговариваем. Но уверен, они все поймут.
— Я знаю, они начнут меня расспрашивать… а я не хочу говорить.
— Ты не обязан рассказывать, если не хочешь.
— Спасибо, — снова с облегчением произнес Дону. — Как… как Сонгю? — нерешительно спросил он.
— К нему пока не пускают, но менеджер говорит, что он идет на поправку. Пока он в клинике.
— Но он вернется? — с беспокойством спросил Дону.
— Он не сможет без сцены, — успокоил его Хоя. Он был уверен в то, что Сонгю вернется. Для их лидера возможность стоять на сцене значила слишком многое, он не сможет жить обычной жизнью, ему необходимо сиять. — А ты когда вернешься? — решился спросить Хоя.