Люсю и мать посадили в тюрьму, в одну камеру, отца - в другую. Был схвачен и Александр Никифорович Дементьев.
Начались истязания. Обессиленную, окровавленную Люсю, как и всех взрослых, гоняли на допросы. Однажды Александру Никифоровичу удалось поговорить с Люсей. Он склонился к бледному лицу девочки. Она прошептала:
- Когда увидите папу, передайте ему: я, как и мама, ничего не сказала...
А вскоре Люсю с мамой гитлеровцы бросили в душегубку...
Так погибла одиннадцатилетняя подпольщица Люся, верная высокой клятве, которую она дала, вступая в пионеры.
ЛИВЕНЬ
В.Касичева
Шульцевы "услуги"
С давних времен поселился в деревне Захарничи Шульц. Одни говорили, что он из латышей, другие - из немцев. Женился Шульц на местной девушке, родной сестре Пелагеи Варфоломеевны Богдановой, и остался доживать свой век среди захарничан.
В деревне его не любили. Возможно, потому, что жадность Шульца была чрезмерна. Заметит он гвоздь, палку или даже щепку - все тянет в свой двор, огражденный высоким забором. На людей Шульц не смотрел. Глаза его все время бегали.
- Темная личность, - говорили про него односельчане.
Пелагея Варфоломеевна как-то переступила порог дома сестры, и холодом повеяло на нее оттуда. Шульц не пригласил родственницу даже присесть, ни словом не поддержал разговора.
- Не по душе мне эта агитаторка, - говорил он потом жене.
Пелагея Варфоломеевна была одной из первых агитаторов колхоза, активистка. За это и не любил ее Шульц.
Сестры стали чужими. Лишь поздороваются при встрече. Пелагея Варфоломеевна дала слово не ходить к Шульцу. Только слово не удалось ей сдержать... Она нарушила его через много лет, когда над родным краем грянула война...
Вечером она стояла в доме Шульца и ласковыми словами, которых от себя не ожидала и о которых потом пожалела, просила его:
- Лександра, родненький, пожалуйста, помоги людям. - И подала ему бумажку.
Шульц безразлично взял из ее рук скомканную бумажку и прочитал.
- Вон! - только и сказал он шипящим придушенным голосом.
Записка была из партизанского отряда. "Мы ждем Вас к себе. Нам нужен хороший переводчик немецкого языка".
"Смотри, чтобы не пожалел", - шептала женщина, пробираясь ночью домой. А в душу ее закралась тревога о детях, особенно о младшем сыне, Володе. От Шульца можно было всего ожидать. Тем более теперь, когда она сама подтвердила свою связь с партизанами.
Володя стал неузнаваем. К Шульцу он ласкался, как к родному отцу. Казалось, забыл мальчик обиды прежних дней.
- Дяденька, может, вам двор подмести? Под навесом хворост лежит. Не попилить ли его?
Шульц сдержанно отвечал:
- Что, щенок, голод не тетка? - И, помолчав, продолжал: - Хорошо. Покормлю.
Он чувствовал себя теперь как нельзя лучше. Воздух войны, который отравлял захарничан, пришелся по душе Шульцу и его единомышленнику полицейскому Шмезе.. Они будто вновь родились. Из домов, покинутых партизанскими семьями, добро перевозилось в их дворы. Они ходили по деревням и приказывали крестьянам дежурить вдоль железной дороги, охранять ее от партизан.
Однажды Володя сидел на крыльце Шульцевого дома и хлебал из глиняной миски затирку. Раскрылись ворота, и перед мальчиком выросли три эсэсовца. Шульц, увидев их в окно, с умилением, которого раньше никто никогда не видел на его лице, выбежал навстречу фашистам.
Они все вошли в дом. А Володя с мисочкой затирки перешел с крыльца на завалинку.
Шульц разговаривал со своими гостями на их родном языке. Володя старался что-нибудь понять, но напрасно. Вдруг до него донеслись слова "Юрьевичи", "фюнф". Он быстро пересел на крыльцо. "Чего пять? Что будет с Юрьевичами?"
Проводил Шульц эсэсовцев и сказал Володе:
- Завтра, щенок, без моего надзора работать будешь. Перенесешь вон те кирпичи вот сюда. Мне нужно будет отлучиться.
Кирпичи так и остались лежать на своем месте. Назавтра Володя не пришел к Шульцу.
После разговора Шульца с эсэсовцами Володя не находил себе места. Он не мог дождаться, когда на дворе стемнеет, чтобы уйти из деревни по знакомым тропинкам.
Страшно в лесу, полном ночных звуков. Но для мальчика было страшнее то, что ожидало жителей деревни Юрьевичи. Он пустился бегом в партизанский отряд Тимоника...
Вскоре в Захарничах разнеслись слухи о событиях в Юрьевичах.
Партизаны сделали засаду и перебили отряд карателей, который ехал на пяти машинах, чтобы уничтожить непокорное население деревни.
Тяжелораненого Шульца доставили в Полоцкую больницу без сознания. Но не удалось его приятелям-фашистам спасти верного приспешника. Хорошо заплатили ему партизаны.
Заговорщица Полота
Сначала заговорщиком был дуб. Под его вывернутыми бурей корнями время от времени появлялся клад. Под покровом ночной темноты пробирались сюда четыре паренька: Володя Богданов, Вася Коваленко, младший брат его Коля и Вася Стрикелев. Оружие, собранное на дорогах войны, находило себе здесь место. Об этом тайнике знали партизаны из отряда Тимоника.
Однажды, возвращаясь домой, в ста метрах от дуба Володя замер на месте. Чья-то рука вдруг схватила его за воротник, сжала горло.
- Где был, паршивец? - прошипел кто-то над ухом мальчика.
Это был полицейский Шмеза. Его змеиное шипение было знакомо Володе.
Взбешенный молчанием мальчика, Шмеза так дернул его за воротник, что Володина рубашка расползлась до пояса.
В двух километрах отсюда находились фашистские казармы. Шмеза тянул свою жертву и приговаривал:
- Там ты развяжешь свой язык, паскуда! Вырвут его у тебя!
Со взрослым Шмезе, вероятно, легче было бы справиться. Четырнадцатилетний рослый светловолосый мальчик, как росток того самого кряжистого дуба-заговорщика, был гибкий и неподатливый. Не успел Шмеза протащить мальчика несколько метров в направлении казармы, как звериный рев раздался в лесу: белыми, как чеснок, зубами впился Володя в поганую руку... Теперь Шмезе было не до жертвы. Лесная чаща мгновенно спрятала паренька.
...После этого заговорщицей стала река Полота. Под щербатым мостиком, где берег окаймлял тростник, дно не просвечивалось. И никому, кроме партизан отряда Тимоника, не была известна тайна подводного царства.
Укромное место посещали лишь четверо мальчиков. Приходили сюда в сумерках и опускали свой клад в воды древней Полоты. Заговорщица-река отвечала им бульканьем и тут же затихала, будто понимая всю важность мальчишеского дела...
Володя Богданов не имел теперь постоянного пристанища. Он ночевал то на сухих листьях в чаще леса, то в одиноком стогу сена, то просто под открытым небом. Пелагея Варфоломеевна знала, что сын бывает дома. Но встречалась с ним очень редко. О посещении мальчика говорила ей исчезнувшая со стола торбочка с хлебом.
Была у Пелагеи Варфоломеевны встреча с командиром отряда Тимоником.
- Опасно вам здесь оставаться, Пелагея Варфоломеевна. Мы решили перебросить вас на Большую землю.
Женщина немного помолчала, потом сказала:
- Если вместе с Володей - я согласна!
Через три дня в партизанском отряде появился светловолосый паренек. Он стоял перед Тимоником и взволнованно повторял одни и те же слова:
- Не могу...
- Говори спокойно, Володя. Чего ты не можешь?
- Уехать из деревни. У меня здесь много работы. Мы припасли для вас оружие в Полоте...
Не удалось Тимонику уговорить мальчика отправиться с матерью за линию фронта. Отказалась покинуть сына и Пелагея Варфоломеевна. Она не упрекала за это Володю. Наоборот. Он как бы вырос в ее глазах. Невольно мать начала прислушиваться к каждому слову сына.
Ночью, ворочаясь на остывшей печи, Пелагея Варфоломеевна вспоминала старого Якова. "Володя - его росток", - подумала женщина.
Дед Яков не был родным Володе. Но его шершавые трудовые руки учили мальчика делать первые шаги.
- А ну, шагай, дорогой. Смелее ходи по земле. Она - твоя.
Позже, когда Володя начал подрастать, дед Яков рассказывал ему сказки. И всегда в сказках старика вещи приобретали фантастическую силу только от родной земли.
Володе-школьнику он рассказывал о своей жизни. Яков Савастеевич участвовал в революции 1905-1907 годов, в Октябрьской революции и гражданской войне.
- Земля наша, - говорил дед, - всегда очищалась от нечисти. Ливнем больших чувств любви к Родине смывала она все, что не должно лежать на ее чистой груди.
Пелагея Варфоломеевна вспоминала слова Якова Савастеевича и думала о семье. Старший сын Александр для всех пропал без вести, а для нее, матери, он жив и здоров, вместе с народными мстителями мстит за отца, за свой народ, родную землю. В отчаянии зашлось сердце матери, когда фашисты схватили в поле среднего сына ее - Николая. Тогда корова одна вернулась с пастбища. А Николая вместе с другими парнями, как скотину, погрузили в товарные вагоны и отправили в фашистскую неволю... Вскоре Пелагея Варфоломеевна получила весточку от Николая. По дороге в Германию ребята выломали в вагоне стенку и на полном ходу поезда выбросились под откос. И Николай нашел себе правильный путь - к народным мстителям. А Володя?..
В этот момент кто-то постучал в стекло. Он!
Пелагея Варфоломеевна растерялась и не сразу пошла к двери. Дрожали ее руки на тяжелом железном засове. Когда она наконец обняла своего младшего сына, то почувствовала, что одежда его промокла насквозь.
- Что с тобой, родной? Почему ты весь мокрый?
Она держала руки мальчика и не могла их выпустить.
Матери не нужно было света, чтобы видеть улыбку сына. Он стоял перед ней торжественный и спокойный.
- Не волнуйся, мамочка, это - ливень!..
- Ливень... - повторила Пелагея Варфоломеевна и все держала мокрые руки сына. Так и осталось у матери ощущение этих рук на всю жизнь.
Согревшись под овчиной, Володя все еще переживал тревожные, но такие счастливые минуты. Не скрипели хорошо смазанные колеса... Телега с большим ящиком, наполненным до краев оружием и патронами, отправлена в партизанский отряд. Заговорщица Полота доверила партизанам клад, собранный юными патриотами - Володей Богдановым, Васей Стрикелевым и братьями Васей и Николаем Коваленками.
Змеиное жало
Шмеза не находил себе покоя. Давно зажила у него искусанная рука. Но злоба не остывала.
Володя давно уже не попадался ему на глаза. Он был неуловим, как ветер. К Пелагее Варфоломеевне Шмеза врывался неожиданно в любое время дня и ночи. Человек вежливей входит в свинарник, чем полицейский Шмеза в избу где живут люди.
- Где твой выродок? - кричал он на женщину и устраивал в квартире такой кавардак, что становилось страшно.
- Оставь дитя в покое, - стыдила Шмезу женщина. - Чего ты к нему прицепился? У него в голове игры, а ты о какой-то измене немцам твердишь.
А сама она знала, какая "игра" мальчиков так ужалила Шмезу. Связной комсомолец Аркадий Бельчиков передал пионерам листовки о скорой победе Советской Армии. Одну такую листовку Шмеза утром сорвал со стены собственного дома.
Шмеза побежал с листовкой в комендатуру.
- Я уверен, что это дело того поганца, который искусал мне руки. Я из-под земли его вам достану!
Пелагея Варфоломеевна подозревала, что за ее домом идет слежка. И хоть сердце матери разрывалось от тоски по сыну, она боялась встречи с Володей.
Володя в это время был среди самых близких ему людей. Начальник разведки партизанского отряда Иван Петрович Глусцов предупреждал мальчика:
- Поживи среди нас. Тебе опасно показываться в Захарничах.
Несколько дней провел мальчик у партизан. Но потом начал проситься:
- В одном тайнике спрятаны листовки. Мне нужно встретиться с Васей Коваленко. Пионеры расклеят их без меня.
С Васей Коваленко, его братом Николаем и Васей Стрикелевым он встретился... в фашистском застенке. Он только на минуту пришел в себя, почувствовал боль распухшего лица. И снова полетел в бездну глубокого обморока.
Звериное лицо Шмезы, который вместе с эсэсовцами был на проческе леса, расплывалось перед мальчиком в фантастические размеры.
Володя открыл глаза и узнал друзей:
- У вас был обыск?
- Был, но ничего не нашли.
- А меня затащили домой. На моих глазах вынули из-за печки пачку листовок. Хорошо, что матери не было дома. Но кровь на полу расскажет ей обо всем. Вы не признавайтесь. Я один...
Расправа была короткой. Пионера-героя отвели за двести метров от фашистского застенка и расстреляли.
ЗАДАНИЕ ВЫПОЛНЕНО!
О.Васильева
Еще зимой, когда бушевали метели и заметали все дороги, в Задорьевскую школу почтальон принес письмо.
- Из Минска, - сказал он и, помедлив, спросил: - Кто же это вам пишет?
Так как письмо было для всех неожиданным, тут же вскрыли его и посмотрели на подпись.
- Галя Занько, - прочла директор школы Мария Егоровна Гаврикова.
"Дорогие товарищи!
На территории Плещеницкого района в годы Великой Отечественной войны в партизанском отряде находился мой брат, пионер Геня Занько, - писала Галя. Он погиб и похоронен где-то в вашем районе. Может быть, вы что-нибудь знаете о Гене и поможете найти его могилу?"
- А это можно сделать, - заметил почтальон. - Ведь в каждой деревне найдутся бывшие партизаны.
После этого письма пионеры-следопыты Задорьевской школы отправились по окольным деревням. Из дома в дом шли они, расспрашивали, показывали Генину фотографию. Страницу за страницей записывали историю партизанского разведчика Гени Занько из отряда имени Суворова.
- Геня! Деточка! - увидев фотографию, заплакала колхозница Александра Юльяновна Ляшкевич из деревни Венера. - Знаю его. Сколько раз он ночевал у меня. Придет, бывало, замерзший, мокрый. Обсушится, поест, обогреется и снова бежит. Куда ты? - спрашиваю. Ответит: "Нужно", и все.
А уходил Геня в разведку. Меняет яйца на нитки или спички, а сам все высматривает и узнает. Так он узнал, где находится оружие. Днем приметил хлев. А ночью со своими боевыми друзьями подкрался к хлеву, где хранилось немецкое оружие. Все оно попало в руки партизан.
Иногда взрослые говорили Гене:
- Ну какой ты, Генька, разведчик! Ребенок ты. В игры тебе бы играть, а не с оружием по лесам ходить.
В такие минуты Геня вспоминал недавнее прошлое. Вспоминал отца. В первые дни войны расстреляли его фашисты. Вспоминал сестру Лену. Ее замучили в лагере смерти в Тростенце. Перед глазами мальчика возникала страшная картина, как гитлеровцы прикладами убили соседа и здесь же во дворе перед всеми жителями расстреляли его маленьких детей... Тогда у Гени кончилось детство, а было мальчику всего двенадцать лет. И решил Геня мстить врагу.
Мстить за отца, за сестру, за город, за свою страну...
В 1942 году Геня через своего дядю связывается с партизанским отрядом имени Суворова. Он - партизанский связной. Но мальчику хотелось более сложного дела.
- В отряд бы мне, - говорил он при встрече со связными из отряда. - В разведчики. Я им бы...
В 1943 году Геня становится разведчиком. Бесстрашным, находчивым таким его знали в отряде. Без него не обходилась ни одна разведка.
Приходилось бывать партизанскому разведчику и в Минске.
Во время одной из таких разведок Геню задержал полицай.
Маленький разведчик заключен в тюрьму СД. "Как сообщить партизанам о себе? Как отсюда вырваться?" - думал Геня, метр за метром изучая камеру.
Его внимание привлекло окно. Расстояние между прутьями решетки небольшое, но все-таки... "А что, если попробовать?" - мелькнула мысль.
И когда настала ночь, Геня на ремне подтянулся к решетке и, до крови обдирая руки, с трудом пролез в узкую щель. Наконец свобода!
И в ту же ночь в окошечко маленького домика по Комаровскому переулку осторожно постучали.