- Я, честно говоря, тебя не понимаю, - говорил Ваня. - Дело, конечно, твое...
- Вот именно. Это мое дело! - отрезал Орлов.
- Смотри... - небрежно кинул Ваня.
И они замолчали. Маша достала платки и вернулась в комнату.
"Господи, да я же ничего не знаю о нем! - Колосова покосилась на мрачного Орлова и тут же мысленно возразила себе: - А зачем знать? Кто он мне? Таинственный незнакомец..."
Она решила подремать и попросила Игоря остановиться, чтобы пересесть назад.
- А если я начну засыпать за рулем? - не согласился Орлов. - Нет уж, давай рассказывай что-нибудь.
Колосова хотела возмутиться, вспылить. Что он себе позволяет? Однако перспектива ехать с клюющим носом водителем ей вовсе не улыбалась. Маша вздохнула и подчинилась.
- Да я не знаю, что тебе рассказать...
- Ну, хотя бы, откуда взялся этот твой юный поэт... - усмехнулся Игорь.
- Вот неймется! - воскликнула Маша, и Орлов обидно расхохотался.
Да пусть себе смеется, а то уж совсем невозможно какой мрачный, подумала Колосова.
- Ладно, у меня нет государственных секретов.
Она рассказала. Игорь то ли слушал внимательно, то ли думал о своем, неважно. Главное, не спал. Однако что-то в ее рассказе основательно задело Орлова. Может, та нежность и участие, с какими Маша говорила о Толе, может, те надежды, которые она возлагала на его стихи. Может, энтузиазм, с которым она занималась его сборником.
- Ну а почему не замужем? - дослушав ее, огорошил вопросом Орлов.
- Ну, извиняйте! - съязвила Колосова.
- Не извиняю, - опять усмехнулся Игорь.
- Почему обязательно надо выходить замуж? - возмущалась Маша.
- А что, одиночество разве лучше? - ответил Игорь вопросом на вопрос.
- У меня есть работа, я свободна. Чем плохо?
Орлов не ответил, а его растревоженная спутница рвалась в бой.
- А ты сам не одинок? - спросила и поняла, что задала фатальный вопрос.
- Ну, мужик - это другое дело, - вывернулся Орлов.
Маша помолчала, ожидая продолжения, но его не последовало.
- Расскажи ты что-нибудь, - попросила она. - То, что не является государственной тайной.
- Фильм или книгу? - усмехнулся Орлов.
- Ты что, издеваешься? - снова взвинтилась Маша.
- Ну ладно, прости... - Он помолчал. - Да не умею я так!
- Как?
- По заказу.
- А я, значит, могу?
Маша пожала плечами и не стала больше приставать к водителю. Постепенно она погружалась в сладкую дрему.
- Я понял! - услышала она сквозь сон, вздрогнула и проснулась.
- Что?
- Я понял, ты ждешь своего идеального принца.
Маша не сразу поняла, о чем он.
- Может быть, - ответила осторожно.
- Ну да, ты же из этих, из небожителей. Тебе юных поэтов подавай.
Колосова мгновенно вскипела:
- Уж лучше, чем пошлые идиоты или женатые вруны!
- Ну и дура! - зло проговорил Орлов. - Тебе рожать надо, а ты - стишки! Ты зачем в мир пришла? Зачем женщиной родилась?
- А женщина ни для чего больше не годится? - опешила Мария Кирилловна.
- А для чего еще? - дурашливо удивился Орлов.
- Вот поэтому я и не замужем! - припечатала она. - Не хочется переубеждать таких вот придурков.
Игорь дернулся было ответить, но сдержался. Зависла тяжелая пауза.
- Но ты ведь уже не девочка, - мирно заговорил он опять.
- Спасибо, что напомнил. Не дал забыться. - Маша все еще кипела.
- Ну, может, хватит мечтать? Пора посмотреть на жизнь трезво.
- Почему тебя-то это заботит? - нервно поинтересовалась Колосова.
- Да вот у меня уже где эти небожители! - он ударил ребром ладони по шее. - Только болтать и умеют. Мечтатели!
Маша обиделась вконец.
- Я, к твоему сведению, еще работаю! Сею разумное, доброе, вечное! - Она почти кричала.
- Вот-вот, еще и школьникам своим лапшу на уши вешаешь. А потом выходят из школы такие вот убогие, непригодные ни к чему болтуны. Ни за себя постоять, ни полезное что сделать.
- Ну, за нынешних детей ты можешь не беспокоиться. По части приспособляемости они нас с тобой переплюнут. Не те времена. - Невольное сожаление проскользнуло в ее голосе. - Далеко не идеалистические... Мечтатели вымирают, как мамонты. Теперь время, да, для таких вот зубастых, ухватистых...
- Как я? - подсказал Игорь.
- Ну, я тебя почти не знаю. Так, в целом говорю. Хватать, хватать, потреблять - вот нынешний идеал. Тебе уютно в этом мире? - Колосова уже немного успокоилась и села на любимого конька.
- А я в другом мире живу! - задиристо ответил Орлов, но продолжать не стал.
- Значит, ты тоже мечтатель, - съязвила Маша и была удивлена, что он не возразил.
Они помолчали. Игорь закурил и приоткрыл окно возле себя.
- А ты не хочешь найти себе другую работу? - спросил он.
- Зачем? - удивилась Маша.
- Вам же копейки платят, на это жить нельзя.
- Да, копейки. Пока. Да еще норовят обмануть. Но дети-то тут причем?
- Так и будешь до старости сидеть там? - не унимался Орлов.
- А мое дело, по-твоему, не нужное? - тихо проговорила Маша.
- Ну, кому сейчас нужна твоя литература? - небрежно ответил Игорь.
- В таком случае, мне больше не о чем с тобой говорить, - заключила Колосова и отвернулась к окну.
Ей хотелось плакать от обиды. Игорь почувствовал это и сделал попытку оправдаться:
- Да я думал найти тебе работу с хорошим окладом. Чтобы можно было нормально жить.
Маша не стала спрашивать, какую работу он собирается ей подыскать, однако обижаться перестала. Они молчали до конца пути. Колосова не выдержала и уснула, запрокинув голову на подголовник. Периодически встряхивалась, смотрела на Орлова, не засыпает ли. Он слушал бодрую музыку, что-то из 70-х, кажется. Подпевал без слов.
- Спи, спи, - говорил ей совершенно мирно.
И было хорошо и спокойно.
К дому подъехали уже утром, в шестом часу. Маша мечтала о душе и своей кровати, однако в глубине души ждала, что произойдет что-нибудь менее обыденное. Орлов вышел из машины, чтобы попрощаться с ней. Оба чувствовали себя неловко.
- Спасибо тебе за чудесный вояж, - заторопилась Маша. - Я побежала!
Она чмокнула Игоря в щеку и направилась к подъезду. "Если уйду и он ничего не скажет, значит, все!" Что "все", она не до конца понимала.
- Подожди! - услышала она за спиной, и сердце ее замерло.
Орлов нагнал Машу, развернул к себе и нежно поцеловал в губы.
- Ты не обижайся на меня. Ну, я бываю иногда придурком...
- Я не обижаюсь, - ответила расчувствовавшаяся Маша, ожидая продолжения, однако Орлов отстранил ее, развернулся и быстро пошагал к открытой машине.
Колосова вошла в подъезд.
Глава 16
Жизнь после
Нужно было подготовиться к урокам, а Маша никак не могла найти свою рабочую тетрадь с планами и конспектами и учительскую книжечку с оценками. Текущие оценки она выставляла сначала к себе, а потом переносила их в электронный журнал.
- Ничего не понимаю! - бормотала Колосова, лихорадочно роясь на своем письменном столе.
Подозрительно было и то, что она нигде не находила также книжку с литературными манифестами, которой пользовалась в последний раз на уроках и захватила домой за ненадобностью. Маше стало не по себе. Записи в учительском журнальчике не восстановить: Колосова редко заполняла журналы, за что ей постоянно влетало от завуча. Оценки сохранились только у нее. Она вспомнила, что за прошедшую после каникул неделю она не успела ничего поставить, но тем не менее...
- Господи, что же делать? Где я могла их потерять?
Получалось, что она не донесла до дома пакет с общей тетрадью, и двумя книгами. Может, оставила в школе? Если так, то уже лучше.
Вдруг, осененная ускользающей мыслью, Колосова рванула в прихожую и стала шарить по карманам пальто. Нащупала и вынула из кармана ключ с номерком от ячейки круглосуточного продуктового магазина, что по соседству.
- Боже мой! - только и воскликнула.
Она тотчас собралась и выскочила из дома. Войдя в магазин, Маша кинулась к ячейкам хранения, открыла нужный номер и вздохнула с величайшим облегчением. Ее пропавшие вещички лежали целые и невредимые. "Господи, какая дура! - думала Маша, возвращаясь домой. - Только со мной могло такое случиться! Неделю вещи пролежали в магазине! А если бы их выбросили? Нет, прав Игорь: не приспособленная к жизни мечтательница!"
Вспомнив об Орлове, расстроилась окончательно. Он не звонил с того момента, как они расстались у подъезда.
- Ничего не понимаю, - бормотала Колосова, вернувшись домой и снимая пальто и обувь. - Ну, живешь ты своей таинственной жизнью, зачем тебе я?
Звонить самой она посчитала ниже собственного достоинства. Впрочем, чего греха таить, не находила достаточно убедительного повода. Ну, позвонит, скажет: "Привет!" А дальше что? "Я по тебе соскучилась"? Вот еще, много чести. К тому же, если он женат или живет не один, надо ли напоминать о себе?
Однако она была близка к тому, чтобы именно так и сделать. "Что я ему, девочка? Когда хочет, появляется, когда не нужна, и не вспоминает..." Эти мысли мешали Маше сосредоточиться, а ведь надо было подготовиться к урокам, время уже позднее...
Наверное, Милка опять права: Орлов несвободен. Маша, конечно, рассказала подруге о путешествии, о разговорах и спорах с Игорем. Правда, пока только по телефону.
- Нет, пусть он и говорит, что не женат, кто-то у него есть, - диагностировала Милка.
- А мне-то что? - талантливо разыграла Маша удивление. - Ну и пусть. Мы неплохо провели время. Когда бы я еще выбралась в Суздаль? Я ему очень благодарна, за то, что выдернул меня.
- Ну да, ну да, - хитро поддакивала Попова, однако Маше слышалась в ее голосе издевка.
А вчера, как всегда, без звонка явился Толя. Он выписался из больницы и вот нанес первый визит. Колосова обрадовалась ему, не знала, куда посадить, чем накормить. Толя занял любимое место за столом, важно достал трубку, плавно и медленно разжег ее и посмотрел на Машу сквозь прищуренные ресницы.
- Как вы поживаете? - спросил он.
Маша пожала плечами:
- Как всегда. Вот в Суздаль съездила на каникулах.
Она выложила на стол зефир в шоколаде, халву - свои любимые лакомства. Налила Толе крепкого чаю с сахаром и подала ему.
- Спасибо, - поблагодарил юный поэт. - И как вам показался Суздаль?
- Великолепный город! Знаешь, я будто там уже была когда-то, таким родным показался.
Толя, как всегда, отказался от еды, к угощению не притронулся. Только чай и табак.
- Я недавно был в книжном магазине, видел замечательный сборник стихов Бродского. Маша, вы бы не хотели Бродского почитать?
- С удовольствием.
Она принесла томик стихов.
- Да, - вспомнила попутно, - готовый сборник я отослала тебе по электронной почте. Ты получил?
- Спасибо, Маша, получил. И уже отправил в издательство "Скорпион".
Название издательства он произнес с видимым удовольствием.
- Там в редакции сидят две сестры, вот, собственно, и весь "Скорпион". Милые дамы, весьма образованные. Мы приятно пообщались. Обещают не задерживать с выпуском книжки.
Маша радовалась за него, как за себя. Она полистала томик стихов Бродского, начала читать. Бродский не относился к числу ее любимых поэтов, но Колосова умела ценить талант и восхищаться оригинальностью. Она читала, Толя слушал. Иногда они обменивались замечаниями о прочитанном. И казалось, что все как раньше, до этого невыносимого Орлова! "Вот и славно! - думала Колосова с ехидством. - Все у меня прекрасно, и совсем не нужны всякие грубые мужланы".
Они сидели долго: Толя ушел далеко за полночь. Оставшись одна, Маша набросилась на еду: успела за вечер страшно проголодаться. Ну вот. Опять наелась на ночь! Вытряхивая пепел от Толиной трубки и моя его чашку, Колосова припомнила слова Игоря: "Пора посмотреть на жизнь трезво". Неужели он все-таки прав, и она ни на что не годится в этой жизни?
И еще одно новое открытие неприятно поразило Марию. Посиделки с Толей уже не давали той наполненности, духовного восторга, как было раньше. Это, конечно, из-за Орлова. После Суздаля, когда Маша пережила столько всяких эмоций, она чувствовала себя опустошенной. И Толя уже не мог заполнить собой эту брешь... И вообще выяснилось, что именно Игорь способен сделать ее счастливой. Пусть ненадолго, на миг, на вечер...
После Толиного визита Колосова металась по квартире, как потерянная. Взялась среди ночи наводить чистоту, все перемыла, стерла пыль с каждой вещицы, с каждой куколки. Только что не пылесосила, боялась соседей разбудить. Потом от тоски и сердечной маеты забралась в ванну с книжкой. Однако даже любимый Шмелев не увлекал на сей раз и не лечил душу. "Ничего, - думала Маша, - это пройдет. Вот пойду на работу, займусь делом, и все как рукой снимет". Она утешала себя и даже не чувствовала, что слезы струятся по щекам и перемешиваются с ароматной белой пеной. Нет, надо что-то менять. "Хочу, чтобы было по-другому, как-то иначе"...
Глава 17
Школьные будни
В школе действительно все переживания отошли на второй план. Маша читала стихи, рассказывала о Гумилеве. Она любила и умела читать стихи. Начинала неожиданно, будто беседовала с кем-то близким. Ребята поднимали головы с удивлением и любопытством. Поняв, что это стихи, они обычно решали подремать, но Мария Кирилловна не давала им расслабиться. И вот уже они слушают поневоле, заражаясь энергией и магией ритма и образов. Сильнее всего обычно воздействует "Жираф".
На сей раз слушали хуже. После того как последние звуки растаяли в воздухе, с задней парты послышался голос Жени Малютина:
- А на озере Чад жирафы не водятся!
- Разве? - усомнилась Мария Кирилловна и взяла на заметку: посмотреть, действительно ли это так. - Ну, даже если и не водятся? Будем считать этот образ поэтическим допущением. Поэт создал свой мир, где изысканные жирафы бродят на озере Чад.
- Это же неправда! - возразил Женя.
- Нет, не неправда, а воображение, - вступила в спор Даша Тихомирова, умница и отличница.
- Ну-у, так все можно оправдать! - не согласился упрямый Женя.
Мальчишки любили провоцировать учителя на спор и пользовались любой возможностью, чтобы увести ход урока в сторону, поболтать, посмеяться. Очевидно, им не хватало общения такого вот, неформального, внеклассного. Да и развлечься, побузить кто откажется?
Колосова не поощряла такие виляния в сторону, потому что уходило бесценное время, но иногда вступала в диалог, если он казался ей интересным.
- Мы много уже говорили и еще поговорим о художественном мире поэта. Ведь вы, когда читаете фэнтези, принимаете ту реальность, которую вам предлагает писатель. Не кричите: "Такого не может быть! Это неправда!"
- Но это фэнтези! - опять возразил начитанный и умненький Женя. - А тут вы говорите, Гумилев был в Африке.
- Когда писал о жирафе, еще не был, только мечтал, - поправила Мария Кирилловна. - Но дело не в этом...
В классе закипал шум и хаос, и Колосова свернула дискуссию.
Во время перемены на кафедре пили чай с тортом по поводу дня рождения Ирины Николаевны. Она сама озаботилась, принесла угощение. "Как нехорошо, не поздравили!" - подумала Маша. Правда, более осведомленные коллеги преподнесли виновнице торжества какие-то символические пустяки. Колосова расстроилась еще больше: "Ну почему не скинулись на общий, серьезный подарок?" В ее кошельке, конечно, вошь на аркане, но наскребла бы...
- Я сейчас Достоевского даю и знаете что выяснила? - перекрыла общий гомон своим ораторским голосом Ирина Николаевна. - Имена святых покровителей актеров - оказывается, и у них есть святые покровители! - Порфирий и Родион!