В этот момент в сопровождении свиты появился властный седой старик в мундире адмирала и небольшой короне с изумрудом.
— Да здравствует его превосходительство адмирал Эрнесто Марианус! — разом отчеканили глотки.
— Здравствуйте, орлы! — гаркнул старик с неожиданной для своего возраста силой. — Да здравствует победа!
Он поднял руку, улыбнулся тонкими губами, оглядывая ряды зеленых треуголок, но вдруг заметил летящего во всю стену тигра и ряды тигровых повязок на возвышении. И улыбка сползла с его лица. Слегка растерянным казался и его адъютант — он держал в руке ящик с микрофоном и не знал теперь, куда его поставить. Вроде бы надо на возвышение, а оно занято.
Наконец Эрнесто Марианус решительно проследовал к тигровой стене и сел рядом с ко-адмиралом среди полосатых повязок. Адъютант установил микрофон, и Эрнесто Марианус начал:
— Бойцы! Орлы! Мы одержали большую победу! Гадолиниевый рудник отныне принадлежит Империи! Наши потери составили — ноль! Наши враги обезоружены и заперты в ангаре! В страхе и мольбах они ожидают завтрашнего дня, когда мы явим им либо милость Империи, либо силу Империи!
— Убить!!! — заорали со всех сторон.
— Преступник Грабовски скован и заперт в моей каюте под охраной моих гвардейцев.
— Убить!!! — заорали со всех сторон. — Убить!!!
Адмирал улыбнулся краем рта и снова поднял ладонь.
— Мы празднуем нашу победу! — повторил он. — Слухи о нашей доблести летят так далеко, что теперь любой враг Империи предпочитает сдаться нам на милость, потому что…
— Не на вашу милость, господин Эрнесто, — тихо, но веско произнес кто-то за столом рядом с ним.
Адмирал запнулся, и губы его побелели.
— Не на вашу, — повторил тот же голос. — А на милость его сиятельства ко-адмирала Санчеса Диего Хуана…
— Молчать! — рявкнул в микрофон адмирал Эрнесто. — Как ты смеешь перебивать командира эскадры?!
— Вы не мой командир, ваше превосходительство, — возразил голос. — Мой командир — был, есть и будет его сиятельство Санчес Диего…
В зале поднялся ропот и вперед выскочил капрал Эфан со своим бластером.
— На колени! — орал он. — Проси извинений, мерзавец! Ты оскорбил адмирала!
— Отберите у него бластер! — заорал кто-то, но было поздно.
Эфан поднял раструб и дал залп поверх голов. На стене, там, где была голова тигра, появилось раскаленное алое пятно. Оно вспыхнуло, словно по инерции прогреваясь изнутри, и медленно погасло, став черным. Тигр остался без головы.
— Подонки оскорбляют клан! — послышался истеричный голос, а следом раздались два залпа.
Обезглавленное тело Эфана безвольно обмякло.
И следом начался настоящий ад.
Полковника хоронили в закрытом гробу — настолько оказалось изуродовано его тело. Роботы-рудокопы привычно и деловито ковыряли оранжевый грунт. Они делали это легко и бездумно — так же копали они руду десятилетиями, так же вчера рыли котлован, куда свалили две тысячи имперских трупов.
Гарнизон стоял в молчании — все восемьдесят человек. Лишь тихо сипели кислородные мундштуки. Наконец гроб опустили в яму, и комендант базы файер-капитан Замир Пауль Ольга Юсупов первым снял с головы капюшон и поднял раструб бластера.
— Бойцы! — начал он. — Братья! Сегодня мы прощаемся с тем, кто был для нас дороже отца и матери! С тем, кому мы верили, как самим себе! С тем, чья мудрость и военный опыт не знали границ! С тем, кто все предвидел, все понимал и все рассчитывал лучше нас на три хода вперед! С тем, кто самоотверженно отдал свою жизнь за нашу победу! Нашу горькую победу! Прощай, замученный подлыми имперскими гвардейцами, но не сдавшийся бригадир-полковник Зоран Зоран Петра Грабовски!
Замир качнул бластером и дал залп в низкое серое небо. Холодный аргон пронзил оранжевый световой луч, растаявший в вышине. Следом вскинули бластеры остальные. И Томаш, закусив губу, яростно надавил на кнопку.
Роботы деловито закидали яму грунтом, а рядом поставили пирамидку из гадолиния с выгравированной надписью.
«Оказывается, ему уже было семьдесят три», — сообразил Томаш.
Обратно шли молча, гуськом. Лишь в санпроходнике перед лифтами, когда уже сняли кислородные маски, кто-то сказал задумчиво:
— Да уж, всего не рассчитаешь…
— В каком смысле? — обернулся Замир.
— Я говорю, — продолжал рассуждать Оскар, — вряд ли полковник рассчитывал погибнуть. Он грамотно рассчитал, что нерастраченный боевой дух и вражда кланов заставят их устроить драку. Но ведь его не собирались убивать в тот вечер, просто под горячую руку попался, когда у них началась бойня.
Замир прищурил глаза и смерил Оскара взглядом.
— Оскар Шимон Бояна Вельд! — отчеканил он. — Уж не хочешь ли ты сказать, будто полковник не совершил свой последний подвиг? Будто он не отдал жизнь за всех нас и за победу над эскадрой? Будто погиб по глупости и недосмотру?
— Да не, — покачал головой Оскар. — Я так не говорил. Я сказал, что полковник вряд ли собирался погибать так просто. Наверняка думал выжить, да всего ж не учтешь…
— Оскар Шимон Бояна Вельд! — отчеканил Замир яростно. — Сегодня, в день нашей победы, в день прощания с полковником, ты посмел усомниться в его мудрости и героизме? Выйди и повтори при всех, чтобы все видели, что в наших рядах враг!
— Послушай, Замир, — неожиданно для себя вмешался Томаш. — Может быть, хватит, а? Уж кто бы говорил про сомнения в мудрости полковника?
Замир вспыхнул, его лицо пошло багровыми пятнами.
— Томаш Мирослав Тереза Новак! — рявкнул он, поднимая бластер. — Ты как смеешь говорить с комендантом?!
— А ты мне не комендант! — выпалил Томаш, отступая на шаг. — Мне полковник был комендант! А ты для меня трус и изменник!
— Тихо, тихо! — встревожился Оскар. — Да вы что, парни? В день победы, в день похорон?
— Не тихо! — яростно огрызнулся Томаш на Оскара и снова повернулся к Замиру, чувствуя, как левая рука сама прижимается к груди и тянется вправо, за отворот комбинезона. — Не трогай память полковника, понял? Все что угодно говори! Но об одном лишь прошу: оставь ее в покое!
Иллюстрация к рассказу Макса Олина
Но ее не было. Не было! Не было!!! И в какой-то момент я понял, что Бог или Вселенная, или кто-то там еще, просто сыграли со мной злую шутку. Эта чертова Шелл лишила меня семьи, друзей, карьеры и любимой. Из веселого студента она превратила меня в мрачного затворника. Может быть, Шелл — второе имя смерти, и я иду по дороге к ней?! Чёрт!
В какой-то момент мои нервы сдали, я распахнул дверь своей лачуги, вышел под звездное небо и зашвырнул ноутбук подальше в кусты.
Но, проспавшись, я поспешно отправился искать его и нашел в можжевельнике. Я наклонился за ним и вдруг увидел рядом флешку. Кто мог оставить ее здесь? Ко мне часто заглядывали дачники, одним нужно было, чтобы я включил воду для поливки, другим, чтобы выключил, третьи жаловались на очередной мелкий грабеж. Но они входили через калитку штакетника, шли по дорожке к двери дома, и никому из них не пришло бы в голову переться через можжевельник.
Я сразу принял для себя идею, что эта «можжевеловая флешка» — очередное послание мне. То, что выведет мою жизнь из кризиса. Я не мог позволить себе даже подумать, что она пуста или неисправна. Впрочем, проверить было нетрудно. Я уселся прямо тут, в кустах, и открыл ноутбук. Батарея не села, и экран замерцал. Я сунул флешку в разъем, и она определилась. Один единственный текстовый файл. Адрес без указания адресата.
Я вернулся в домик, попросил свою подругу-333 ненадолго заместить меня, забрал все, которые были у нас обоих, деньги, и поехал в город. Улица Плеханова, дом 13, корпус 5, квартира 113. Номер квартиры совпадал с номером нашей с Вадиком комнаты в общаге, и я увидел в этом знак. Надо уметь видеть знаки.
На новенькой металлической двери красовалась маленькая табличка: Елена Богуш, целительница. Я нажал на кнопку звонка.
Кутаясь в зеленую шаль, мне открыла женщина, чья внешность раньше не внушила бы мне ни толики доверия. Но сейчас-то я знал точно, что она даст мне то, что мне нужно, даже если она шарлатанка и не умеет этого. Можжевеловая флешка не могла меня обмануть.
Я рассказал ей свою историю.