- Катюх, ты чего? Боишься что ли?
- Я… Мне… Я не хочу!
- Что значит, не хочу? Надо, значит надо!
- Я не буду делать прививку!
- Еще чего! Поговори мне! Сделаешь! Болезнь не шуточная!
- Катенька, ты же всегда прививки делала… Не противься…
- Я… не могу…
Медсестре надоело видимо слушать их препирательства, да и времени у нее на это не предусмотрено.
- Вы уж решайте быстрее! Мне еще два дома обойти надо. Если у Вас какие болезни, Вы скажите, я запишу причину отказа
- Я…беременна…
Немая сцена грозила взорваться скандалом, и медработница, почувствовав неладное, поспешила удалиться. И вовремя! Потому что уже в следующее мгновение…
Катя подумала, что крик отца будет слышен во всей округе, но он только беззвучно хватал ртом воздух. Лицо его покраснело, глаза налились кровью и выпучились, он цеплялся рукой за столешницу, ища опору, но все равно не удержался, и стал заваливаться на бок. Елена успела подхватить его, и вдвоем с Катей они уложили его на диван.
Когда приехал Скорая, состояние Валерия Сергеевича было уже гораздо лучше, но Елена настояла на госпитализации – мало ли что… Пусть лучше дочку не видит…
Ну а сама, вернувшись из больницы, полночи просидела с ней, все пыталась узнать, кто отец ребенка, но Катя упорно отмалчивалась, не отвечала на этот вопрос.
- Катенька, а ты с Андреем Павловичем не говорила? Может, он помог бы? Вразумил бы этого негодяя…
- Мамочка! Что ты говоришь! Я не хочу, чтобы Андрей Павлович знал! Мне стыдно…
- Ну, давай я схожу к этому человеку, или к его матери, поговорю.
- Не нужно никуда ходить! И говорить ни с кем не нужно! И вообще… Я не хочу, чтобы у моего ребенка был такой отец… А у меня – муж…
- А какой такой? Он плохой человек? Пьющий? Или…в тюрьме сидел?
- Нет, мама, он не пьяница и не тюремщик. Он… Он не серьезный! Ему все легко дается, он привык к беззаботной жизни.
- Люди меняются. Он повзрослеет, осознает, что у него семья, ребенок… Ты его перевоспитаешь! И мы поможем…
- Не хочу! На это вся жизнь уйдет…И будет ли результат? Уж лучше я сама, ни на кого не надеясь…
- Катенька… Так ты его не любишь?
- В том-то и дело, что люблю…
- Не понимаю… Если любишь, недостатки не видишь… прощаешь их… А ты уж больно трезво рассуждаешь…
Мама-мама… Знала бы ты, как нелегко даются твоей дочке такие слова… Как болит ее сердце… Все бы она простила ему, если бы принял он случившееся по-другому…
В больнице Валерий Сергеевич успокоился – под действием лекарств, или от разговоров с женой, которая исподволь внушала ему…
Домой он вернулся совсем в другом настроении: не упрекал дочь, а старался ее оберегать.
Родители окружили ее заботой и вниманием, но, тем не менее, попыток узнать, кто отец ребенка, не прекращали. Стоило ей упомянуть мужское имя – вспомнить кого-то из Зималетто, или клиента пиар-агентства, они тут же начинали выяснять, как им казалось, наверное, ненавязчиво, не может ли он быть отцом ребенка, или лучше потенциальным мужем для дочери.
Особенно им нравился Михаил. Он приходил пару раз к ним домой – в эти дни Катя плохо себя чувствовала, и Юлиана отпускала ее с работы, а ему срочно нужно было согласовать смету.
Валерий Сергеевич сразу почуял в нем родственную душу – он же служил в армии! Ну, а то, что поваром…
А Елену Александровну он буквально очаровал познаниями в кулинарии! А чему было удивляться? Это ведь его профессия…
Андрей бы тоже им понравился! Когда он говорит о модельном бизнесе, особенно о производстве модной одежды, он так увлекается сам, что и окружающих увлекает за собой, и они уже совсем иначе начинают относиться к моде вообще, и к компании Зималетто в частности.
В кулинарии он конечно, не специалист по части приготовления блюд, но едок отменный, знает толк в изысканных кушаньях, и простые ест с аппетитом – маме бы понравилось…
В армии Жданов не служил, но этот минус в его биографии с лихвой компенсировался игрой в футбол и умением ценить крепкие напитки – мог составить отцу достойную компанию. Не то, что Колька, да и Михаил… Они и к спорту равнодушны, и пить не умеют…
Однако, все эти рассуждения чисто теоретические – Андрей Жданов был в доме Пушкаревых лишь один раз – заходил поздравить ее с днем рождения.
Поздравил… Это был лучший день рождения в ее жизни! Он был с ней! И дома, правда, не за праздничным столом, а с папой, на кухне… А потом в ресторане… А потом… «потом-потом»… номер в гостинице, огромная кровать и их сплетенные пальцы, выключающие свет во всем номере сразу… Волшебная ночь! Может быть, именно тогда и зародилось еще одно волшебство – их ребенок?
Нет, не их! Только ее… У него таких ночей было много, с разными женщинами…
Но ведь он сказал, что «ТАКОГО» с ним никогда не было?
Не было раньше, а теперь было, ну и что? Со временем он бы начал искать другое ТАКОЕ… Он просто не способен на постоянное чувство! И она правильно сделала, что отказалась от него! Все равно бы он ее бросил…
Уж лучше она будет одна растить их ребенка и вспоминать только то хорошее, что было между ними…
Чем дальше отдалялось время их встреч, тем реже вспоминала она разговор о беременности, тем чаще ей снились его руки – она буквально чувствовала их!
…Он берет ее за подбородок , приближет ее лицо к своему, и целует … шутя - в щечку, нежно – в уголки глаз, страстно – в губы…
…заправляет ей за ухо выбившуюся прядь и одновременно гладит ее… и шепчет на ушко такие слова… и целует…в висок, в шею, и дальше, докуда позволяет вырез блузки… А если вырез не позволяет, он сам устраняет это препятствие…
…Подносит ее руку к своим губам… целует каждый пальчик, запястье, ладошку, и дальше, вверх до ямочки у ключицы, а потом…
Его руки были везде, и теперь эти места горят при воспоминании о нем, ждут его новых прикосновений… И она ждет…Знает, что это невозможно, и все равно мечтает об этом и ждет…
Постепенно упоминание мужских имен сошло на нет - и имен больше не было, и поняла Катя желание своих родителей. И тогда они обратили свой взор на Зорькина…
А что? Каждый день он у них «отирается»… Кушает за двоих или более, с Катериной допоздна в ее комнате пребывает… А чем они там занимаются? Работают на компьютере, разговоры разговаривают, или…
Зорькин в качестве мужа дочери… Такая перспектива их не устраивала! Не такого мужчину они хотели видеть рядом с Катенькой… Парень он, конечно, хороший, и умный. Как друг – незаменимый даже! Но ведь у него ни работы нет денежной, ни жилья своего, да и вид не солидный. Они-то желали для своей красавицы и умницы как минимум принца на белом коне! По современным меркам – мужчину статного, состоятельного и с машиной. Таких среди дочкиных знакомых не было, разве что Жданов… Но он же ее начальник…
Мусоля, перетирая долгими вечерами на кухне оставшуюся кандидатуру, они постепенно «обеляли» ее, Коля уже не казался совсем несоответствующим званию «мужа их дочери»… Уже и достоинства у него проявились: тихий, спокойный, непьющий, не бабник… Да у него вообще-то и девушки даже нет… С Катенькой он все…
Солидности нет, так это дело наживное…
Так они уговаривали себя, так старались устроить, распланировать жизнь дочери, что готовы были приукрасить Николая, сделать из него если и не принца, то…
Катя ничего не замечала, успокоенная тем, что родители больше не донимают ее отцом ребенка и замужеством, а Колька заметил особое к себе внимание.
- Пушкарева, - обратился он к ней в один из вечеров, когда они в очередной раз составляли для него резюме-работу он так и не нашел - ты в курсе, что нас собираются поженить?
- Кто собирается? С чего ты взял?
- Кто же еще, как не твои родители…
- С ума сошел?
- Я не сошел, а вот они…
Катя хотела было разубедить его, но подумала вдруг: « А что если и впрямь? Все проблемы решатся…Ребенок будет не «безотцовщина», она - не мать-одиночка… А уж как родители будут рады!
Конечно, брак не настоящий, только на бумаге, – представить Кольку на месте Андрея она не могла даже в кошмарном сне!
Тотчас озвучила свой план другу, но он отреагировал совсем не так, как она ожидала.
- Пушкарева, ты в своем уме?
- Коль, ты же обещал помогать?
- Обещал. И не отказываюсь. Но жениться…
- Боишься? Свободу терять не хочешь? Так это же временно…
- Да, боюсь! Только не за себя, и не за свою свободу. Я за тебя боюсь!
- За меня?
- Да! А что? Вдруг вы помиритесь со своим … ну кто он тебе… тот, которого ты любишь? Предположим, он придет к тебе, а у тебя уже штамп в паспорте. Как он это расценит?
- Зорькин… Что ты говоришь? Он придет… Да он забыл обо мне на следующий день.
- Катька… А кто он?
До сих пор они с Колькой на тему ее беременности не говорили – он же друг, а не подружка. Он узнал о ее состоянии из разговоров ее родителей, которые постоянно велись за столом. Они настолько привыкли к нему, что не считали нужным скрывать от него что-либо.
Теперь же, когда такой разговор возник, и особенно после того, что она ему предложила, Катя решила, что не вправе врать ему.
- Это Жданов, Коль…
- Андрей?! Катька… Как же ты…
- А вот так… Люблю я его…
- А он?
- А он испугался. Не нужен ему ребенок. И я не нужна…
- А ты не преувеличиваешь? Ну…не ожидал он… не так воспринял… Это же все уладить можно!
- Нет, Коль. Я решила: не нужен он мне! Муж должен быть опорой, чтоб за ним, как за каменной стеной…
- Но ты же его любишь?
- Люблю… Но это ничего не значит! Я…забуду его! И ты забудь, что я тебе говорила. Ты прав, это не выход. А с родителями я поговорю, не будут они тебя смущать…
- Катька…ты …это… не обижайся… Сама же говоришь, что прав я. А дяде Валере и тете Лене ты ничего не говори. Может и не думают они ничего такого, может, показалось мне…
========== Глава7. ==========
Глава7
Не заходя в кабинет, Жданов сразу отправился на производство, да так и остался там - вопросов накопилось уйма, не тащить же их с собой наверх, в кабинет… Здесь решать удобнее, все под рукой, и документы нужные, и люди…
Так он убеждал себя, а на самом деле просто не хотел ни с кем встречаться в офисе. Особенно с Малиновским… Придет, как всегда, усядется в кресло напротив, и давай выспрашивать: Что да как …подробностей будет требовать – они же всегда делились впечатлениями…
И Киру видеть не хотел… Она или истерику устроит, или наоборот, любовь будет изображать принародно с ласками и поцелуями. А причина и того, и другого одна: почему не приехал к ней ночевать.
И ведь ни Роман, ни Кира не поверят, если он скажет им правду, что ночевал он в своей квартире и совершенно один. Хотя намерения, конечно, были совсем другие.
Вчера после работы им удалось оторваться от Киры и засесть в баре у Синицкого. Он прислал два билета на презентацию нового стриптиз-шоу в своем клубе, а надо сказать, что Воропаева его ( Синицкого) на дух не переносила. Да и стриптиз тоже.
Жданов убедил ее, что пойти обязательно нужно – возможно они договорятся о проведении показа очередной коллекции Зималетто в зале клуба – и если она, Кира, пойти не хочет или не может, то они пойдут с Малиновским.
Переговоров с Синицким никаких, конечно же, не вели, а проводили время в компании с прелестными Очаровашками, которых где-то раздобыл Роман.
Все было как всегда: дошли до нужной кондиции, путем обмена несложными знаками решили вопрос о разделении на пары для продолжения вечера уже в интимной обстановке. Малиновский повез свою пассию, как всегда домой – «смотреть марки», а Жданов поехал со своей девицей в мотель – тоже как всегда. Так сложилось, что домой он женщин не приводил, якобы потому, что Кира могла нагрянуть в любой момент, а на самом деле, потому что считал свой дом крепостью, в которую нет входа никому временному – там же будет когда-то жить его семья: жена, дети…
Девушка ему нравилась, похожа она была на Ларину: те же формы округлые, такое же кукольное личико без малейших признаков мыслительного процесса…Вернее сказать, процесс был, но направлен он был на одно: заполучить этого мужчину. А на какое время – это уж как повезет…
Все в ней Андрея устраивало, все сулило получение удовольствия, но…увы!
Все произошло должным образом, никакого фиаско с его стороны, и большие навыки со стороны партнерши, а удовольствия не было. По крайней мере, у него. Девушка, скорее всего, получила то, что хотела, поскольку тут же уснула и улыбалась во сне вполне довольно.
А он спать не мог. Хмель полностью улетучился и вся ситуация нервировала его.
Зачем, почему он здесь, рядом с совершенно не нужным ему человеком, о котором он ничего не хочет знать?
Вдруг показалось, что если она повернется и нечаянно коснется его, он испытает отвращение. Непроизвольно он отодвинулся на край постели, а потом и вовсе встал, оделся, оставил на столе записку, что номер оплачен до полудня, и, не попрощавшись, уехал.
А рано утром, приехал в офис, и, не заходя в кабинет, спустился на производство.
Малиновский все же нашел друга и президента, и, конечно же, учинил ему допрос.
- Жданов! Вот ты где прячешься…
- Почему прячусь? Я работаю… А вот ты, похоже, еще не начинал работать.
- Да в офисе никто не работает, все ищут президента! Машина твоя в гараже, Потапкин тебя видел, и все – как в воду канул. Виктория сказать ничего не может – сама недавно появилась, Кира в бешенстве – ночевать ты не приехал, телефон твой не отвечает.
А мне Анжелочка позвонила, говорит, бросил ты ее подругу в номере, ушел неизвестно когда, и по-английски. Что случилось-то? Или…не случилось совсем?
- Да нет, с физиологией все в норме. Нервишки шалят. Побоялся, что нагрублю девушке, и ушел. Она же ни в чем не виновата, она старалась…
- Фу…Полегчало… А то я было уж испугался за твое здоровье. В прошлый раз Изотову прогнал…
- Ты же знаешь Леру! Она прямо в кабинете собиралась соблазнить меня! А мне это надо?
- Ну, раньше ты вроде бы доволен бывал… Кабинет тебя устраивал, да и другие места тоже.
-Вкусы меняются. Извини… И Лере скажи, чтобы не приближалась ко мне!
- Все, все… Успокойся, не кричи. Я понял – у тебя новые вкусы! Очень хорошо! Вот в субботу и опробуем! Меня… Нас пригласили в кафе, на день рождения!
- Кто?
- Такие девочки!
- Модели?
- Ни в коем разе!
- Профессионалки?
- Обижаешь…
- Тогда кто?
- Сам увидишь.
- Нет, так не пойдет. Говори, кто такие, иначе я – пас…
- Я скажу, но ты пообещай, что от приглашения не откажешься.
- А вдруг там крокодилицы… Нет, я так не могу!
-Ты можешь мне поверить на слово, я тебя никогда не разочаровывал
- Ну, хорошо, я обещаю не отказываться. Говори, кто такие.
- Раечка и Томочка, с производства. Девочки симпатичные, не испорченные – как твоя Пушкарева, только нормального вида.
Упоминание о Кате вызвало щемящую грусть и желание окунуться в ту атмосферу.
Он согласился. Девочки и вправду были славные. Он выбрал Тому – она так мило смущалась под его взглядом, краснела до корней рыжих, кудрявых волос, так что веснушки-конопушки на носу и скулах становились незаметными, а на глазах появлялись слезы. Наверное, ей наговорили о нем Бог весть что, и она боялась, что он потащит ее прямиком в постель.
Потом-то они подружились, душевно так поговорили… Она его пожалела даже. Погладила по волосам и сказала, что он похож на волчонка, потерявшего мать. Надо же, такая молодая, а так точно определила его сущность! Он и вправду будто потерял что-то важное, не знал, как жить без этого, но и что потерял, не догадывался.