Как-то моего вдохновения и окрыления хватило всего на половину пути к столице. Все же я сделала огромный крюк, возвращаясь домой из «Института благородных девиц», и теперь снова проведу три дня в пути. Если бы я выехала из своего учебного заведения утром, то к вечеру прибыла бы в Ганжан, а так трясусь в неудобной карете, пусть она и оббита замшей, но не такая просторная и качественная, на которой я возвращалась домой. А все ради конспирации; нанятый мной извозчик забрал меня в Арно-на-Марэ и вез в столицу Галлатии. Кроме него был еще мальчишка, который скреплял мой багаж и исполнял роль грума. Я скромно собрала всего три чемодана, а моя служанка обошлась всего одним. Голубем отправила письмо ректору, что забираю Элен себе в услужение, а с этой болтливой девицы взяла честнейшее слово и страшную клятву, что она не проболтается кто я такая, и будет называть меня мадмуазель Билль. И теперь мы вновь и вновь практиковали заученную фразу, хотя моя новая служанка еще делала промахи.
– Повтори-ка правдивую историю моего происхождения? – уже в который раз потребовала я от нее. Можно было бы обойтись и без этого, но сохранность моего титула – первостепенная задача, мало ли с какими придется иметь дело людьми.
– Младшая дочь среднего сына разорившегося виконта Брю, была отдана благотворительной подпиской в «Институт для благородных леди» и после выпуска обязана пройти практику в столичном участке внутренней полиции. А потом получить рекомендательное письмо для дальнейшей работы целителем. Родные живут далеко, у самых Паланских гор, и к своей дочери наведываться не будут, потому что, это непозволительная для них роскошь. Поэтому мадмуазель Билль разрешили взять только одну служанку и кое-какие сбережения матушки, чтобы она могла хоть как-то обустроится в столице. А я работаю у них бесплатно, и живу вместе с госпожой.
Хм, кажется, история вышла еще и очень грустной, как бы Элен не начали подавать милостыню, когда она вот таким вот голоском произносит заученные фразы. Но лучше перестраховаться, чем потом страдать от собственной глупости. Я удовлетворенно кивнула. Вопреки всем матушкиным настояниям, вместо дома я найму квартирку, не думаю, что для нас с Элен надобно много места, да и мне некогда будет просиживать в четырех стенах, я хочу взять от практики и столицы все те знания, которые вместятся в мою голову. И это единственное, что придавало мне сил, потому что не могла так долго сидеть на неудобном сиденье, когда тебя подбрасывает на каждой кочке, единственно мне нравилось то, что платье у меня простое, прическа незамысловатая, но опять же на галлатийский манер, хотя мне казалось практичным носить распущенные кудри, но пока рано бахвалиться булонскими корнями. Да и в моде распущенные волосы лишь у высокородной аристократии и не так давно, а для бедняков – глупость несусветная. Но я крепилась из последних сил, ибо не могла проявить слабость перед служанкой, да она меня засмеет, скажет, что ее госпожа – обыкновенная неженка. Нет, не бывать подобному.
– Элен, а у тебя есть знакомые в столице, которые бы знали, что ты прислуживала в Институте для благородных леди?
– Нет, что вы. Мои родные жили неподалеку, в деревушке, а про столицу я только из рассказов слышала, клянусь вам.
– Ладно, я тебе верю, да и не похожа ты на уроженку столицы: мало лоска, не задираешь нос и не блеешь всякую раболепную чушь.
– Тогда зачем вы взяли меня с собой, госпожа?
– Ты же видела прислугу моей матери, такие вышколенные и воспитанные слуги не прислуживают бедным. Я бы не смогла так быстро перевоспитать кого-то из них, а тебя и воспитывать не надобно, все твои задатки указывают на то, что ты не умеешь держать язык за зубами.
Элен даже втянула голову в шею, она уже ощущала себя какой-то неправильной служанкой и даже притихла. Кажется, я поставила ее на место, указав на некоторые недостатки ее профессионализма, но видно было, что она совсем не рождена для прислуги: девушка из благородного, но обедневшего рода, волею судьбы отправленная добывать средства для существования, на самом деле была девицей не глупой. Она прекрасно бы вписалась в роль какой-нибудь маркизы, графини или просто леди, если бы на то имела деньги. А так, сейчас она попала в услужение к настоящей принцессе и благодарит за это судьбу, когда бы ей еще удалось увидеть разом Булонию и Ганжан, если не во время поездок со мной.
Последним нашим ночлегом был ново построенный городок Колланж Вилль-Комерсанте, поскольку прежде здесь заправляла одна строительная фирма, которая и дала название нынешнему месту. И именно сейчас я могла понаблюдать за повадками столичных приезжих, поскольку их тут было много. Мы остановились в самой простенькой гостинице, опасаясь, что в более дорогих, я нечаянно наткнусь на своих знакомых или знакомых моей матери, и это будет лишним поводом для сплетен. Нет-нет, этого я обязана избегать.
Мы вошли в нижний вестибюль, в котором полно было разного народу: господа сидели у камина, пили грог и обсуждали деловые новости, пожилые дамочки примостились на удобных диванчиках, а кто победнее, смиренно ожидал на стульях. Мы с Элен тоже примостились на стульчиках, ожидая, когда консьерж освободиться и предложит нам свободные комнаты. Вообще-то я не привыкла к такому, обычно все уже было заранее договорено и мне лишь вручали ключ, а теперь я лишена статуса принцессы и ожидаю здесь, как обычная провинциальная жительница. А ведь мой живот неодобрительно урчал от голода, а ноги просто онемели в тугих ботинках и хотелось побыстрее прилечь, чтобы передохнуть. Видно, жизнь простого горожанина незавидная.
Моя камеристка не выдержала, Элен более привычна была к таким лишениям, потому она встала и направилась к хозяину заведения и громко потребовала предложить нам комнатки. Сухощавый господин удивился настойчивости бедно одетой служанки, недоверчиво окинул меня взглядом и посоветовал ей дожидаться своей очереди, но моя бойкая сопровождающая намекнула ему, что хоть мы и небогато одеты, но имеет те же права, что и богатые посетительницы, чем вызвала внимание к себе. Мне уже становилось не по себе, я хотела ее окликнуть вначале, но настырность Элен дала преимущество получить комнату быстрее, нежели бы мы ожидали вечно занятого консьержа. Я удовлетворенно взяла из ее рук свой ключик и даже не преминула поблагодарить, моя служанка улыбнулась. Казалось, что для нее все привычно:
– Вы правы, я слишком невоспитанна для обычной служанки какой-то леди, но для вашего нынешнего статуса вполне сгожусь.
И знаете, с этого момента я начала ее уважать, поскольку она имел какой-то опыт в тех сферах, где мне никогда бывать не приходилось, теперь столица не будет такой пугающей. На следующее утро мы завтракали в общей столовой, и я могла сравнить поведение дамочек напротив нас с приезжими господами. Во-первых, в Ганжане говорили без всякого акцента, чуть присвистывая слова, мы попытались повторить это с Элен и чуть не рассмеялись от того, как нелепо у нас получалось, но я опиралась на свои уроки родного языка и многочисленное общение с родовитыми мадемуазелями. Элен тоже много общалась, вращаясь среди знати, так что мы успешно победили свой провинциальный говор (меня выдавал легкий булонский акцент), и готовы были сразить новые вершины:
– Госпожа, вы видите, что они носят не такие длинные и широкие рукава, – заметила служанка, но я была одета очень скромно и нельзя было бежать и заказывать новое платье, обойдемся теми, что я сшила в родной Булонии.
– Мне ни к чему придерживаться моды, Элен, ты разве забыла, что я родом из обедневшей семьи, и может, подобное у нас носят ежедневно при любых обстоятельствах.
– Ах да, я так увлеклась в пансионе следить за модой, прислуживая знатным девушкам, что чуть не позабыла про наш уговор. Но вам все же надобно прикупить пару ленточек, они стоят всего три су, потому что если вы будете ходить под видом голодранки, то вам никогда не доверят важное дело, так и просидите в архивах.
– Откуда ты знаешь, что мне поручат или чего не поручат?
– Так вы же отправляетесь стажироваться целителем при участке местной полиции, а значит, будете присутствовать на опознании тел или выяснении причин смерти, а это уже настоящее расследование, разве вам подобное не интересно?
Хм, уже второй человек намекает мне на расследования, посмотрим, чем занимаются практиканты, но побывать на месте преступления, наверное, увлекательней всяких закрытых архивов. Ладно, ленточки приобрету, даже обедневшей знати порой надобно наряжаться. После завтрака мы проделали уже недолгий путь до столицы, а потом мне следовало отправиться на поиски участка местной полиции, вернее того места, где находился морг или кабинет целителя.
Мы вошли в непримечательное здание, и даже не через парадный вход, поскольку там находился участок внутреннего полка полиции, а черед боковую дверь, куда нам указал пожилой констебль. Я думала, что увижу огромное здание, удлиненное и обставленное стеллажами, но это была непримечательная приемная. Я присела на стульчик для посетителей, рассматривая продолговатые лавы, на одной из них разместилась Элен. Сразу по прибытию, мы умудрились снять номер в неплохой, по меркам столицы, гостинице, пусть я хотела выбрать комнаты на втором этаже, но консьерж предложил, что мне по статусу подойдет четвертый. А потом мы наняли экипаж и отправились по указанному адресу. И вот теперь сижу здесь, в комнатке с закопченной керосиновой лампой, с маленьким окошком, посеревшим от пыли, а передо мной только дубовый стол и письмо в дрожащих руках. Я не испытывала страха, но какое-то чувство неуверенности все равно присутствовало. К нам долго никто не выходил, хотя я позвонила в колокольчик при входе, моя служанка тоже заметно нервничала, теребя подаренный мною веер, но продолжала улыбаться мне: ей просто не нравилось подобное место.
Наконец из глубины нашей комнатки вышел поседевший, солидный господин. Он открыл в глубине небольшую дверцу и вошел, тяжело отчеканивая каждый шаг. Видно было, что он состоит на службе, поскольку привычки у него были заправского военного. Потом он сел и внимательно меня осмотрел, я протянула документы ему и стала дожидаться ответа. Господин долго жевал губами, читая послание от моего декана, и заметно хмурился. Видно, ему не доставляло удовольствия брать на практику девицу. Я прочла этот недоумевающий взгляд, когда он только меня увидел, но все же, могла потребовать от него право на уважение, согласно моей будущей профессии.
– И чего вас там научили в дамском пансионе? – с едва сдерживаемым презрением осведомился этот человек у меня. – Отчего мы должны принять вас на практику?
– Я была лучшей ученицей по целительству и мой декан – мосье Гранжалье – посоветовал мне попрактиковаться в своих теоретических знаниях именно здесь, у вас ведь престижное учреждение, – на этом слове он поперхнулся и чуть не расхохотался, я видела, как изменилось выражение его глаз, будто ляпнула какую-то глупость. Скажу по правде, мне этот господин совершенно не нравился, какой-то он был однобокий и совершенно не подходил для своей должности, кстати, хотелось бы выяснить, на какой он должности состоит. Но пока я лишь молчаливо дожидалась его вердикта.
– Вот же нынче настырный народ пошел, девиц в полицию отсылают, – отозвался он, справившись со своим приступом веселья. – Отучилась полгода на целителя и уже настырно лезет стажироваться. Да вас наизнанку вывернет, как только вы в смежную комнату войдете.
– Я училась два года, между прочим, в престижном заведении и не вам решать, вывернет ли меня или нет, – возмутилась я, вскочив со стула, но тут ко мне подлетела встревоженная Элен. Кажется, я не могла побороть некоторые повадки своего происхождения, и сейчас могу с треском провалить вступительный экзамен у этого закостенелого человека.
Он лишь досадливо приподнял бровь, а я побагровела от злости, и какое ему в сущности дело, что я буду делать или чего не буду делать, можно подумать, что практикантам что-то платят. Мне думалось, что они должны быть довольны тем, что им присылают свободные руки для самых черновых работ и нудной волокиты.
– Да уж, и такая горделивая девица решила сюда пойти, да от тебя одни проблемы будут, – спокойно ответил мне этот человек, хотя видно было, что он недоволен. – Езжай обратно в своей пансион, милочка, где и место таким невоспитанным девицам.
Я разобиделась, неужели стоило столько времени потратить лишь для того, что в конце намеченного пути услышать, что я не достойна пойти на практику? На глазах появились слезы, хотелось топнуть и приказать ему немедленно взять меня на службу, но здесь вмешалась услужливая Элен, которая взяла меня за руки и попыталась увести.
– Пойдемте, госпожа, мы придем сюда завтра, а вы успокоитесь и отдохнете с дороги, все равно вас должны взять на практику, мы ведь проделали такой длинный путь от самой… провинции, – она ободряюще мне подмигнула, мы были уже у дверей, когда появился еще один персонаж, и хвала Пресветлой Деве, это была женщина.
– Энгюст, я слышала колокольчик, к нам кто-то пожаловал? – деловито спросила женщина, а потом взглянула на меня и на Элен, мы стояли к ней в пол оборота.
– Да прислали какую-то соплячку из пансиона к нам на практику, только ж она никуда не годится, да еще и не воспитана, как следует.
– Нам прислали практиканта? – деловито поинтересовалась женщина, а потом снова меня позвала. – Мадемуазель, вы приехали к нам проходить практику целителя?
Я молчаливо кивнула, все еще не могла отойти от обидной реплики этого вояки.
– Ах, как хорошо, а то меня совсем делами завалили. Меня зовут мадемуазель Палэтт, я являюсь государственным служащим – целителем на службе короля, – она поправила себя с улыбкой, – и как целитель, порой определяю причину смерти погибшего, кроме того, изучаю яды, редкие растения и назначения лекарей. Как понимаете, работы невпроворот, поэтому мы рады стажировать новых практикантов, чтобы потом устроить их на службу, если они обладают нужными нам знаниями. А вас направили с…
– С Института для благородных леди, по ходатайству декана Бенедикта Гранжалье, – я вручила этой даме письмо. Она оглянулась назад, видно ей было неприятно, что ее знакомый – некий мосье Энгюст – наблюдает за нами, поэтому мадемуазель Палэтт добавила. – Хорошо, мне такое подойдет, приглашаю вас в мой рабочий кабинет, к сожалению, эту убогую комнатку сложно назвать приемной.
Мы вошли с ней в соседнее помещение и здесь стояли различные склянки, в которых были запечатаны различные травы и даже мелкие насекомые и млекопитающие. Но это не вызвало во мне отторжения, поскольку ничего предосудительного не было в препараторской при участке городской полиции. К тому же, все аккуратно было подписано, поставлено на застеленные стеллажи, остальное убрано под стеклянные дверцы. Я убедилась в который раз, что лучшего целителя, нежели женщина, нельзя себе представить. Мадемуазель Палэтт была уже не молодой женщиной, примерно лет сорока, может чуточку больше. Она в который раз вчитывалась в простые строки моего рекомендательного письма, и у нее на губах играла затаенная улыбка. Когда я демонстративно кашлянула, она отвлеклась от витиеватых строк и взглянула на меня:
– Скажите, когда мосье Бенедикт направлял вас сюда, он указал, с кем вам придется работать, проще сказать, назвал мое имя.
– Нет, мэм, он просто указал мне ваше заведение и сделал это не совсем официально, поскольку его брат вряд ли бы оценил такой порыв. Но мосье Гранжалье верил в меня и поэтому решился отправить в столицу, иначе бы я к вам не приехала.
– Ах, я и забыла про его брата, он всегда находился под его опекой, – с некоторой досадой молвила мадемуазель Палэтт, – но я рада, что он в вас верит.
Мне стало интересно, казалось, что мой учитель и эта женщина давно знакомы, но более их ничего не связывает, кроме того, что меня сюда отправили неспроста. Элен ждала за дверью, моя служанка сказала мне, что ей немного жутковато здесь находится, потому что где-то в этих комнатах лежат мертвые тела, забальзамированные, выпотрошенные, но все равно мертвые, а она боится призраков. Я бы пожурила ее за суеверный страх, но решила не навязывать свое виденье мира, мы вправе сами выбирать свою судьбу.