- Хозяина, я сказал!
- Тогда может быть шеф-повара?
- Хо-зя-и-на! Разве я непонятно выражаюсь?!
Официант улетучился, и через несколько минут в зале появился Михаил Борщев собственной персоной. Он сильно изменился: заматерел, округлился, волосы поредели, и на макушке просвечивала лысина. «От ума не там лысеют, - подумал мимоходом Жданов, - видно прав Роман насчет «цыпочки».
Борщев оглядел зал с немногочисленными посетителями, зацепился взглядом за их столик и прямиком направился к ним. Он узнал Жданова и не стал делать вид, что это не так.
- Я к вашим услугам господа. Чем вы недовольны? Не понравилось мясо?
- Мясо тут ни при чем… Разговор о тебе.
- А что собственно произошло?
- Он еще спрашивает, - Жданов зверел на глазах, и Малиновский решил вмешаться.
- Ты парень не темни. Видели тебя… с цыпочкой… и вышли вы вместе!
- А вам собственно, какое дело?
- Такое! Я тебе Катерину обижать не позволю!
- Не понял… Катя-то причем? Я ее почти пять лет не видел…
- То есть?! Она же с тобой уехала!
- Как уехала, так и приехала. Она всего месяц в Питере и проработала, а потом назад вернулась. А вместе мы и не были никогда. Только работали. Хотя не скрою, я надеялся на большее.
- Как же так… Разве вы не поженились? И где сейчас Катя?
- Я ничего не знаю. Мы не общаемся. Я пробовал позвонить, телефон не отвечает. Сменила номер, наверное…
Жданов после слов Михаила сник. Его лицо выражало отчаяние.
Малиновский поспешил закончить разговор.
- Извини, друг! Ошибочка вышла! Спасибо за приятный вечер! А с мясом все в порядке – отличное мясо!
Уже на улице стал тормошить Жданова.
- Палыч, ну ты что? Палыч…
- Как же так, Ромка? Она вернулась… Почему я ни разу не встретил ее, почему ничего не слышал о ней?
- Значит, она не хотела. Иначе обязательно где-нибудь пересеклись бы.
Отчаяние сменилось у Жданова жаждой деятельности.
- Роман! Я должен увидеть ее! Немедленно!
- Жданов, успокойся! Не пори горячку! До завтра подожди, обдумай все, потом решишь, как действовать.
- Нет, я поеду сейчас! Если ты не со мной, я на такси поеду. У нее что-то случилось, иначе бы она не вернулась… и тем более не пряталась. Ты едешь?
- Еду, конечно. Куда ты без меня…
Не успела машина остановиться у дома Пушкаревых, как Жданов выскочил из нее.
- Ромка, ты подожди минут десять. Если меня не будет – езжай. Я сам доберусь.
- О чем разговор… подожду.
Андрей вышел гораздо раньше условленного срока. Вид у него был растерянный и удрученный. Молча сел в машину, снял очки, провел рукой по лицу, как бы пытаясь стереть с него не подлежащие огласке чувства.
- Ее нет… Никого нет…
- Ну, сегодня нет, завтра будет, - Малиновский пытался взбодрить друга, хотя сам нутром чуял неладное.
- Ты не понял. Пушкаревы здесь больше не живут. Квартира продана четыре с половиной года назад. Значит, сразу после возвращения Кати из Питера. Квартира в сталинском доме, осталась от деда. Просто так ее бы не продали. Что-то случилось… Что делать-то, Малина?
- Ну… это… В адресное бюро обратись! Дадут адрес! Если она в Москве…
Адреса получить не удалось – Пушкаревы в Москве прописаны не были. Были Пушкаревы, но не те.
Тогда вспомнил Жданов о Зорькине - Катином друге детства и причине своей неоправданной ревности. Николай жил в соседнем подъезде. Жданов дождался его и взял в оборот.
- Николай Антонович! – обратился он к нему, выходя из машины, когда тот пытался открыть дверь подъезда. Зорькин от неожиданности чуть не выронил многочисленные пакеты, которые держал в руках.
- Что Вы от меня хотите?
- Только одно: где Катя?
- Опомнился, - усмехнулся Зорькин, переходя на «ТЫ», и этим выражая свое полное пренебрежение. - Где ж ты раньше был?
- Что с Катей? Я только недавно узнал, что она не с Михаилом,– не обращая внимания на тон, спросил Жданов.
Его взволнованный вид, слова, застревающие в горле, возымели действие: Зорькин почувствовал к нему даже жалость.
- Жива, здорова, не замужем. Это все, что я могу тебе сказать.
- Скажи мне, где она живет? Почему они уехали из Москвы?
- Не могу, не проси! Я поклялся ей… Не могу!
========== Главы 4, 5, 6. ==========
Глава 4
Встреча с Зорькиным не оправдала надежд Жданова. Он снова был в тупике, и, кажется, отчаялся найти Катерину. Безвыходность ситуации его угнетала. Он вообще быстро загорался, и так же быстро впадал в уныние, если не мог осуществить желаемое. Нет, он мог годами идти к цели, но должен был видеть перспективу, пути достижения ее. Тогда он становился деятельным и мог горы свернуть! Узнав, что Катя свободна, что она вернулась из Питера, он загорелся. Так долго скрываемые чувства овладели им: он хотел видеть ее, хотел взять ее за руку и почувствовать дрожь ее пальцев, хотел заглянуть в ее глаза и увидеть прежнюю любовь…
Почему-то он не думал, что она могла измениться за эти годы, могла забыть его, разлюбить. Такие мысли приходили в голову, но он старательно гнал их, не пускал в сердце. Главное - увидеть! И тогда все станет ясно: плохо или хорошо, есть надежда или все кончено навсегда… Он готов был на все. Любая правда лучше неопределенности.
И невозможность узнать эту правду лишала его жизненных сил. Он стал похож на робота, жил на автомате: работал, решал текущие проблемы компании, много времени проводил с Лизой… Но даже общение с горячо любимой дочерью не было полностью радостным, какая-то горчинка присутствовала, и ребенок чувствовал это.
- Папулечка… ты опять задумался… тебе не интересно играть со мной? Давай в другую игру поиграем. В какую ты хочешь?
- Ну, что ты придумываешь, Лиза. Мне очень интересно, я не задумался… я устал немного…
Расстроила его своими словами и няня.
- Андрей Павлович! Это, конечно, не мое дело, но Лизоньке любви не хватает…
- Что Вы такое говорите? Мы все ее так любим! Она живет в достатке, в ласке -все для нее…
- Это правда. Вы ее любите, балуете. И я к ней, как к внучке отношусь. И настоящие бабушка с дедушкой в ней души не чают… Я о другом. Материнская любовь ей нужна, женская…
- Но Вы же женщина, и моя мать тоже…
- Мы - люди пожилые. А мать должна быть молодой… как у подружек. Я Вам больше скажу: дети стесняются пожилых родителей. Моя вот дочка поздно родила, так сын ее не любил, когда она на родительские собрания ходила в школу, стеснялся… И то сказать, она там на уровне бабушки была – другим родителям около тридцати, а ей под пятьдесят…
Я к тому, что жениться Вам надо. Пока она еще маленькая, привыкнет, мамой будет звать.
Вы извините, что встреваю - не мое это дело…
- Ну что Вы… Вы все правильно говорите. Только не получается… пока…
- Так и не к спеху! Я просто к слову…
- Я учту. Обязательно.
*
Малиновского состояние друга не радовало. Но он, в отличие от Жданова, трудностями вдохновлялся. Возможно потому, что это были не его трудности, и решать их было интересно, как задачку повышенной сложности: решишь – уважение к себе повысится, а не решишь – тоже ничего страшного, на жизнь-то никак не влияет.
Андрею он ничего говорить не стал, чтобы зря не обнадеживать, а сам задумал отыскать Катерину. И план у него уже готов. За отправную точку решил взять все того же Зорькина.
Николай все знает о Пушкаревой, значит, встречается с ней. А после разговора со Ждановым, тем более. Следить за ним самому нельзя, заподозрит… Но есть Полина!
Поля выслушала всю историю Кати и Андрея (пришлось рассказать полностью, включая и свою неблаговидную роль) и вдохновилась идеей мужа. Взяла на себя роль сыщика.
Она «вела» Зорькина от дома до метро. Заговорила: «Ваше лицо… наша передача…очень нужно… без Вас невозможно…».
Николай, к славе неравнодушный, купился.
- Вы знаете, мне сейчас очень некогда (это было сущей правдой). Давайте после обеда… Приходите в офис… И он вручил ей свою визитку, с адресом и телефоном.
А дальше пошло везение. В офисе она увидела Катю – знала ее по фотографиям. Проследила за ней. Не в один день, постепенно, узнала ее маршрут: метро – вокзал – электричка - пригородный поселок. До дома провожать не стала – вдруг заметит, а им ведь потом дружить семьями… В том, что Жданов женится на Катерине у Поли сомнений не было.
*
И вот этот день настал! Радостно-взволнованный Малиновский доложил Жданову результаты поисков.
Не менее радостный и еще более взволнованный Жданов чуть не задушил друга в объятиях и тут же (дело было в конце рабочего дня, в пятницу) отправился в пригород. Разумеется на машине, а не на электричке.
По прибытии в городок, да и не городок вовсе, а станция железнодорожная, проехал его насквозь, добрался до железнодорожной платформы, куда приходили электрички, поставил машину так, чтобы видно было прибывших пассажиров, и стал ждать.
Наблюдать было удобно: выход с платформы только один – через навесной мост. Вот на него он и направлял свой взор, как только прибывал очередной электропоезд.
Он увидел ее сразу. Основная масса прибывших уже прошла, а она припозднилась. Ее вид поразил его: не было той девочки-секретарши, которая ранила ему сердце, не было успешной дамы, не верившей в его любовь
По ступенькам моста шла уставшая, измотанная женщина. Растрепавшиеся волосы спадали ей на лицо, но она не могла их поправить: ее руки были заняты пакетами с покупками. Скорее всего, пакеты были нелегкими: она меняла их из руки в руку, близоруко щурилась и осторожно спускалась по ступенькам – наверное, приходилось падать с них.
Она прошла мимо машины, и тогда он окликнул ее.
- Катя!
Она застыла. Будто выстрел в спину остановил ее. Медленно повернулась. Не закричала. Только губы задрожали, и глаза заволокло…
Мгновение – и он рядом. Мгновение – и она упала в его объятия. Он прижимает ее голову к груди. Ее слезы жгут кожу и сердце. Она не может его обнять – пакеты… Она не догадывается поставить их на землю. А он гладит ее волосы, заправляет выбившиеся пряди, повторяет одно слово: Катя…
Первое потрясение от встречи прошло, и она смогла посмотреть на него.
- Как долго ты не приходил… - прошептали ее губы, а для него эти слова прогремели как гром, сердце пронзила боль.
- Кать… я думал, ты с Михаилом… думал – счастлива… Кать, нам поговорить надо! Поедем?
- Нет… - в голосе явно слышалось сожаление, - я не могу… сейчас… Правда не могу.
- Почему?
- Мне своих на дачу надо отправить… вот продукты купила… Электричка через час, времени совсем мало… надо собрать вещи…
- У вас есть дача? Где?
- Откуда у нас… Это Колькина, от родителей досталась.
- А ты? Тоже едешь?
- Нет. Собиралась, но не получается. Завтра работать буду – халтурка подвернулась. Грех отказываться - деньги хорошие пообещали…
- А когда проводишь, свободна?
- Да, конечно…
- Тогда я подожду.
- Долго же - больше часа…
- Ничего, подожду. Давай я тебя подвезу!
- Не стоит. Тут недалеко…
- Ну, хоть пакеты донесу.
- Я сама… привыкла…
Глава 5.
Он ни о чем не думал. Не хотел думать. Просто смотрел в ту сторону, куда она ушла, и ждал. Заново переживал то сладостное томление, что появилось в момент их встречи.
Теперь абсолютно ясно, что она не забыла его, что рада встрече, что ждала… Ах, знать бы раньше! Все могло сложиться иначе… Ничего, еще не вся жизнь прожита. Они еще будут счастливы.
За этими радужными мыслями он чуть не пропустил их. Увидел, когда они были почти рядом. Постарели родители, особенно Валерий Сергеевич: уже не бравый полковник, не грозный командир, а сгорбленный старик, тяжело шаркающий ногами. Вряд ли он как раньше распоряжается судьбами домочадцев.
…Елена Александровна изменилась меньше. Такая же привлекательная, бодрая. Так и норовит умчаться вперед… Только вот не пускают ее, держат за руку. Кто это? Боже…
Это же Лиза! Его Лиза! Один к одному: то же лицо, глаза, улыбка… А волосы темные. У Лизы светлые, как у Киры, а у этой - темные. Даже темнее, чем у Кати - как у него. Ростом тоже как Лиза, но фигурка миниатюрнее - кость тонкая, Катина. Выглядит взрослее Лизы - та еще совсем ребенок. А эта… Взрослый у нее взгляд, умудренный…
Не доходя до машины, Катя, остановилась, якобы завязать дочке шнурок. Повернула ее так, чтобы Андрею удобнее было рассмотреть девочку. Долго возилась с ее кроссовками, пока не окликнули - электричка появилась на горизонте, и они побежали догонять Пушкаревых.
Сердце ухало в груди. Голова горела. Так вот в чем причина! Вот что произошло! Но почему же не сказала? Почему, Катя?!
Жданов так и не смог найти приемлемый ответ. Стук в окно прервал его лихорадочные мысли. Вернулась Катя.
Он и ее встретил этим мучающим его вопросом.
- Кать! Почему? Почему ты не сказала мне, Кать?
- Я все расскажу тебе. Поедем.
- Куда? В ресторан?
- Зачем? У меня вид не тот. Поедем ко мне домой, это недалеко.
Невзрачная пятиэтажка, подъезд с облупившейся штукатуркой… Последний этаж. “Поди, крыша протекает”,- мелькнуло в голове. Обычная, не железная дверь. Пока Катя возилась с замком, мимо пронесся товарный поезд, и стекла в окнах подъезда задребезжали.
- Не понимаешь? - Катя увидела изумление в его глазах, - Наверное, можно было решить все по-другому, но я так сделала. Может покормить тебя сначала? Рассказ будет долгий…
- Нет, рассказывай.
Рассказ Кати.
То, что я в Питер поехала, было ошибкой. Не нужно этого было делать. Я же видела, чувствовала, что ты и вправду любишь меня. Нет, захотела характер свой показать. Хотела, чтобы приехал ты за мной… А ты не приехал. Мишу я не любила. И быть с ним не собиралась. Просто работала. Через месяц поняла, что беременна, испугалась… Боялась, не поверишь ты, что твой ребенок – Миша, Питер… Некстати все. Уволилась, вернулась в Москву. С родителями, сам понимаешь, не просто. Хотела к тебе пойти, рассказать, да не вышло. В женской консультации встретила Киру - мой врач ее подругой оказался. От нее Кира узнала о моей беременности. Она приехала ко мне, плакала, умоляла не разрушать вашу семью. Сказала, что тоже ждет ребенка, что ты рад этому. Я обещала ей, поклялась, что ничего не скажу тебе, не разрушу вашего счастья…
Катя замолчала, вновь переживая боль от затянувшейся со временем и опять растревоженной душевной раны.
- Все было не так, - заговорил Андрей, - мы поженились только через полгода. И беременна она не была… тогда… Нашей дочери всего три года.
- Обманула, значит. А я поверила… И не сомневалась даже.
- А что потом? Почему из Москвы уехали? От меня пряталась?
- Да нет, все проще.
Я на работу не могла устроиться - кому нужны беременные работники? А впереди - рождение ребенка, ему тоже много чего требуется. Мама категорически была против того, чтобы я сразу на работу вышла, хотя и выходить-то некуда было. Она не отказывалась нянчить внучку, но считала, что ребенок должен получать материнскую любовь. Ну и молоко материнское, чтобы здоровенькая росла.
На семейном совете решили продать квартиру - купить подешевле, а оставшиеся деньги и будут моей зарплатой. Риэлторы обманули: я как раз в больницу попала, отец после всех событий как-то равнодушен стал ко всему, мама обо мне беспокоилась, о ребенке… Доверилась им. Так мы и оказались здесь.
Когда Лиза подросла…
- Лиза? - перебил ее Андрей, - ее зовут Лиза?
- Ну да. Помнишь, ты говорил, что дочку Лизой назовешь? Я назвала Елизавета Андреевна… Она же твоя дочь. Только Пушкарева. Или ты сомневаешься? Она немного позже родилась, я две недели переходила: сначала угроза выкидыша была, так залечили, что переходила. Впрочем, ты можешь не верить, мне все равно.
- Кать, ну что ты говоришь?! Какие сроки? Я и считать не думал… Моя она. Даже если бы ты уверяла меня , что это не так. У меня тоже дочка, от Киры, тоже Лиза. Не совсем, не Елизавета, а Элиза. Они с твоей… с нашей Лизой, как двойняшки. Сама увидишь!