– Почему? В чем дело? – воскликнула Белинда. – Если вас томит скука, то поездка в Парк быстрее всего рассеет ее. Притом я хочу знать ваше мнение о некоторых платьях, которые мадам Мехлин шьет мне. Она изобрела новое сочетание кружев, шелка и парчи. Затем мы отправились бы к Бримборью посмотреть на его бриллианты – мне нужно другое бриллиантовое ожерелье и серьги. Если у нас останется время, поедем в магазин Нанкина, купим там кое-что из старого китайского фарфора. У Нанкина есть крохотные чашечки, каких вы никогда не видели – настоящая прелесть! Есть и самые большие, замечательные вазы. Затем мне нужно, наконец, отдать двадцать визитов, а я не сумею сделать и половины, если вы не поможете мне. Поэтому вы должны отправиться со мной, Кэт, я не принимаю отказа. После того, как сделаем закупки и отдадим все нужные визиты, отправимся в Молл{29}, где к нам могут присоединиться и наши кавалеры. Не правда ли, мистер Лоу? – прибавила она, бросив на него обворожительный взгляд.
Он, разумеется, поклонился в знак согласия, но леди Кэт важно покачала головой и сказала:
– Нет, вы правда должны извинить меня, Белинда. Ни бриллианты, ни платья, ни старый китайский фарфор, хотя я страстно люблю все это, не могут прельстить меня сегодня. У меня страшно болит голова, – прибавила она, прижимая кружевной платок к белоснежному лбу.
– Ваша головная боль, должно быть, появилась внезапно, моя милая? Вы не жаловались на нее за завтраком, – заметила Белинда недоверчиво.
– Она пришла только что, – промолвила леди Кэт довольно выразительно.
– Может быть, вы позволите мне прописать вам что-нибудь? – спросил Уилсон. – Или, вероятно, мистер Лоу сумеет найти какое-нибудь целебное средство.
– Пожалуйста, понюхайте это, – сказал Лоу, вынимая небольшой серебряный флакон и передавая его Кэт.
– Да, это оживляет, – ответила она. – Но я остаюсь при своем решении, Белинда. Вы сумеете очень хорошо повеселиться и без меня.
– Попытаюсь, если вы в самом деле не поедете, – произнесла Белинда. – Но должна сказать вам, что вы удивительно нелюбезны.
С этими словами она вышла. Уилсон вышел вместе с нею, оставив Лоу и леди Кэт вдвоем наедине.
– Мне очень жаль, что вы чувствуете себя плохо, – заметил Лоу, заняв место подле нее. – Но я никогда по вашему лицу не мог бы догадаться, что вы нездоровы.
– Наружность обманчива, мистер Лоу, – возразила холодно леди Кэт. – Я очень мало доверяю ей.
– Вы удивляете меня – я считал, что вы хорошо умеете читать мысли на чужом лице. Со своей стороны, я убежден, что могу узнать нрав человека с одного взгляда.
– Весьма завидная способность! Хотелось бы обладать ею, – сказала леди рассеянно. – Мне очень любопытно узнать, что вы думаете обо мне?
– Я мог бы сказать, что вы обладаете тысячью прекрасных качеств и немногими недостатками, столь обыкновенными для дочерей Евы. Вы искренни, великодушны, сострадательны, сердечны, преданны в дружбе, не осмелюсь сказать – и в любви. Но, но…
– Но что? – воскликнула она с заметным одушевлением. – Пожалуйста, не скрывайте темных пятен картины.
– Ну, в вас нет темных пятен. Я хотел сказать, что вы очень склонны к ревности.
– Да, вы правы! Я не могу притязать на прекрасные качества, которые вы приписываете мне, но по опыту знаю, что ревнива. Однако моя ревность очень кроткого свойства: никогда, я думаю, она не обнаружится столь ужасно, как страсть, которую изображают на сцене. Я никогда не отравлю неверного супруга и не буду пытаться убить его. Впрочем, такие вещи происходят и в действительной жизни.
– Но в наше время нечасто, – заметил Лоу с усмешкой. – Мы слишком рассудительны, чтобы позволять себе дойти до таких нелепых крайностей. Общество значительно уменьшилось бы, если бы каждая жена прибегала к таким преступным средствам для того, чтобы избавиться от неверного супруга. Я уже не говорю о том, что произошло бы, если бы и мужья поступали так же жестоко со своими женами. К счастью, женатые скоро охладевают друг к другу и на маленькие грешки с той и другой стороны начинают смотреть сквозь пальцы.
– Боюсь, что вы говорите правду, – ответила со вздохом леди Кэт. – Но бывают исключения. Я сама знаю человека, который, заподозрив свою жену в неверности, не колеблясь прибегнул бы к самым страшным средствам мести. А так как леди, на которой женат этот господин, несколько неосторожна в своем поведении, то я живу в постоянном опасении такой беды. Если бы вам пришлось войти в соприкосновение с такой супружескою четой, мистер Лоу, прошу вас, остерегайтесь! Поверьте, вам придется иметь дело с очень хитрым и опасным человеком в лице мужа.
– Не пренебрегу вашим предостережением, – сказал Лоу, который сразу понял смысл замечания леди Кэт. – Но если я попаду в затруднительное положение, то, будем надеяться, вы выпутаете меня из него.
– Ну, я не могу помочь вам. Я вас предупредила – вот все, что в моих силах.
Глава VII. Лоу излагает свою Систему
Разговор был прерван возвращением Уилсона и его жены. Леди Кэт поднялась и сказала весело:
– Вы можете считать меня непостоянной, Белинда, но с вашего разрешения, я поеду с вами! Моя головная боль совершенно прошла.
– Рада слышать это, – ответила Белинда, взгляд, которой несколько противоречил этому заявлению. – Но что за внезапное улучшение, моя дорогая?
– Да! Я не могла рассчитывать на это улучшение, – сказала с улыбкой леди Кэт.
– Ну, а я мог, – заметил Уилсон, взглянув на Лоу. – Я знаю, кто оказался прекрасным врачом. Ха-ха-ха!
– Я хотел бы, конечно, чтобы выздоровление леди Кэт было приписано именно мне, – отозвался Лоу. – Но сказать по-правде, я не принимал в нем никакого участия.
– Я отдаю предпочтение мнению леди Кэт, – воскликнул старик. – А что скажет дама? Разве доктор Лоу не врач, который рассеял туман?
И он смеялся от души, пока его не остановила Белинда, заметив недовольным голосом:
– Сказать честно, я не вижу здесь ничего смешного, сэр. Конечно, Кэт могла бы изменить свое намерение без таких хлопот. Вот я тоже передумал – не поеду сегодня утром. Вы отдадите за меня визиты, моя дорогая, – сказала Белинда подруге, бросившись на кушетку. – Я буду только мешать во время прогулки в Молл.
– Позвольте мне попросить вас поехать, – сказал Лоу, умоляюще глядя на нее. – Все удовольствие утренней прогулки будет расстроено, если вы останетесь дома.
– Ну хорошо. Если уж вы так просите, я не могу отказать.
Когда было устранено это затруднение, леди Кэт удалилась и скоро вернулась, произведя небольшие изменения в своем наряде. В ту же минуту доложили, что карета подана. Все сели в нее и поехали сначала к Уайту, где высадились мужчины, а затем леди отправились к модистке рассматривать свои материи и платья.
Уилсон и Лоу застали в кофейной группу молодых людей, которым Гарри рассказывал об утреннем поединке. Заметив Уилсона, он прервал рассказ и, подойдя к старику, сказал:
– Вам, вероятно, будет приятно услышать, сэр, что противник ваш чувствует себя хорошо. Врач меня уверяет, что он выйдет из дому не позже, как через две недели.
– Очень рад слышать, сэр Гарри. Я хотел только нанести ему царапину, честное слово, ничего более.
– Охотно верю, сэр. Я только что рассказывал этим джентльменам, что жизнь Чарли была в ваших руках. Со своей стороны, я удостоверил ваше достойное поведение в этом деле. Ваша храбрость никогда не была под сомнением, но не думаю, чтобы кто-либо из нас мог выказать подобную сдержанность при таком вызове.
Затем Гарри предложил Джону еще попытать счастья в игре.
– С большим удовольствием, – ответил тот. Товарищи отправились в игорную залу, оставив Уилсона за чтением «Летучей Газеты». Не прошло и часа, как они возвратились, и Гарри воскликнул:
– Мистер Лоу прибавил еще тысячу фунтов к нашему капиталу.
– Если вы пойдете таким путем, то быстро разбогатеете, – сказал насмешливо Уилсон. – Но мне такой путь не нравится.
Все трое вышли на улицу и направились к парку Сент-Джеймс. Когда они проходили через ворота, между домом Мальборо и дворцом, Уилсон сказал:
– Я не забыл своего обещания относительно герцогини, мистер Лоу. Я уже написал ей, прося позволения представить вас. Надеюсь, она не слыхала о ваших успехах в игре – репутация игрока не окажет вам услуги у герцогини.
– Не думайте, что игра – преобладающая страсть во мне, – ответил Лоу. – Это просто праздное развлечение, которому я предаюсь, когда скука одолевает меня. Я уже говорил, что с помощью расчета, соединенного с некоторым уменьем и, прежде всего, хладнокровием, я почти всегда могу выиграть. Поэтому я мог бы очень скоро приобрести посредством игры большое состояние, если бы считал подобное занятие совместимым с достоинством джентльмена. Но я не хочу, чтобы меня считали счастливым игроком, по крайней мере, когда игра ведется в таких маленьких размерах, как там, откуда мы только что вышли. Если я и буду игроком, то пусть ставки будут в миллионы, во все богатство государства, а не тощие сотни, недостойные внимания. Я предполагаю начать такую игру, если сумею найти какое-нибудь правительство, которое окажется достаточно проницательным, чтобы доверить мне управление своими финансами. Вы улыбаетесь, мистер Уилсон, но мой план вовсе не фантастичен.
– Я ценю ваши слова. Но разве вы представите вашу систему лорду Годольфину как игру, рассчитанную на случайность?
– Все денежные сделки в больших размерах походят на то, что попросту называется игрой, – ответил Лоу. – Правда, известная часть должна быть оставлена на долю случая, хотя для предприимчивого и искусного игрока в действительности случайности не существует. Все финансисты, с которыми я до сих пор встречался, были слишком трусливы и недостаточно сообразительны, чтобы охватить сразу, целиком, этот огромный и сложный план. Они всегда видели трудности, которые существуют только в их воображении.
– Хотя я не финансист, – заявил Уилсон, – но мне кажется, что великая и широкая мера, которая хочет утроить или учетверить доходы народа, должна быть свободна от всякого упрека в риске.
– Нет ничего в мире более надежного и безукоризненного, чем мой план, – сказал Лоу. – И я думаю, что люди найдут его безошибочным. Я уверен, что он будет действовать прекрасно, и достигнутые результаты окажутся поразительны. Всякий, кто примет участие в нем, наживет огромное состояние.
– Не забудьте, что я буду в нем крупным пайщиком! – воскликнул Гарри. – Напоминаю про ваше обещание.
– Извините меня, я немного повременю, пока не увижу, как будет действовать ваше предприятие, – заметил старый Уилсон.
– Так вы не наживете состояния благодаря паям, – сказал Лоу.
Тем временем они достигли Молла, который был полон народа. Утомленный прогулкой Уилсон занял место на скамейке, а Лоу сел подле него. Гарри покинул их, чтобы поговорить с некоторыми своими знакомыми. Когда он ушел, Уилсон заметил тихонько своему спутнику:
– Я расскажу вам тайну о нашем друге. Он ухаживает за леди Кэт Ноллис.
– Я так и предполагал, – ответил Лоу. – И счастливым человеком будет он, если получит ее руку.
– Он не получит ее, и скажу почему, – отозвался старик. – Леди Кэт обладает всеми качествами, кроме одного. Она очень красива, мне ненужно этого говорить вам, очень любезна, как вы уже, должно быть, узнали, дочь одного графа и сестра другого. Но у нее один недостаток, который перевесит все эти достоинства в глазах Гарри, когда он узнает про него.
– Что это за недостаток? Скажите, ради бога! – воскликнул Лоу. – Она бедна?
– Теперь она получает ежегодно пять тысяч фунтов, но этого дохода она лишается, если снова выйдет замуж. Вот теперь вы и поймете, почему сэр Гарри, который гонится за состоянием, отступится, когда узнает, в каких обстоятельствах находится эта женщина. Я думаю сделать ему намек сегодня же утром. Вы увидите, как это охладит его страсть.
Вскоре Гарри присоединился к ним, и старик уже достаточно отдохнул. Все трое двинулись на прогулку к Букингемскому дому – большому зданию, которое примыкало к Моллу с запада и занимало место, где находится теперь дворец.
Пока они медленно прогуливались, со стороны Молла на дорогу выехала великолепная коляска Белинды. Уилсон остановил ее и леди, выйдя на улицу, вместе с ними двинулись группой вперед. Молл в то время был полон самыми знатными и светскими лицами. Богатство и разнообразие их одежды из бархата, шелка и других драгоценных тканей способствовало великолепию картины. Но среди всей веселой толпы, в которой находилось немало гордых красавиц, Лоу не мог найти ни одной, которая, по его мнению, превосходила бы прелестью двух дам, с которыми он шел рядом. Уилсону удалось сказать наедине несколько слов Гарри, и с этой минуты произошла заметная перемена в отношениях молодца к леди Кэт. Презирая его поведение, Лоу стал уделять ей больше внимания, и она вскоре дала понять, что предпочитает его своему корыстолюбивому поклоннику.
Лоу в этот день обедал на Беркли-сквер. Присутствовал и сэр Гарри, так что образовалась большая компания обедающих. Уилсон постарался, чтобы леди Кэт и шотландец сели рядом. Вечером все отправились на собрание к леди Белхэвен, которое было великолепно устроено. Все заметили, что Лоу посвятил себя всецело леди Кэт, между тем как Гарри, желая показать, что бросил всякую мысль о ней, нашептывал, что она и Лоу – очень подходящая пара. На следующий день Уилсон, исполняя обещание, повез Джона к Мальборо. Герцогиня находилась тогда на вершине своей власти. Благодаря поразительному уму и властному нраву, она достигла полного господства над королевой Анной, и можно сказать, судьба всего королевства находилась в ее руках. Хотя теперь ей было уже около сорока, ее необыкновенно привлекательная наружность едва ли от этого потеряла. Осанка дамы была горда и величественна, поистине царственна. Приняла она Джона, которого представил ей Уилсон, чрезвычайно любезно. Довольная его наружностью и обращением, подчиняясь чарующему влиянию, которое он выказывал, когда хотел этого, герцогиня с интересом прислушивалась к тому, как Лоу излагает свой план, а когда он закончил, сказала:
– Я, признаюсь, не совсем понимаю вашу Систему, но это, кажется, очень смелый план и должно быть, так или иначе он приведет к необыкновенным последствиям. Могу обещать одно – ваше предложение будет тщательно и беспристрастно рассмотрено теми лицами, которые способны составить о нем суждение. Если его одобрят, оно непременно будет принято.
– Это все, чего я прошу, сударыня, – ответил Лоу.
Предложив ему еще несколько вопросов и получив на них вполне удовлетворительные ответы, герцогиня при прощании с необычайной любезностью пригласила его бывать у нее в приемные дни.
На следующий день сэр Гарри представил Джона графу Годольфину. Первый министр принял его так же любезно, как герцогиня Мальборо, которая уже приготовила для него дорогу. Сжато и ясно, как только мог, Лоу развил свой план перед лордом. Мы не последуем за ним в подробностях, так как по необходимости нам придется более полно коснуться этого плана в последующем изложении, заметим только, что основанием его системы был кредит. Лоу предлагал превратить всю монету государства и всю земельную собственность в бумажные деньги равной стоимости.
– Так вы изъяли бы из обращения золото и серебро, – заметил Годольфин, когда тот закончил свою речь, – и оставили металлические деньги в обращении лишь в таком количестве, какое оказалось бы необходимым для небольших торговых сделок?
– Таково мое намерение, милорд. Глубоко вдумываясь в дело, я убедился, что драгоценные металлы ошибочно употребляются как орудие обращения. Следует пользоваться только бумажными деньгами, потому что они не имеют самостоятельной ценности. Вот основание моей экономической теории! И хотя на первый взгляд она может показаться утопичной, но я думаю убедить вас, милорд, в ее основательности. С помощью бумажных денег и системы кредита, как я полагаю, мы тотчас увеличим в четыре раза денежное обращение. Это оживит и поощрит все отрасли торговли и промышленности в громадных размерах, и таким образом в той же самой степени неизбежно увеличится благоденствие государства.