И она «поправилась» - ребенка ждала. Не ко времени, а что делать? Оба виноваты.
Павел повел себя достойно – коли уж такое случилось, повел ее в ЗАГС, свадьбу сыграли, не пышную, конечно, но все у нее было: и кольцо, и платье белое. Родителей на свадьбе не было, ни ее, ни его. Молодежная была свадьба, студенческая: ребята и несколько девиц с его группы, и ее девчонки из столовой. Вначале все стеснялись – парни смотрели снисходительно, подружки ее или жались у стенки, или наоборот вели себя нарочито развязно. Она чувствовала неловкость за них, а Павлу было неудобно перед своими друзьями – не из их среды жену выбрал… Но потом все перезнакомились и так было весело! Замечательная свадьба получилась! Оказалось, что различия между ними такие незначительные, а общего у них так много. И главное из них - молодость!
А с родителями потом познакомились. Съездили и в ее деревню, и в его городок, похожий на большое село. Там тоже праздновали, но те «свадьбы» не запомнились.
Глебушка родился в срок. Здоровенький и спокойный – он им совсем не осложнил жизнь. И ночью не плакал, и днем сам с собой «гукал». С ним охотно оставались соседки, если ей нужно было сбегать в магазин за продуктами, или в молочную кухню за кефирчиком для ребенка. А потом она и на работу вышла – на одну стипендию не прожить. Старалась в разные смены с подружкой попасть, чтобы та приглядела за малышом. А если не получалось, хозяйка его в свою комнату брала, играл он там, на ковре, а чаще спал под стрекот ее машинки. Ольга в долгу не оставалась, по ночам строчила на машинке, «отрабатывала» услугу… Павел ребенком практически не занимался – у него учеба! Ольга, сама не имея образования, относилась к его учебе благоговейно, считала ее чем-то недосягаемым для простых смертных. Всю заботу о сыне, все хозяйственные дела, включая вопрос о деньгах – где и как их заработать, как растянуть от зарплаты до зарплаты, она взяла на себя – пусть Паша учится… Павел ей свою стипендию отдавал полностью, брал только на проезд и на обед, но сколько после этого оставалось? Он не спрашивал. А она не жаловалась – работала, подрабатывала (она уже неплохо шила, и брала несложные заказы – хозяйка ей организовывала), приносила еду со столовой.
Она очень ждала окончания его учебы. Казалось, что тогда начнется настоящая жизнь: Павел будет зарабатывать, она тоже будет работать, но без подработки, нормально – отработала смену, и домой. И только домашние дела: заботы о сыне. о муже, обустройство их дома… У них ведь будет свой дом? Паше, как молодому специалисту, должны жилье дать. Мечтала она, да только не осуществились ее мечты.
Павел получил распределение на подмосковную фабрику. Ее уговорил остаться пока в Москве – он устроится, и заберет их с Глебом! Не нравилось ей такое решение. Вместе спокойнее. Но перечить не стала – он муж, он лучше знает.
Потянулись длинные, однообразные дни. Месяц шел за месяцем, а Павел все не забирал их – квартиру ждал хорошую. «Если въехать в коммуналку, - говорил, - так там и останемся. Лучше подождать!». Она ждала. Целый год! А когда дали квартиру, Павел развелся с ней, и женился на другой – на Маргарите…
Вон она идет к ним. Зачем? Потребует уйти? Считает, что она подозрительно траурно выглядит? Так она не одна – весь женсовет в траурном наряде. Платки черные, конечно не на всех… Еще Машка только. Странно для ее характера…
А вон и Юлиана! И тоже в черном! Как всегда элегантная – костюм, шляпа… Будто на подиуме. Только в черном. И дочка с ней… Большая уже… Сколько ей, лет 7-8? И Роман рядом. Почему они не поженятся? Столько лет вместе… И девочка его любит – за руку его держит, а не мать…
Все вообще думают, что это его дочь, а она сомневается… Почему? Словами выразить не может, а сомневается…
========== Андрей ==========
Андрей.
Он сидел возле матери, смотрел на отца и ничего не чувствовал. Ни скорби, ни жалости утраты – ничего! Это пугало – ведь умер отец! Пытался настроить себя, вспомнить что-то хорошее про отца, но и это не получалось. В конце концов, понял, что все чувства умерли раньше, при жизни отца.
Началось все в тот день, когда раскрылся обман с залогом компании. Это была его вина, только его, хотя и Катя и Роман в этом участвовали. Но все было не настолько трагично, чтобы вычеркнуть навсегда из сердца сына! А отец поступил именно так: вычеркнул! Выбросил из сердца, из семьи, из компании. Заодно с ним уволил и Малиновского, и Катю. Он долго надеялся, что отец остынет, простит его, ведь он же сын его, единственный…Но нет, не простил, и с этим пришлось жить.
Как и с тем, что Катя исчезла из его жизни… Она имела право так поступить – он так обидел ее… Не просто обидел, оскорбил ее лучшие чувства: он усомнился в ее порядочности, он использовал ее как инструмент, чтобы не потерять компанию, он ревновал ее к Зорькину-боялся, что тот через Катю овладеет деньгами компании.
Так все началось, а потом…он влюбился и ревновал уже к Зорькину не как к возможному хозяину денег компании, а просто как к мужчине, которому Катя отдает предпочтение. Он полюбил ее по-настоящему, а она этого не знала. Для нее все остановилось на злополучной инструкции Малиновского. Она поверила бумаге…И он сам этому способствовал – своими действиями. Он совершал их не задумываясь, по инерции – ей нравятся открытки и игрушки – пожалуйста! Он готов дарить их! Ну а то, что это заготовки Малиновского…Разве это важно? Он же любит ЕЕ! А она думала, что он компанию так сильно любит, что продолжается игра… И остановила ее! Неумело, глупо, поддавшись эмоциям… Она не дала ему возможности оправдаться, все объяснить… И исчезла…
Это было самое тяжелое время в его жизни. Он остался совсем один – НЕ президент,
НЕ сын, НЕ друг, и НЕ любимый мужчина.
Катя оставила доверенность на имя отца, и тот назначил Воропаева исполняющим обязанности президента. Они с Романом остались без работы – не идти же на поклон к Сашке!
Они и раньше больше соперничали, чем «дружили», хотя и выросли вместе – дружба была между их родителями. Настоящая, без кавычек. Дружить им приходилось из-за Киры – одному она была невестой, другому – сестрой. А соперничали из-за компании – оба мечтали о президентском кресле. Но ни дружба, ни соперничество не должны были , не могли так изуродовать их отношения – до каких-то пор вполне нормальные, дружеские…
Стычки происходили регулярно, казалось на пустом месте, и была в них какая-то подоплека, понять которую Андрей не мог… Со своей стороны он всегда ждал от Сашки подвоха, был настороже, а Воропаев…он откровенно куражился, глумился над ним . Он будто знал какую-то тайну, дававшую ему превосходство над Андреем…
Да… изменилась жизнь… Не стало должности, поубавилось, а затем и сошло на нет, число поклонниц. Ему-то они уже и не были нужны, он хотел только Катю, и никого более, а Роман переживал такой поворот…
С Кирой он тоже окончательно порвал. И не только потому, что при голосовании – а Жданов-старший, предложив кандидатуру Александра, все же устроил голосование – она выступила за брата, а не за него. Главное было в том, что она не вызывала в нем больше ответных чувств. И если раньше он пытался изобразить что-то, то теперь не считал это нужным.
Маргарита, конечно, звонила – мать есть мать, но она была далеко. Вскоре после Совета, как только Александр вступил в должность, они с отцом уехали в Лондон.
И Кати рядом не было. Ее вообще в Москве не было! Пушкаревы от него скрывали место ее нахождения, а сама она не звонила.
Прошла всего неделя, а в нем по отношению к ней сменилось столько эмоций и чувств: сначала он недоумевал, почему она так поступила – проще было поговорить и все выяснить, потом злился на нее – оставила его одного с его бедами, злость сменилась неверием – значит, не любила его, притворялась, хотела компанию заполучить! Последнее чувство было совсем мимолетным – не могла она этого желать, он же знал, ощущал ее как самого себя. Тогда что же? Обида? Или…неверие? Она не верит в его любовь? Но почему? Разве не чувствует ее? Боится… Ну конечно, она боится поверить… Если бы он сам все рассказал, она бы поверила, а так…
Он все-таки нашел ее координаты! Помогла Елена Александровна, ее мама. Он пришел к ней, повинился, сказал то, что должен был сказать Кате, и она ему поверила! И сказала, что Катя в Египте, с Юлианой. А дальше – дело техники и связей! А у Малиновского связи везде! И он его друг! Все же друг …
Уже на следующий день он был в Египте. Поселился в том же отеле, но на глаза Кате не показывался и из номера почти не выходил – наблюдал с балкона за ее передвижениями.
Она изменилась: одежда другая, очки другие, и волосы не собраны в пучок, и тем более не заплетены в косички, а распущены по плечам или схвачены заколкой. Красивая она стала, современная! Но только внешне. Чувствовалось даже на расстоянии, что вся эта оболочка ее тяготит, держит в напряжении. Утром, выходя из отеля, она пугливо оглядывалась, одергивала свой наряд – непривычен он ей был. Днем он видел ее с группой участниц конкурса – и тоже она была скована, нерешительна. Не ее это дело – работа с людьми! С цифрами она расправлялась увереннее. Научится, конечно. Она девушка талантливая.
В один из вечеров она вернулась не одна. Ее провожал молодой мужчина… Светлый такой, весь в белом – не человек, а ангел во плоти. Видимо они долго гуляли, а она не привычна к каблукам, устала. Он хотел понести ее на руках, подхватил уже, но Катя отстранилась, поправила платье, сняла туфли и пошла босиком.
У него внутри все похолодело, руки сжались в кулаки, а ладони вспотели. Но пересилил себя, не кинулся к ней выяснять отношения, остался стоять у окна. Судьба его вознаградила – человек-ангел вышел буквально через минуту, и он смог вздохнуть полной грудью…
*
Катя вышла из отеля рано утром в пляжной панаме и сарафане – явно намеревалась позагорать на берегу. Он пошел следом за ней. Случайно, или нет, но он тоже был весь в светлом: белые льняные брюки, и белая же рубашка навыпуск, с короткими рукавами, и светлые сандалии на босу ногу.
Шел в отдалении – пляж в это время пустынен и она могла заметить его. На берегу Катю ждала Юлиана. Они не стали раздеваться, встали на колени – Катя впереди, Юлиана за ее спиной. Виноградова что-то говорила, ритмично раскачивалась вместе с Катей, обхватив ее за плечи руками. Ясно! Очередное «колдовство». Юлиана склонна к мистицизму, заговорам, самовнушению. Однажды, перед Показом и на нем испробовала свои методы – топталась на его голой спине босыми ногами в такт восточной мелодии. Он тогда чуть не взвыл – мужик же! Но помогло! Он успокоился и провел Показ на уровне. Может и Кате поможет. От чего? От памяти о нем?
Он решил подойти ближе, но Виноградова уже закончила, поднялась на ноги и Катю подняла. Развернула ее лицом к солнцу – и к нему! Он был между ней и солнцем, - чуть подтолкнула, а сама пошла в другую сторону.
Они шли навстречу друг другу. Катя шла с закрытыми глазами, очень медленно, и что-то тихо говорила. Ветер доносил до него только отдельные слова, обрывки фраз.
… «Ты обманул… был жесток… использовал»…
… « Должна простить…Отпустить… Не хочу ненавидеть… Лучше любить»…
- Я буду любить. Всегда, – в этот момент они оказались рядом. Она открыла глаза, но увидела в нем не реального человека, а призрак, вызванный ее сознанием.
- Ты пришел…
- Да, Кать. Я пришел… я очень виноват…
- Я просила тебя. Я должна была простить, чтобы жить без ненависти. С любовью жить. Я все равно тебя люблю…
- Я знаю… вижу… но я не достоин…
Она вдруг очнулась, глаза ее широко раскрылись в изумлении – она осознала, наконец, что он реальный, и он здесь.
- Андрей… Как ты здесь оказался?
- Я приехал к тебе. Я должен тебе все объяснить…
- Ты слышал – я простила тебя. Я тебя отпускаю… и люблю…
- Ты любишь не меня. Ты любишь свою мечту. Ты сделала меня своим принцем, и его ты любишь. Его ты простила – мечта должна быть мечтой. А я не принц, я всего лишь человек. И не самый лучший. Но ты увидишь, я стану достойным твоей любви! Мы начнем с чистого листа. Как будто ничего не было. И ты… Ты полюбишь меня! Я сделаю все возможное и невозможное… Иначе я не смогу жить…
Ты поможешь мне?
- Да…
Все напряжение, которое скопилось в ней, выплеснулось наружу слезами. Она плакала беззвучно, без всхлипываний и рыданий. Слезы просто текли по ее лицу, а губы улыбались – это были слезы очищения.
Он стоял рядом. Сжимал ее в своих руках, но не делал попытки поцеловать – смотрел на ее слезы, глотал комок из них в своем горле, и крепче стискивал зубы, чтобы не дрожали губы – он плакал молча…
*
- Маргарита, позвольте выразить Вам… - Андрей вздрогнул от знакомого голоса, очнулся от воспоминаний, - перед ними стоял Воропаев. Говорит обычные в таком случае слова сожаления, а в глазах никакой жалости, только злорадство и опять же тайное превосходство. Но это только для Маргариты его истинные мысли – тайна. Для Андрея тайны уже нет…
Это случилось вскоре после того, как Александр стал президентом – исполняющим обязанности, но это не существенно, фактически он и есть президент. Андрей зашел в кабинет, еще недавно бывший его местом работы, забрать свои вещи. Рабочий день закончился, в офисе никого не было. Даже Сашкина пунктуальная секретарша оставила свой пост – видимо Воропаев ее отпустил, иначе она бы не посмела.
Александр сидел в кресле, откинувшись и положив ноги на стол. Курил трубку и пил коньяк. Изрядно уже выпил – бутылка была наполовину пуста. В другом состоянии он вряд ли сказал бы то, что сказал… Разумеется, он этого хотел! Какой смысл просто знать тайну? Если соперник не знает о ней, он не почувствует своей ущербности… И он не удержался, сказал.
- Что, «сыночек», не ожидал от папочки? Думал, простит он тебя, думал ты единственный… А вот и нет! Нашлись и другие…
- О чем ты? Кто – другие?
- Я о сыновьях… которые любимые…
-Чьих сыновьях?
- Папочки нашего! Пал Олегыча!
- Ты пьян! Совсем голову снесло…
- Не веришь? Зря! Вспомни! С самого детства он меня больше любил! Тебя наказывал, а меня защищал! И в Гарвард отправил! И голосовал за меня! И компанию доверил!
- Он жалел тебя. Из-за друга своего погибшего.
- Неправда, он и раньше ко мне относился как к сыну… любимому…
-Кто тебе сказал, что отец… что Павел Олегович…
- Мама сказала… перед смертью…В той аварии отец сразу умер. А она некоторое время жива была. Недолго, но успела сказать мне: «Будет трудно, ты к Павлу иди. Он твой отец…»
Андрей поверил сразу – не мог Сашка на мать такое наговорить, он ее боготворил.
Да и память услужливо подсовывала картинки из прошлого – отец действительно относился к Сашке с бОльшей любовью. Теперь понятно, почему так происходил. Вина перед его матерью, которую он, видимо, любил, перед другом своим, которого предал, оборачивалась любовью к их, а, по сути, его сыну. Эта любовь была искуплением греха. А после гибели Воропаевых она дополнялась еще и любовью-долгом живущего по отношению к мертвым.
Перед тем, как уйти, спросил
- Отец знал, что ты знаешь?
- Знал.
- И когда ты ему сообщил? Когда тебе стало особенно трудно?
- Перед выборами президента.
- Надеюсь. Ты не будешь это афишировать? Тут ведь и твои родители замешаны.
- Не буду, конечно. Именно из-за родителей. Из-за мамы. Я бы и тебе не сказал, если бы ты Киру не бросил. Еще и ребенка не признал. Не могу видеть твою счастливую физиономию!
- Ребенок не мой! Я это знаю!
- А чей-же? Павла что ли?
- Ты что, совсем уж отца унизить хочешь? Не мог он с Кирой… он пожалел ее, дал ребенку свою фамилию. А чей ребенок, ты у Киры спроси. Ты же брат, тебе она скажет
- В том-то и дело, что не говорит. И это подозрительно.
- Ну, все, закроем тему. Будем считать, что братский разговор прошел в теплой, дружеской обстановке.
- Ты не вернешься в компанию?
- А ты этого хочешь? Боишься не справиться?
- Справлюсь! И не надейся…
- Тогда прощай!