- Кать, а ты ее сможешь полюбить? Кира сделала для тебя столько плохого…
- А Лиза-то причем? Она ребенок. Твой ребенок! И этим все сказано. Лишь бы я ей пришлась по душе. У нее, наверное, сложный характер?
- Есть маленько. Но она добрая! Не в Киру… да она и видела ее нечасто -все больше с няней.
Андрей, заполучив Катю в свои объятия, совсем успокоился и приготовился провести воскресный день в “постельном режиме”. Кате тоже этого хотелось, но долг превыше всего! Она стала потихоньку отстраняться от него…
- Кать, ты куда? Сегодня выходной, побудем вместе?..
- Андрюш, мне ехать надо.
- Куда?
- К своим, на дачу. Они ждут, волнуются, наверное. Лиза без меня не привыкла быть.
Жданов поскучнел, но понимал, что она права.
- Ну, ладно, езжай. А давай я тебя отвезу?
- Нет, не нужно. Я должна подготовить всех: объяснить твое появление в нашей жизни.
- А когда я смогу увидеться с дочкой?
- На следующей неделе они вернутся, тогда…
- А… а мне можно… к тебе, Кать?
- Ты же еще со мной, а уже спрашиваешь!
- Я буду скучать. Я не могу без тебя. Я хочу видеть тебя постоянно, слышать твой голос. Я не знаю, как жил раньше…
- Я тоже этого хочу. Мы будем видеться часто, я обещаю!
- Когда ты вернешься?
- Поздно. Последней электричкой. Мы завтра увидимся, обязательно! А сейчас мне пора…
Глава 8
Всю дорогу под монотонный стук колес, не замечая толчеи пассажиров, не слыша гула их голосов, она думала, вспоминала годы, прожитые без него, своего единственного…
Глупая гордость подначивала ее, провоцировала на необдуманные действия.
Кирин обман сделал свое дело, но не только он разлучил их - она сама, сама виновата! Хотела доказать, что сможет жить без него, и даже ребенок не смог остудить ее голову, затуманенную обидой.
А потом было тяжело… Очень тяжело: объяснение с родителями, косые взгляды, перешептывания за спиной, одинокие ночи, когда некому пожаловаться на плохое самочувствие, не с кем разделить радость толкнувшейся новой жизни… Родители уже не были так близки, как раньше, да и постарели, а виной тому была она - ее неудавшаяся личная жизнь.
Перед самыми ее родами отец попал в больницу. Мать постоянно находилась при нем – очень он был плох…
Сама себе вызвала скорую и поехала в роддом. Врачи смотрели недоуменно – такое в наше время случается нечасто, а нянечки жалели… Потом все утряслось, наладилось как-то. На выписку за ребенком приехал Колька – друг же! И опять нянечки жалели ее, шептались за спиной: «Сам-то как дитя… непутевый…»
А первое купание… Она надеялась на мать, а та растерялась: давно младенцев в руках не держала. Пришлось самой, хоть и страшно было. В тот момент - она точно помнит, подумала об Андрее – он бы не испугался, у него такие надежные руки…
Человек ко всему привыкает, привыкла и она: к бессонным ночам, к тяжелым сумкам, к безденежью. Деньги, оставшиеся после продажи квартиры, таяли как мартовский снег…
Опять помог Зорькин – организовал фирму. Ну и она ему помогла – кредит в банке ей удалось взять. Третий год она пашет как лошадь: без отпусков, почти без выходных. А что делать - семью кормить надо, одевать, обувать. Она теперь за старшую. Она - главный кормилец. Родители помогают, как могут, но за ними самими уход нужен…
Она устала, очень устала быть самостоятельной. Хотелось привалиться к надежному плечу, спрятаться за каменной стеной… Неужели это она хотела все делать по-своему, не слушая чьих-либо советов, не веря в доброе к себе отношение?! Глупая была - обиду свою лелеяла, не поверила, что любит он ее… «Вместе с грязной водой выплеснула и ребенка…» А теперь пожинает плоды…
Как хорошо, что Андрей нашел ее - хоть кусочек счастья! Как глоток воды в пустыне. Один глоток? Или целый родник? Он уверен, что река счастья понесет их к дальним берегам, а она сомневается…
У него натура такая – он загорается, вспыхивает, но быстро остывает. И один он быть не может, а Кира его бросила. Натешится он с ней, и остынет… Ну и пусть! Могу я побыть счастливой? И почему остынет? Можно не дать остыть, если самой подогревать их любовь, отдавать, не скупясь, все свои нерастраченные чувства. Главное - не бояться изменить свою жизнь, а что получится - лучше или хуже, она (жизнь) и покажет…
Обратная дорога не располагала к думам: вагон был переполнен, всю дорогу пришлось стоять в тесном соприкосновении с другими дачниками, возвращающимися с «отдыха» на грядках. Тяжелые корзины, ведра, рюкзаки… У нее тоже два ведра со смородиной и еще сумка через плечо… Стоять тяжело, душно, но поезд везет, а как дойти от станции до дома?
*
На этот раз он оставил машину у подъезда и ждал ее на платформе. Не стал окликать, а просто подошел и подхватил тяжелые ведра.
- Андрей… Как ты здесь оказался? Мы не договаривались…
- А вот взял и приехал! Чего мне дома одному делать.
- Ты без машины?
- Она у дома. Я не подумал, что ты с грузом… Устала?
- Очень…
- Давай, ты на лавочке посидишь, а я схожу за машиной?
- Не нужно. Я же теперь без груза - дойду…
В квартире он сразу прошел на кухню – поставить ведра, а Катя задержалась в прихожей.
Когда он вернулся, она сидела на скамеечке, привалившись спиной к стене, и закрыв глаза. А из-под плотно сомкнутых ресниц по щекам текли слезы.
- Катюш! Ты что? Что случилось?
- Ничего… устала очень. Целый день на солнцепеке – смородину собирала, потом дорога…Господи, еще варенье варить!
- Кать, ну зачем тебе столько ягод? Зачем мучить себя?
- Ты не понимаешь - родители привыкли так жить: заготовки, компоты, варенья… А у самих уже силы не те, не могут они сами. Не могу я лишить их привычной жизни! Они и так из-за меня здесь оказались. Отец-то ничего, смирился – он сам с периферии, а мама – коренная москвичка. Она с отцом всю жизнь по гарнизонам моталась, мечтала на старости в Москве пожить, а тут я со своими проблемами…
- А может, попроще что сделать с ягодами?
- Можно было бы заморозить, но у нас нет морозильной камеры. В прошлом году собрались купить – я тогда премию большую получила, а выяснилось, что у меня сапоги вышли из строя, и Лизоньке шубку надо – так и не купили… Зимой и не нужна вроде, а теперь…
- Кать, до завтра с ними ничего не случится?
- Да хоть и случится, я сегодня не в состоянии ничего делать.
- Атлична! Завтра утром купим морозилку и проблема будет решена!
- Андрей, ну зачем? Я же не из-за того сказала…
- Катюш, ну что ты все сама да сама! Дай мне позаботиться о тебе…
- Ох, Андрюша! Я так устала решать все сама… Если бы ты только знал, как я устала…
- Тогда слушайся меня! Договорились? Будешь слушаться?
- Буду…
- Все, решили! Теперь прими ванну, отдохни…
Когда она вышла уже не такая уставшая, посвежевшая и даже с румянцем на лице, вкусно пахло свежезаваренным чаем, а на сковородке скворчала яичница.
- Кать, я тут похозяйничал… но кроме яиц ничего не нашел.
- Ой, я и забыла! В сумке пирожки – мама напекла, с малиной и крыжовником! Сейчас достану!
Вечер обещал быть по-домашнему уютным, почти семейным…
- Сейчас поешь и ляжешь спать, отдохнешь хорошенько…
От этих слов Жданова Катя напряглась - выронила из рук вилку и с трудом проглотила кусок пирога
- А… ты… домой поедешь?
- Кать, ты устала, тебе отдохнуть надо…
- Да, конечно, я пойду, лягу…
- А поесть?
- Я… мне … не хочется… Ты поезжай, поздно уже…
И она пошла к своему диванчику. Вся поникшая, враз увядшая…
Он бросился к ней, схватил за плечи, развернул к себе лицом.
- Катя, прости! Прости меня, пожалуйста! Я не то говорю! Никуда я от тебя не уеду. Как верный пес буду сидеть на половичке у твоей постели - сторожить твой сон буду… Ждать буду, когда усталость твоя пройдет… Кать, простишь?
- Глупый ты… я без тебя быть еще больше устала…
Погладила его по колючей щеке. Взъерошила волосы, зашептала на ухо.
- Не хочу, чтобы ты был песиком. Лучше котиком…
- Почему?
- Котики не спят на ковриках. Они к хозяйке в постель забираются…
На столе остывали нетронутая яичница и ароматный чай.
Не до них было хозяевам. У них свой жар и пыл…
- А кто-то хотел уехать…
- Кать, я…
- Ах, нет, кто-то хотел на коврике…
- Кать, ну не вспоминай! Я – глупец! Признаю!
- Где бы записать эти слова…
- Кать… ты такая…
- Это я еще уставшая, учти…
- Учту! Ты знаешь, чего я боюсь?
- Чего?
- Боюсь, что ты остынешь… Будешь говорить:
…« Не сегодня… голова болит…», или «Как? Опять? Мы же на прошлой неделе…»
Она засмеялась и обняла его.
- Я никогда не скажу тебе «Нет»! Обещаю! И даже когда ты состаришься, станешь немощным… Мы все равно что-нибудь придумаем!
- Можно подумать, ты не состаришься!
Она опять засмеялась.
- Нам, женщинам, легче. Нам же приходится лежать, а не стоять…
Теперь уже рассмеялись оба.
- Ну, это будет еще не скоро. А сегодняшнее обещание ты не забыла? Если я…
- Я скажу «да»…
Ах, эти летние ночи! Они такие короткие! Не зря их называют воробьиными: не успели глаз сомкнуть, а уже утро…Но ничего - впереди только день, а потом будет опять ночь, и можно будет выспаться… Может быть удастся…
========== Глава 10 ==========
Глава 10
Дверь открыла Елена Александровна. Вежливо поздоровалась и пригласила войти. Валерий Сергеевич только кивнул, проходя мимо на кухню. Из комнаты вышла Катя, держа за руку дочь.
- Поздоровайся, Лиза - это твой папа.
- Он приехал? – посмотрела вопросительно на мать
- Приехал, Лизонька.
Андрей ждал чего угодно: девочка бросится ему на шею или наоборот заплачет и не захочет с ним разговаривать… Но того, что произошло на самом деле, не ожидал никто.
Лиза вдруг вырвалась из рук матери и побежала в прихожую. Стала торопливо обуваться.
- Лизонька, девочка, куда ты? – обратилась к ней бабушка
- Я на улицу! Я ребятам скажу! Они не верили…
Уже у двери она остановилась, повернулась к нему.
- А ты, правда, мой папа?
В груди заныло, перехватило дыхание.
Валерий Сергеевич крякнул. Елена Александровна Зажала рот фартуком, Катя побледнела и подалась вперед, к дочери. Но Жданов опередил.
- А можно я с тобой пойду, дочь? Пусть они сами увидят…
Она радостно подпрыгнула и тут же вложила свою маленькую ладошку в его большую и надежную.
На крыльце она победно огляделась по сторонам, но двор был как назло пуст, только в песочнице возилась совсем несмышленая кроха – что ей доказывать? Она не поймет…
- Пойдем на качели! (не вышло похвалиться, так хоть покачаться…)
Она уселась поудобнее на сиденье и приказала:
- Раскачивай! Сильнее! Я высоко люблю!
«Командирша, - усмехнулся Жданов, - еще одна на мою голову…» - но распоряжение выполнил. Через некоторое время рядом оказались два мальчугана, чуть постарше возрастом.
- Лизка! Слезай! Ты уже долго катаешься
- А вот и не слезу! Сколько захочу, столько и буду качаться! Правда, папа? – повернула она свое личико к Андрею.
- Опять врешь! Нет у тебя никакого отца! Безотцовщина!
Ярость поднималась в груди Жданова тугой волной.
« Как они смеют?! Она ни в чем не виновата… И сколько раз она все это терпела? Бедный ребенок…» - проносились обрывочные мысли.
Он схватил мальчишку за плечо, притянул к себе
- Почему ты ее обижаешь? Разве она плохая девочка?
- Она хорошая, - засопел под рукой мальчишка, - только она врет все, нет у нее отца, нагульная она…
- Ты хоть знаешь, что это такое?
- Не-а… мамка так говорит…
« Ну конечно, - усмехнулся про себя Жданов, - это взрослые разговоры, а дети только повторяют».
- Запомни, и другим ребятам скажи – Лиза вас не обманывает. Я ее отец! И если я узнаю…
Он не договорил. Мальчишка вырвался и бросился наутек. А дружок его давно удалился на безопасное расстояние.
Интерес к качелям у Лизы пропал. Она погрустнела и готова была заплакать - не так она представляла свой выход с отцом… Жданов понял это.
- А не прогуляться ли нам, а Лизок? Мороженого всем купим…
- Пойдем. А мороженое только я ем и бабушка.
- А мама?
- Мама не любит. Она пирожные любит…французские…
- Ну, тогда купим пирожные.
- У нас такие не продают. Надо в Москву ехать…
- Жаль, не знал. В следующий раз обязательно привезу…
Он вдруг присел перед ней на корточки
- Лиз, а ты мне поможешь? Ты мне будешь говорить, что мама любит, а то я… позабыл.
- Ладно. Она еще креветки любит, особенно в тесте. Мы когда в Москву ездим, в Макдоналдсе кушаем…
За разговорами дошли до станционного буфета, купили все же мороженое, чипсы и другую мелочь, которую так любят дети неизвестно почему.
На обратном пути Лиза стала отставать, и Жданов понял, что она устала
- Давай, я тебя на руки возьму.
- Ты что, нельзя! - у нее даже глаза округлились,- я уже большая… нельзя…
- Ну, это с дедушкой нельзя – он старенький, и с мамой и бабушкой нельзя, потому что они женщины. А со мной можно. Я твой отец, здоровый и сильный.
С этими словами он поднял ее, а она радостно обвила ручонками его шею.
Идти было неудобно, он почти не видел дорогу, но в то же время было так приятно чувствовать ее влажные ладошки на затылке, видеть восторг в ее глазах…
Давешние обидчики играли в футбол, неумело пасуя друг другу мяч и постоянно теряя его.
Андрей поставил Лизу на землю, вручил ей пакет.
- Постой немного. Я сейчас…
Подошел к мальчишкам.
- Ну что, пацаны, поучить вас играть?
- Мы сами умеем, - ответили неуверенно.
- А посмотрим! Я на воротах. Кто забьет мне гол?
Обрадовались, стали спорить, с какого расстояния бить, и какой ширины делать ворота.
Первые три мяча Жданов взял, четвертый пытался пропустить, но не вышло, а с пятым удалось это сделать вполне достоверно. Разошлись, довольные игрой - подружились!
- Повезло тебе, Лизка! Хороший у тебя отец! – крикнул главный обидчик, - а мой только пиво пьет, да с мамкой ругается, - добавил уже сам для себя.
Андрей подхватил дочку на руки и в таком виде они явились домой.
Начались причитания, охи да ахи – как такая большая девочка… на руках…
- А папа сказал, что с ним - можно! - заявила решительно Елизавета.- Он сильный, он и маму может поднять!
Все устремили на него взоры, и он смутился: он такого не говорил, но раз дочь так решила…
- Конечно могу,- и подтвердил свои слова, поставив Катерину на стул, чем обрадовал Лизу до щенячьего визга.
Церемония «званого обеда» прошла даже лучше, чем они с Катей рассчитывали.
Валерий Сергеевич после пары рюмок наливки перестал хмуриться и смотреть на Жданова волком, а, заполучив в его лице внимательного слушателя своих бесконечных армейских историй, и вовсе расслабился, стал чаще наливать в рюмки… А потом и вовсе обнял Жданова и стал строить планы, как они вместе…
Елена Александровна с самого начала отнеслась к его появлению вполне дружески. Сама не спрашивала, да и мужу видимо заранее запретила это делать, где он был все эти годы и почему объявился теперь. Если Катя и не говорила специально, кто отец ее ребенка, то это было им очевидно: как говорится, написано на лице. Но они с упреками не спешили: зачем разрушать еще не наладившуюся в полной мере личную жизнь дочери? То, что было, уже в прошлом. Теперь надо думать о будущем, и пусть уж молодые сами разбираются между собой, а они, родители, свои обиды не покажут – лишь бы дочь была счастлива…