Али внимательно слушал собеседника — его предложение казалось ему всё более привлекательным и заманчивым. Действительно, почему бы не использовать возможность почти наполовину уменьшить силы противника и, разгромив Свенельда, стать хозяином Бердаа? В случае победы брата над Хусейном Али не останется в тени, а приобретёт славу победителя русов и освободителя столицы Аррана. А это хорошее подспорье к усилению его положения хоть при дворе брата, хоть в окружении халифа в Багдаде: одно дело участвовать в междоусобице с Хусейном и совсем другое — сражаться с захватчиками-иноземцами, врагами халифата и истинной веры.
Однако намного больше пользы принесёт ему захват Бердаа, если Мохаммед потерпит поражение. Почему брат решил, что Хусейн станет воевать с русами и осаждать Бердаа? Разве не может он предложить воеводе Свенельду беспрепятственное возвращение на Русь вместе с награбленной ранее добычей? Если для Эль-мерзебана подобный поступок — позор и бесчестье, то Хусейн не несёт никакой ответственности за поражения Мохаммеда и последовавшие за этим действия русов в Бердаа и Арране и вполне может разойтись с ними миром. А кто или что может помешать Хусейну заключить союз со Свенельдом, предложить русам и викингам стать охраной в Бердаа, чтобы со всеми своими войсками направиться в Нефат и добить там остатки противника прежде, чем Мохаммед и Али соберут новых воинов для продолжения войны?
А если хозяином Бердаа вместо русов будет Али, Мохаммед может отступить не в Нефат, а в столицу Аррана и, опираясь на её могучую крепость, сковать войска Хусейна, поручив сбор новых солдат Бахтияру либо другому верному полководцу. И чем бы ни завершилась война, Али во всех случаях окажется в выигрыше. Если Хусейн будет разбит, Али поделит победу на равных с Мохаммедом, как освободитель Бердаа. Если они с братом будут изгнаны из Аррана, это не повлияет на его славу победителя русов: действуя самостоятельно, Али смог овладеть Бердаа, а очутившись вновь под началом брата-неудачника, терпевшего поражения то от русов, то от Хусейна, он лишь исполнял его бездарные приказы.
Да, с какой стороны ни посмотри, а взять столицу Аррана и прослыть победителем русов для Али весьма выгодно, и от такой возможности отказываться нельзя.
— Как отколоть викингов от русов мне уже ясно, — остановил Али собеседника. — Но ты говорил, что их можно столкнуть между собой, в результате чего они перебьют друг друга.
— Это возможно, но опять-таки при содействии ярла Эрика и послушных ему гирдманов. Между русами и викингами иногда возникают ссоры, чаще всего это случается во время совместных пирушек или из-за женщин. Если заранее спланировать такую ссору и хорошенько к ней подготовиться, она может перерасти в вооружённую стычку, размах и последствия которой трудно предсказать. Конечно, русы и викинги не перебьют друг друга полностью, но жертв с обеих сторон будет предостаточно. А главное, этот случай может стать одной из немаловажных причин, отчего викинги пожелают отделиться от русов и покинуть Арран. Возможно, при таком развитии событий даже не придётся затевать выборы нового ярла.
— Вижу, успех нашей затеи в первую очередь зависит от того, удастся ли склонить к её осуществлению Эрика. Ты мог бы устроить мою встречу с ним?
— Конечно. Где и когда тебе это будет удобно? Какие при этом должны быть соблюдены условия, поскольку ты видишь меня впервые и вправе подозревать в чёрных замыслах?
— Я готов встретиться с ярлом когда и где он пожелает. Увидеться желательно с глазу на глаз, а ещё лучше в твоём присутствии, ибо мне кажется, что о положении дел среди русов и викингов ты знаешь не хуже, чем главный воевода Свенельд и Эрик. Когда я буду знать о месте и времени встречи?
— Думаю, уже сегодня вечером. Я приду к тебе сам, поскольку чем меньше людей будет вовлечено в нашу затею, тем лучше...
От Али Хозрой сразу поспешил к Эрику. Хорошо знакомый викингам, он без всяких затруднений был пропущен к ярлу. Тот встретил хазарина за завтраком. Эрик был один, если не считать прислуживавших ему за столом двух красивых молоденьких девушек, которых Эрик оставил себе из числа захваченных в Бердаа заложников. Судя по пустому кувшину из-под вина и тому, как ярл иногда нежно поглаживал и похлопывал девушек по определённым частям тела, он пребывал в благодушном настроении. Увидев гостя, Эрик обнял девушек, усадил обеих себе на колени, прижал к груди.
— Хозрой, у тебя хмурое лицо. Ты чем-то озабочен? — начал Эрик вместо приветствия. — И это уже с утра? Хочешь, скажу, в чём причина твоего недовольства жизнью? Она в том, что ты ещё не приложился к кувшину с вином, спал один, а не с такими прелестницами, что у меня на коленях. Однако всё в жизни поправимо, в том числе и это. Вино у тебя есть, одну из своих красавиц я готов тебе уступить. Нет, даже обеих, поскольку за ночь устал с ними так, что сейчас не смогу сделать ни с одной из них ничего даже при самом большом желании. Бери их до вечера и развлекайся, как хочешь. Но только до вечера, запомнил?
— Благодарю за столь щедрый дар, отважный ярл, но я пришёл к тебе с важным делом, — ответил Хозрой.
— Делом? — поморщился Эрик. — В такую рань? Разве ты уже не скупил у викингов за бесценок всю добычу, которую они не смогли взять в Шегристан и были вынуждены расстаться с ней? — пьяно пошутил ярл. — Или ты решил приобрести что-либо у меня? Уж не их ли? — И Эрик покачал девушек на коленях. — В таком случае ты поторопился, ибо я расстанусь с ними в день, когда покину проклятый Арран.
— Храбрейший ярл, я с удовольствием куплю у тебя этих юных прелестниц, но сейчас разговор пойдёт не о них. К сожалению, ночью я попал в очень неприятное положение, которое, однако, может сулить тебе большие перемены в судьбе... как мне кажется, очень заманчивые и прибыльные, — загадочно добавил Хозрой.
— Прибыльные? — тут же насторожился Эрик. — Тогда ты поступил правильно, придя ко мне как можно раньше. Так в чём заключается неприятность положения, в котором ты оказался ночью, и какое отношение оно имеет ко мне?
— Мудрейший ярл, наш разговор касается тебя и меня, но никак не их, — кивнул Хозрой на прильнувших к широкой груди викинга девушек. — Пусть оставят нас одних.
— Верно, там, где разговор идёт о прибыльном деле, не должно быть посторонних. — И Эрик бесцеремонно столкнул с коленей девушек. — А вот вино нам не помешает никак. — Он указал одной из них на пустой кувшин, поднёс к её лицу два вытянутых пальца. — Принесёшь ещё два полных кувшина. И можете отдыхать... как всегда, до вечера. Всё ясно?
Обе девушки закивали головами и быстро покинули комнату. Вскоре одна принесла кувшины и тут же исчезла.
— Рассказывай, — сказал Эрик, наливая себе и гостю по большому кубку вина.
— Когда вчера поздно вечером я возвращался домой, меня встретили трое неизвестных мужчин и сказали, что прибыли от Али, брата Эль-мерзебана Мохаммеда, и у них есть ко мне просьба от него.
— У Али, который сейчас командует войсками противника в долине, была к тебе просьба? — удивился Эрик. — Может, я что-то недослышал или не так понял?
— Ты всё правильно понял, умнейший из ярлов, однако позволь мне договорить до конца. Да, у Али была ко мне просьба, но она заключалась в том, чтобы я помог ему встретиться с тобой по весьма важному для вас обоих делу.
— Если у Али ко мне важное дело, при чём здесь ты, хазарский купец? В отношениях полководцев воюющих друг с другом армий необходимо исключать лишних посредников. Или он не понимает этой истины?
— Думаю, понимает, однако как он может известить тебя о своём желании встретиться? Ты сейчас находишься в Шегристане, куда нельзя попасть посторонним, твоё жилище тщательно охраняется. Зато я по-прежнему живу в Бердаа, моя скромная обитель открыта для всех желающих посетить меня. К тому же, славный ярл, как не покажется тебе это странным и, возможно, обидным, Али почему-то считает меня твоим другом, могущим устроить вашу встречу.
Эрик расхохотался, окинул Хозроя пренебрежительным взглядом.
— Считает тебя моим другом? Впрочем, мы частенько бываем вместе, и нас действительно можно принять за друзей. Да и почему моим другом не может быть тот, кто сулит мне неожиданное прибыльное дело? — ухмыльнулся Эрик и почти насильно вложил гостю в правую руку кубок. — Пей. Ты на самом деле мой друг, Хозрой. Так с какой целью хочет встретиться со мной Али?
Хозрой с удовольствием выпил вино, поставил на стол пустой кубок, растянул губы в заискивающей улыбке.
— Славный ярл, Али преклоняется перед твоим талантом военачальника и очень сожалеет, что судьба заставила вас сражаться друг с другом. Однако он не желает гибели ни тебе, ни викингам, поэтому хотел бы обсудить, как спасти вам жизни. Он уверен, что и ты, храбрейший и мудрейший из ярлов, тоже не намерен умирать за чужого тебе и твоим воинам киевского князя, а желаешь возвратиться домой с заслуженной на полях сражений в Арране славой и принадлежащей тебе по праву победителя богатой добычей.
— Брат Эль-мерзебана Мохаммеда хочет спасти мне и викингам жизни? — недобро усмехнулся Эрик. — Он уже позабыл, как мы и русы несколько раз громили и выгоняли из долины в горы, словно стадо баранов, его воинов? Просто Али с братцем не смог победить нас в открытом честном бою и теперь замыслил разделаться с нами хитростью. Он пообещает не мешать мне с викингами отправиться домой, а когда мы покинем Шегристан, уничтожит нас по пути к ладьям или не выпустит из Куры в открытое море, подтянув к её устью свой флот. А покончив с нами, Али возьмёт штурмом Шегристан, где останется один воевода Свенельд с русами. Али собрался обмануть меня, как сопливого мальчишку! Как ты посмел предлагать мне предать друга — побратима Свенельда и русов, с которыми мои викинги пролили столько крови в совместных боях? — грозно спросил он.
Однако Хозрой понял, что это негодование напускное. Та быстрота, с которой Эрик, не дослушав до конца предложения Али, смог разобраться во всех тонкостях, свидетельствовала, что подобный план приходил в голову и ему. Однако у всякой игры существуют свои правила, и Хозрою следовало им подчиняться.
— Благороднейший ярл, я не сомневался, что мои слова вызовут твой гнев, — жалобно заскулил он. — Именно это я имел в виду, говоря, что попал в неприятное положение. Зная твою братскую любовь к воеводе Свенельду и верность клятве великому киевскому князю, я был уверен, что ты с негодованием отвергнешь любое предложение Али, однако не мог не прийти к тебе. Что подумал бы ты, утаи я встречу со мной его посланцев? Наверное, что я действую заодно с ними. Пусть падёт на мою невинную голову твой гнев, зато моя совесть перед тобой будет чиста! — почти выкрикнул он с дрожью в голосе.
Эрик наполнил кубки вином, протянул один Хозрою.
— Выпей и успокойся. Никакой твоей вины в том, что Али таким образом решил передать мне своё предложение, нет. Действительно, каким иным способом его посланцы смогли бы попасть ко мне? Кстати, они не сообщили, когда Али хотел бы со мной встретиться?
— Он согласен на любое удобное для тебя время и место.
— Даже так? Значит, ему позарез необходимо поскорее захватить Шегристан, заодно сохранив своих воинов на случай, если сюда приползёт зализывать после поражения раны его братец. Хорошо, я встречусь с ним и докажу, что ярл Эрик не тот человек, которого он задумал так легко обмануть. Но прежде ты должен вспомнить и передать мне все подробности своего разговора с посланцами Али. Садись за стол ближе к кувшинам с вином и напрягай свою память.
9
Великая княгиня положила на колени уже не раз прочитанный пергаментный свиток, устало прикрыла глаза. Этот свиток вчера ей принёс главный воевода Ратибор, сообщив, что получил его от подошедшего к нему на улице неизвестного мужчины. Поклонившись Ратибору, тот протянул ему свиток и, не сказав ни слова, смешался с толпой спешивших на торжище горожан. Развернув свиток, скреплённый шнуром с восковой печатью воеводы Олега, возглавлявшего поход на Кавказ, Ратибор сразу признал его почерк, а содержание послания и вторая печать в его конце подтверждали это. Ознакомившись с посланием и поняв его важность, Ратибор тут же принёс его великой княгине, одновременно велел разыскать и доставить к нему передавшего свиток неизвестного мужчину.
Однако ни воевода, ни сопровождавшие его дружинники не запомнили его, а разыскивать человека лишь по лисьему малахаю, полосатому халату да зелёным сафьяновым сапогам в многолюдном Киеве было бессмысленным занятием, тем более что неизвестный мужчина мог обрядиться в другую одежду. Впрочем, поиски подателя свитка Ольгу не интересовали. Опасаясь, что его послание может быть перехвачено, воевода Олег воспользовался услугами не вызывавшего подозрений противника человека, скорее всего, отправлявшегося с торговым караваном на Русь арранского купца либо одного из его людей. Тот, доставив свиток в Киев, передал его главному воеводе, не пожелав ради собственной безопасности вступать с ним в излишние разговоры либо уславливаться о новой встрече.
Да и что могла бы дать Ольге встреча с посланцем воеводы Олега, разыщи его дружинники Ратибора или явись он к нему сам? Ровным счётом ничего, разве что знание подробностей о захвате столицы Аррана и её защите от противника. Ведь всё, что интересовало Ольгу, было изложено в полученном свитке: Бердаа в руках Олега, действия Эль-мерзебана Мохаммеда по его освобождению пока безрезультатны, войскам Олега нанесён большой урон и для успешного ведения дальнейших боевых действий нужна срочная помощь. Необходимость крупных сил для подкрепления — вот что было главным в послании Олега, и над решением вопроса, стоит ли это делать, Ольга ломала голову уже вторые сутки.
Чего добьётся она, посоветовав Игорю отправить Олегу в ближайшие дни сильную подмогу и даже настояв на этом, если у того на сей счёт окажутся другие планы? Допустим, в результате этого Олегу удастся не только отбросить войска Эль-мерзебана от стен Бердаа, но и полностью разгромить их. Что дальше? Вместо Мохаммеда с его дейлемитами в долине появится с сарацинами Хусейн, его соперник на владычество в Арране, и русским войскам придётся сражаться уже с новым врагом. Дела в Багдадском халифате нынче идут неважно, Хусейн вряд ли получит в своё распоряжение большую армию, и ему предстоит вести с Олегом затяжную, изнурительную войну. Это позволит ещё при жизни Игоря, а особенно после его смерти отсылать в Арран вначале неугодных ей воевод, затем, объясняя это желанием создать там собственное гражданское управление, и бояр.
Однако борьба за Арран не может длиться вечно: рано или поздно халифат направит туда силы, способные восстановить над ним утерянную Багдадом власть. Ольга не сможет помешать этому — ей никогда не удастся сосредоточить на Кавказе столько войск, сколько халифату. Тогда враги и завистники великой княгини смогут обвинить её в том, что она, взявшаяся управлять Русью женщина, проиграла войну, которую успешно начал и вёл великий князь-мужчина. Нужно ли это ей? Нисколько! Тем более что она не собирается враждовать на востоке и юге ни со старыми недругами Руси, ни приобретать там новых, а намерена совместно с западными славянами противостоять натиску германцев на славянские земли. Поэтому пусть Кавказский поход завершится крахом при том, кто его затеял — при князе Игоре, а ей от этих событий лучше остаться в стороне. Ей вполне хватит ответственности за дела, которые замыслены ею лично и нуждаются в претворении в жизнь после смерти мужа.
Да и так ли нуждается она в Кавказе, чтобы отправлять туда на погибель опасных для неё и сына-княжича людей? Что они смогут сделать, ежели ей удалось превратить в своих лучших друзей воевод Ратибора и Асмуса, в чьих руках, если исключить великого князя, ныне сосредоточена вся верховная власть на Руси? Что дело обстоит именно так, говорит хотя бы то, что Ратибор принёс полученный свиток ей, а не великому князю. Правда, он обмолвился, что поступил так потому, что не осмелился отвлекать Игоря от приготовлений к охоте, но Ольга понимала, что хотел показать этим поступком главный воевода. Разве смогут сравниться с Асмусом и Ратибором по влиянию и, значит, по власти в дружине возвратившиеся из закончившегося поражением Кавказского похода Свенельд, Микула, Олег, Рогдай? В дружине не любят воевод-неудачников, тем более если к ним перестали благоволить великий князь или его жена. Да и суждено ли им вновь оказаться в Киеве? Особенно в том случае, если остатки русского войска не получат подкрепления и будут вынуждены либо до последнего воина защищать Бердаа, либо прорываться через враждебный Кавказ и Хвалынское море на далёкую родину?