- Она простит, чтобы я тебя убил. А я не знаю, что делать. Боюсь тебя выпускать.
- Это же я, ей... Артём! Она тебя заморочила! Просыпайся давай, она же тебя топит! Мы же друзья, столько лет...
- Мы с тобой не друзья.
- Вот мудила... какой же ты мудак. Ты как обдолбанный наркоман сейчас, не видишь, что происходит.
- Я оставлю тебе еду.
Внизу решётки было отверстие, как раз чтобы просунуть миску.
- Давай. Как псу. - Пробормотал он. Мне стало его жаль, но я тут же задавил это в себе.
Поставил миску. Он подошёл, схватил ее и стал по-звериному жадно есть, запихивая эту собачью кашу руками в рот. Има не дала ложку и правильно сделала. Он мог бы убить ее этой ложкой. Как вообще произошло, что он позволил посадить себя в клетку, у меня это в голове не укладывалось. Он же через спецназ прошёл!
Было мучительно видеть, во что он превратился, но я все медлил, не уходил и смотрел. Вероятно, его совершенно не смущало моё присутствие. Я старался не думать о том, каково это - целыми днями сидеть тут в полутьме, одному. Пан никогда не вызывал во мне особой приязни, хотя мы много времени проводили вместе. С такой работой сложно заводить друзей на стороне. Сейчас, когда Имы не было рядом, во мне зашевелился какой-то червячок сомнения. Правильный ли выбор я делаю? Кто она мне? Ведь я едва знаю ее. Но потом я представил его - с ней. Эти грубые широкие лапищи и жестокая ухмылка. Кулаки сжались сами собой.
- Ты сказал, что потрепал ее. - Вспомнил я. - А потом сказал, что она тебя сразу вырубила. Как же так? Когда ты успел?
- А, ты об этом. - Беспечно отозвался он, засовывая в рот мясные ошмётки из каши.
Хохотнул. Ему было приятно вспоминать. Ох как он сейчас рисковал...
- Да это правда шутка. Мне было скучно. Она в первые дни подходила близко, думала я лох, раз в клетке. Приносила мне какие-то таблетки и чай в чайнике. Говорила, что антибиотики, чтобы у меня башка заживала. Но думаю, это было что-то снотворное. Когда я жрал эти колеса, то через час отрубался. В первый раз проснулся, у меня сбрито на башке место, где рана, и там какой-то пластырь с ватой нацеплен. Намазано вонючим. Понятно, я бы проснулся, если бы она зашла, но не проснулся. По-любому, снотворное. Она боялась, что я сдохну тут и... ну что ей делать с трупом? Короче, она подходила к самой решётке. Смелая, нейтральник-то мой в кармане. Думала, если что, успеет меня вырубить. И вот она такая подходит... Я ее хватаю за волосы и приматываю к решётке! Полчаса так держал. Она как червяк на крючке билась, я ржал чуть не уссался. Как только лапу к карману тянула, я ее придушивал, чтобы расслабилась. Псы ее на улице усирались лаем, но дверь-то закрыта. Ну а потом отпустил, что с ней делать.
- И все?
- Ну да.
- А нейтральник?
- Что нейтральник?
- Ты... что, не забрал у неё?
- Ну... нет.
Я не сказал "ты что, идиот?" Но он это прочитал на моем лице. Отставил миску.
- Ну я потом понял, что я дебил. Просто он же в одежде остался. А она специально отбросила ее в сторону. И уже бы не достала, пока я ее держал. Хитрая сука, она меня все-таки уделала! Даже при таком раскладе! Да и потом, голая баба - как-то мысли не в ту сторону начинают волочиться.
- Голая?!...
- Ну да. Я заставил ее раздеться. Да черт, я забыл про нейтральник... следил, лишь бы она его не достала. Надо было ее придушить, подтянуть поближе и вытащить его пока она в одежде. Но это я потом сообразил. А тогда у меня был такой стояк, как в пятнадцать лет не было! Ну какой там нейтральник, когда ты держишь эту голую гусеницу за патлы, а она бьётся и скулит на полу. Я бы ей ещё в рот напихал через решётку, если бы не боялся, что покусает. Я буду долго это вспоминать, ага...
Он хмыкнул, потом снова взял миску, провёл в ней пальцем, собирая остатки каши и засунул палец в рот. Если бы не решётка, я бы ему выбил зубы. Чтобы стереть с этой мерзкой тупой рожи ухмылки на пять лет вперёд!
- Ну чего ты уставился? Я ничего ей больше не делал! Что она там тебе наплела?
- Я ухожу. Потом вернусь. - Бросил я.
- С ключами, эй! Или мне ждать, когда ты наиграешься этой сукой?
Имы не было. Я надеялся, что она сбежала и мне не придётся ничего решать больше. Нет, конечно нет. Просто мелькнула такая мысль. И в ней было что-то приятное.
Мне захотелось пить, полез за чашкой над мойкой и вдруг понял - что-то не так. Изменилось... освещение что ли? Окно. Нет листвы. На дворе стоял октябрь, но деревья ещё не сбросили листья. Кружевное солнце... его больше не было. Я подошёл к окну. И взгляд мой упирался в... что-то поставили перед окном. Бревно. Очень толстое. Я выскочил на улицу и обежал дом. Это что за... такого быть не может! Перед окном росла здоровенная сосна! Ей было лет двести. Или пятьсот! Я бы не смог обхватить ствол! Высоченная! И рядом ещё несколько. Одна росла так, что разломала забор, будто она выскочила из земли совсем недавно. И сразу - такая старая, огромная! Мне стало... страшно. Просто жутко! Я принялся судорожно рыться в памяти, пытаясь вспомнить, вернуть картинки. Совсем недавно я видел в окне кухни просто какие-то кусты. Зелёные ещё, через них спокойно просвечивало солнце. Было же такое?! Было! Я вспомнил - яблоки! Точно, были яблоки на этих кустах! Значит это были не кусты, просто низкая ветка яблони. Сейчас перед окном торчал этот необъятный ствол! Сосна же не выросла за одну ночь! Даже сегодня, когда я проснулся - все было как накануне. Может я умер, а? И этот мир не настоящий? Все меняется, как во сне, в одну секунду, любой ландшафт. Как ещё это можно объяснить?!
Меня окликнула Има. Она стояла у меня за спиной с трёхлитровой банкой молока.
- Ты видишь это?! Видишь эти деревья?! Это что вообще?!
- Деревья. - Спокойно отозвалась она. - Давай, налью молока, ещё тёплое, хочешь? Бабка с посёлка принесла.
- Их не было!
- Да ладно.
- Что с забором?! Почему дерево сквозь него торчит?!
- Сломался, я передвинула. Пошли.
- Под окном была яблоня! А это сосна!
- Уверен, что не яблоня?
- Кончай, это сосна!
- Да, и правда, сосна. У меня руки устали.
- Има, дерево!
- С ума сойти. Дерево. Вино вчера было подгулявшее, да? Пошли в дом.
Она развернулась и мне ничего не оставалось, как пойти следом. Я был растерян и по-прежнему напуган, но может я просто... может эти кусты в окне - были лишь в моей голове? Я помнил бабушкин дом, террасу и это наложилось. Просто напутал. Меня пугают обычные вещи. Изъян, может во мне? В моей башке...не известно, чем Има меня опаивала на самом деле.
Мы вернулись на кухню. Я сел на диван, спиной к окну. Было темновато, этот ствол в окне закрыл солнце. Име даже пришлось включить свет... Возможно, он был все время включен до этого, просто я не замечал. Господи, у меня кажется крыша едет.
- Я этого дерева не видел.
Она протянула мне кружку с молоком.
- Как вы поговорили? - Спросила, совершенно не заинтересовавшись моими глюками с деревом. - Что он тебе сказал?
- Он хочет, чтобы мы его выпустили, он уедет. - Я отвечал ей на автомате, а сам вспоминал какие симптомы у шизофрении.
- Он меня убьёт, его нельзя отпускать.
- Не знаю... возможно. Но он в принципе не конченый псих, с ним можно договориться.
- Вчера ты говорил другое.
- Я не то имел в виду.
- После того что он со мной сделал...
- Он сказал, что ты в первый же день заперла его в клетке. И ничего такого не было.
- Что?! Да он тебя дурит!
Я дёрнулся от этой фразы и вернулся в реальность. Опять она говорит его словами!
- Вы что, общались с ним? - Подозрительно спросил я. Она растерялась, осторожно переспросила:
- Общались?
- Разговаривали? Вели беседы?
- Нет.
- Вообще?
- Смотря что ты имеешь в виду. Если то, что он постоянно орал на меня и рассказывал, что со мной сделает, когда выберется, то, пожалуй, да, общались.
- Странно...
- Что тебе странно?
- Многое. Там у него же нет туалета, да? Как же он...
- Я отвожу его в туалет. И водила в летний душ, чтобы он промыл рану на голове.
- Что...
- Ну ему же надо в туалет.
- Как ты его водила, я не понял?
- У меня эта штука, ну этот ваш шокер. Я в первый день проверила на нем, как он действует. Можно не приближаться к человеку. Я держусь на расстоянии, когда он выходит. В любой момент могу включить эту штуку, он знает. И не дёргается.
- Он был спецназовцем несколько лет назад.
- И что?
- Ты идиотка, вот что. Тебе просто повезло, что ещё жива. Пусть бы он гадил там в клетке, зачем так рисковать?!
- Это мерзко. Это сарай для собак, я не хочу, чтобы он в хлев превратился! У дедушки всегда там было чисто, даже собаки там не гадили, их выводили.
- Ты просто клиническая идиотка! Ты что, все время с ним рядом стояла, пока он свои дела делал?
- Нет... За дверью стояла. Да все равно ему некуда там было деться. Выход-то один и из душа, и из туалета. Кстати, сходи выведи его. Я теперь боюсь.
- Хреновая идея... лучше не надо.
- Ты с ним справишься, даже я справлялась.
- Поверь, нет. Я отнесу ему какое-нибудь ведро и этого достаточно.
- Можешь его просто убить и этого будет достаточно. - Проворчала она.
- Это мы больше не обсуждаем.
Она дала мне пластиковое ведро с крышкой.
- Нейтральник мне отдай мой. Зачем тебе два?
Она ушла в комнату, вернулась с моим нейтралом.
- Ты хочешь его вырубить?
- А как ещё? Давай ключ.
- Нет!
- Прекрати...
- Нет. Оставайся здесь, я сама отнесу. Я вырублю его, а потом сама открою дверь. А ты за мной не ходи! Ключ я тебе не дам!
- Я могу у тебя забрать. - Я поднял нейтральник. Она побледнела.
- Дурочка, Има... - убрал аппарат в карман. - Я же шучу... Я могу у тебя забрать все что угодно, всегда мог. Но все ещё не сделал это, правда же? Давай мне ключи.
Она нехотя достала из кармана спортивной кофты ключ с какой-то игрушкой на брелке и протянула мне.
- Я тебе доверяю, - сказала угрюмо. - Хотя это трудно.
- Ага, трудно доверять человеку, который ради тебе всю свою жизнь похерил.
Я взял ведро и вышел во двор.
- Что, добрые вести? - Устало отозвался Пан из дальнего угла вольера.
- Да. Ты твои походы в сортир закончились.
- Отлично... с тобой моя жизнь становится лучше.
- Я сейчас открою дверь. Ты даже не дёргайся, понял? Заберу посуду, оставлю тебе ведро. Нейтрал у меня вот он, видишь?
- Да, друг.
- С другой стороны, - я стал ковыряться ключом в ржавом механизме, - ты бы и так не дёрнулся, правда же?
- Ну да, ты хозяин.
- Ты же и не особо в заточении здесь, да?
Замок поддался. Я вошёл, поставил ведро, взял миску. И даже повернулся спиной, когда выходил.
- Не особо в заточении, ну да. - С сарказмом протянул Пан, равнодушно следя за мной. - Я тут вольная птица.
- Стокгольмский синдром. - Сказал я, повернув ключ в замке. - Наверное тебя можно даже было и не запирать.
- Что? - Не понял он.
- Она выводила тебя отсюда, размахивая нейтральником. Водила по двору. Какая сильная отважная девочка, да?! С таким грозным оружием!
- Ты на что сейчас намекаешь?
- Да я и не намекаю, прямо говорю. Я пока не понял, что за херня тут происходит, но обещаю, что пойму. Во всем разберусь.
- Да я пытался в первый раз! Она сразу меня вырубила! Очнулся опять тут. Меня как будто в камнедробилке повозило! Смотри! Видишь? У неё там гравий по всему двору, она хорошенько меня покатала по нему, чтобы запихать обратно.
- Ну конечно. Тебя бы это остановило.
- И псы!
- Одного ты с лёгкостью уделал.
- Только одного! И у девки ещё не было нейтральника!
- Ее хаски очень злобные собаки, конечно.
- Хаски?! Это лайки такие?
- Это такие лайки, которые у неё.
- Ты дёрнулся, Тёмный?! Какие лайки?! Это ротвейлеры! У тебя вообще что ли в голове насрано?!
- Ротвейлеры?.. ты чего...
- Ее дед разводил ротвейлеров, натаскивал их на охрану! Это напрочь безбашенные твари! Ты просто не видел их в действии, они тихие, пока она не подаёт им сигнал пальцами. На жесты обучены, им даже вслух ничего говорить не надо. Ее дед недавно сдох, и она сюда приехала, стала сама с этими псами возиться. Всех продала, кроме этих трёх. Они обученные, мама не горюй! К ней за ними из-за границы приезжали, для питомника брали. Это не комнатные шавки твоего Власевича!
- Ротвейлеры, говоришь... откуда ты все это знаешь? Так много. О ней, деде ее, собаках?
- Когда искал куда она уехала как уволилась, узнал.
- Вот как?
- Вот так.
- Но вспомни, ты же не знал про собак. - Я усмехнулся. Этот цирк бесконечно меня забавлял. - Странно. Ты же сказал, что не знал про собак, когда приехал.
- Я не знал... не знал, что она их оставила себе.
- Что ты врёшь - я уже понял. Я другое не могу понять - когда она тебе это рассказала? Вы же не общались. Не вели доверительные беседы за жизнь.
- Мы немного болтали. Пару раз. Она спрашивала, как работает нейтральник. Я объяснил, иначе она бы на мне стала проверять. Я про псов спросил.
- Просто махровый стокгольмский синдром.
- Это что вообще?
- То, что с тобой происходит. Но ты прав, она мне и правда изрядно насрала в голову.
- Я ж говорил.
И снова этот звук взрыва или падения чего-то огромного вдали.
- Ты это слышал?! - Я напрягся. - Слышал?!
- Это на карьере. - Спокойно произнёс Пан.
- Да на каком карьере, нету его здесь!
- Там карьер, в горах. Не дёргайся.
Я выскочил на улицу. Эхо этого жуткого взрыва, или падения - медленно замирало вдали. Быть может, там и правда карьер. Нужно посмотреть на карте.
Има сидела за ноутбуком. Бросила на меня быстрый взгляд и снова уставилась в экран. Мы с ней не были больше близки. Да и были ли? Я вспомнил минуты тепла, но сейчас мне показалось, что в эти минуты она... меня дурила.
Я прошёл в комнату. Не хотелось ни о чем думать, надо было чем-то себя занять. Нашёл пульт от телевизора, стал щелкать каналами. Везде были новости, какие-то экстренные выпуски. Опять, наверное, какой-то теракт. Хотел выключить, но что-то меня остановило. Знакомая картинка... Мелькнули раскиданные в стороны дома и гора... это был конец репортажа, потом начали рассказывать про озеро, которое затопило какой-то городишко на юге. Или не затопило, а просто появилось... я сделал громче, пытаясь понять, о чем говорит комментатор, но внезапно экран погас.
- Зачем ты это?! - я возмущённо уставился на Иму, которая стояла с проводом от телевизора в руке.
- Не смотри.
- Да почему?!
Она молчала. Тяжело дышала. Как обиженная девочка, которая вот-вот заплачет. А потом бросила: "Да похрену, - и отшвырнула провод. - Делай что хочешь". Вышла из комнаты.
- Чего ты истеришь?! - Я поднялся и пошёл за ней.
Она стояла у стола, уставившись в окно. То самое, за которым теперь росла сосна. Ствол сосны.
- Видишь эту сосну? - Спросила Има.
- Ещё бы.
- Ее здесь не было вчера, ты прав.
- Как это возможно?
- Мир меняется. Вещи появляются там, где их не было.
- Это какая-то игра? Ты сумасшедшая... Ты... я не знаю, как ты это все устраиваешь, но это все ты делаешь. Вот только для чего?
- Я чувствую себя как Герострат. - Дрожащим напряжённым голосом произнесла она. - Только круче. В этом что-то есть - перестать быть молекулой, и стать кем-то, от кого зависит целый мир. Кто может на все повлиять.
Повернулась ко мне. В глазах слезы и что-то... страх?
- Я хочу повлиять обратно! Мне все это не нравится!
- Что ты говоришь? Я тебя не понимаю.
- Все меняется! Ну же, ты же сам видишь! Я хотела, чтобы ты не видел, но ты больше доверяешь своим глазам, чем мне... ты бесполезен! Нужно увидеть прежний мир, чтобы он стал прежним.