— Благополучно? Чем же?
— Ты допускаешь мысль, что воевода Свенельд может сложить голову, защищая Шегристан? Половина его войска — викинги ярла Эрика, который превыше всего ценит собственную жизнь и золото, а до Аррана ему нет дела. Я могу представить, как поступит Свенельд. Он дождётся, покуда в войне между Мохаммедом и Хусейном выявится победитель, и, когда тот двинется на Бердаа, Свенельд покинет город и отправится домой. При всех своих недостатках он не лишён здравого рассудка и, когда требуется, может выкрутиться из, казалось бы, безнадёжного положения. Спасая свою жизнь и не желая расстаться со славой удачливого воеводы, Свенельд будет вынужден спасти оказавшихся под его началом воинов и пробиться с ними на Русь. Их возвращение явится доказательством того, что поход на Кавказе увенчался успехом. Да-да, успехом, несмотря на значительные потери. Для чего отправился в Арран отряд воеводы Олега? Чтобы захватить его богатейшую столицу. Удалось ему это? Да. Возвратился ли он домой с захваченной добычей? Да. Так можно ли считать неудачным поход, который достиг своей цели? Войско понесло большие потери? Но потери противника были во много раз больше. Со скольким бы числом воинов Свенельд ни возвратился на Русь, поход будет считаться успешным, — убеждённо заявила Ольга.
— А если ему не удастся пробиться на Русь?
— Значит, такова цена допущенных воеводами Олегом и Свенельдом ошибок. Почему Олег не отправился домой вместе с аланами и лазгами? Отчего Свенельд не пробился к Куре сразу, как только Мохаммед с главными силами войска покинул долину Бердаа и выступил навстречу Хусейну? Помышляли о большей славе и добыче? Ты не можешь нести ответ за промахи своих воевод, действовавших по собственному усмотрению вдали от тебя. Но, повторяю, я уверена, что Свенельд избежит сей участи и приведёт своих воинов на Русь. Посему тебе нужно думать не о нём, а о том, как бы не допустить сейчас серьёзной ошибки, за которую придётся позже расплачиваться уже тебе одному.
— О чём ты говоришь? — насторожился Игорь.
— Если ты всё-таки решил помочь воеводе Свенельду, подумай вот о чём. Отряд должен быть весьма многочисленным и состоять из отборных воинов, поскольку задача перед ним будет сложнейшая. Прежде чем попасть в Арран, ему придётся выиграть нелёгкий морской бой с неприятелем, который своим флотом защитит вход в Куру. Отряду предстоит пробиваться от Куры к Бердаа, ибо противник постарается не допустить его соединения со Свенельдом. Затем вместе с воинами воеводы отряд будет вынужден повторить уже проделанный путь. В Хвалынском море отбивать нападения разбойников, которые будут стремиться завладеть добычей, возможно, вступить в сражение с кораблями халифа. Лишь после этого наши воины ступят на земли аланов и лазгов, откуда продолжат путь домой. Поправь меня, если я в чём-то ошибаюсь, прежде, чем я скажу самое главное.
— Ты всё говоришь верно. Продолжай.
— Чтобы совершить столь трудный поход, тебе нужно отправить в Арран не меньше пятнадцати тысяч отборных воинов. Где их взять? Нанять викингов и аланов с лазгами? Но с воеводой Олегом они отправились потому, что их ждала богатейшая добыча в Арране, который сейчас разорён и не сулит им ничего. Ты станешь расплачиваться с ними за участие в походе своим золотом? Тогда на что ты будешь нанимать воинов в задуманный большой поход против тевтонов или Хазарии? Отправишь в Арран русских дружинников? Но новобранцы для такого похода непригодны, и тебе придётся расстаться с лучшими своими воинами, которые нужны будут тебе против недругов на западе или востоке. Выходит, что, если сейчас ты отправишь в Арран наёмников, тебе суждено остаться без них в будущем походе, а ежели пошлёшь на помощь Свенельду своих дружинников, лишишься ударной силы русского войска. Как в таком случае ты собираешься победить тевтонов или хазар? А за возможную неудачу в этом походе спрос будет уже с тебя, но никак не с твоих воевод.
— Я подумаю над тем, что ты сказала, — произнёс Игорь, поднимаясь с кресла.
От его недавней весёлости не осталось и следа, лицо было хмурым, взгляд неприветлив.
— Конечно, подумай, — ласково проговорила Ольга. — Заботясь сегодня о Свенельде, ты обрекаешь на неуспех свой будущий поход. А я так хочу, чтобы он завершился твоей большой победой, дабы я и наш сын гордились своим мужем и отцом, который превзошёл в деяниях князей-предшественников.
— Вы будете гордиться мной, — пообещал Игорь, направляясь к двери. — А как и чем можно помочь Свенельду, ежели ему удастся вырваться из Шегристана, мы с главным воеводой Ратибором обязательно сегодня подумаем.
Свенельд повернулся от окна к вошедшему в комнату Эрику, окинул его взглядом. Ярл был в кольчуге и шлеме, с мечом и боевым ножом на поясе. За дверями отчётливо слышались голоса явившихся с ним викингов, вступивших в беседу с охраной Свенельда. А ведь обычно ярл приходил к воеводе один, как к старому другу. Значит, догадался, о чём может идти сегодняшний ночной разговор. Тем лучше, не нужно будет ходить вокруг да около главного.
— Садиться не предлагаю, ярл, поскольку нам предстоит вскоре отправиться в другое место. Это случится после того, как ты ответишь, сколько золота пообещал тебе Али за то, что ты покинешь меня и русичей.
Вопрос, направленный не в бровь, а в глаз, нисколько не смутил Эрика. Он положил ладонь на крыж меча, зло скривил губы.
— Знал, что тебе донесут об этом. И даже догадываюсь, кто это сделал. Не иначе как сотник Рогнар. Никак не смирится, что много лет назад ярлом дружины стал я, а не он, как ему хотелось бы. Но я не боюсь ни его, ни тебя, русский воевода Свенельд, а потому на Рогнара мне наплевать, а на все твои вопросы дам ответы. Сколько золота пообещал мне Али? Много. Примерно половину того, что мои викинги захватили за весь поход. Хочешь знать ещё что-либо?
— Али действительно щедрый человек, — заметил Свенельд. — Впрочем, золотые горы сулит каждый, кто намерен любой ценой достигнуть желаемого, однако не собирается выполнять обещанного.
Эрик рассмеялся.
— Свенельд, ты надеешься вызвать у меня недоверие к Али? Напрасная затея. Он поклялся своим главным богом Аллахом, что я получу обещанное золото сразу, как только покину Шегристан и миную Узкое ущелье, где его брат когда-то потерпел от нас поражение. Я ему верю.
— И напрасно. Ты не задавал себе вопроса, откуда у Али оказались такие огромные деньги?
— Нет, ибо хорошо помню, что в Бердаа нас пуще всего влекли казна Аррана и сокровища Эль-мерзебана. Нам не удалось захватить ни того, ни другого, значит, всё это богатство осталось в руках Мохаммеда. Часть его Али готов передать мне за то, что я уведу викингов из Шегристана.
— Почему ты считаешь, что если мы не отбили эти богатства, то они по-прежнему находятся у Эль-мерзебана? Разве это не могли сделать другие охотники за сокровищами, например здешние разбойники?
Эрик переступил с ноги на ногу, недовольно скривил губы.
— Русский воевода, меня не интересует, кто мог бы отбить сокровища Эль-мерзебана и удалось ли кому это сделать на самом деле. А наш разговор мне стал надоедать. После гибели главного воеводы Олега я твёрдо решил, что викингам незачем умирать в Арране, который рано или поздно придётся уступить Мохаммеду или Хусейну, и что нам пришло время отправиться домой. Это я намерен сделать в ближайшие день-два. Ты, русский воевода, давно и хорошо знаешь меня и понимаешь, что не в твоих силах помешать мне. Скажешь, что у тебя больше воинов и ты одержишь верх над викингами в случае их отказа исполнять твои приказы? Да, одержишь. Но с кем после этого ты станешь сражаться против Али, а затем против его брата либо Хусейна? Поэтому дальнейший разговор о моём уходе из Аррана — бесполезная трата времени.
— Я действительно чересчур хорошо тебя знаю, ярл, а посему не собираюсь больше говорить об Али и твоём сговоре с ним. Помнишь, в начале беседы я сказал, что нам придётся побывать в одном месте? Приспело время это сделать. Поскольку нам придётся спуститься в подземелья Шегристана, бери с собой необходимое число викингов для охраны и не будем напрасно тратить время.
— Свенельд, я пойду с тобой один. Если ты замыслил против меня зло, меня не спасёт и сотня отборных гирдманов. Потом, мы с тобой старые, добрые друзья, и я не верю, чтобы ты мог предпринять против меня что-либо плохое.
— В отличие от тебя, который предал меня Али, — усмехнулся Свенельд. — А идёшь ты со мной не потому, что мы друзья, а понимая, зачем я затеял наш разговор. Что случится с тобой и викингами после ухода от меня — уничтожит вас Али либо осыплет с головы до пят золотом — дело ваше. Но для меня и русичей ваше бегство из Шегристана равносильно гибели, поэтому я вынужден пойти на всё, чтобы удержать вас при себе. Сейчас ты хочешь знать, что намерен предложить я тебе за разрыв сговора с Али, и будешь решать, что выгодней: предать меня Али или отказаться от его предложения.
— Свенельд, я сказал, что не желаю больше слышать об Али. Ты считаешь нужным посетить со мной подземелья Шегристана? Я готов сделать это. Если после нашей прогулки возникнет потребность в продолжении разговора об Али, я готов к нему.
— Она возникнет, ярл. Но ты прав — дальнейший разговор об Али будет иметь смысл лишь после нашего посещения подземелий. Пошли.
Вначале Свенельд с Эриком двигались по широкому, выложенному каменными плитами подземному ходу, затем свернули в узкий боковой лаз и остановились у массивной железной двери с огромным висячим замком. Перед дверью стояли четверо вооружённых русских дружинников, в которых при свете факелов Эрик узнал преданнейших Свенельду воинов из его личной дружины.
— Ярл, я дважды предлагал тебе совершить с русичами набег на Мерагу, и ты дважды отказался от этого. Не так ли? — спросил Свенельд, доставая ключ и вставляя его в замок на двери.
— Да. Я не верил, что с такой лёгкостью можно будет захватить столь крупный и богатый город, и не желал напрасно лить кровь своих викингов.
— Ты отказался участвовать в набеге совсем по другой причине, — возразил Свенельд. — Тебе просто не приходило в голову, что в Мераге можно захватить сколь-нибудь ценную добычу. Но оказалось, что ты ошибся.
— Да, чутьё подвело меня. Викинги, охраняющие на Куре ладьи, в которые вы грузили захваченную в Мераге добычу, были поражены её обилию и ценности. Я не мог предположить, что купцы осмелятся держать столько товаров близ охваченного войной Аррана, — признался Эрик. — По-видимому, они решили, что в ближайшие дни либо мы по собственной воле покинем Бердаа, либо его штурмом возьмёт победитель в войне между Мохаммедом и Хусейном, и скопились с караванами в окрестностях Тебриза, чтобы без промедления следовать через Арран в Хвалынское море. Ты оказался дальновиднее меня, Свенельд, и добыча досталась тебе по праву.
— Значит, ты согласен, что взятая в набеге на Мерагу добыча принадлежит только мне и моим русичам, а ты и викинги не имеете к ней ни малейшего отношения? — живо спросил Свенельд.
— Конечно. Ты не держал от меня в тайне план набега, я сам не пожелал в нём участвовать, и в том, что остался с пустыми руками, только моя вина. Когда твои русы продирались сквозь горы и леса, викинги спокойно спали в Шегристане под защитой крепостных стен, а когда при нападении на Мерагу проливалась русская кровь, я и викинги проливали вино за пиршественными столами. Добыча из окрестностей Тебриза оплачена кровью и жизнями только русичей, и никто не вправе посягать на неё.
— Рад это слышать, ярл, — сказал Свенельд, снимая с толстых петель замок и протягивая его одному из стражей. — Ступай со всеми воинами к выходу в главный ход и подождите нас там.
Свенельд вынул из кольца в стене один из двух горевших перед дверью факелов, ударом ноги распахнул дверь и первым шагнул в темноту за ней.
— Заходи, ярл, — донёсся его голос. — И прихвати второй факел.
Помещение, в котором оказался Эрик, напоминало каменный мешок: небольшое, вытянутое в длину, с низко нависшим потолком. Со стен стекала вода и исчезала в узкой щели в полу, тем не менее в одном из углов и посреди виднелись лужицы. Напротив двери на высоком деревянном помосте стояли несколько крепко сколоченных бочонков с закрытыми крышками. Едва очутившись в помещении, Эрик впился в бочонки глазами, и его внимание не ускользнуло от Свенельда.
— Интересуешься их содержимым? — спросил Свенельд, поднимая к самому потолку факел, чтобы лучше осветить бочонки. — Знаю, что не успокоишься, покуда не узнаешь, что в них. Подойди к первому в левом ряду и подними крышку — она выбита.
Эрик не заставил дважды повторять предложение. Подойдя к указанному бочонку, он поднёс факел к его верху и приподнял крышку. Какое-то время он стоял в оцепенении, затем отшвырнул крышку в сторону и запустил левую руку внутрь бочонка.
— Серебро... Серебряные диргемы... Бочонок доверху полон серебряными монетами, — бормотал он, пропуская содержимое бочонка между пальцами и не в силах оторвать от него взгляд.
— Ты прав, ярл, бочонок наполнен серебром, — сказал Свенельд, тоже приближаясь к помосту с бочонками. — И не только он, а всё, что ты видишь. За исключением тех двоих, что стоят чуть в стороне. В них тоже диргемы, но золотые.
— Десять бочонков с серебром и два с золотом, — произнёс Эрик, вынимая руку из бочонка и переводя жадно блестевшие глаза на Свенельда. — Воевода, откуда у тебя это богатство? Среди всей нашей добычи в Арране не было столько чистого золота и серебра, а русы должны были получить лишь её четверть. Ты посмел утаить лучшую часть добычи от своих союзников: викингов, аланов и лазгов? — угрожающе спросил он.
— Не утаить, а взять себе и своим воинам то, что по праву победителя принадлежит только нам, — спокойно ответил Свенельд. — Тебе известен знак рода, к которому принадлежит Эль-мерзебан?
— Да. Это обвитый розами куст, внутри которого ядовитый паук пустынь приготовился для смертельного удара.
— Теперь посмотри сюда. — И Свенельд опустил свой факел почти к помосту.
— Родовой знак Эль-мерзебана Мохаммеда, — растерянно произнёс Эрик, всматриваясь в освещённый низ бочонка. — И на этом, — перевёл он взгляд на соседний бочонок. — И на этом тоже. Получается, воевода, что тебе удалось захватить сокровища Эль-мерзебана. Отчего об этом не знаем мы, твои союзники? Войско Мохаммеда у Узкого ущелья мы разгромили вместе, Бердаа захватили сообща, значит, принадлежащая Аррану казна и личные богатства Эль-мерзебана являются нашей общей добычей. Почему о ней я узнал только сейчас?
— Ты задаёшь слишком много вопросов, ярл, но не даёшь мне возможности ответить на них, — усмехнулся Свенельд. — Может, тебе стоит немного помолчать и выслушать меня?
— Ты прав, воевода. Говори.
— Совсем недавно ты сказал, что не предполагал, что в Мераге можно захватить столь богатую добычу, которая досталась моим дружинникам. Признаюсь, что этого не предполагал и я. Удивлён? Так знай, что набег на Мерагу я совершил вовсе не из-за захвата скопившихся в окрестностях Тебриза купеческих караванов, а по другой причине. Надеюсь, тебе известно, что, кроме Мераги, мои воины захватили в горах несколько маленьких крепостей, которые в здешних горах имеют почти каждый крупный или знатный род?
— Я знаю об этом из рассказов твоих воинов.
— Одна из этих крепостиц была целью моего набега. Почему? Ты знаком с атаманом Глебом и знаешь, что у него много приятелей среди здешних бродяг и разбойников. Глебу удалось разузнать, что одна из шаек во время бегства Эль-мерзебана из Бердаа всё-таки выследила караван с сокровищами и напала на него, однако смогла отбить лишь часть его. Со временем лазутчикам разбойников, с которыми заодно действовали и люди Глеба, удалось разнюхать, где скрыты ускользнувшие из их рук сокровища, и они решили овладеть ими. Поскольку сил у них было маловато, Глеб обратился за помощью ко мне. Остальное рассказывать излишне. Здесь ты видишь доставшуюся нам с атаманом часть захваченных сокровищ Эль-мерзебана, к которым ни аланы с лазгами, ни твои викинги не имеют отношения, о чём несколько минут назад ты сам заявил перед дверью в эту комнату. Или уже забыл?