- Городе, который имел честь принять ваши роды? - переспросила Дареджан, и её бровь иронично выгнулась. - Никогда не слышала такой формулировки. Но обычай мне нравится.
- О! А как вам понравится то, что готовит мой повар! Я, видите ли, нанимаю лучшего повара города каждую зиму, когда отдыхаю от работы.
Повар действительно оказался лучшим в городе, а, возможно, и во всей Тавриде. Никогда ещё Дареджан не ела столь вкусных блюд. Хотя профессор и был весьма демократичен, дома он соблюдал прежние аристократические обычаи: ели не из общего блюда, а каждый из своей посуды. Полотенца были мягкими и белоснежными, вазы для омовения рук украшены изысканными рисунками, а суп консоме разливался в маленькие, но глубокие чаши для питья. После того, как бульон выпивался, пирожок брали руками и съедали, а в чашу добавлялась новая, обжигающе горячая порция с новым пирожком. Разговаривали об истории и мифологии.
- То, что вы говорите - вздор, - отпивая из своей чаши, утверждал профессор. - История как курица: хоть и не летает, а всё же птица, хоть и неточная, а всё же наука. А вы, милая, наслушались, понимаете ли, мифов да суеверных бабушкиных сказок. Я вам сейчас объясню, и вы сразу поймёте. Представим себе реальную ситуацию из древней истории: есть три восточных города-государства или маленьких княжества, как вам будет угодно. Живут в них этнически близкие народы, народы-братья. Но правители их по-разному заботятся о безопасности своих земель, и когда с севера приходит армия кочевников, одетых в звериные шкуры, она без труда завоёвывает первые два города...
- А восточных правителей, - ехидно вставила Дареджан, - зовут Ниф, Наф и Нуф. Типично восточные имена!
- Молодчина! Ухватили самую суть.
- Сергей Алексеевич, ангел с ними, с персидскими поросятами. Но пророки! В них верят тысячи, десятки тысяч людей. Да вы же сами только что держали в руках доказательство! Скрижали существовали!
- Прелесть вы моя! - всплеснул руками Сергей Алексеевич. - Любимая не мною. Ну, нельзя же мыслить так прямолинейно! Вам сколько лет, девять? Ах, да, два раза по девять. Вот многие так и живут до самой старости: не сорок пять лет, а пять раз по девять, не семьдесят два, а восемь раз по девять. Ну, надо же взрослеть, знаете ли... Скрижали, безусловно, существовали. Но они - я о Скрижалях - творение рук человеческих. Даже имена сохранились: мастер Аарон и братья его. А пророки... Пророки - это древняя религиозная секта, выступившая в эпоху, именуемую Временем Царей с претензией на идейное господство. Борьба за власть и не более того.
- Пророки хранят наш мир! - резко возразила девушка.
- Вот тут вы и попались, - усмехнувшись, заявил профессор. - Всё от плохого знания источников. Что там у нас говорится в Книге Судеб? Когда последний пророк, вышедший из рая, погибнет - с ним погибнет и вся Земля. Пророки были уничтожены семь с лишним столетий назад. Все, подчистую. А земля - вот она, стоит. Вернее, летит вокруг Солнца. Да ещё и кормит нас чудеснейшим консоме. Между прочим, те времена - совершеннейший парадокс. Исключительно коварные и исключительно мирные одновременно. Почуяв опасность утраты власти, прежние кровные враги объединились в борьбе с новоявленной сектой. Царства не воевали между собой в течение четырёх веков, вы представляете?! Четыреста лет мира - такого наша планета больше не знала. Зато потом такое началось... Впрочем, это и к лучшему в каком-то смысле. Война - двигатель науки. Ничего бы этого не было, - Сергей Алексеевич обвёл рукою вокруг себя, - если бы наши предки не проливали кровь друг друга. Ни электричества, ни пароходов, ни железных дорог. Ни-че-го.
- Разве вы знаете всех пророков поименно? - усмешкой на усмешку ответила Дареджан. - Откуда такая уверенность, что истребили всех? Может, Кривой Кондратий - нищий, что принёс мне осколок Скрижалей - Пророк?
- Пророк? - расхохотался Сергей Алексеевич. - Нищий пророк, милая моя - это оксюморон. Сиречь сочетание слов с противоположным значением. О чём может проповедовать нищий? Что он может предложить? Свою нищету? Не лезьте по прогнившей верёвочной лестнице в небо - упадёте. В те далёкие времена была такая чистка народонаселения, что вам и не снилось. Любой, кто занимал мало-мальский пост в иерархии, даже простой крестьянин, проверялся специальной инквизицией. Нет, укрыться можно было разве что где-нибудь в глуши, в пещерах, но какой смысл? Просто выжить, согласно Книге Судеб, было недостаточно для спасения мира. Нужно было нести в него Слово. Учить добру, как понимали его пророки. Или ваш Кондратий всё же мнит себя проповедником?
- Наш Кондратий - большой молчун, - пожала плечами девушка. - Из него слово клещами тянуть нужно. Он даже никогда не благодарит за поданную монету.
- Вот видите! Значит, его можно исключить со спокойной совестью. Чаю? Это Бай-Хао Иньчжень, редкий ныне сорт, выращиваемый на севере провинции Фуцзянь. В переводе с мандаринского означает "серебряная игла".
- Нет-нет, спасибо, профессор! Остановимся на консоме.
- Ну, тогда - к делу. Сколько вы хотите за свою находку?
Дареджан бросила на профессора задумчивый взгляд и мгновение помедлила. Церзиум мог стоить очень дорого, целое состояние. На эти деньги можно было выкупить у дяди лавку, оплатить учёбу в университете, организовать личную археологическую экспедицию и зажить самостоятельной вольной обеспеченной жизнью. Но... Ведь Кондратий ясно сказал: нельзя продавать. Он-то не продал! Хотя деньги нищему были куда нужнее, чем ей. И ещё одно мгновение помедлила Дареджан, а потом твёрдо сказала:
- Нисколько.
- Вы хотите оставить его у себя? - нахмурился профессор.
- Нет... Вернее, я не знаю, что с ним делать. В этом подарке должен быть какой-то смысл, но какой? Сергей Алексеевич, я честно не знаю.
Некоторое время профессор с любопытством рассматривал гостью. Затем кашлянул и торжественно произнёс:
- Зато я знаю! Безусловно, до того, как мы предъявим его научной общественности, нужно провести лабораторные исследования. И историю его, по возможности, установить. Поэтому я предлагаю вам, прелестное дитя, стать на это время моей помощницей. Иными словами, я вас нанимаю. Согласны?
Дареджан кивнула. Затем порывисто вскочила и, подбежав к Сергею Алексеевичу, обняла его за плечи.
- Руки, руки! - завопил профессор. - Мой пиджак стоит триста монет, а пятна от консоме не отстирываются!
Глава 4,
в которой читатель познакомится с ходом лабораторных работ и сапожником Мойшой.
Весна пришла раньше, чем предсказывали метеорологи. Потеплело резко, невидимые с Земли кочегары растопили солнечную топку почти до летней жары. В лаборатории, что находилась в подвале профессорского дома, стало душно, не спасали даже маленькие окошки у потолка, выходящие на улицу и распахнутые настежь. Впору было нанимать китайчонка с опахалом. Но Сергей Алексеевич не обращал никакого внимания на жару. Что ему духота таврического подвала после нескольких лет раскопок в Танесруфте, самой великой пустыне земного эллипсоида. Дареджан же и вовсе чувствовала себя, как ворона в воздухе, она с детства привыкла выстаивать в любую жару с рассвета до заката за базарным прилавком. Все осколки были тщательно измерены, описаны, внимательно изучены под мощным оккиолином и занесены в каталог. Затем над несколькими выбранными образцами начались эксперименты с воздействием на них различных химических веществ. Оказалось, что профессор Ерёмин прекрасно знает не только археологию и минералогию, но и химию. Одновременно с работой ассистенткой Дареджан, упросившая дядю отпустить её на время из лавки, занималась выяснением истории камня. Но здесь её успехи оказались весьма скромны: Кривой Кондратий словно в воду канул. Даже старый еврей-сапожник, у будки которого сидел обычно нищий, ничего не знал.
- Я к нему так привык, - жаловался сапожник. - Двенадцать лет мы работали рядом, двенадцать лет! Я чинил обувь, он просил деньги - каждый был занят своим делом. Ты видела, Дареджан, его когда-нибудь босиком? Нет! А почему? Потому что старый Мойша не может без сострадания смотреть на босых людей. Кондратий приносил мне выброшенные на помойку рваные ботинки, и я чинил ему их бесплатно! И как чинил!
- Ты что-нибудь знаешь о нём?
- Я? О нём? Девочка, старик Мойша знает всё и обо всех! Он знает во сколько лет ты сделала первый шаг и сколько монет вчера проиграл твой отец. Знает, с кем спит торговка рыбой со второго ряда и как зовут парня, с которым ты в первый раз целовалась. Ему известно, на сколько монет твоя мать обсчитала сегодня повитуху с Камышового шоссе и даже у кого вчера ночевал генерал-губернатор. Будка старого Мойши стоит точно в центре Вселенной, ты разве не слышал про это, девочка?
Дареджан улыбнулась. Она любила старого еврея.
- Ты мне о Кондратии расскажи, Мойша!
- Не перебивай старших, бесцеремонное дитя восточного базара! Старик Мойша думает медленнее, чем чинит ботинки. Знаешь, почему? Потому что голова его постарела раньше рук. И он считает такую старость за счастье, да-да! Мойша всю жизнь работал руками, и что он будет делать, если они сдадут раньше головы? То-то! Всё обо всех знает старик из будки в центре Вселенной. И только один человек для него чистый лист - его сосед Кондратий. Появился он двенадцать лет назад. Пришёл, сел около будки, подогнув под себя босые грязные ноги в рваных штанах, вынул носовой платок - да-да, у этого бродяги был платок для носа! - и молча просидел все эти годы у моей будки. Знаешь, сколько слов я от него услышал за это время? Не больше сотни! Вечером он сворачивал свой платок, покупал на собранные гроши кусок пирога с рыбой или картошкой, бутыль дешевого кислого вина и шёл домой. И до утра старый Мойша его не видел!
- А где он живёт? - уцепилась за последние слова старика девушка.
- Где может жить бродяга с парой грошей в кармане? - удивился сапожник. - Конечно, в порту! Вся городская нищета считает своим домом заброшенные доки. Да никак ты собралась его там искать, девочка? - забеспокоился старик. - Даже и не думай! Если тебе придётся когда-нибудь выбирать между горящими подземельями ада и походом в заброшенные доки Ахтиара - не задумываясь, выбирай ад!
Искать Кривого Кондратия в доках Дареджан не пришлось - она нашла его совсем в другом месте. Дня через два после разговора с сапожником, девушка забежала в лавку к дяде и столкнулась там с одним из постоянных своих покупателей - и антиквариата, и фруктов. Слово за слово обменялись новостями, и тут покупатель неожиданно спросил:
- Помните нищего у сапожной будки? Кривого Кондратия?
- И? - выдохнула Дареджан.
- Вчера хоронили на Кальфе. Представляете, за покойным шла огромная процессия оборванцев - человек пятьсот! Никогда не думал, что у нас в городе столько бродяг и бездельников!
Дареджан не ответила. Развернувшись, она вышла из лавки и даже не попрощалась. Ей почему-то ужасно жалко было умершего старика со скрюченными пальцами.
Ещё через день она выбралась на Кальфу. Поговорив с кладбищенским служкой, отыскала могилу Кондратия и долго стояла возле стилизованных скрижалей надгробия с букетом простеньких полевых цветов. Отчего-то ей казалось, что дорогой букет будет неуместен на могиле нищего. Потом поклонилась в пояс, положила цветы на могильную плиту и поехала домой. Тайна подаренного ей Кондратием камня ушла вместе с ним.
День улетал за днём в исследованиях и экспериментах. Сергей Алексеевич даже отменил несколько своих выступлений, о которых была давняя договоренность с университетом. Он весь ушёл в работу, и увёл за собой новую ассистентку. Дареджан была этому только рада. Она впитывала в себя новые знания и навыки, не стесняясь переспрашивать по нескольку раз и не заботясь о том, сочтёт ли её профессор глупой. Она не думала о будущем - о том, что случится, когда их работа будет завершена и придётся возвращаться в пыльную старую лавку. Денег за найденный артефакт Дареджан твёрдо решила не брать: как пришло, так и уйдёт. Она обладала очень редким качеством для женщины: умением не жалеть о несбывшемся. Живи сегодняшним днём, завтра наступит только завтра.
В последний день декады, завершив очередной этап работы, они с Сергеем Алексеевичем чаёвничали на веранде. Почки на деревьях маленького садика у дома профессора уже набухли, а кое-где даже появились первые листочки. Вечернее солнце стекало по небу за дома на западе Ахтиара, и тёплый ветерок пересчитывал их, раскачиваясь на тонких ветках. Внезапно над входом в дом затрезвонил колокольчик - кто-то стоял на улице перед калиткой и требовал его впустить. Дареджан выскользнула из кресла, сбежала по ступенькам и через секунду уже открывала незваному гостю калитку. Им, к её удивлению, оказался сапожник Мойша.
- Как ты меня нашёл?! - не удержалась от восклицания девушка.
- Девочка, ты разве забыла? - улыбнулся сапожник. - Старик Мойша знает всё и обо всех! Но он бы никогда не стал сбивать свои новые ботинки о булыжники мостовой, если бы не это.
И Мойша протянул девушке большой толстый запечатанный конверт.
- Что это?
- Письмо от Кондратия, дочка. Его должны были передать мне в день похорон, но ты же знаешь этих нищих! Когда они выполняли свои обещания в срок? Посыльный просил найти тебя и вручить лично. Но и тогда, девочка, и тогда - при всей моей любви к тебе и твоей семье - Мойша не отправился бы путешествовать через весь город, бросив свои дела! Если бы не вот это... Ты прочитай, прочитай на обратной стороне конверта.
Дареджан перевернула конверт и увидела короткую надпись строгим красивым почерком:
"Мойша! Забыл тебе сказать перед смертью спасибо за ботинки. Твой сосед Кондратий".
Глава 5,
в которой читатель знакомится с письмом Кривого Кондратия
Когда за старым Мойшей закрылась калитка, девушка вернулась на веранду, распечатала конверт и, вынув лист бумаги, принялась читать вслух:
"Хороший сегодня вечер, Дареджан, - начиналось письмо. - Тёплый, весенний и можно сидеть на веранде и пить с профессором чай. Благодарю тебя за цветы, которые ты привезла на кладбище, они очень милы. Те немногие способности, что передались мне через поколения, позволяют видеть будущее. Ярко и отчетливо, но всего на пару декад вперёд. Я знаю, что письмо принесут с опозданием, но, может быть, это и к лучшему.
Когда предок мой вышел вместе с другими потомками Гефера из рая, то опустела колыбель рода человеческого, и скрылся за воротами Ангел с огненным мечом, и закрыл их изнутри. И сказано было, что пока жив последний из нас и проповедует он о любви и добре, не покроет снег виноградники, и не вымерзнут деревья, и спящие стихии не проснутся все разом, чтобы уничтожить мир. Сила вышедших была столь велика, что собравшись вместе, они могли бы уничтожить любую армию мира, взять штурмом самый укреплённый город, лишить власти любого из бывших своих братьев. Они могли бы сменить на тронах царей, и это стало бы их поражением. Ибо властью кнута нельзя исправить людей, только властью Слова.
И тогда разошлись они по всей Земле и стали проповедовать. Не таясь, входили во дворцы и хижины и рассказывали о том, какая из дорог ведёт к раю, а какая - в объятья Змея. Увы, во дворцах не слышали их, боялись и преследовали. Цари земные, видя как вышедшие из рая возбуждают народ, заключили в гордыне своей союз со Змеем и, познав тёмную силу, начали гонения на Пророков. Многих убили в те годы, но возмущались народы и вставали на защиту их. Слово побеждало Меч.