С тех пор я опять у них бываю. Сегодняшний выходной тоже у них провел. Собирались с Палычем пикник устроить: шашлыки и все прочее на природе, но с погодой не повезло: дождь с утра зарядил. И сейчас все моросит, да холодный такой, как осенью. Ничего, мы и дома неплохо время провели: камин разожгли, с Катиными родителями в карты играли, потом мы с Андреем две партии в бильярд (с виски!) провернули и напоследок все вместе с детьми в лото играли, как в детстве. Разумеется, и шашлыки пожарили – в микроволновке, ну и все остальное приготовили. Дети сначала расплакались, что на природу нельзя, так Андрей им дома пикник устроил. В столовой на полу цветы в горшках расставил: пальмы, кактусы, все, что было, коврик посредине расстелили, кушанья поставили, расселись вокруг – чем не пикник? Детишки веселились!
Катя в нашем веселье мало участвовала – лежала больше, отдыхала. Она в последнее время неважно себя чувствует: она беременна (уже третьим ребенком) и тяжело переносит это состояние – даже в больнице лежала. Андрей с нее глаз не спускает, следит, чтобы не перенапрягалась, чтобы детей не поднимала: они тяжелые уже, и витаминами пичкает: то яблоко ей почистит, то свежий сок отожмет. А она все равно бледная, с кругами вокруг глаз и дышит тяжело, хотя рожать ей еще нескоро.
Ничего, справится, не в первый же раз: опыт есть.
Дождь все шел, дворники мельтешили перед глазами, давая возможность видеть хоть что-то в сплошном потоке небесной хляби. Дорога была привычная, не перегруженная в это время суток, и Роман ехал «на автомате», почти не глядя по сторонам. Он не заметил одинокую фигуру на обочине и, уже проехав несколько метров, вдруг осознал, что там кто-то стоит. Он сдал назад, остановил машину и открыл дверцу. Она стояла, видимо, очень давно и уже не пыталась даже остановить попутную машину. У нее ничего не было в руках: ни сумки, ни зонта. Будто выбежала на секунду по неотложному делу, да так и осталась стоять на этой обочине. Одета она была тоже не по погоде: легкое платье промокло насквозь и облепляло фигуру, ничего не скрывая. Длинные мокрые волосы тающими сосульками лежали на плечах. С них бежали ручейки и добавляли сырости ее наряду.
– Садитесь, подвезу, - а в мыслях мелькнуло: «мокрая курица».
Она села, ни о чем не спросив, не надеясь, что еще кто-то остановится.
Долго ехали молча. Немного освоившись, она отважилась на вопрос.
– А куда мы едем?
– До Москвы дорога одна, а там решим. Вам куда нужно?
– Вы меня у метро высадите – я на вокзал поеду.
– Я могу Вас до вокзала сам довезти. Вам на какой вокзал?
– Мне все равно. Я никуда не еду.
– Зачем же Вам на вокзал?
– Надо же где-то обсохнуть и ночь переждать.
Роман больше не задавал вопросов и остановил машину только у своего дома.
– Вот мы и приехали! Прошу! – он галантно открыл дверь машины.
Выходя, она ужаснулась
– Ой, я Вам всю машину намочила!
– Ничего страшного, высохнет. И даже чихать не будет!
– А куда мы приехали? Где же вокзал?
– Это мой дом, а на вокзал ехать не стоит: там Вас милиция заберет.
Она криво усмехнулась:
– А расплачиваться за жилье придется натурой? Забыла сказать Вам, что денег у меня нет, даже за машину нечем расплатиться. Так получилось.
– Я что, похож на бедного инженера, который подрабатывает извозом?
– Нет, у Вас дорогая машина, вряд ли подрабатываете…
– Давайте зайдем в квартиру, Вам нужно согреться. Вы простудитесь. Надеюсь, на маньяка я тоже не похож?
– А какие они?
– Давайте дома все обсудим. Заходите, не бойтесь. Я точно не маньяк и даже не извращенец. Я женщин люблю, но только, если они меня тоже любят.
Пока сидели в машине, пока препирались у входа, все казалось просто и естественно.
В квартире оба почувствовали неловкость, но пути назад не было.
– Вы примите ванну, согрейтесь, а потом чаю с коньяком попьете – надо бы с малиной, но у меня ее нет. Ну, идите, идите! Вот Вам полотенце, халат мой наденьте – он там за шкафчиком висит. Ванна налево!
Когда она вышла из ванны – свежая, румяная, – он залюбовался ею. Недолго, на минуту, но залюбовался.
– Мы еще не познакомились. Меня Романом зовут.
– А я Полина. Ваше имя соответствует Вашему характеру?
– Наверное «да». Я женщин люблю, но только, если они меня любят. Я Вам, Поля, тут подобрал кое-что: футболку, костюм спортивный. Переоденьтесь, если хотите. На кухне обещанный чай и бутерброды. Поешьте и ложитесь – кровать в Вашем распоряжении.
– А Вы? Я могу на кухне, на стульях или на полу.
– Ну, зачем же, Вы моя гостья, так что ложитесь, отдыхайте, а я ухожу: у меня свидание. До утра.
То, что на работу он пришел не из дома, было делом обычным, поэтому он даже не вспомнил, что оставил в квартире совершенно чужого человека. После работы он поужинал в ресторане и собрался к очередной Анечке-Раечке. Предварительно заехал домой переодеться. Зайдя в квартиру, он с удивлением увидел чисто вымытые полы, посвежевшие занавеси на окне, аккуратно заправленную постель. Вкусно пахло жареной картошкой.
Сразу все вспомнил и с ужасом подумал: «Она же голодная целый день! В холодильнике ничего нет, а выйти без ключей она не могла. Да и денег у нее нет».
– Поля, простите меня, я забыл Вам ключи оставить.
– А зачем мне ключи? Все равно идти некуда. Я тут у Вас картошку нашла, пожарила. Есть будете?
Хотел отказаться, сказать, что в ресторане поел, но стало от чего-то стыдно.
– А Вы уже поели?
– Нет, я Вас ждала, думала вместе…
– Спасибо. Не ожидал. Тогда давайте ужинать.
Потом он опять уехал. К другой Анечке-Раечке. Так продолжалось две недели: ночевал у подружек, но с работы торопился домой: привык уже к ужинам вдвоем. К разговорам обо всем и ни о чем. В один из вечеров Полина рассказала ему свою бесхитростную историю:
приехала в Москву из провинции учиться, но не поступила. Домой возвращаться не захотела: там ее не ждали. У матери семья новая, ребенок маленький.
Искала работу. Подружка из тех, с кем поступала, предложила пойти работать няней в семью ее приятельницы. Согласилась, хотя жить предстояло в загородном доме. Нормально работала: ребенок не слишком капризный, хозяйка не слишком вредная. А хозяина почти и не видела: всегда он на работе. Хозяйка целыми днями слонялась по дому – мучилась от безделья. И только один раз в неделю уезжала на весь день в город: наводить красоту во всевозможных салонах.
В один из таких дней хозяин вернулся домой днем – она только ребенка спать уложила, зашел в ее комнату и без предисловия велел раздеваться, а иначе уволит. А куда она зимой? Без прописки, без денег, без знакомых.
Так и жила. Притерпелась, смирилась. До того дождливого дня. Хозяйка тогда неожиданно вернулась и «застукала» их. Выгнали сразу – при чем сам хозяин, что было обиднее всего. И денег не заплатили. И вещи не дали собрать.
Они съездили в тот дом. За документами: без них не обойтись. Роман сам в дом пошел. Полину в машине оставил: во избежание инцидентов.
Заимев документы, стала она просить устроить ее на работу.
– Роман, Вы же в компании непростой служащий, я вижу. Устройте меня: пора мне самостоятельно жить.
– Моделью что ли?
– Какой моделью? Зачем Вы смеетесь надо мной? Да хоть уборщицей. Я на все согласна!
– Хорошо, Поль, я подумаю, поищу вакансию.
Сказал серьезно. А в душе неприятно похолодело: «уйдет от меня, а как же я? Я уже привык, что она со мной».
В этот вечер он не ушел после ужина: собственно и идти было некуда: у всех подружек побывал, а посещать по второму разу рискованно, могут претензии предъявить, а он к свободе привык. К свободе привык и к Поле привык – что делать-то?
Взял газету, включил телевизор, сижу, как ни в чем не бывало.
– Роман, а Вы позже поедете?
– Нет, Поля, я никуда не пойду: дома буду ночевать!
– Тогда я…
– И ты будешь дома! И в постели, как обычно! И не бойся. Я уже говорил тебе, что не маньяк и без согласия…
Он встал, сдернул покрывало, свернул его и положил по середине кровати.
– Вот граница! С одной стороны моя территория, а с другой – твоя.
Быстро лег, чтобы возразить не успела, и заснул мгновенно: все-таки две недели не спал нормально.
Среди ночи проснулся… от взгляда.
Она не спала: глаза широко открыты. Смотрит в потолок и губы дожат – вот-вот заплачет.
Осторожно дотронулся до ее плеча.
– Поль, ты чего не спишь? Боишься меня что ли?
Резко, с отчаянной решимостью повернулась к нему.
– Я тебя не боюсь, я тебя …люблю!
Сказала, как в омут кинулась. И уткнулась ему в грудь и обожгла ее горячими слезами.
– Не плачь, Поль! Я, может, тоже люблю тебя, я не знаю – не понимаю, что со мной происходит. Может, и такая любовь бывает. Разберемся! Ты только не уходи от меня.
Поцеловал ее в макушку по-отечески, вытер рукой слезы, обнял, погладил по спине.
И вдруг понял, что желает ее, не Анечку-Раечку, а именно ее, Полю, Поленьку…
Три месяца прошло. Я будто родился заново, чувства из груди рвутся, всех обнять хочется.
Андрюху не проведешь: заметил мое состояние. Пришлось рассказать. Смущался, как пацан. А он серьезно выслушал, без шуточек. Сказал только: «Рад за тебя, Роман» и руку пожал: крепко, по-мужски.
Урядов место нашел на производстве, только стоит ли начинать ей работать? Полинька-то беременна уже…
========== Глава 16 Катя. Глава 17 Андрей ==========
Глава 16. Катя
Из загородного дома мы в городскую квартиру переехали: мало ли что, а здесь все рядом: и больница, и Зималетто. Да и мама не могла больше за городом жить: у папы инфаркт случился, в госпитале лежал, а вчера его в санаторий перевели, долечиваться. Мама с ним поехала. Устроит его, посмотрит несколько дней как и что и вернется: у меня срок родов приближается, а детей одних не оставишь.
Вчера на осмотре была – врач не доволен, ребенок все еще поперек лежит, а пора уже головкой вниз. Остается надеяться, что за оставшиеся две недели повернется как надо. И кровь опять плохая: гемоглобин низкий. Чем только меня Андрюша не кормит: и фрукты, и икра: черная, красная, и пюре из полусырой печени сам лично делает, а толку мало.
Еще и сердце слабовато работает, а ребенок крупный: предполагают около четырех килограммов. Трудно будет рожать. Я очень боюсь, что плохо все кончится. А что, и в наше время умирают во время родов. Когда не сталкиваешься с этим, не знаешь, а, оказывается, случается и такое. Операцию не предлагали: не первые же роды, да я и не
согласилась бы. Ребенок, когда сам рождается, уже учится трудности преодолевать, и потом растет более целеустремленным, активным. Я это не сама придумала, так ученые говорят.
Не ладно что-то со мной. Не нужно было поднимать Павлика, когда в кроватку укладывала. Андрей же научил его залезать со стульчика, и ему это очень нравится, а я по привычке сама положила. А он-тяжеленький уже.
Не хотела Андрея беспокоить, но придется, боль усиливается. Все может быстро произойти: роды-то третьи. А детей-то с кем оставить? Придется на скорой ехать, а Андрей с детьми останется, хотя с ним мне было бы спокойнее, с ним я ничего не боюсь.
Глава 17. Андрей
Позвонила Катя, кажется, началось, хотя вроде рано еще, но раз позвонила - надо срочно ехать, она не стала бы беспокоить зря.
- Мария!
- Да, Андрей Палыч.
- Отмените все встречи и переговоры . Перенесите их на несколько дней или, если не получится, передайте все дела Роману Дмитричу.
- Андрей Палыч, что-то с Катей?
- Похоже да. Я поехал.
- Роман, хорошо, что зашел. Остаешься за главного. Меня не будет пару дней.
-Что, уже? Да не переживай ты так! Родит, не первый раз.
- Да, теща в отъезде - с кем детей оставить не придумаю.
- Все нормально. Я сейчас домой съезжу, Полю привезу, она посмотрит за ними. Они где, за городом?
- Нет, здесь.
- Совсем хорошо. Поезжай, я мигом!
Кончались вторые сутки, с тех пор, как он привез Катю в больницу, а она никак не могла родить. Андрей был неотлучно рядом с ней, но как помочь? Сто раз пожалел, что послушал Катю, и они отказались от операции. Тоже мне, придумала: « ребенок должен быть активным».
Ну, был бы спокойным, зато сама бы не мучилась так. А теперь поздно об операции говорить, процесс начался. Как там врач сказал? «Ребенок в створе, то есть на пути на свободу. Если затянуть процесс родов, он может задохнуться.» А у Катеньки силы кончились, сердце не справляется с нагрузкой. Врач говорит, что организм у нее устал, а сама она потеряла веру в себя, перестала бороться. На очереди стоит вопрос «кого спасать - мать или ребенка?» И как на него ответить? Как взять на себя ответственность за жизнь другого человека? Неразрешимый вопрос.
Вышла акушерка, пригласила его в «родовую», хотя и нельзя туда посторонним, но случай исключительный: Катя попросила, и ей пошли навстречу.
Увидел ее, и сердце сжалось: белая, как полотно, губы искусаны, потрескались, как в лихорадке. Лицо осунулось, одни глаза на нем: огромные, но потухшие.
Врач тихонько, чтобы только он слышал: «Мы сделали все, что могли. Теперь только она сама должна преодолеть себя, сделать последнее, решающее усилие. Помогите ей.»
Подошел к ней, встал сзади, взял за плечи. Поцеловал в спекшиеся губы.
- Кать, ну что ты расклеилась?
Почти неслышно, с трудом выговорила:
- Прости Андрей… Я не могу его родить…Ты так хотел его… А я не могу.…Прости
Две слезы выкатились из глаз, и пропали на воспаленных губах. Она закрыла глаза и отвернулась от него.
- Катя! Катенька! Пожалуйста, не закрывай глаза! Ты не можешь так поступить с нами! Подумай о детях, они так ждут тебя! А я? Ты же знаешь, я пропаду без тебя!
- Кать, ты должна, ты обязана, понимаешь! Соберись, Кать, ты сильная, я знаю, какая ты сильная! Ты сможешь, обязательно сможешь, поверь мне!
Открыла глаза, посмотрела на него: с укором, с мольбой, с надеждой.
- Давай, Катенька! Я помогу тебе. Я отдам тебе все свои силы. Возьми их, Катя! И давай еще раз, еще раз Катенька, ну давай…
Почувствовал, как под его руками напряглось ее тело. Она глубоко вздохнула и выдохнула с долгим, душераздирающим криком.
Показалось, что гаснет свет. Окружающих заволакивал туман. Ничего не было слышно, кроме этого крика.
Почувствовал резкий запах :сестра совала ему ватку с нашатырем. Сразу все прояснилось, туман рассеялся. Люди приобрели четкие очертания. Только крик - он продолжался. Но почему она кричит не своим голосом?
- Ну вот, папаша, все и закончилось! Смотрите, какого богатыря родили! Богатыршу! Девочка у вас!
Посмотрел на жену - она слабо улыбалась. Лицо было покрыто крупными каплями пота.
Обтер ее рукавом халата, уронил голову ей на грудь и, не стесняясь, заплакал.
Она дотронулась до его волос, хотела погладить, и вдруг спросила с тревогой в голосе:
- Андрей! Что это? У тебя …волосы на висках…. седые…
Попросили выйти из родовой палаты. Стоял в коридоре, ничего не замечал, охваченный радостным волнением. Потом показалось, что слишком много медработников проходят мимо, и слишком торопливо они это делают. Стало тревожно: не связано ли это с Катей?
Вышел давешний врач, подошел, молча встал рядом. Молчание затягивалось, становилось невыносимым.