"Да, Рощин, с тобой ведь тоже надо что-то решать!"
Надо, значит, сделаем, но видит Бог, слишком много проблем упало вдруг на ее "седую" голову, слишком много неотложных решений, которые следовало безотлагательно принять.
"Думайте, командир! Вам по рангу думать положено!"
Лиза сходила к поставцу, налила себе немного коньяка, раскурила одну из припасенных на такой как раз случай кубинских сигар и вернулась в кресло у стола.
"Итак, говоришь, покой нам только снится?"
Стихи написал все еще модный, хотя и порядком поистаскавшийся поэт Александр Блок. Впрочем, давно, и, разумеется, по совершенно другому поводу. Однако стихи про несущуюся прочь степную кобылицу заставили Лиза задуматься "о своем, о девичьем", о времени и о себе.
Нынешняя она жила в быстром - чтобы не сказать стремительном, - времени, чреватом неожиданными переменами и насыщенном множеством разнообразных событий. А вот Лиза Берг, напротив, существовала в потоке медленного времени. Она родилась и выросла в Советском Союзе, где, и вообще-то, мало что происходит, если человек не совершает уж очень резких движений. Школа, институт, служба. Пара мужчин за добрый десяток лет. Квартира в старом доме, перспектива выйти замуж за коллегу и, возможно, через год-два купить машину. Еще можно было построить дачу. Такая вот колея!
А у Елизаветы Браге вся жизнь и того проще: всех дел - летать и стрелять. И всех изменений в плавном ее, этой жизни, течении, что муж ушел к другой, но вместо него образовался любовник. Одна подруга, пара мужчин и служба, которая, если не считать экстрима, - типа полетов в пурге или боя с противником, - такая же скучная рутина, как и работа в совершенно секретном научном институте, занимавшемся всякой заумью, вроде параллельных вселенных и путешествий во времени.
Однако та Лиза, которая обо всем этом думала, попыхивая дорогущей кубинской сигарой в каюте шеф-пилота "Звезда Севера", жила совсем в другом мире. В другом времени, в иной судьбе. Она, не вдаваясь в ненужные подробности, за неполных три года успела сменить сколько-то там любовников и любовниц, - кто ж их всех считал? - побывать во множестве экзотических стран, найти сокровище Яруба и сокровище Лемурии, поучаствовать в двух захватывающих дух экспедициях и одной войне, в которой ей пришлось командовать и крейсером, и авианосной группой. Хватило бы и на две жизни! Ну, она, похоже, и живет теперь за двоих. И вот новый вызов. Вернее, два. Две проблемы, и обе надо решать.
"Не было печали... Так кажется?"
Обдумывая ситуацию так и эдак, Лиза не заметила, как докурила сигару, а это, как ни крути, хороших два часа с минутами.
"Счастливые часов не наблюдают! Да уж!"
И в этот момент, словно только того и дожидался, в каюту вошел Рощин.
- Так, так! - сказал он, подходя к Лизе. - Что случилось на этот раз?
- Мысли читаешь?
- Нет, но, если надо, научусь. Итак?
- Как? - напыжилась Лиза.
- Лиза, - успокаивающе поднял руку полковник, - ради Бога! Давай без сцен, ты же не гимназистка какая-нибудь, прости Господи!
- Ладно! - тяжело вздохнула Лиза. - Ты прав, а я нет. Извини!
- Извиняю, - кивнул Рощин. - Переходи к делу!
- Прочти это, - кивнула Лиза на документы, все еще лежавшие на столе.
- Красивые! - прокомментировал полковник и взял в руки первое из двух писем.
- Бумага хорошая, - оценил он, - туш, каллиграфия... Могу я поинтересоваться, что это и откуда взялось?
- Райт передал, - объяснила Лиза. - А ему эти документы вручили в посольстве Республики в Тулуаре .
- Ну-ну... - Рощин взглянул коротко на Лизу и стал читать документ.
- Весьма! - отметил, завершив чтение. - Второе письмо в том же духе?
- И да, и нет! - покачала головой Лиза. - Прочти!
- Ну-ну, - Рощин покачал головой, но спорить не стал. Взял бумагу, просмотрел текст.
- Советуешься или ставишь в известность? - он вернул второй документ на место и, присев на край стола, достал портсигар.
- Советуюсь.
- Что ж, тогда начнем с проблем, - предложил Рощин, закуривая.
- Давай, - снова вздохнула Лиза, предполагая, разумеется, о чем он станет говорить.
- Я с тобой поехать не смогу.
- Знаю.
- Знаешь, конечно, но должен же я сказать?
- Сказал, - кивнула Лиза.
Ясный перец, что его никто не отпустит, да и ей, на самом деле, могут запросто "перекрыть кислород".
- Будет скандал, - пыхнул папиросой Рощин.
- Да уж, представляю! Коньяка хочешь?
- Хочу! - кивнул полковник.
- Сиди! - остановил он Лизу, хотевшую, было, встать и принести им обоим коньяку. - Я сам налью.
- Могут случиться неприятности, - предупредил, уже достигнув поставца. - Великий князь точно взбеленится. О твоих, флотских, и говорить нечего. Кое у кого пар из ушей пойдет.
- Догадываюсь, - в третий раз тяжело вздохнула Лиза.
- Значит, все уже обдумала.
- Десять раз и во всех комбинациях.
- Ну, тогда, излагай свои резоны! - предложил Рощин, возвращаясь с двумя бокалами.
- Нечего излагать, - пожала плечами Лиза. - Тебя не отпустят, это факт. Но мы, Вадим, люди служивые, нам и в любом случае покой может только сниться. Меня призовут, или тебя в бой пошлют...
- А ведь тебе это нравится! - вдруг улыбнулся Рощин. - И как я этого сразу не понял? Ты же их всех уешь одним своим согласием!
- Не стану врать, - призналась Лиза. - Я обиделась! И насрать, права я или нет! Меня оскорбили, разве нет?!
- Тебя оскорбили, - согласился Рощин. - И теперь доктор Рэтлиф дает тебе отличный шанс поквитаться.
- Значит, ты не будешь против?
- Значит, ты уже все решила?
- Нет, - покачала головой Лиза, - в том-то и дело, что ничего я не решила! Но знаешь, Вадим, у них адмиралы носят эполеты. Представь, я в эполетах и вся в золотом шитье!
- Звучит захватывающе!
- А выглядит, верно, еще лучше!
Часть I. Дороги, которые мы выбираем
Глава 1. О, Фортуна! Март 1933 года
1. Шлиссельбург, Себерия, двадцать третье марта 1933 года
"Вернулась я на родину..."
Вот, черт знает, что! Ведь, если правду сказать, никакая ей это не родина. Ни разу и нигде. Лиза родилась в Ленинграде, в СССР, а это - совсем даже наоборот: Шлиссельбург, Себерия, и далее везде. Но стоило сойти по трапу на потрескавшийся бетон Самсоновского поля, оказалось - все-таки родина. И от этого уже никуда не денешься. Родина - она родина и есть, ни с чем не спутаешь!
- И дым отечества нам сладок и приятен! - сказала вслух, вдыхая сырой воздух Приладожья, пахнущий печным дымом и весной.
- Красивые стихи, - отметил Рощин. - Кто написал?
- А Бог его знает! - пожала плечами Лиза. - Где-то слышала...
Ну, да! Как же! Слышала она! В школе учила. "Горе от ума", называются. Но вот беда, Грибоедов в Себерии попросту не родился. Хотя, может быть, и родился, но стихов не писал? Или родился и писал, но не в Себерии, а в Киеве? Тоже реалистично. Другой мир, другие поэты. Удивлять должно не это, а то, что совпадений, на самом деле, гораздо больше чем различий.
- Не помнишь и не надо, не принципиально! - бросил Рощин и показал рукой куда-то в сторону. - Смотри-ка лучше, какие люди нас встречают!
Лиза посмотрела, и на сердце стало еще лучше, хотя, казалось бы, куда больше-то?! Итак, через край! Но с другой стороны, от Надежды и Клавдии она, допустим, ничего другого и не ожидала. Могла предположить присутствие Полины, если та не занята на дежурстве. Но Петр и Григорий? Бывший муж и единоутробный изверг? Согласитесь, это уже перебор!
- А ты, оказывается, популярна! - заметила Мария, ей все было внове, и все - незнакомцы. - Или это полковника так встречают?
С Машей Лиза сошлась на удивление хорошо. Словно, всю жизнь ее знала. Со школы, или еще как.
- Да, нет! - улыбнулась, взглянув на новую подругу. - Рощина вон те встречают, моторизованные!
И она кивком показала, кто и где. Там около выстроившихся в ряд трехосных легкобронированных вездеходов "Кокорев-Кирасир" плотной группой стояли офицеры в коротких кожаных куртках на меху, как у авиаторов, и пилотках вместо фуражек.
- Господа пластуны, - прокомментировала Лиза и обернулась к Рощину.
- Ступай, Рощин! - сказала она, предвкушая его реакцию на ее сюрприз. - Пообщайся! Или, знаешь, что, устрой мальчишник! Можно даже с девками!
- Мальчишник? - переспросил озадаченный полковник. - С девками?
- Рощин, ты что, передумал на мне жениться? - подняла она тщательно выщипанную бровь-ниточку.
- А когда свадьба? - переходя на деловой тон, спросил ее "суженый, ряженый".
"А удар-то ты, Вадик, пропустил! Не ожидал такого поворота, разве нет?"
- Через неделю, - строго сообщила Лиза, - считая с сегодняшнего дня.
- Принято, - кивнул Рощин. - Надеюсь, брак церковный?
- Давай, пока обойдемся гражданским, - охладила его пыл Лиза. - Я могу попросить дядю Андрея... То есть, адмирала Борецкого, разумеется. Он хоть и сукин сын, но брак зарегистрировать все еще способен. Адмирал Кондратьев, вот тоже, или Марков...
Как иногда бывает, Лиза сначала сказала, подумала потом. И сама себе удивилась. Что именно она имела в виду, упомянув адмиралов Кондратьева и Маркова? То, что они, как и ее двоюродный дедушка, барбосы паршивые и кобели драные, или то, что, являясь адмиралами Флота, имеют право объявить двух разнополых старших офицеров мужем и женой? Но вот про гражданский брак она сказала обдуманно. Имелись у Лизы резоны на этот счет, и достаточно серьезные притом.
- Хорошо, - не стал спорить с ней Рощин, - но с одним условием. Через год, считая с сегодняшнего дня, пойдешь со мною под венец с исполнением всех обрядов.
"Все обряды? Круто замешиваешь, полковник! Но, сказав "А", приходится соглашаться и на "Б".
Впрочем, оставить последнее слово за Рощиным она не могла ни при каких обстоятельствах.
- А если залечу? - прищурилась Лиза, полагавшая, однако, что вряд ли забеременеет, раз до сих пор ни разу не получилось.
- Если залетишь, то раньше! - пожал плечами полковник. - Ублюдков плодить не станем. Согласна?
- По рукам!
- Иди уж! - улыбнулась, все еще "топтавшемуся" подле нее Рощину. - Мы тоже гульнем! Не против?
- Ни в чем себе не отказывай, дорогая! - улыбнулся в ответ полковник.
- Вообще-то, это моя реплика!
- Но я сказал первым!
- Бог с тобой, Рощин! - махнула она рукой. - Бери, не жалко. А мне надо привыкать уступать...
- Тренируйся! - усмехнулся полковник и, отвесив дамам поклон, пошел к сослуживцам.
- Увидимся утром! - крикнул он, оглянувшись. - Не скучай!
- Не дождешься! - крикнула в ответ Лиза, доподлинно зная, что в отношениях с Паганелем, ей, в свое время, именно этого и не хватало.
Легкость, порождаемая равенством, вот как называется это чувство!
- Ну, что, Маша, пойдем-ка и мы что ли! А то, поди, заждались нас уже! Намерзлись бедные!
Полторы сотни метров до "красной линии" она прошла, как манекенщица на подиуме. Легко, стильно, под ритмичное постукивание высоких каблуков. Победительно, как выражались поэты прошлого: ни разу не сомневаясь в себе, своей внешности и замечательной способности сводить с ума всех подряд, не делая различий по полу, возрасту и вероисповеданию. Даже странно было, как мог кто-нибудь ее не любить, тем более, ненавидеть! Но о тех, кто ее терпеть не мог или не хотел, она себе сейчас думать запретила.
"Наслаждайся моментом, милая!" - приказала она себе, и, что характерно, сегодня это получалось у нее без заминки, точно так же, как и с походкой: легко, непринужденно.
- Ты еще выросла или это я от морозов усохла? - Надежда не умела по-другому, но, если честно, то и не надо, потому что именно такой ее Лиза и любила.
Обнялись. Расцеловались. И понеслось! Слова, объятия, поцелуи. Вздохи, ахи, и прочая приятная при умеренном употреблении ерунда. Лиза даже расчувствовалась и едва не пустила слезу, когда злыдень Гриня, троекратно облобызав, погладил ее вдруг по коротко стриженным волосам.
- С возвращением, Веточка!
"Веточка? Серьезно?!"
Веточкой Лизу никто не называл с раннего детства. Да и в ту пору так звали ее немногие, разве что покойная мать.
"Но не моя, а Елизаветы Браге!"
- Ты бы меня еще Люшечкой назвал! - фыркнула Лиза, но в душе была, мало сказать, тронута. Растрогана. Так, пожалуй.
- Вот, - сказала она, оборачиваясь к Марии, - прошу любить и жаловать, братец мой единоутробный Гриня! И тоже, представь, полковник-пластун!
- Два полковника в одной семье? - усмехнулась Мария и протянула Григорию руку. - Мария Бесс, приятно познакомиться!
- Извини, Маша! - вздохнула Лиза, сообразив, что так и не представила свою новую подругу. - Дамы, господа, знакомьтесь! Эта Мария Бесс. На самом деле, Маша Бессонова, разумеется, но у нее мать француженка, и выросла Маша в Старой колонии в Тулеаре . По-русски понимает с пятого на десятое, да и французский у нее своеобычный, но понять можно!
Начались представления, и пока со всеми не перезнакомилась, Мария переходила "из рук в руки", как мяч при игре в датский håndbold . Споткнулись только раз, когда очередь дошла до Петра.
- А это Петр, - представила его Лиза, - мой бывший муж.
- Это тот, которого ты поймала на своей кузине? - уточнила Мария, и настало неловкое молчание.
Замечание нетактичное. Можно сказать, грубое. И не ко времени. Но у Маши, как успела уже заметить Лиза, с тактом и вообще не все обстояло гладко. Иной раз такое несла, хоть святых выноси. Петр от ее вопроса смутился, Варвара пошла красными пятнами, а Григорий выдал одну из тех улыбок, от которых скисает молоко. Остальные просто молчали, не зная, что сказать. Зато у Лизы, как известно, "ни стыда, ни совести", и слово для друга всегда найдется.
- Да, нет, - нарушила она повисшую над компанией тишину, - не на, а за. Впрочем, это всего лишь техническая деталь, да и дело прошлое. Теперь мы дружим домами. Правда, Варвара?
- Да, - вымученно подтвердила Варвара, на щеках которой впору было жарить блины. - Дружим... домами...
Ну, уж как они дружили, трудно сказать. После Лизиного возвращения из Африки, виделись несколько раз. Но факт остается фактом: Лизу начали приглашать в гости. Возможно, "слово за слово" - "вы к нам, а мы к вам", - могли, в конце концов, и сойтись. Тем более, что, на самом деле, Варвара увела мужа не у этой Лизы, а у той, прежней. Так что нынешняя зла на Варвару, по большому счету, не держала, а, если и держала, то накал страстей был совсем не тот, чтобы рвать и метать. К Петру Лиза тоже не ревновала. Переспала разок, - попробовала, так сказать, "на зуб", - да и отпустила мужика на все четыре стороны. Не нужен он ей оказался. Ни как друг, ни как любовник. А вот как бывший муж - в самый раз. Однако потом случилась война, и Лизу затянуло в жернова истории. Высоко взлетела, долго падать пришлось. Едва в живых осталась. Ну, а еще потом, Лиза покинула Себерию и вскоре ушла в поход, став первым капитаном, которому удалось провести корабль вглубь Лемурии. И, хотя по корабельному времени "Звезда Севера" провела на "той стороне" всего двадцать три дня, здесь, - на этой стороне, - оказывается, прошло пять с половиной месяцев.
- Давай, Варвара, поцелуемся, - наскоро обдумав сложившуюся систему отношений, великодушно предложила Лиза, - и зароем топор войны!
Варвара от неожиданности сбледнула с лица.
- Да, не бойся! - усмехнулась Лиза. - Это не заразное! Как спала с Петром, так и будешь!
В результате обнялись, и тут Надежда заметила то, на что другие не обратили пока внимания.