Так что мне сейчас приходится разрываться - организовывать всяческие химические производства и с ребеночком нянчиться. Но Ванечка, конечно, самый главный, а всё остальное, как говорится, по остаточному принципу. Хотя мне пока и делать особо нечего. Селитру я научила народ добывать, так что там сейчас постоянно кто-то гуано промывает, серу тоже нашли на побережье Мексиканского залива, опять же, по наводке Антонины. Так что пороховая фабрика готова и уже дала первую продукцию.
Правда, тут особой моей заслуги нет, здесь больше Лёвушка работал. Так что сейчас немного выше города, на каком-то ручье стоит пороховая мельница, как раньше называли такие сооружения, или как она зовётся у нас, пороховая фабрика. Там в специальных шаровых мельницах перетирают древесный уголь, серу, очищенную селитру, всё смешивают, смачивают, прессуют, шлифуют, ну и выполняют прочие операции. А все эти механизмы крутит водяное колесо.
Долго с ним мучились, первоначально хотели дождаться паровика, но потом Лёва заставил всех взяться за производство пороха серьёзно и поставить такую мельницу. Как он говорит, пусть будет пока хоть такая, а потом переделаем. Не знаю, насколько оправданы его опасения о значительном расходе пороха, но обычно он всегда бывает прав. Как там говорят - паранойя продлевает жизнь? В общем, есть у нас свой порох.
Правда, в планах много чего ещё значится, в том числе получение кислот, соды и всего прочего, жизненно необходимого для нашего выживания. Но это опять же ждёт завершения других этапов глобального плана развития, разработанного Семёном. Ну а мне сейчас некогда, Ванечку надо кормить.
Новоустюжинск, декабрь 1611, Семён Головин
Теперь я точно знаю, что самое сложное - не совершить открытие, не воплотить его в жизнь, а найти тех, кто это будет делать. Вот действительно проблема, порой по своей сложности превосходящая всё, что потребовалось для совершения самого открытия или изобретения. Причём зачастую проблема не в том, что нет сверхумных или сверхталантливых работников, в большинстве случаев они и не нужны, а требуются обычные исполнители, способные взять что-то здесь и положить это там. Или делать какие-то однообразные, монотонные движения.
А в действительности всё оказывается не так просто. В сложившемся мире любое действие подчинено интересам общины, ну или если хотите, общества. Сеет ли мужик хлеб, доит ли баба корову, занимаются ли они продолжением своего рода - любое их деяние каждому понятно и служит на благо общества, тем более, что всё подобное делается другими уже много-много лет. А вот что-то необычное и непривычное по большей части вызывает отторжение и неприятие.
Ладно ещё, если конечный продукт производства понятен и востребован другими, например получение железа и изготовление топоров. Тогда такое деяние принимается благосклонно, и труд на таком объекте считается нужным и полезным. Во всех других случаях, когда нет ясной и понятной цели, всё объявляется баловством, и найти желающих заниматься чем-то таким, ненужным по мнению большинства, очень трудно.
Конечно, всегда есть возможность в приказном порядке отправить на производство потребное количество людей, но по большей части толку от таких работников будет немного. Здесь нам надо ещё работать и работать, прививая всем мысль о новых профессиях, порой ничего общего не имеющих с уже существующими у нас.
И в этом плане настоящим гением надо признать Настю Романову, жену Лёвы. Она у нас по профессии учитель, причём это именно её призвание - учить не какой-то специальности или профессии, а быть человеком. Вместе со своими подопечными, несколькими ребятишками-подростками, она организовала театр, причём играть в нём можно любому, было бы желание.
Из кусочков материи, никому не нужных обрывков шкур, веточек, камешков и листочков сделали костюмы и сыграли первые спектакли. Для этого специально соорудили небольшой помост, сделали подобие занавеса, а за обычной дерюжкой костюмерные. Я не знаю, с чем можно сравнить результат, но получилось нечто потрясающее. И не надо думать, что к подобным зрелищам народ не привык, скоморохов не мы придумали, и веселили они народ задолго до нас. А уж говорить об искусстве пантомимы индейцев вообще не стоит.
А тут и во время и после выступления стояла ТИШИНА, было слышно дуновение ветерка и шёпот листвы. Казалось, что от блеска многочисленных глаз на улице стало светлее. Ну а после началось какое-то сумасшествие, от криков восторга чуть сцену не снесло. Пришлось артистам ещё раз повторять свою постановку. И ведь ничего необычного в ней не было - простая сказка, немного подогнанная под сложившиеся реалии.
Потом последовали ещё несколько постановок, и теперь Настя у нас по своему влиянию является едва ли не самым важным человеком в поселении, лишь немного уступая авторитету батюшки. И именно её спектакли внесли первые крамольные мысли, что каждый может добиться чего-то другого, не только большого надела земли, но и настоящего уважения со стороны окружающих. Не знаю, наверное, это всё звучит как-то сумбурно, но у меня действительно сумбур в голове.
А ещё свою лепту внёс Воротынский Иван Михайлович, устроивший настоящий дискуссионный клуб, в котором порой вспыхивали далеко не шуточные баталии о смысле жизни и путях развития общества. В общем, в поселении шла битва за людей в попытке вырвать их из привычного, обыденного мира, поглощавшего без остатка все их стремления и идеалы. Времени прошло конечно ещё мало, но надежды если не на победу, то на перемены к лучшему, были.
Этим наша жизнь не ограничилась. Появилось много других новшеств, правда, больше технического характера. После начала производства своего пороха резко возросла интенсивность тренировок солдат, тем более, что число их увеличилось, часть из новоприбывших попали на военную службу. Да и индейцы, дружественно настроенные к нам и проживающие в поселении, выразили желание принять в ней участие.
С возвращением Никиты немного спала острота с недостатком железа, и хотя строительство своего комплекса шло полным ходом, до его завершения было ещё далеко. Неожиданную помощь в этом деле нам оказали военные. Захваченные ими пушки были чугунными, так что они послужили прекрасным источником сырья. Я и не знал, но после разговора с Лёвой и Иваном Михайловичем мне объяснили, что в конце прошлого века английские чугунные пушки считались если не лучшими, то достаточно хорошими, и при этом гораздо дешевле медных.
А так как у нас появился уже кирпич, пришлось ладить вагранки и перегонять чугун, полученный из расплавленных пушек, в сталь. Это позволило обеспечить всех наших бойцов револьверами, пусть и такими примитивными, но уж лучше иметь семь выстрелов в запасе, чем ни одного. А кроме всего прочего значительно продвинулись работы по изготовлению паровых турбин и новых трехдюймовых пушек. Что работы продвинулись, я конечно преувеличил, но они хотя бы стронулись с места.
Для серьёзного технологического рывка не хватало людей. Фактически, мы отрабатывали технологию и получали опытный образец, а вот всё остальное было под вопросом и ждало людей. Но тем не менее, кое-какие подвижки были. Научившись делать кирпичи, мы из них сложили печи, и кроме всего прочего, начали варить стекло.
И хотя оно было толстым и далеко не соответствовало нашим ожиданиям, из него вышли вполне приемлемые стёкла для керосиновых ламп. Так что теперь у нас есть лампы типа "летучая мышь", что вызвало огромное восхищение всего населения. Тем более, керосина, полученного при перегонке нефти, вполне хватало на всех. Вот так и живём, на месте не стоим и пытаемся развиваться. Главное - научить людей и вырвать их из привычного существования.
Веракрус; река Алабама, январь-март 1612 г., Фёдорыч
- Ну и как тебе "Малога", Никита, - поинтересовался я после того, как наше судно завершило переход от Новоустюжинска до Веракруса и встало на рейде. Надо уточнить, что именно так назвали новую парусно-винтовую шхуну. Длиной почти сорок метров, две мачты, паровая турбина, убирающийся винт. И впервые на подобных кораблях стоит небольшая рубка, пусть и похожая внешне на сарай, но укрывающая и капитана, и рулевого от непогоды и пронзительного ветра. На мой взгляд, очень даже неплохое судно, пригодное как для каботажного, так и длительного плавания.
- Отличное судно. Побольше бы таких.
- Мастера работают, значит, будут ещё. Тут главное, чтобы машины были. В этом пока проблема. Хотя потихоньку и здесь дело налаживается. Думаю, в ближайшее время ещё пару штук таких красавиц спустить удастся. И надо думать о новых, более крупных кораблях. Если уж гонять их через Атлантику, то брать груза надо поболе. Но об этом мы ещё поговорим. Ты, кстати, новых капитанов готовишь?
- Работаем по этому вопросу. И я, и Василич. Кроме капитанов ведь и механики нужны. Что толку от кораблей, если плавать на них некому будет?
- Вот и занимайся, пока есть время. А то по весне опять уйдёшь на полгода.
- Что, снова в Архангельск?
- Думаю, туда послать Михаила Холмогорского, он сам из тех мест, может сумеет дополнительно кого из поморов к нам уговорить переехать.
- А я?
- А ты пойдёшь к туркам. Выкупать пленных. Там должно быть много русских, вот сколько сможешь, столько и выкупишь. Ну об этом мы ещё поговорим, а пока давай отправляй шлюпку с офицером, пусть договаривается о встрече с генерал-капитаном.
Сеньор Фернандо Гонсалес де Агилар принял меня почти сразу, как узнал о моём прибытии. В этот раз обошлось без демонстрации военной мощи Испании, стоящие на рейде корабли не обратили на нас никакого внимания, значит, наш флаг для них уже не был экзотикой, и корабль воспринимался как не представляющий опасности.
- Рад видеть вас, сеньор Романов. Что привело вас ко мне, появились какие-то трудности?
- Да нет, сеньор генерал-капитан. Обычная рутина, прибыл отчитаться о проделанной работе и подтвердить свою лояльность.
- Слушаю вас, сеньор Романов.
- Ну во-первых, отправьте кого-нибудь к моей шлюпке, пусть заберут там один сундучок, в нём для вас подарок в виде десяти тысяч таких кругляшей, - и я протянул ему монету. Увидев, как нахмурился мой собеседник, успокоил его, - Не беспокойтесь, сеньор Фернандо. Я сейчас объясню вам, откуда у меня такие деньги.
После того, как генерал-капитан отправил своего капитана Игнасио на причал за подарком, я рассказал ему историю обретения такого богатства.
- Мои корабли вели патрулирование побережья, как того и требует наш с вами договор. В ходе этого рейда они заметили какое-то судно, едва державшееся на плаву. Когда к нему подошёл один из наших кораблей с намерением оказать помощь терпящим бедствие, его неожиданно атаковали. Как впоследствии выяснилось, это были пираты, захватившие и ограбившие испанский корабль.
Как оказалось, он перевозил груз серебряных монет, и при налетевшей внезапно буре был поврежден, в результате чего с трудом держался на воде и двигался. Однако во время захвата корабля испанские моряки оказали ожесточённое сопротивление, в результате которого пиратский корабль получил множество пробоин и у него были разбиты мачты. Тем не менее, бандиты перегрузили все сокровища к себе на борт и пытались устранить повреждения.
Почему они не воспользовались захваченным судном, я не знаю, по-видимому, оно было в ещё худшем состоянии. Процесс захвата мы не видели, застали держащимся на плаву только пиратское судно, а подробности узнали от выживших при абордаже пиратов. Я понимаю, что мои слова и вся история может вызывать у вас определённые сомнения, но надеюсь, что представленный документ их несколько рассеет, - и я протянул ему бумажный свиток.
- Что это? - холодно спросил меня генерал-капитан.
- Приватирский патент, выписанный английским правительством на имя некоего Джонатана Эшли, обязывающий его захватывать испанские суда в Карибском море. Он был найден нами при осмотре корабля в каюте капитана после того, как все пираты были уничтожены. И тогда же мы обнаружили в трюме этого судна несколько сундуков, заполненных серебряными и золотыми монетами. Вот один из них я и передал вам в знак признательности, как и обещал при прошлой нашей встрече.
По сути дела, это всё, что заставило меня оторвать вас от важных дел. Я хотел просто засвидетельствовать своё почтение, передать некий знак уважения в виде этого сундучка и захваченные документы, подтверждающие, что я выполняю свою часть нашего договора по охране побережья Карибского моря. Теперь я считаю стоящую передо мной задачу выполненной, и если у вас нет ко мне вопросов, разрешите откланяться.
- Постойте, сеньор Романов, у меня будут к вам ещё вопросы, не надо так спешить. Во-первых, я рад вас видеть и хотел бы пригласить на обед. Он, кстати, уже должен быть готов. Ну а во-вторых, я хотел бы послушать, как вы устроились и чем занимаетесь.
- С удовольствием приму предложение, сеньор Фернандо, и заодно расскажу о нашем житье-бытье.
Проведённой беседой мы оба остались довольны. Генерал-губернатор получил ещё некоторые документы, подтверждающие уничтожение английского пирата, карту обследованных нами земель и множество сведений о них, индейцах и нашей жизни. Я же стал обладателем документа, позволяющего моим кораблям свободно перемещаться в испанских водах. А кроме того, закупил несколько лошадей, свинца и какого-то железного мусора, который пойдёт на переплавку. Так что расстались мы вполне довольные друг другом и нашим сотрудничеством.
Честно говоря, всё происходящее не укладывалось у меня в голове, насколько я знаю из истории, испанцы добровольно никого не допускали в эти воды, и любому, попавшему сюда, приходилось отвоёвывать себе место силой оружия. Да и политика в отношении индейцев, проводимая испанцами, мягко говоря, не была миролюбивой, а по сути дела, представляла собой прямой геноцид, причём подкреплённый религиозным фанатизмом.
Думаю, это всё как-то связано с конкретной личностью генерал-капитана, и такое отношение к нам сменится после его отъезда. Да мне, в общем-то, всё равно, никто из нас даже не надеялся и на несколько спокойных от войны лет, предоставленных нам фортуной. Будем решать проблемы по мере поступления.
После возвращения из Веракруса, я начал готовиться к встрече с индейскими вождями. В течение всего прошедшего времени мы обменивались короткими сообщениями, дружескими пожеланиями и поддерживали между собой устойчивую связь с помощью вестников. Точнее, связь мы поддерживали с вождём маскогов Парящим Орлом, а уж он информировал о происходящем всех остальных.
В этот раз поездка предполагалась более продолжительной, да и кроме того, предстояло посетить и осмотреть строительство Молчановска, будущего металлургического центра. А возможно, не только металлургического, там в горах нашёлся известняк, залежи фосфора, селитра и другие вкусные плюшки. Так что для вождей и уважаемых воинов готовились подарки, угощение и праздничная программа.
Наша делегация планировалась многочисленной, придётся на буксире тащить ещё баржу. В общем, по моим задумкам, мероприятие должно пройти достаточно широко и на высшем уровне, время знакомств надо заканчивать и переходить к совместной деятельности. Об этом я и просил Парящего Орла, высказывая желание познакомиться с вождями соседних племён - чероков, чикасов, чокто. Время не ждёт, его может оказаться и недостаточно, особенно в случае обострения отношений с испанцами.
Во время всех этих хлопот ко мне подошли Савелий и батюшка Николай. Последний после возвращения из Архангельска стал уверенней в себе и спокойней, видимо его деятельность одобрили и обнадёжили будущими перспективами. Как это стало уже привычным, разговор начал Савелий.
- Я уже как-то спрашивал тебя, Фёдорыч, откуда ты столько знаешь о неведомых другим землях и народах. Ты ещё раньше объяснил это знанием истории твоей страны и посетившими тебя видениями. Создаётся у меня такое мнение, это не вся правда. Ты сам говорил на прошлой встрече с индейцами, что между друзьями не должно быть недомолвок.
- И у меня складывается впечатление, ты наперёд знаешь о происходящем в дальнейшем. Мне это кажется странным, и хотелось бы знать, откуда такое умение, - задал свой вопрос батюшка.
Этот интерес, особенно со стороны священника, мне очень не понравился. Похоже, церковь решила начать наводить здесь свои порядки, а мне такого не надо ни при каком раскладе. Её я видел в виде помощника, объединяющего людей, но никак не в виде главной силы складывающегося общества. Пример инквизиции показывал, во что превращается подобное желание церковников.