– А вот тут ты ошибаешься, подруга. – Андрей аккуратно снял со стены небольшую картину, изображавшую лавандовое поле. – Как известно, все ценное лучше хранить на видном месте. Или в таких банальных тайниках, как сейф за картиной. Хотя бы потому, что большинство рассуждает так, как ты.
Увы, теория капитана Паровозникова не подтвердилась: поверхность стены за лавандовым полем была абсолютно гладкой. Пришлось вернуть картину на прежнее место. Андрей почесал макушку и предостерегающе произнес, глядя, как начальница заулыбалась:
– Даже не вздумай. Всякое бывает, в том числе и небольшие просчеты.
– Шел бы ты в соседнюю комнату, а? Может, так быстрее будет? – предложила она, продолжая собирать в шкатулку безделушки с ковра.
Здесь были какие-то ракушки, камешки, пара совсем дешевых браслетиков, которые обычно продаются на приморских рынках и набережных разных стран, свернутый в маленькую птичку проездной билет из Праги, серьги в виде прозрачных фонариков, внутри которых пересыпался подкрашенный песок, – тоже дешевые и явно чешские. Лена помнила, что такие продаются на Карловом мосту. Никаких драгоценностей – эту шкатулку хозяйка использовала для хранения вот таких милых памятных вещиц.
Единственным, что привлекло внимание Лены, был ключ. Средних размеров ключ с круглой головкой, плоский, явно не подходящий для дверного замка, например. Лена повертела его в руках и отложила. Стоило, наверное, попробовать открыть что-то в доме с его помощью. Она вернула шкатулку на место и попыталась вставить ключ в замок верхнего ящика комода, но ключ оказался существенно меньше отверстия. Комод не был заперт, не был заперт и ящик косметического стола. Интересно, за каким нарисованным очагом прячется дверца, которую отпирает этот ключик?
– Ленка, нет в соседней комнате ничего. – Андрей возник на пороге и прервал ее размышления. – Это ж кабинет хозяйки, мы там все в прошлый раз перевернули.
– Вы тогда не это искали.
– Обижаешь. Я всегда держу в уме возможность найти что угодно.
– Хорошо. Тогда спускайся на этаж ниже. И попутно коридор посмотри, вдруг…
– А это чего у тебя?
– Да вот ключ нашла. Но он никуда не подходит.
Андрей забрал у нее ключ, осмотрел и фыркнул:
– Ты совсем дикая, Ленка. Это ж ключ от банковской ячейки. Никогда не видела?
– Откуда?
– Тогда верь на слово.
Она внимательно посмотрела на Андрея:
– А можно узнать, в каком банке эта ячейка?
– Вряд ли. Хотя… Наверняка ведь в каждом банке своя система замков. Я так думаю.
– То есть придется искать и это?
– А что делать? Если только в бумагах найдем договор на аренду ячейки, – развел он руками.
– Значит, надо смотреть в документах, – решительно сказала Лена и направилась в кабинет убитой Жанны Стрелковой. – Ты пока поищи еще, а я займусь бумагами. К счастью, эта дама отличалась такой пунктуальностью и скрупулезностью, что каждая папка пронумерована. Думаю, это мне здорово поможет.
– Ты начальник, тебе решать, – пробурчал Андрей ей вслед.
В кабинете Лена на пару минут остановилась перед большим книжным шкафом, на открытых нижних полках которого рядами стояли папки. Предстояло решить, с какой именно начать. Папки были одинаковыми, как будто Жанна, подбирая их, специально заботилась о том, какое впечатление они будут производить на всякого, кто входит в ее кабинет.
Лена выбрала наугад три папки, села за стол и углубилась в изучение. Ничего интересного не встречалось, зато удивило, что Жанна годами хранила самые разные чеки, заботливо подклеенные и подобранные по числам.
– С ума можно сойти, – пробормотала Лена. – К чему такая педантичность? Как будто готовилась к аудиторским проверкам, хотя все здесь личные покупки.
Судя по всему, Жанна любила украшения. Изрядная часть чеков была из ювелирных магазинов, и Лена вспомнила, что опись принадлежавших Жанне драгоценностей составила список на четыре листа. В отдельной папке нашлись даже чеки на продукты, и это уже совсем не укладывалось в Ленины представления о жизни. В их семье не было принято вести подобную бухгалтерию.
За просмотром документов она провела почти три часа, за окном уже начало темнеть. Андрей уже несколько раз заходил в кабинет и всем видом демонстрировал неудовольствие по поводу столь долгой и совершенно непродуктивной работы.
– Если хочешь, поезжай домой, – не отрываясь от бумаг, проговорила она.
– Мы сюда приехали на твоей машине. Прикажешь мне пешочком до станции прогуляться? Она здесь довольно далеко.
– Тогда, будь добр, не маячь, а? Ты меня очень отвлекаешь.
– Жрать охота, – пожаловался Андрюха, усаживаясь на небольшой диван в углу кабинета.
– Возьми у меня в сумке шоколадку и не ной.
– А батона колбасы у тебя в сумке нет?
– А кастрюлю борща тебе не организовать?
– Было бы неплохо. Но, по-моему, ты его варить не умеешь.
– А вот в этом ты ошибаешься. Борщ я варю отменный. Будешь хорошо себя вести – как-нибудь приглашу в гости. А сейчас съешь шоколадку и умолкни хоть на тридцать минут, нытик.
Андрей с упоением порылся в ее сумке, отыскал шоколадку, потом долго шелестел оберткой и с аппетитом принялся жевать.
– Хочешь кусочек? Говорят, хорошо мозги стимулирует, – спохватился он, но Лена отказалась:
– Я и так нормально соображаю.
– Как хочешь, – отправляя в рот последний квадратик, согласился Андрей. – Что, ничего не нашла?
– Нет. – Она со вздохом закрыла последнюю папку. – Версия оказалась ошибочной.
– Почему? Может, она на работе договор хранила.
– Может. Тогда завтра надо в галерею ехать.
– Это уже без меня. Возьми Катьку, пусть поможет, чего ей возле меня торчать.
– Что, устал от томных взглядов?
– Во как! – Андрей провел ребром ладони по шее. – Иной раз объясняю что-то, а она молчит и только глазами хлопает, как корова.
– Грубый ты.
– Зато честный. Так возьмешь?
– Надо спасать тебя, измученного страстями, – притворно вздохнула Лена.
– Буду тебе век обязан.
– Сочтемся.
Они вышли из дома, снова опечатали дверь и направились к машине. Уже смеркалось, Лена включила фары. У шлагбаума их снова ждала проверка. Охранник осветил фонариком номера машины, сверил их с записью в журнале, поставил отметку о времени выезда и только после этого выпустил машину.
– Слушай, а здесь реально мухи с паспортами летают, – зевнул Андрей.
– Выходит, не все, раз двойное убийство. Тебя домой?
– Нет, на обочине меня выброси. Домой, конечно! Тачку я завтра с утра в шиномонтажку отгоню, пораньше приеду. А сейчас бы в теплую ванну с солью, пивка баночку и спать. – Он мечтательно вытянул ноги. – Слушай, Ленка, а как ты расслабляешься вообще?
– Я не напрягаюсь.
– Ты-то? Да ты ж трудоголик у нас, это всем известно. Должен у тебя быть способ отдыха?
– Отстань, а? Я сейчас тоже домой приеду, поужинаю, если мама что-то приготовила, и спать лягу.
– Хорошо, когда мама ужин готовит.
– Она делает это крайне редко, – улыбнулась Лена. – Работает много, и по кухне у нас папа в основном.
– Папа? Такой известный адвокат – и на кухне?
– А это как раз его способ расслабиться. Просто сегодня он уехал куда-то в район к клиенту, и мы с мамой вдвоем.
– И тебе не надоело с родителями жить? Ведь не девочка уже.
– Я об этом не думаю.
– Нет, ну как? А мужика привести?
– Ты чего пристал ко мне?
– Да интересно просто: куда-то же ты со своим фотографом ходишь? Должны же вы где-то встречаться в более уединенной обстановке, а?
– Может, мы у него встречаемся? Может, у него особняк за городом?
– Ага. Как будто я не представляю, сколько зарабатывает фотограф. А ты у нас барышня непрактичная, тебе чувства подавай, а на материальном ты не зацикливаешься.
– С чего ты взял?
– Да ты на машину свою глянь!
– И чем тебе моя машина плоха?
– Могла бы что-то посолиднее купить.
– Меня устраивает. И все, хватит, ты меня нервируешь, сейчас пополним сводку происшествий.
– Все, молчу. Очень пивка хочется, а в больницу – не очень.
Андрей умолк.
До города доехали в полной тишине. Лена привезла Андрея к его дому, они распрощались, и она повернула на соседнюю улицу, где жила сама.
Мама была дома, сидела за кухонным столом с ноутбуком и что-то писала, ожесточенно стуча по клавишам.
– Ты чего такая недобрая? – снимая ботинки, поинтересовалась Лена.
Наталья Ивановна оторвалась от своего занятия, сняла очки и вздохнула:
– Напряженная переписка с клиентом. Люблю богатых идиотов, плодящих детей по всему свету, а потом отказывающихся признавать факт отцовства.
– Приятные люди, согласна.
– Мой руки, будем ужинать, я тебя ждала.
– Сейчас, только переоденусь.
К тому моменту, когда Лена вышла из ванной, Наталья Ивановна успела убрать ноутбук и накрыть стол к ужину. Вдохнув запах жареной картошки, Лена почувствовала, как проголодалась за день.
– Ты где была так долго? – поинтересовалась мать, накладывая ей картошку и маринованные помидоры.
– Осмотр места происшествия, – коротко сказала Лена, берясь за вилку. – Искали важный документ и не нашли.
– С кем была?
– С Андреем, с кем еще. Хорошо, что он согласился, я бы одна побоялась ехать. Жуткое ощущение, когда находишься одна в доме, где произошло двойное убийство.
– Погоди, это у вас дело Стрелковых в производстве, что ли? – Наталья Ивановна села напротив дочери и с напряжением уставилась на нее.
– Да. Уже звонят везде?
– А как же! Не последний человек был, да и дочь – персона известная.
– А ты вообще что-то о них слышала? – спросила Лена, уписывая картошку.
– Папа однажды обращался к Стрелкову за помощью, – уклончиво ответила мать.
– Да? Не знала. И что, помог?
– Помог.
– А скажи, папа с ним как-то рассчитывался?
– Этого не знаю. А к чему вопрос?
– Мне его несостоявшийся зять намекнул, что со Стрелковым обычно рассчитывались крупными суммами или какими-то услугами.
– Ты же знаешь нашего папу. Он свои услуги никому не предлагает, его обычно сами разыскивают. А деньги… Наверное, что-то заплатил, я действительно не знаю. Ты ешь, а то остынет. И посуду помой, пожалуйста, если не очень устала. Мне надо закончить с письмами.
– Хорошо.
У мойки Лена вдруг рассмеялась:
– Знаешь, я понимаю Агату Кристи, которая говорила, что придумывает сюжеты, когда моет посуду. Действительно хочется кого-нибудь убить. Может, посудомоечную машину купим?
– Ты ведь знаешь: папа считает, что в семье, где есть две пары женских рук, такая вещь излишество. – Наталья Ивановна улыбнулась, не отрываясь от экрана ноутбука.
– Папа прямо старообрядец какой-то.
– Но, согласись, он прав.
– Мам, – Лена села за стол и вытерла руки полотенцем, – скажи, а вам не обременительно то, что я до сих пор живу с вами?
– Что за глупости?
– Я же взрослая женщина уже, могла бы жить отдельно.
– Могла бы. Но разве тебе плохо с нами?
– Хорошо. Но в том-то и дело, что мне настолько хорошо с вами, что я даже не делаю попыток стать самостоятельной.
– Так и не делай, пока не возникла необходимость. А к чему ты вообще завела этот разговор? Или, может, твой Кольцов решился сделать тебе предложение?
– Умеешь ты в больное место ударить, мамочка. Ты ведь отлично понимаешь, что Никита не сделает мне такого предложения. Знаешь, что он мне на днях рассказал? Как один его друг много лет прожил с женщиной, а потом она настояла на том, чтобы оформить отношения. И этот день они теперь называют днем победы.
– Даже не знаю, кто в этой ситуации более мерзок – тот, кто так поступил, или тот, кто об этом рассказывает.
– Оба хуже, мама, оба хуже, – вздохнула Лена. – Ладно, пойду я спать, завтра опять бумажки…
Катя ждала у входа в галерею. Пряталась от ветра за колонной и дрожала.
– Что же ты внутрь не зашла? Холодно же! – Лена схватила ее за озябшую руку и втянула в холл.
– Я недолго стою, – шмыгнула носом Катя.
– Только простуды не хватало! Ничего, здесь буфет есть, сейчас чаю горячего выпьешь, согреешься. – Лена стянула с шеи шарф и устремилась к гардеробу. – Снимай куртку, пойдем сперва тебя в чувство приводить.
За барной стойкой скучала молодая женщина. Заметив Лену и Катю, она встрепенулась:
– Здравствуйте. Вы на выставку?
– Нет, мы по делу, но для начала сделайте нам чаю горячего, пожалуйста, – попросила Лена и уселась за столик.
– Хотите с медом?
– Да, это будет отлично. Садись, Катя.
Та устроилась напротив и снова шмыгнула носом.
Почти сразу перед ними появились прозрачный чайник, две чашки и вазочка с медом.
– Может, булочки попробуете? – предложила бармен. – У нас отличная выпечка.
– Нет, спасибо, нам рассиживаться некогда.
– Как хотите.
Катя обняла двумя руками чашку и сделала глоток:
– Спасибо, Елена Денисовна.
– Ты пей и мед ешь, быстрее дело пойдет. Нам нужен заместитель Стрелковой, где же у меня записано-то… Ага, вот: Коротченко Максим Михайлович.
Она достала телефон.
– Максим Михайлович? Добрый день, это старший следователь прокуратуры Крошина. Мы сейчас у вас в галерее. Мне нужен ключ от кабинета Жанны Стрелковой.
– Да-да, конечно, – ответил высокий мужской голос. – А где вы именно? Я принесу.
– Мы в буфете.
– Сейчас спущусь.
Пока Катя, раскрасневшись, допивала чай, в буфете появился высокий молодой человек лет тридцати с аккуратной бородкой и длинными волосами, забранными в хвост. Он сразу устремился к их столику:
– Еще раз здравствуйте. Максим Коротченко.
– Очень приятно, – откликнулась Лена. – Присаживайтесь.
Коротченко отодвинул стул и присел на краешек, словно приготовился в любую секунду убежать.
– Мне необходимо посмотреть документы Жанны Валерьевны, вот санкция на обыск кабинета, – Лена протянула ему документ, в который Коротченко даже не заглянул:
– Понимаю. Пожалуйста, вот ключ.
– Мне нужны понятые.
– Я могу. И кого-нибудь из смотрителей сейчас приглашу. Вы пока поднимайтесь, кабинет на втором этаже, первая дверь справа от лестницы.
– Спасибо. Мы без вас не войдем.
Пока Коротченко ходил за молодой девушкой в форменном костюме, Лена с Катей поднялись на второй этаж и оказались у белой двери с латунной ручкой. В длинном коридоре таких дверей было три, но только на этой была привинчена металлическая табличка с именем хозяйки кабинета. Появились Коротченко со смотрительницей, которая представилась как Лидия Волосова, и Лена отперла замок.
Она попросила понятых посидеть на диване, а сама прошлась по кабинету, осматриваясь. Вся обстановка казалась знакомой – именно так был обставлен и кабинет Жанны дома. Удивительное постоянство.
– Екатерина Сергеевна, вы займитесь письменным столом, а я посмотрю папки в шкафу, – распорядилась она. – Нас интересуют банковские документы.
– Банковские? – напрягся Коротченко, подходя к столу. – Что-то случилось?
– Кроме того, что вашу начальницу убили, ничего, – повернулась к нему Лена. – Но, может быть, вы знаете больше?
– Я? Нет, просто странно. Какое отношение имеют банковские документы к смерти Жанны Валерьевны?
– Возможно, самое прямое.
– Но у нас всегда все было в порядке! Жанна Валерьевна очень щепетильна в финансовых вопросах.
– Тогда вам нечего бояться, верно?
– Да, конечно, – с облегчением выдохнул он.
– Вы пока на диванчик присядьте, если мне что-то будет непонятно, я спрошу.
Коротченко вернулся на диван, но от Лены, внимательно следившей за ним, не укрылось, как он вынул из кармана платок и вытер лоб. Катя шелестела файлами в большой серой папке, и губы ее беззвучно шевелились – она прочитывала каждый лист, водила пальцем по строчкам, боясь упустить что-то важное.
Лена тоже открыла лежащую перед ней папку. «Интересно, чего вдруг так испугался этот Коротченко? – думала она, пробегая глазами лист за листом. – Судя по тому, что я вижу, у Стрелковой каждая бумажка подшита, никаких финансовых нарушений здесь быть не может. Тогда чего он так боится?»