Рациональное зерно этой книги кажется очевидным: на базовом уровне термины «коммуникация» и «политика» представляются почти синонимами. В конце концов, политика – это коммуникации на службе государства. Лишь осознав значение доступа и обладания коммуникационными технологиями, которые со временем становятся все сложнее, можно понять меняющиеся приоритеты политики, культуры и условий жизни людей.
Глава первая
Происхождение письма
Речь, универсальное средство человеческого общения и обмена жизненным опытом, при произнесении исчезает: еще до того, как слово полностью сказано, оно уходит в небытие. Письмо, первая технология, сделавшая произнесенное слово устойчивым, изменило условия человеческой жизни.
Греческий историк Геродот в своей знаменитой книге рассказывает, что Оройт, персидский сатрап, наместник города Сарды (ныне Измир в Западной Турции) справлялся (правда, по-своему) с государственными делами, а вот читать и писать не умел. Назначенный на пост около 530 года до нашей эры Киром Великим, основателем персидского царства, Оройт правил сатрапией не только во времена Кира Великого, но и при последующих персидских правителях – Камбисе II и Дарии I. Переход власти к Дарию I сопровождался волнениями, воспользовавшись которыми Оройт обрел немалую автономность от Суз, столицы персидского государства, находившейся на юге нынешнего Ирана, на большом расстоянии от Сард.
Почувствовав сладость почти безграничной власти, Оройт распоясался. Когда Митробат, наместник соседней провинции, посоветовал ему в колких тонах не задевать Поликрата, тирана Самоса, Оройт сначала убил Поликрата, затем обидевшего его Митробата и наконец его сына. Позже Оройт придерживался нейтралитета во время восстания греческих ионян против персидского царства, чем привел Дария, и до того не расположенного к Оройту, в крайнее недовольство. Предел терпения Дария наступил после того, как Оройт принялся убивать столичных курьеров, привозивших ему раздраженные послания царя. В конце концов, по словам Геродота, Дарий, обратившись к своим придворным, воскликнул: «Кто возьмется избавить меня от докучливого жреца? Он погубил Митробата с сыном, а затем и моих посланцев, которым я повелел призвать Оройта ко мне. Мы должны обуздать его, покарав смертью, пока он не натворил еще больших зол».
Расправиться с Оройтом было, однако, не так-то просто. Борьба с восставшими против персидского царства греками истощила армию Дария, а у Оройта имелось войско в тысячу человек. Кроме того, Сарды находились в 1500 милях от Суз – на расстоянии, существенном и для нашего времени, – и даже дороги, проложенные Дарием, ненамного упрощали задачу. Несмотря на все трудности, на призыв Дария откликнулось большое число придворных, и каждый горел желанием выполнить царское поручение. Тогда Дарий повелел кинуть жребий, который выпал Багаю. Тот решил, что действовать лучше хитростью, а не силой, и попросил писцов Дария приготовить несколько папирусных свитков с различным содержанием. Получив эти свитки и скрепив их царской печатью, Багай отправился в Сарды.
Приехав в Сарды, Багай в присутствии стражи Оройта начал передавать привезенные свитки писцу сатрапа в определенном порядке. Содержание первых нескольких свитков носило безобидный характер. Заметив, что стражники почтительно выслушивают содержание свитков, Багай собрал все свое мужество и передал писцу свиток, в котором говорилось о том, что Оройт лишается власти. Услышав это повеление Дария, стражники сложили копья к ногам Багая. Наконец дошла очередь до последнего свитка, который гласил: «Царь Дарий повелевает находящимся в Сардах персам убить Оройта». Повеление Дария было выполнено.
Будь Оройт грамотным, он мог бы сам прочитать свитки, интерпретировать их в свою пользу и остаться в живых. Единственными грамотными свидетелями этой истории, похоже, были только писцы по обоим концам полуторатысячемильной информационной дороги. Но такова была магия и всесильность письма, что Геродот, со скептицизмом относившийся ко многим из тех преданий, которые он, услышав, переносил в свои сочинения, историю, рассказывающую, как Багай выполнил повеление Дария, принял за правду.
Археологи и палеографы полагают, что очаг «магии и всесильности» зародился на юге Месопотамии около пяти тысяч лет назад. С большой долей вероятности установлено, что первое письмо появилось не из желания записать какую-либо историю, а для бытовых нужд. Так что породила письмо не художественная, а житейская проза.
Около ста тысяч лет назад, вероятно, на северо-востоке Африканского континента, люди сформировали комплекс поведения, характеризующий человеческий род. Этот комплекс включал сотрудничество, способность понимать абстракции, отражающие факты объективного мира, и, наконец, первую главную коммуникационную технологию – речь. Вторая главная коммуникационная технология – письменность – представляет собой фиксацию абстракций.
Письменная абстрактная информация достигает сознания человека пятью средствами: письмом, математической нотацией, рисунками (фотографиями), видеографией, географическими картами и часами. С помощью этих средств человек может мысленно получать и усваивать звуковую, нумерологическую и визуальную информацию, сведения о пространстве и данные текущего времени. (Некоторые исследователи считают, что упомянутые средства можно расширить, например, нотной записью.) Чтобы мысленно принимать и усваивать информацию, предоставляемую рисунками, географическими картами и часами, требуется лишь непродолжительный навык, и я в своей книге расскажу, главным образом, о развитии письменности, а также уделю некоторое внимание числам и счету.
Как показывает типовое тестирование с помощью тестов IQ, интеллект человека быстро растет, увеличиваясь каждые десять лет на несколько баллов. Этот феномен, известный как «эффект Флинна», на самом деле не соответствует истинному положению дел, ибо в противном случае, если использовать эту градацию определения умственного развития человека для прошлых времен, при Ньютоне средний IQ человека равнялся нулю, а во времена Аристотеля – минус тысяче баллов.
Чтобы разобраться в этой проблеме, обратимся к типовому вопросу тестов IQ. Звучит он примерно так: какое слово лишнее в приведенном ряду – «ружье, стрела, долото, олень»? Большинство современных людей ответит, что лишнее слово в приведенном ряду – «олень», поскольку остальные слова относятся к неодушевленным предметам. А вот необразованные люди прошлого времени дали бы, вероятно, другой ответ – «долото». Почему? Да потому, что с помощью стрелы или выстрела из ружья можно убить оленя, а долото для этого не годится. Чтобы обособить обладающего жизнью оленя от трех неодушевленных предметов, требуется абстракция. В течение нескольких последних столетий интеллект человека развивался не слишком быстро (если вообще развивался), но уровень абстрактного мышления, несомненно, повысился, что необходимо для современной цивилизации.
Среди множества абстрактных понятий, освоенных человеком, вероятно, первым и наиболее важным является счет. Но даже в настоящее время не все народности пользуются этим абстрактным понятием. Некоторые туземцы и ныне используют для счета лишь два числа: «один», «два» и понятие «много». Конечно, всякий в состоянии отличить пять от шести предметов, но не во всех языках есть слова для идентификации чисел. Письмо по своей природе суть нотация абстрактных понятий, но все же первым и наиболее легким мерилом развития абстрактного мышления человека является счет.
Первые признаки счета археологи обнаружили на костях с системой насечек. Эти артефакты были найдены в Южной Франции на месте стоянки неандертальцев. Находки датируются примерно стотысячным годом до нашей эры. Образцы с более сложной системой насечек были обнаружены археологами в Израиле. Этим артефактам около 30 000 лет. Со временем система насечек на костях еще более усложнилась. В ущелье Кзар Акил в Ливане нашли кости с насечками, имеющими V- и X-образную форму. Этим находкам от 14 до 17 000 лет.
Исследователи выдвигали предположения, для чего предназначались кости с насечками. Некоторые пришли к заключению, что насечки фиксировали видимые фазы Луны, но это крайне сомнительно. Большинство ученых сошлись на том, что насечки использовались для счета, и если это предположение верно, то найденные кости с насечками – наиболее ранние из найденных образцов записи абстрактных понятий для последующего использования. Археологи и палеографы полагают, что еще при палеолите люди применяли для хозяйственных нужд счетные приспособления в виде узлов, завязанных на веревке, пучков прутьев, зарубок на дереве, но до нашего времени сохранились лишь кости, да еще камни с насечками. Археологические находки главным образом обнаруживаются в местностях с сухим климатом – там, где сырость не оказывает на окружающую среду разрушительного воздействия. Поэтому легче обнаружить интересные артефакты любого типа и любой эры на Среднем Востоке, чем в Англии или в Камбодже.
Найденные образцы фиксации абстрактных понятий позволяют лучше понять мир древних людей и его поступательное развитие. Можно предположить, что культуры, понимавшие необходимость фиксировать нужную информацию, эволюционировали поступательно, а те, кто этого не осознавал, останавливались в развитии, и их в конце концов вытесняли абстрактно мыслившие противники.
После десятитысячного года до нашей эры на территории «Благодатного полумесяца» появилась новая технология счета с использованием мелких предметов (в наше время получивших название «фишек»). Долгое время предметы такого рода, обнаруженные в ходе раскопок, не интересовали ни палеографов, ни антропологов, ни археологов.
Положение изменилось в 1968 году, когда Дениз Шмандт-Бессера, незадолго до этого окончившая Французский университет истории искусств, отправилась на Средний Восток изучать экспонаты местных музеев. Среди экспонатов она обнаружила небольшие глиняные изделия в виде дисков, цилиндров, конусов и другие – более сложной конфигурации. Один из археологов о подобных предметах пишет: «В слоях 11 и 12 [производимых раскопок] обнаружены пять неясного назначения конических предметов из глины. Пожалуй, ближе всего они походят на медицинские свечи. Для чего эти предметы служили на самом деле, остается только гадать».
В последующие годы Шмандт-Бессера разрешила эту загадку. Она установила, что самые древние из заинтересовавших ее изделий (размером в 1–2 см и имеющих форму сфер, цилиндров, конусов, тетраэдров и дисков) относятся примерно к 7500 году до нашей эры и что они, главным образом, найдены археологами на местах древних зернохранилищ в районах оседлого земледелия. В более ранних слоях, относящихся к тому времени, когда люди занимались охотой и собирательством, подобные предметы ни разу не находили.
После 7500 года до нашей эры с развитием земледелия география распространения подобных изделий (фишек) расширилась, и к началу шестого тысячелетия они стали использоваться во многих районах «Благодатного полумесяца». Со временем конфигурация фишек стала более сложной, и на них стали наноситься насечки (метки). Развитие земледелия и последовавшее за этим появление городов привели к разделению труда среди населения. Большинство людей того времени занималось сельским хозяйством, но особая группа – рабы, ремесленники, солдаты, священнослужители и чиновники – часть произведенной продукции потребляла. Для снабжения населения городов продовольствием появилась необходимость в системе мер и весов. Шмандт-Бессера пришла к заключению, что заинтересовавшие ее фишки как раз и являлись составляющими этой системы мер.
Она посчитала, что наиболее распространенная фишка, имеющая конусообразную форму, могла использоваться как мера, соответствующая литру зерна, сфера маленького размера – как мера, соответствующая бушелю, а большая сфера – как мера значительного количества того же зерна. Маленькие и большие фишки в виде яиц с насечками могли использоваться для счета кувшинов с маслом (маленьких и больших). Таким образом, определенное количество поставляемого зерна могло определяться, к примеру, пятью небольшими сферами, а определенное количество масла – пятью небольшими фишками яйцеобразной формы.
Отметим, что на этой стадии развития общества людям еще предстояло освоить абстрактные представления и понятия, в данном случае – числа. В использовавшейся системе мер и весов не присутствовали предметы (фишки), символизирующие абстрактные числа, которые фиксировали количество чего бы то ни было. Существовавшие фишки обозначали лишь заданное количество, к примеру, масла или зерна. Абстрактное число «пять», которое может сочетаться с любым предметом, появится только в будущем.
Около 3300 года до нашей эры, с появлением административно-муниципальных образований, шумеры начали закладывать фишки в небольшие сферические глиняные контейнеры (в наше время названные «конвертами»), на которые предварительно наносились оттиски содержимого. В одном из таких конвертов археологи обнаружили три конуса и три сферы, то есть, по суждению Шмандт-Бессеры, три маленькие и три большие меры зерна.
Археологи, к своему удивлению, обнаружили при раскопках большое количество невскрытых «конвертов» и предположили, что эти «конверты» – своего рода официальные документы, которые следовало вскрывать в случае спора. По другому, более приемлемому суждению, содержимое «конвертов» говорило о долговых обязательствах.
Около 3250 года до нашей эры на смену «конвертам» пришли плоские глиняные таблички с оттисками, но по оттискам на тонкой плоской поверхности крайне трудно определить их истинное значение. Диск можно принять за сферу, а треугольник – за тетраэдр. Несомненно, возникла необходимость в более определенной и ясной системе нотации. Шмандт-Бессера пришла к заключению, что первой системе нотации – шумерской письменности – положили начало фишки.
Но каким образом шумеры внедрили свою систему счисления в письмо, мы вряд ли узнаем. Работа Шмандт-Бессеры привлекла внимание, главным образом, потому, что она, казалось, подрывает «пиктографическую гипотезу», согласно которой пиктография есть письмо, передающее сообщения посредством рисунков. «Фишечная гипотеза» Шмандт-Бессеры была такой неожиданной и настолько отличалась от пиктографической, что она вызвала нешуточную дискуссию. Однако в действительности между упомянутыми гипотезами нет реального расхождения – в конце концов, фишки Шмандт-Бессеры сродни трехмерным пиктограммам.
Чтобы понять значение клинописи, появившейся около 3150 года до нашей эры, не обязательно быть знакомым с «фишечной гипотезой» Шмандт-Бессеры. Однако стоит отметить, что и фишки, и первое появившееся письмо привели к одинаковым результатам. Обе системы изложения материала освобождали память людей от непременного запоминания фактов и давали несомненное преимущество тем, кто владел редким знанием, перед теми, кто этим знанием не обладал. Нетрудно себе представить, что люди, применявшие со знанием дела фишки в шумерском дописьменном обществе, являлись административной элитой, распределявшей продовольственные запасы. Также вполне возможно, что фишки сыграли определенную роль в образовании первых городов-государств, что произошло около 3300 года до нашей эры. Основу шумерской экономики составляло храмовое хозяйство, и осуществлявшие власть жрецы собирали и подсчитывали «дары божествам», в частности, на ежемесячных празднествах.
Старая пиктографическая гипотеза имеет несомненные достоинства. Ее автор – Уильям Уорбертон, епископ Глостерский, в тридцатых годах восемнадцатого столетия активно занимался литературным трудом. Его гипотеза возникновения письменности, в ряду прочих, вероятно, наиболее признана ученым сообществом. Уорбертон, который, похоже, ни разу не выезжал за пределы Европы, изложил свою гипотезу в «Божественной миссии Моисея».
Согласно гипотезе Уорбертона, письмо прошло три фазы развития. Первая – «мексиканское» рисуночное письмо, сведения о котором базируются на привезенных испанцами в Европу рукописях ацтеков, выполненных на ткани. На второй – «иероглифической» стадии – рисунки постепенно принимали абстрактный характер и упрощались. Наконец на третьей – «китайской стадии» – рисунки приняли еще более абстрактный характер и, по существу, стали символами, число которых постоянно возрастало и достигло десятков тысяч. Впрочем, богослов Уорбертон не забывал о своих воззрениях. Так, по его суждению, рисунок глаза обозначал Божье всеведение, а змей в круге – Вселенную. Современные ученые, как и Уорбертон, полагают, что иероглифы напоминают пиктограммы. Уорбертон, правда, не понял, что «око Бога» и «змей» имели более банальное и вместе с тем более существенное значение, чем абстрактный и мистический смысл, которыми он их наделил.