— Тогда кто ты, и что тебе от меня нужно? — с тревогой уже вслух спросил юноша и поднялся на ноги, все еще пытаясь отдышаться и глядя на оленя.
Существо ничего не ответило ему. Оно обратно трансформировалось в абсолютно черного человека, затем склонило голову на бок, как будто разглядывая Марка и проявляя к нему какой-то интерес, и снова выпрямило шею. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Затем человек развернулся и ушел во тьму леса, полностью растворившись в ней.
Марк почувствовал, как у него накатывает слабость, и подкашиваются ноги. Он согнул их в коленях, опершись на них руками, и, мотая головой, отчаянно бормотал себе под нос: «Это безумие, это какое-то безумие… Что это? Что со мной? И где я к чертовой матери нахожусь?».
Он начинал думать, что это возможно совсем не его мир, и ему надо во всем этом разобраться. А понять и узнать все это, как понял юноша, можно лишь в этом замке, другого выхода не было. Это была его цель.
Марк поднял голову, выпрямился и развернулся, уже не боясь, что кто-то накинется на него со стороны леса. Перед ним протекала небольшая река с темной водой, но также как и чаща за ним, не подающая никаких признаков жизни. Парень каким-то образом чувствовал, закинь здесь удочку с наживкой или даже сеть, на них не попалось бы ровным счетом ничего. Вдоль берега не было также никакой растительности, присущей рекам: камышей, рогоза, хвощей или даже какой-либо ряски. Сразу за мерно и тихо текущим потоком стояла стена, потрясающая воображение своей высотой и состоящая из огромных каменных иссиня-черных глыб, точно подогнанных друг под друга и сглаженных без единой щели. Стена простиралась в обе стороны насколько хватало взгляда, а ее концы тонули где-то далеко в тумане с обеих сторон. Через реку от нее был переброшен длинный и очень широкий дощатый мост, по которому могла проехать хоть колонна техники. Настолько она мощно и крепко выглядела, что Марк был уверен, мост бы выдержал. Вел мост прямо в огромный вход в стене, бока которого венчали два бастиона цилиндрической формы достаточно большого диаметра. Как ни странно, проход не был закрыт решеткой или воротами, не было даже никаких намеков на какие-либо петли — просто высокий арочный ничем незащищенный проем, ведущий к замку.
Далее же юноша увидел огромных размеров сооружение. Оно расходилось за стеной в туман, и Марк мог только представить, какова истинная площадь этого замка. Как он и разглядел ранее, в нем было пять башен со шпилями разной высоты, уходящие высоко к небу, и самый верхний шпиль окутывали периодически проплывающие мимо него облака. Не было никаких огоньков, вся эта каменная глыба стояла безжизненной и мертвой массой, как будто его стены давно покинули живые существа, и лишь странные тени бродили в его внутренних помещениях. Марку не хотелось туда идти, но он уже начинал понимать, что у него нет выхода. Пойди он даже прочь от замка в любую сторону, вернулся бы точно к нему же непременно, так как стало ясно, что то, что было сказками, и было вычитано им в различных книгах и увидено в фильмах и играх, стало явью. Это был вызов, и его надлежит принять, иначе он отсюда не выберется никак.
Марк окинул широким взглядом все это грандиозное сооружение, приводившее и в восторг и одновременно в тревожный трепет, вздохнул и сделал шаг на мост.
Глава 5
Юноша проснулся достаточно поздно. Он разомкнул веки, медленно приподнялся на локтях и озадачено осмотрелся вокруг с все еще сонной пеленой в глазах, как будто пытался решить какую-то дилемму. Затем выражение его лица резко переменилось, и на нем отобразилось озарение, смешанное с удивлением.
— Все-таки это был сон! — с сильным вздохом облегчения Марк с размаху погрузился затылком в подушку и уставился в потолок. — Но насколько же это было реально! Никогда мне не снились настолько реалистичные сны. Чтобы это значило?
Был уже почти полдень, и в окно струился яркий свет: день обещал быть солнечным и ясным.
Парень лежал некоторое время в постели, глядя в потолок и обдумывая свой странный сон. Обычно сны снятся очень рвано: сначала ты в одном месте, затем резко в другом, вот ты с кем-то о чем-то разговариваешь и тут же вдруг ты оказываешься на вершине какой-то возвышенности и сразу же за этим шагаешь по безлюдной улице. При этом все переходы между рваными кусками сновидений почему-то кажутся тебе плавными и органично вписывающимися в общую канву всего, что с тобой происходит там. Ты не помнишь, откуда ты пришел и как ты попал в это место, но у тебя всегда есть какая-то логичная мотивация, которую впрочем, проснувшись, ты едва можешь вспомнить, если не забываешь совсем, как и большую часть сна.
В этот раз Марк помнил весь сон детально вплоть до мельчайших подробностей, как будто он действительно был там, и прошел весь этот путь к странному замку через таинственный темный лес с его пугающим хозяином, черным бесформенным сгустком нечто, который мог трансформироваться во что угодно. Все эти образы одновременно и пугали и наполняли душу юноши мистическим задором, все же это было очень интересно — оказаться в другом мире, который так детально помнишь, погружаясь в приключения и безумные поиски чего угодно, вырываясь из серой реальности.
Кто из нас не хотел бы хоть на миг стать частью мира сказки, которую любил? В том мире на тот момент ему было несомненно страшно, но сейчас он смаковал весь этот путь и картины, которые ему рисовали его мысли. Но все же его беспокоил этот сон: Марк был уверен, что все это что-то значило, и возможно оно было как раз связано с его радикальным решением пуститься в дальние странствия. Ведь наши сны — это чаще всего лепнина нашего подсознания, всего, что мы пережили или переживаем, специфически подаваемые нашим мозгом под разными «соусами».
Юноша лежал так еще некоторое время, пока не понял: сейчас ему эту загадку не решить точно, а значит и нечего себе голову забивать, когда его ждет куча дел, которые нужно разобрать в связи с его вчерашними выводами и решениями.
Марк откинул одеяло и медленно, немного нехотя, поднялся, встав первой левой ногой на пол. Его суеверия пересекались между собой и порой противоречили его вере в научное познание мира даже в таких мелочах. Юноша, как и многие люди, был подвержен разным причудам, а также всяческого рода ежедневным ритуалам, таким как выравнивание носков ботинок в прихожей по линии ковра, повторение каких — либо простейших действий обязательно три раза или тот факт, что коснуться последний раз читаемой книги нужно именно правой рукой — вещи, которые даже он не мог рационально объяснить, но выполняемые с предельной четкостью, как будто отступление от этих схем могло нарушить баланс Вселенной.
Парень быстро умылся, почистил зубы, оделся и сразу уселся в кресло, обдумывая свое решение, и что ему теперь делать дальше. «Переспи с ней ночь…». Марку вспомнились вчерашние слова друга, и он понял, что все еще желает осуществить задуманное, а значит, его действия верны. Теперь нужно было решить целый ворох проблем. Парень окинул взглядом комнату и прикинул все свое добро, на ходу думая о том, что и как он сможет продать, что оставить другу, а что просто выкинуть, так как хлама у него скопилось прилично за все время оседлого образа жизни.
Марк размышлял о том, что порой нужно именно так все и делать: отбросить всякие неуверенности и глупости, все, что можно, продать и отдать, остальное выбросить. Вместе с такой очисткой быта человека от всего старого и ненужного, а так же от всего, что будет тебя лишь обременять, происходит и некоторое внутреннее очищение, когда расстаешься с предметами, которые нажил за все время жизни и рабом которых несомненно являлся и являешься до тех пор, пока не избавишься от них.
«Ладно, хватит бесцельного сидения и оттягивания реализации задуманного. Пора!», — Марк резко поднялся из кресла и начал проводить инвентаризацию всего своего добра, которое имело хоть какую-то материальную ценность. Эта процедура заняла у него порядка тридцати минут: юноша не располагал достаточно большим количеством вещей, поэтому все это не составило для него большого труда. Затем он зашел на сайт бесплатных объявлений о продаже, где обычные люди продавали все, что только, по их мнению, можно было продать, и разместил несколько своих объявлений. Делал он это, особо не раздумывая и ни о чем не сожалея, так как четко решил, что это надо обязательно сделать прямо сейчас, пока еще в его голове не начали зарождаться сомнения, которые неминуемо появляются, когда начинаешь слишком глубоко анализировать какой-то момент. Юноша знал это, поэтому действовал быстро и беспощадно.
О чем он думал в тот момент? Куда отправится, и что будет делать? Это не сильно его беспокоило. Марк знал, что стоит лишь сделать первый шаг, а дальше просто нужно отпустить вожжи лошади своей судьбы, и она сама выведет его на верный путь. Несомненно, ему было тревожно. Любая неопределенность в жизни человека, наполняет его душу страхом перед неизвестным. Но юноша решил, что на данный момент жизнь его обесценилась, и терять ему попросту нечего. Все его естество уже давно подталкивало на этот поиск, и лишь у друга Марк полностью, прежде всего для себя, сформулировал это свое желание, которое так долго витало над его разумом. Пока еще было неясно, чем закончится этот поиск, но точно было понятно, что ему предстоит искать себя, и хотя все это звучало полнейшим безумием для нормального человека, бросить все одним махом и отправиться неизвестно куда неизвестно зачем, парня эта мысль лишь развеселила — это было безответственно, но одновременно жизнеутверждающе. Ничто уже не волновало его в тот момент, лишь расправились крылья, и юноша ощутил на миг внутреннюю свободу. «К черту все! К черту!», — это было так по-мальчишески, какой-то юношеский максимализм, которого вроде бы как не должно быть в его возрасте, но, понимая все это, Марк чувствовал где-то глубоко внутри, что он поступает правильно.
Когда миры человека рушатся, он должен отбросить всю суету вокруг себя, и если надо радикально все изменить: жизнь, место пребывания, привычки, манеру поведения — да все, что угодно, лишь бы это совпадало с его внутренним желанием. Человек, если он внимательно прислушивается к себе и оглядывается вокруг, всегда может спасти себя сам, и свыше ему даны для этого все инструменты в виде знаков, расставленных вдоль жизненного пути, на которых начертан его путь спасения.
В какой-то момент среди всей кучи дел, которые Марк решал в течение дня, в квартире раздался звонок его телефона. Юноша резко поднял голову и посмотрел в ту сторону, откуда раздавалась мелодия. Он встал, подошел к телефону и увидел, что ему звонит мама. В тот же момент Марк отметил, как проницательна порой она бывает, чувствуя какие-то серьезные перемены в его жизни. Так было уже не раз, к примеру, вовремя его развода с бывшей женой, когда она не знала до последнего момента всей истории. Созванивались они не особо часто, поэтому Марк и придавал своей матери в такие минуты какую-то мистическую проницательность.
Сейчас юноша смотрел на трезвонящий телефон и думал о том, что так редко ей звонит сам. Чаще всего это делала она. Марк любил свою мать, но настолько был зациклен на своих проблемах, что порой забывал просто набрать ее номер буквально на пять минут, и его совесть периодически напоминала ему об этом, грызя ком в груди, когда он видел очередной ее дозвон.
— Привет, мам, — парень поднял телефон и уставился в пол.
— Привет, Марк, — из трубки раздался женский голос. — Как ты, сынок?
— Все хорошо, — Марк сжал немного губы. — Извини, я тогда обещал тебе перезвонить, когда был занят, и так и забыл.
С другой стороны прозвучал короткий смех.
— Ничего страшного, родной, я уже привыкла к этому, как будто это в первый раз, — сказала женщина с лаской в голосе. — Мой непутевый сын часто так делает, но разве меня это когда-либо обижало?
— Из всех женщин только мама может отнестись с пониманием к таким моментам, не закатывая истерик, — усмехнулся юноша.
Мать лишь вздохнула на это.
— Я хотел как раз поговорить с тобой об одном деле, — продолжал он, — и ты как всегда звонишь вовремя.
— Что случилось, Марк? У тебя все в порядке? — голос матери стал серьезным с нотками волнения.
— Да-да, все хорошо, но дело серьезное.
— Ну, так выкладывай, не томи уже! А то мне уже не по себе совсем.
— Я вчера был у Коли в гостях: попили чаю, поговорили о том, о сем, — начал Марк, — и я решил уехать из города, и вообще из страны на некоторое время.
В трубке повисло недолгое молчание.
— И в какие дали ты собрался, сынок? И зачем? — спросила мать.
— Куда именно, я еще не решил, но как только разберусь с этой проблемой, сразу же тебе доложу, но вот зачем, мне сложно будет объяснить тебе, — Марк понизил голос и последнюю фразу уже произнес совсем тихо.
— В принципе, я и сама знаю, зачем, — вздохнула мать. — Ты у меня всегда был другого полета птица, со своими странностями и всегда со своим мнением на все, творческая натура. И ты все никак не найдешь себя, не найдешь то, чем бы хотел заниматься, поэтому у тебя вечно всякие проблемы с работой и нестабильность в жизни. Все я это знаю и понимаю.
— Ты у меня всегда была умной женщиной, мам, — произнес Марк.
Повисла тишина, потом глубокий вздох из трубки телефона.
— Ладно, Марк, ты у меня уже давно большой мальчик, и хоть я и волнуюсь за тебя, как и всякая мать за своего сына, но я думаю, ты знаешь, что делаешь и сам знаешь, чего хочешь. Так что делай то, что задумал, — сказала женщина, — но ты мне пообещаешь, что будешь держать со мной постоянно связь. В современном мире это не так уж и сложно.
— Обещаю, мам! — Марк улыбнулся. — Это ведь не Средневековье, когда сын сказал отцу и матери: «Ну ладно, бывайте, я путешествовать, там может как свидимся», и потом до родителей раз лет в пять с какими-нибудь караванами им приходило помятое письмо от сына или слухи, что мол, жив — здоров и ладно.
Они еще долго разговаривали о всяких семейных делах, о его младшем брате, ее сыне, и его племянниках, ее внуках, о ее здоровье и многих других насущных проблемах, которые вообще могут обговаривать мать и сын, подолгу невидящие друг друга. Порой она уходила в пространные воспоминания детства Марка, с лаской и теплом в голосе рассказывая самые яркие для нее моменты, но он не противился, хотя и слышал это уже не один раз: все это поднимало в нем волну ностальгии и тепла, которые согревали ему душу.
— Ладно, когда буду все точно знать, что и куда, я тебе скажу, — сказал Марк, уже заканчивая разговор.
— Хорошо, сынок, буду ждать звонка, — ответила женщина.
— Пока, мам, — Марку стало немного грустно в этот момент.
— Пока, Марк, все будет хорошо, ты знаешь, что делаешь, — произнесла мать. — Пока.
* * *
Всю следующую неделю юноша продавал все, что можно было продать. Дело шло туго, и кое-где парню приходилось уступать цену, но все же на восьмой день ему удалось сбыть практически все вещи, которые он выставлял на торги. Оставался лишь один предмет — его меч.
Марк не занимался ни в каких рыцарских клубах, просто любил всякого рода клинки, и в какой-то момент, когда с деньгами у него было неплохо, он решился купить себе настоящий меч. Он давно о нем мечтал. Это вроде бы как была детская блажь в его годы, но Марк рассудил, что жизнь одна и она коротка, и на вещи, которые позволят человеку, расти над собой, как духовно, так и физически, не стоит жалеть денег. И парень не прогадал: он ни разу не усомнился в нужности своей покупки. К клинку он относился, как к своему альтер-эго, с уважением, и даже дал ему имя: Аксиос. Марк, после всего, что с ним случилось, уже давно не смотрел ни на чье мнение в таких случаях, и на все вопросы «Зачем он тебе?» лишь улыбался и пожимал плечами.
Юноша не хотел вдаваться в пространные объяснения, что дает ему этот клинок: многие люди просто не понимали его и вообще философию меча и его отношения с хозяином, и даже считали парня чудаковатым, что нисколько его не беспокоило. Марк часто выходил с этим мечом куда-нибудь в лес или в любое другое безлюдное место и там занимался с ним по заранее прочитанным или где-то увиденным методам владения клинком. Ему нравился сам процесс, и парень относился к этим вещам очень серьезно, понимая, что меч — это оружие, и оно не терпит неуважения к себе и может за это даже наказать.
Марк взглянул на меч, стоящий в углу возле его кровати, и подумал, что отдаст его на хранение Николаю и расскажет, как ухаживать за ним.
Сейчас юноше предстояло выбрать, куда он отправится первым делом. Его интересовало несколько мест, которые он наметил себе уже давно, и даже составил некоторый список на будущее, если вдруг сможет сорваться с места. Денег с продажи вещей и с последней заработной платы примерно хватило бы добраться лишь в один конец в любую из этих точек, если лететь на самолете. Автостоп Марк не признавал для себя, так как с одной стороны не хотел так долго пересекать как минимум свою страну, а с другой — юноша желал оказаться в намеченном месте сразу, и его не волновал тот момент, что денег у него в кармане оставалось бы всего ничего.